Рассвет над Британией (гет)

Внутри таверны было грязно и темно. Люстра-колесо с сальными свечами бросала тускловатый свет на чёрные от многовековой сажи каменные стены и грязные засаленные столы из грубых досок. Лысый усатый корчмарь лениво протирал барную стойку грязной тряпкой, немногочисленные посетители сгрудились по тёмным уголкам, молча либо шёпотом переговариваясь. Лишь за одним столом оживлённо разговаривали четверо бородатых мужиков откровенно бандитской наружности, в мантиях и белых войлочных шапочках; они пили ракию, шумно горланили и гоготали над очередной шуткой.

Дверь со скрипом отворилась, и в таверну вошли двое: высокий сурового вида мужчина с короткой седеющей бородой и длинным шрамом на лице, и немолодая женщина, необычайно худая и бледная, с короной взлохмаченных чёрных блестящих волос; она с надменным видом осматривала заведение. Один из горлопанов обернулся, раскрыл в улыбке полный золотых зубов рот и лихо присвистнул женщине; та, одарив его гневным взглядом, моментально выхватила волшебную палочку: короткий взмах, и бородач схватился за горло, задыхаясь. Его товарищи поднялись со скамей, доставая палочки, с явным намерением «проучить» незваных гостей, но сопровождающий женщину мужчина простым заклинанием обезоружил их. После этого горлопаны прекратили борьбу, затихли и посмурнели, а пара с невозмутимым видом уселась за одним из столов.

Немолодой щуплый человек в плаще с капюшоном, сидевший в самом тёмном и глухом углу таверны, с любопытством и интересом смотрел на эту парочку. Очевидно, что они запросто могли бы уничтожить тех четверых бандитов, и лишь нежелание поднимать шум и привлекать лишнее внимание спасло наглецов от расправы. Арбен — так звали мужчину — сразу понял, что они нездешние: внешность, одежда и манеры с первого взгляда выдавали в таинственных посетителях иностранцев. Магическая Албания мало чем отличалась от маггловской — та же нищета, разруха, разгул преступности и недееспособное Министерство, а потому туристы не слишком стремились сюда; к тому же таверна «Чёрный орёл», расположенная на отшибе волшебного квартала Тираны, пользовалась дурной репутацией даже по местным меркам, и притягивала всевозможный сброд, от воров, жуликов и мошенников до наёмных убийц и тёмных колдунов. И эти двое явно зашли сюда не просто выпить — Арбен видел, как женщина понюхала кубок с дешёвой ракией, брезгливо поморщилась и отставила его в сторону.

Албания, как и соседние Югославия с Македонией, ещё со времён Гриндевальда была излюбленным местом для всевозможных сомнительных личностей, в том числе и для чужестранцев. Здесь, вдали от глаз и ушей магического правопорядка, можно было безбоязненно приобрести тёмные артефакты и провести сомнительные операции. Или узнать нечто интересное — информация тоже была товаром, зачастую не менее ценным, чем черномагические предметы.

Понаблюдав за парочкой ещё несколько минут, Арбен решил испытать удачу.

— Я подсяду. Не возражаете? — спросил он, усевшись на скамью напротив незнакомцев.

— А что вам нужно? — недовольно отозвалась дама, одарив Арбена полным презрения взглядом; судя по чистому английскому произношению, она была родом из Британии.

— О, мне самому тоже интересно, что нужно таким благородным господам в нашенском захолустье, — елейно улыбаясь, ответил Арбен. — Как я вижу, вы прибыли сюда не просто так? У меня есть что предложить вам, будь то редкие товары или интересные слухи...

— Вряд ли нам нужно то, что вы собираетесь продать, — мягким баритоном сказал бородатый спутник дамы. — А вот что касается слухов... Да, кое-какая информация нам бы пригодилась.

— В таком случае вы обратились по адресу! — жулик широко улыбнулся: вот они, долгожданные покупатели. — Я, Арбен Нишани, знаю обо всём, что происходит в Албании. И готов поделиться своими знаниями с вами — само собой, за разумную плату.

— В таком случае, перейдём сразу к делу, мистер Нишани. Мы ищем одного тёмного мага. Точнее, дух тёмного мага, который обосновался в вашей стране.

— Дух тёмного мага... — Арбен задумчиво нахмурился. — Должно быть, вы говорите о Призраке из Влахины?

— Призрак из Влахины? Расскажи нам о нём, — потребовал бородач и, заметив красноречивый взгляд Нишани, достал набитый золотыми монетами мешочек и бросил его на стол.

— О, это чрезвычайно жуткая история, — оживился Арбен. — Этот дух появился в конце восемьдесят первого года в старой дубовой роще рядом с деревенькой Влахина, в честь которой его и назвали. Спустя какое-то время оттуда начали приходить небывалые слухи — что лесные звери да птицы погибают, у коров молоко скисает, даже люди в тех краях стали пропадать с концами. Те, кто бывал в той рощице, рассказывали, что стало там холодно, темно да мрачно, будто в ней умертвие поселилось. Смельчаки из наших магов, что пытались изгнать того призрака, приходили несолоно хлебавши, а то и вовсе не возвращались. А один тёмный колдун, говорят, и вовсе задумал того духа себе подчинить да заполучить его силу. Отправился туда и там же сгинул...

— А скажи-ка нам, Арбен, — взволнованно спросила женщина, её глаза горели предвкушением, — появлялись ли здесь британские волшебники, что искали этого, как ты выразился, «призрака»?

— Да, было дело. Семь лет назад приезжал один молодой, приятный человек, всё рассказывал истории о вампирах и угощал меня ракией за свой счёт. И ещё один появлялся года четыре назад — впрочем, ему-то я ничего не рассказывал, у него деньжат не было. Коротышка такой плутоватый, в поношенной одежде, глазёнки бегают, — задумавшись, Арбен добавил. — Крыса крысой.

Парочка переглянулась. Наконец женщина повернулась к Арбену и заговорила решительным тоном:

— Ты отведёшь нас туда. Покажешь нам это место.

— Но... право, я считаю, в этом нет нужды... думаю, вы сможете найти его и без меня... — жулику явно не хотелось посещать ту жуткую глухомань, да ещё и в столь сомнительной компании.

В ответ бородач положил перед Арбеном ещё один мешочек.

— Ещё один получишь, когда перенесёшь нас туда.

Глаза Арбена загорелись жадным блеском: такой улов грешно упускать! Ничего страшного не должно случиться — он аппарирует сразу после того, как получит долгожданные деньги, а эти двое пусть разбираются сами. Поколебавшись ещё секунду, он кивнул.

Вечернюю тишину разорвал хлопок аппарации. Арбен и двое его спутников появились на опушке леса; сумерки сгущались над рощей, лугами и полями, вдалеке виднелась маггловская деревня с крытыми черепицей каменными домиками.

— Я привёл вас, куда вы просили. Дальше сами, — произнёс Арбен, кивнув в сторону леса. — Жду своей награды.

— Хорошо, — бородач слегка улыбнулся, сунул руку за пазуху мантии...

— Авада Кедавра!

Зелёный луч, вырвавшийся из палочки Беллатрисы Лестрейндж, ударил потерявшего осторожность Арбена Нишани прямо в грудь, и тот ничком повалился на землю; на лице жулика навсегда застыло ошарашенное выражение.

— Забери у него деньги, Родольфус, — приказала Беллатриса, мрачно усмехнувшись, — они ему больше не понадобятся.

Родольфус поспешил выполнить поручение супруги, а затем левитировал труп в ближайший овраг.

Лестрейнджи зашагали в лес по узенькой, заросшей звериной тропе. Роща выглядела мрачно: кроны столетних деревьев нависали над путниками, скрывая их от света луны, тут и там росли колючие кусты, а некоторые деревья и вовсе были лишены листьев и стояли сухими, безжизненными стволами. С одного из дубов слетела пара ворон, карканье которых раздалось посреди вечернего безмолвия. Беллатриса неожиданно заметила, что в лесу было необычно тихо, будто даже лесная живность обходила это место стороной; лишь редкое стрекотание насекомых да ветер нарушали тишину.

Прошло почти полчаса, как Беллатриса и Родольфус перешли границу леса. По мере того, как они удалялись дальше в глубину рощи, всё больше было мёртвых деревьев, под ногами то и дело хрустели кости погибших лесных животных, а в воздухе отчётливо веяло смертью. Очевидно, что лес был проклятым, но при этом Беллатриса не чувствовала здесь магии, словно она давным-давно покинула это место. Не стояло никаких магических заслонов, призванных отогнать проходимцев, что по незнанию решили навестить обиталище Тёмного Лорда — впрочем, это можно было объяснить тем, что у Повелителя, лишившегося тела, не было достаточных сил, чтобы их создать.

Наконец супруги вышли к небольшой прогалине: земля на ней была голой, без единой травинки, а поверху лежали сухие бурые листья и многочисленные скелеты мелких зверей да птиц. Деревья, окружавшие прогалину, были совершенно высохшими и лишёнными листьев, а напротив Лестрейнджей возвышался огромный мёртвый дуб с развороченным стволом.

— Мой Лорд? Вы здесь? — дрожащим от трепета и предвкушения голосом спросила Беллатриса.

Ответом ей была тишина.

— Мой Лорд! Я знаю, вы скрываетесь где-то тут, — Пожирательница ступила на прогалину, глядя в сторону дуба горящими, безумными глазами. — Мы, ваши верные соратники и слуги, пришли к вам, чтобы помочь вам возродиться...

Никто не ответил, Беллатриса в отчаянии выхватила волшебную палочку.

— Спиритум Ревелио! Тенебрум Аперто! Спиритум Ревелио! — голос Пожирательницы становился всё громче и истеричнее. — Мой Лорд! Повелитель! ОТЗОВИТЕСЬ!

Крики Беллатрисы раздавались в лесу, сверкали вспышки заклятий, но никто не отвечал на её мольбы. Наконец Лестрейндж бессильно рухнула на колени, спрятав лицо в ладонях и тяжело дыша.

— Белла... — Родольфус наконец осмелился обратиться ко своей скорой на расправу жене. — Может, нам стоит поискать Лорда в другом месте?

Беллатриса резко обернулась, оскалив зубы в злобной гримасе и глядя на мужа полным ярости и ненависти взором, отчего Родольфус отшатнулся; но Пожирательница быстро взяла себя в руки и ответила ему куда более спокойным тоном:

— Да, ты прав, дорогой. Поищем ещё.

Однако удача в этот день была явно не на стороне Лестрейнджей: они потратили ночь, обшарив весь лес в поисках «призрака из Влахины», но так и не смогли найти его. Дух Волдеморта не спешил показываться и отзываться на крики, мольбы и заклятия. В конце концов даже Беллатриса была вынуждена прийти к выводу, что искать Тёмного Лорда здесь бесполезно, и супруги Лестрейндж, усталые и разочарованные, покинули рощу.

* * *

Неделю спустя Беллатриса решила навестить деревушку Литтл-Хэнглтон, место, где возродился Тёмный Лорд и где, по слухам, когда-то жили его предки. На старом мрачном кладбище не было признаков пребывания духа Тёмного Лорда, но внимание Беллатрисы привлёк большой трёхэтажный особняк, расположенный на холме над деревней. Хотя дом по-прежнему выглядел красивым и величественным по местным меркам, он обветшал и был основательно запущен: стены поросли плющом, черепица на крыше местами осыпалась, окна были заколочены, а опустевший сад зарос сорняками и кустарником. У ворот усадьбы висела ржавая табличка с надписью «Дом Реддлов».

Беллатриса знала, что когда-то во времена своей юности Тёмный Лорд был известен как Том Реддл — она помнила это по старым газетным статьям и разговорам старших родственников; вероятно, эти Реддлы и были предками Лорда, а значит, его дух мог находиться там. Но в пыльных заброшенных комнатах особняка не было никаких следов Тёмного Лорда, и лишь слабый, застарелый магический след говорил о том, что здесь некогда пребывал очень сильный тёмный маг. Более того, дом не походил на жилище волшебников, и если бы не почти незаметные следы тёмной магии, его было бы невозможно отличить от заброшенного дома магглов.

Неужели отец Тёмного Лорда были магглом? Неужели мальчишка Поттер, обозвавший Повелителя полукровкой, был прав?

Нет. Это всего лишь ложь, вражеские слухи, призванные осквернить имя Тёмного Лорда. Она, Беллатриса Лестрейндж, самая верная сторонница Лорда и глава Ковена Чистоты, не имеет права сомневаться в величии и непогрешимости своего хозяина, в его чистокровности, и верить этим грязным сплетням. Что бы ни думали остальные, Беллатриса знает, что кровь, текущая в жилах Тёмного Лорда, чиста.

Прогуливаясь по селению, Лестрейндж случайно заметила узенькую петляющую просёлочную дорогу, еле видную из-за обильно растущих по её краям кустов жимолости; дорога вела вниз к тёмной разросшейся рощице. Повинуясь интуиции, Беллатриса направилась по тропе, и вскоре оказалась в роще, где среди тёмных, тесно растущих деревьев разглядела развалины какого-то строения.

Подойдя поближе, Беллатриса увидела, что развалины некогда были двухэтажным каменным домом, давным-давно опустевшим. Крыша, второй этаж и даже одна из стен дома обвалились, само строение погрузилось в землю аж по самые окна первого этажа. Сами стены изрядно покосились, заросли мхом, плющом и диким виноградом, сквозь дыры окон, где не было стёкол, а рамы давно уже сгнили, были видны лишь мусор и запустение. И тем не менее Беллатриса догадалась, что этот дом когда-то принадлежал волшебникам. На руины были наложены несколько мощных темномагических заклятий, а изнутри доносился смрадный запах падали, судя по всему, от трупиков мелких зверей и птиц, случайно пробравшихся в развалины да погибших там. Но кому принадлежало это здание?

Ответ Беллатриса нашла быстро: за домом обнаружилась ещё одна тропинка, узенькая, извилистая и почти неразличимая — она вела дальше вниз, в тёмную чащу. Пробираясь сквозь заросли крапивы, кустарник и бурелом, Пожирательница через несколько минут увидела невысокое сооружение из камня: оно обильно поросло мхом и было изрядно выщерблено временем, но даже в полумраке чащи были отчётливо заметны вырезанные в камне колонны в виде больших чешуйчатых змей с раскрытыми пастями, да статуи облачённых в плащи скелетов — судя по всему, это был фамильный склеп. Наколдовав Люмос, Беллатриса переступила порог склепа; внутри пахло сыростью, из гробницы с писком вылетела стая летучих мышей, напуганных магическим светом. Наведя магический огонёк на одну из мраморных надгробных плит, Лестрейндж разглядела на ней полустёршуюся надпись «Корвин Гонт».

Беллатриса кое-что знала о Гонтах: будучи потомками Салазара Слизерина и Кадма Певерелла по женской линии, они некогда были богатым и влиятельным магическим родом. К ним с большим почтением относились такие знатные семейства, как Блэки, Малфои и Лестрейнджи, а в многочисленных поместьях и усадьбах проходили грандиозные празднества с участием самых именитых магов из Британии и соседних стран. Но к сожалению, расточительность, неспособность к созидательному труду и чрезмерная тяга к роскоши сыграла с Гонтами злую шутку: уже в конце XVIII века их семья истратила всё фамильное золото и оказалась на грани разорения. Из-за накопившихся за годы и столетия долгов Гонтам вскоре пришлось распрощаться с большей частью имущества: что-то отобрали по суду, что-то Гонты были сами вынуждены продать, тут же растрачивая полученные суммы — либо на то, чтобы покрыть долги, либо на дорогостоящие развлечения, от привычки к которыми Гонты так и не смогли отказаться. Последние представители Гонтов были беднее, чем церковные мыши; для остального благородного чистокровного сообщества они были словно бельмо на глазу, и о них предпочитали лишний раз не вспоминать.

Загородный домик рядом с фамильным склепом оказался последним пристанищем обнищавших Гонтов. Некогда симпатичный и уютный, без должного ремонта и ухода он превратился в убогую, запущенную халупу ещё при жизни своих хозяев.

Беллатриса думала о том, как же прав был Тёмный Лорд, когда говорил о вырождающихся семействах, растрачивающих свои состояния на предметы роскоши да помпезные балы и приёмы. Громко и красиво говорящих о своём благородстве и чистоте крови, но не делающих ничего полезного для волшебного сообщества. Их пассивность и бездействие приводит к тому, что грязнокровки, полукровки и магглолюбцы перестраивают волшебный мир под себя, в то время как старинные семьи оказываются на обочине истории. Судьба Гонтов — это пример того, как гордыня вкупе с бездеятельностью привела некогда знатнейший и процветающий магический род к нищете, забвению и гибели. Такая же участь неизбежно ждала бы и семьи Лестрейнджей и Блэков, если бы не Повелитель, подаривший чистокровным магам надежду.

Впрочем, сейчас всё это не имело значения. Гонты были последними живущими родственниками Салазара Слизерина, а значит, Тёмный Лорд, наследник Слизерина, был их потомком. Стало быть, дух Лорда скрывается где-то здесь.

Но ни в склепе, ни в руинах дома Гонтов не было следов присутствия Волдеморта. Беллатриса тщательно обыскала каждый уголок замусоренных остатками мебели и утвари, заросших сорной травой и колючим кустарником развалин, обошла окрестности, звала Тёмного Лорда, умоляя его появиться, но так и не смогла найти; потратив несколько часов на бесплодные поиски, она вернулась домой ни с чем.

* * *

Беллатриса сидела в мрачной, пыльной библиотеке Лестрейнджей, безразлично глядя в окно на заросший сад. Она была на грани отчаяния — все её попытки найти дух Тёмного Лорда, даже вояж в Албанию, окончились безуспешно. А ведь когда-то Хвост и Барти Крауч-младший смогли добиться его возрождения... И если Хвост был жалким и никчёмным трусом, которым двигал лишь страх, то Барти был хоть и очень молод, но умён, талантлив и по-настоящему предан Тёмному Лорду. Беллатриса убедилась в этом, когда Крауч решительно отправился с ними в атаку на Лонгботтомов, а затем по дороге в Азкабан, грустно смеясь, говорил о своём «прощальном подарке отцу», о том, как ему удалось уничтожить его репутацию. Барти был верным слугой, и его жертва Тёмному Лорду была по-настоящему велика: его подвергли поцелую дементора, лишив даже шанса на посмертие. Лестрейндж жалела, что Барти не было с ними: старый боевой товарищ, несомненно, присоединился бы к Ковену, а его острый ум, рассудительность и магическое мастерство стали бы серьёзным подспорьем.

Но сейчас не было времени для пустых сожалений: нужно было действовать быстро и решительно. Беллатриса наконец отвернулась от окна и обратила своё внимание на лежащий перед ней толстый фолиант в чёрном кожаном переплёте. «Тайны наитемнейшего искусства», старинный и весьма редкий труд, посвящённый самой тёмной и жуткой магии, какую только изобрело человечество. Особое внимание Беллатрисы привлёк раздел книги, посвящённый крестражам — предметам, в которые маг может заключить часть своей души: Пожирательница убедилась в правдивости своей догадки, что Нагайна и чаша Хельги Хаффлпафф хранят отпечаток души Тёмного Лорда, и получила лишнее доказательство того, что Лорд жив.

Главу, в которой рассказывалось о том, как создавать крестражи, Беллатриса пробежала глазами: она не слишком ценила жизнь, чтобы расщеплять свою душу, и тем более не желала тратить драгоценное время на это. Куда больше её заинтересовала глава, повествовавшая о том, как вернуть тёмного мага к жизни: здесь Оул Буллок, автор книги, ступал на почву зыбких домыслов и предположений, сразу говоря о том, что документальных подтверждений успешного возрождения того или иного чернокнижника у него нет.

В главе было описано несколько обрядов возрождения, и одним из них был ритуал, именуемый «Кость, плоть и кровь». Буллок заявлял, что этот ритуал — наиболее действенный способ воскрешения развоплотившегося мага, и Беллатриса мысленно соглашалась с его словами. Ведь тогда, три года назад, именно благодаря этому обряду Тёмный Лорд воспрянул вновь. Для проведения ритуала нужно было сварить зелье с весьма замысловатым составом: главными его компонентами, которые полагалось добавить в конце обряда, были кость отца, плоть слуги и кровь врага. С костью отца проблем не должно было возникнуть, благо Кэрроу с готовностью согласились указать место, где возродился Лорд, могилу Тома Реддла-старшего. То же касалось и плоти слуги: ради Повелителя Беллатриса была готова пожертвовать не только плотью, но и своим телом целиком.

Куда сложнее было найти кровь врага: оба главных противника Тёмного Лорда, Гарри Поттер и Альбус Дамблдор, давно покоились в земле. К счастью, Буллок писал, что для обряда не обязательно нужна кровь злейшего врага: сгодится любой неприятель, благо у тёмных магов таковых всегда было в избытке. Неприятель нашёлся быстро — пару дней назад, во время вечерней вылазки в Косой переулок, Беллатриса поймала молодого аврора, патрулировавшего улицу: сейчас он томился в подземельях, ожидая своего часа.

Ночная тьма сгущалась над кладбищем Литтл-Хэнглтона. Возле одной из могил собралось пятнадцать человек в чёрных мантиях: они окружили здоровенный каменный котёл, под которым горело пламя, освещавшее могильную плиту и собравшихся. В котле кипело и пузырилось зелье, над ним поднимался пар, и то и дело вспыхивали алые искры. Неподалёку в воздухе висела, свившись кольцами, огромная змея, а к мраморному надгробью был привязан молодой мужчина в аврорской мантии; его рот был заткнут кляпом, и он безмолвно, с ужасом взирал на своих похитителей.

Беллатриса не сводила глаз с котла, и когда искры покрыли всю поверхность зелья, она взмахнула волшебной палочкой, и Нагайна с шипением погрузилась в котёл.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! — взволнованно произнесла Беллатриса и совершила ещё один взмах палочкой.

Земля у надгробия разверзлась, струйка праха поднялась из расщелины, двинулась к котлу и через мгновение погрузилась в зелье. Бурлящая жидкость зашипела, запузырилась и лопнула, разметав по сторонам искры, а варево в котле приобрело ярко-голубой цвет.

— Плоть слуги, отданная добровольно, — в голосе Лестрейндж звучала страсть, глаза её горели безумным огнём, — оживи своего хозяина!

Взмах палочки, «Секо», короткий вскрик — и кисть левой руки Беллатрисы упала в кипящую жидкость. Закусив губу, стоная и шипя от боли, Пожирательница обернула окровавленную руку чёрной тряпкой, а зелье тем временем засветилось кроваво-красным цветом.

Родольфус и Рабастан отвязали аврора от могильной плиты и подвели его к котлу. Глядя на пленника, Беллатриса снова подняла палочку.

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!

Ещё одно Секо, и кровь обильно полилась в котёл из распоротого горла аврора. Варево стало ослепительно белым, ярко сверкающие искры полетели во все стороны. Братья Лестрейндж оттащили всё ещё слабо трепыхающегося пленника и бросили на землю. Наконец искры погасли, и над котлом поднялся столб густого белого пара.

Беллатриса с предвкушением глядела на облако пара, в котором начали смутно угадываться очертания высокого, похожего на человека существа. Наконец белый пар рассеялся, и Лестрейндж смогла увидеть его: худое, похожее на скелет тело, длинные руки с тонкими пальцами, плоское лицо, узкие змеиные ноздри. Существо походило на Тёмного Лорда, и в то же время отличалось от него: с него будто бы содрали кожу, обнажив плоть цвета сырого мяса, а глаза его были не красными, а белыми, будто бельма слепого.

— Мой Лорд... — Беллатриса опустилась на колени, смотря на существо с почтением и обожанием.

— Хсссссшшш! — зашипел в ответ живой мертвец, оскалив рот с острыми кривыми зубами в жуткой гримасе. Медленно, будто каждое движение причиняло ему боль, существо сделало шаг вперёд, спускаясь из котла на землю, и вдруг скрючилось в жуткой судороге, издало ужасный вопль, похожий на рёв раненого зверя, и свалилось наземь, мгновенно рассыпавшись чёрными, дымящимися лоскутами.

Несколько мгновений прошло, пока Беллатриса с непониманием и ужасом глядела на место, где только что стоял возродившийся — как ей казалось — Тёмный Лорд. Затем её соратники один за другим дезаппарировали прочь с кладбища, и как раз вовремя: истошно заорав, Лестрейндж начала размахивать своей палочкой во все стороны, вспышки всевозможных проклятий сверкали повсюду, громя могильные плиты и надгробные памятники. Наконец Беллатриса обессиленно упала на траву, заламывая руки, прерывисто дыша и всхлипывая; кровь с обрубленной культи потекла на землю. Ещё один крик, полный боли и отчаяния, раздался над кладбищем.

Она в очередной раз потерпела поражение.