Игра на выживание (джен)

За время его отсутствия в замке многое изменилось. И в первую очередь — настроения обитателей.

Смерть Джона Аррена, как быстро узнал Гарри, признали естественной — то ли Бейлиш подкупил нужных людей, то ли никому не было дела до причин смерти многим неугодного советника короля, но слово «убийство» так и не прозвучало. Леди Аррен вместе с сыном вскоре отбыла в Долину, а на вакантное место десницы король пригласил своего давнего друга и соратника Эддарда Старка.

Всё это Гарри узнал походя, даже не прикладывая усилий — просто находясь рядом с Тирионом Ланнистером.

На самом деле презираемый многими карлик оказался не последним человеком в государстве, и это не могло не удивлять. Как и говорил Аррен, королю было плевать, что происходит у него под носом, пока это не мешало ему трахаться и напиваться. Роберт Баратеон отмахивался от попыток обсудить с ним насущные дела и затыкал вестника плохих новостей королевской волей. Новый лорд десница — Эддард Старк, Нед для короля и друзей — был чем-то похож на Джона Аррена — тоже искренне радел о благе короля и королевства, тоже был идеалистом и тоже быстро обзавёлся врагами. Но если Аррен был закалён закулисной политикой, то Старк — прямолинейный и бесхитростный вояка, не имел шансов продержаться на своём месте сколько-нибудь долго. Тирион надеялся, что брак старшей дочери Старка Сансы с наследником престола Джоффри поможет сохранить мир в Вестероссе, но, кажется, даже сам не верил в благополучный исход.

— Старк хороший человек, а стул в Малом совете нужно было отдать акуле — иного способа защитить короля просто не существует, — ворчал Тирион в беседе с Варисом.

— Полностью согласен с вами, — мягко улыбался тот, разглаживая пухлыми руками складки своего одеяния, — но не нам решать, кому быть десницей, этот выбор принадлежит королю.

Тирион поморщился, не стал ничего добавлять, а после ухода Вариса высказал Гарри свою точку зрения на политику в Вестероссе. И как ни странно, Гарри был с ним солидарен: кто-то должен был думать о благе государства, а не только о своих карманах, и человек этот должен был быть не просто порядочным, но и умеющим лавировать в мутных водах Черноводной.

Приятной неожиданностью стало бездействие Бейлиша: тот молча утёрся и, насколько знал Гарри, даже не предъявил Тириону за похищение «своего человека». Гарри всё ждал, когда Мизинец придёт… не возмущаться — тот был слишком умён, чтобы открыто ссориться даже с самым незначительным Ланнистером, — но потребовать ответа у самого Гарри — это было бы нормально. Однако ничего не последовало, и даже встречая Гарри в коридорах Красного замка или покоях Тириона, куда приводил шлюх, Бейлиш старательно изображал, что знать не знает темноволосого паренька, подливающего вино.

Тирион не прятал Гарри, как это делал Аррен. Постоянно таскал за собой, позволял присутствовать на частных встречах молчаливой тенью, по первому знаку наполняющей кубки. Но это было странно, и в конце концов Гарри решился прямо задать вопрос, а не ждать и дальше удачного момента, который всё никак не наступал.

— Зачем я здесь, милорд?

Карлик прервал трапезу и благодушно посмотрел на него.

— А сам ты как думаешь?

Ответ не был дан, но в то же время… Ученик кузнеца, сирота, живущий в Блошином Конце, никому не должен был бы быть интересен, и однако же Тирион был уже третьим влиятельным человеком, кто приближал его к себе. Объяснение этому могло быть лишь одно: ни для кого из них происхождение Джендри не было тайной.

— Я не знаю, милорд, — всё же качнул головой Гарри, опасаясь прямо называть вещи своими именами. — Мне ясно, что вы намерены использовать меня в своих целях, но вот эти цели…

— Ты козырь, Джендри. — Тирион впервые назвал его этим именем, словно решил расставить все точки на «i», ну или выложить карты на стол. — Я пока не знаю, в какой момент ты сыграешь свою роль, однако это не значит, что я позволю кому-то другому владеть тобой.

— Я не раб, — огрызнулся Гарри, вспомнив слова Бейлиша. И отошёл от стола, но Тирион не позволил:

— Сядь. Я долго наблюдал за тобой, но до сих пор не понял тебя. А я, уж поверь, неплохо разбираюсь в людях.

— Чего вы не поняли?

— Сядь, — повторил тот и продолжил говорить лишь после того, как Гарри опустился на стул. — Лорд Аррен и Мизинец собирали о тебе сведения, я тоже поинтересовался твоей историей. Но картинка не складывается, понимаешь? — Гарри помотал головой и опустил взгляд. Тирион действительно неплохо разбирался в людях и не хуже Бейлиша умел читать по лицам, а Гарри с детства не умел хорошо притворяться. — Твоя мать работала в таверне, а после её смерти наш дорогой мастер над шепнунами Варис позаботился о том, чтобы ты не сгинул, как сотни других сирот, и договорился с Моттом об ученичестве. Верно я говорю? — усмехнулся он и сам же ответил: — Конечно верно. И всё же чего-то он не учёл, и ты каким-то образом обзавёлся знаниями, которым у тебя просто неоткуда было взяться. Не просветишь, как это произошло?

— Я не знаю, милорд.

— Да-да, — отмахнулся Тирион. — С зари до заката работая в кузне, ты умудрился выучиться грамоте, научиться разговаривать, как выросший в замке наследник одного из высоких домов… Я не враг тебе, Гарри. Тебе не нужно скрывать от меня что-то.

— Я знаю, милорд.

— О, да перестань ты милордкать! Как ты оказался у Мизинца?

Вот это скрывать не было смысла, и Гарри честно рассказал о первой встрече в подземельях и о том, как Бейлиш забрал его из Красного замка после смерти Аррена, однако это явно было не то, что хотел услышать младший брат королевы.

— Доверься мне. Если бы я хотел тебе навредить, если бы был на стороне моей сестрицы, ты давным-давно кормил бы крыс в какой-нибудь канаве. Я позабочусь о тебе, даю слово.

— Милорд, я не знаю, что вам ответить. Я не помню ничего до встречи с лордом Бейлишем. — Тирион поморщился, но требовать иного ответа не стал. Помолчав, Гарри решил воспользоваться случаем и озвучить хотя бы часть терзающих его вопросов: — Вы сказали, что не на стороне королевы. Но тогда на чьей вы стороне?

— На своей, Гарри, всегда только на своей. Это полезно, знаешь ли, поверь на слово.

Гарри усмехнулся. Тирион был прав: быть на своей стороне в любой ситуации — правильный выбор. Вот только сам он так не мог. Никогда не мог, и этот мир этого не изменил. Если раньше Гарри забывал о себе и очертя голову бросался на защиту слабых, видя малейшую несправедливость, то теперь он просто не знал, кого нужно защищать и какую сторону выбрать.

Отца-короля? Тот не внушал не то что сыновьей любви, но даже уважения. Королевы Серсеи? Не требовалось личное знакомство, чтобы понять, что эта женщина представляет собой, а если добавить к этому желание убивать, что у неё непременно появится, стоит ей только узнать, что Джендри бастард короля Роберта Баратеона… Эта женщина будет безжалостна, стоит ей только заподозрить, что кто-то может встать между её детьми и престолом. В итоге Серсея была последним человеком в Семи Королевствах, на чью сторону Гарри встал бы. Мизинец? Гарри не собирался прощать этому человеку убийство лорда Аррена.

И кто оставался? Гарри больше никого не знал…

Только Тириона. Худшего из Ланнистеров…

Он задумчиво смотрел на нелепого карлика, сидящего напротив, и думал, каково пришлось этому человеку в жизни. Несомненно, золото Ланнистеров было способно скрасить множество неприятностей, но даже все богатства мира не могли превратить его в обычного мужчину, при взгляде на которого не возникало отвращение, удивление, жалость… Гарри успел наслушаться сплетен и знал, что даже собственная семья презирает Тириона, а королева так и вовсе ненавидит и винит в смерти их умершей при родах матери. И всё же Тирион не только не сломался под давлением негативно настроенного окружения, но и научился извлекать пользу из своего незавидного положения.

— Ваши племянники, милорд. Вы же понимаете, что я не представляю опасности ни для кого их них?

— Напротив, друг мой, — устало вздохнул Тирион и сделал знак подлить вина. — Аррен совершил ошибку, открыто приблизив тебя, и этого уже не исправить…

— А как поступили бы вы? — Гарри вправду было интересно. Карлик ему нравился: незаурядным умом, неизменным оптимизмом, умением любую ситуацию обернуть к собственной выгоде. И честностью, как бы странно это ни звучало в отношении него.

— Дал бы тебе образование… — он запнулся и поморщился. — Мне всё ещё интересно, кто был твоим учителем. Так вот, обтесал бы тебя, а затем представил наследником какого-нибудь мелкого лорда, живущего в максимальном удалении от Королевской Гавани. Ввёл бы в общество, подыскал тебе жену, намекнув, что ты не просто мелкий лордик, а в удобный момент…

Гарри представил, как сложилась бы его жизнь, устраивай всё Тирион, и усмехнулся. Звучало, если честно, заманчиво. Он не представлял себе договорного брака, это казалось пережитком прошлого, чем-то неправильным, но в то же время Гарри понимал, что нет в этом ничего ужасного…

— Теперь подобное невозможно, — заметил он, помолчав. — И у меня нет ваших амбиций.

— А чего хотел бы ты сам?

Вопрос был закономерным, но как на него ответить — Гарри не знал. Хотелось сказать правду — может, не про другой мир, но правду — про магию. Но было страшно.

— Жить, — уклонился от ответа он. — Без страха, что королева захочет избавиться от меня. Или что с вами что-то случится, как с лордом Арреном, и меня как переходящий трофей снова запрут в месте, которое может быть похуже борделя. Хотелось бы обрести независимость…

— Профессия у тебя есть, старина Мотт высоко отзывался о твоих умениях. — Гарри поморщился, и от Тириона это не укрылось. — Тебе не нравился кузнечное дело?

— Я не знаю, милорд. Лорд Аррен приводил меня в кузню, но… Всё выглядело незнакомым. Я понятия не имею, что и как нужно делать.

Глаза Тириона расширились. Он долго молча смотрел на Гарри, а потом спрятал лицо в ладонях и отчётливо простонал.

— Ты вправду ничего не помнишь, — утвердительно протянул он, качая головой. — Ты не притворялся. Не лгал. Ты действительно потерял память.

Гарри благоразумно промолчал, не мешая собеседнику осознавать то, что он твердил много месяцев.

Залпом осушив кубок, Тирион поднялся и принялся мерять шагами свои покои. На Гарри он не обращал внимания и будто забыл о его присутствии. Шаги то ускорялись, то замедлялись, брови сходились над переносицей, пальцы то сжимались в кулаки, то отбивали нечёткий ритм по бедру, однако решение никак не приходило в голову славящегося безумными идеями Тириона Ланнистера.

— Это ничего не меняет, — в конце концов резюмировал он, останавливаясь рядом с Гарри и смотря на него изучающим взглядом. — Ты всё ещё козырь. Но вот над твоей легендой нужно поработать…