Грязный поток (гет)

К четвергу Лили поняла, что дальше без сна и на одних зельях она не протянет. Поэтому за ужином она с трудом, но впихнула в себя треть порции картофеля и тефтелей, размяв их в кашу, а перед сном выпила Зелье сна без сновидений, которое без лишних вопросов ей выдала мадам Помфри. Если в среду вся школа стояла на ушах из-за происшествия на уроке ухода за магическими существами, то в четверг Лили Эванс вновь проснулась безвестной — дело в том, что Пьюси Хиппл, тощий шестикурсник с большими ушами из Равенкло, на трансфигурации умудрился превратить однокурсника в табакерку. Сама профессор МакГонагалл смогла расколдовать ученика лишь спустя несколько часов. Бедняга был цел, но мадам Помфри на всякий случай оставила его на ночь в Больничном крыле. Поэтому четверг и пятница были днями обсуждения того, в какую именно табакерку превратился равенкловец, да и в табакерку ли — к вечеру Мэри рассказывала всем, кто, разумеется, был готов слушать, что Пьюси перед тем, как произнести злополучное заклинание, вскочил на стол и грозился превратить всех равенкловцев в тыквенные пироги.

Так что, проснувшись в пятницу, Лили почувствовала себя почти неплохо. Справившись с завтраком, она вперёд гриффиндорцев направилась в подземелья, на сдвоенное зельеварение. Её грела мысль о том, что сегодня на большинстве занятий она будет сидеть вместе с Северусом — ей было тяжело находиться в любой другой компании. К тому же, неизменный запах зелий и тыквы будто бы возвращал её в реальность: Лили стала ловить себя на мысли, что ищет отголоски этого запаха повсюду. Хотя несколько занятий, проведённых в Выручай-комнате, дались ей тяжело — даже компания Северуса её утомляла, а запах, который она искала всякий раз, когда его не было рядом, становился тяжёлым, обволакивающим и слишком навязчивым.

В коридоре была целая толпа учеников. Слизеринцы уже стояли у входа в кабинет зельеварения, а равенкловцы — их, видимо, задержал профессор Слизнорт — только выходили из класса. Пандора, завидев Лили, приветливо кивнула и тут же обратилась к Северусу:

— Спасибо за помощь с тем защитным заклинанием, — сказала она. — Я сегодня под присмотром профессора опробовала его на уроке — всё, наконец, получилось! Теперь я смогу переходить ко второму этапу исследования!

— Рад за тебя, — ответил Северус. — Когда закончишь — обязательно покажи, что получилось. Возможно, те чары, которые ты придумала, помогут стабилизировать не только ментальное зелье…

— Разумеется! — улыбнулась Пандора. — До встречи, Северус!

— Северус? — фыркнула Лили. — А где же "Снейп"?

— Я показал Пандоре защитные чары, как и обещал в поезде, а она сделала мне одолжение, раскрыв тайну Выручай-комнаты. Между прочим, — Северус хитро прищурился, — об этой комнате больше не знает ни один ворон.

— Как мило, — кисло сказала Лили.

Ей, конечно, привычно не нравились дружки Северуса, вроде Мальсибера и Эйвери, но выскочка Олливандер почему-то не нравилась куда больше. Воспоминания об унижении в поезде пришли непрошено и въелись в голову настолько, что Лили стало жарко. Пандора даже не представляла, сколько Лили теперь знала, и, если той опять взбредёт в голову умничать — Лили живо напомнит ей, где её место…

"Главное, не светить знанием совсем уж тёмных искусств".

В первые мгновения Лили даже обрадовалась ярким эмоциям — какие угодно, они на секунду затмили собой пустоту, которая осталась после гибели Люсьена, но к началу урока вновь почувствовала себя уставшей. Её начал раздражать даже Северус, который слишком, слишком любезно для Северуса Снейпа общался с Пандорой Олливандер.

— Ты неправильно нарезаешь лирный корень, — поправил он её, мягко перехватив нож, но Лили, отобрав инструмент, бросила на Северуса недобрый взгляд. — Хорошо, хорошо, не мешаю, — Северус попытался улыбнуться, подняв руки в примирительном жесте.

— А тебе не приходило в голову, что я пытаюсь нарезать его иначе специально? — Лили с нажимом произнесла последнее слово. — Если надавить на основание, выйдет куда больше сока, — прошипела она. — Но, разумеется, грязнокровка не может экспериментировать, она может лишь ошибаться…

— Лили, я даже не имел в виду подобное! — опешил Северус.

— Надеюсь, — выдохнула Лили.

Северус, немного замявшись, взял её за руку.

— Ты выглядела усталой, я просто хотел помочь. У меня и в мыслях не было тебя оскорбить, — глухим голосом проговорил он. Лили закусила губу. Она совсем не хотела обидеть Северуса, но сейчас, когда окружающий мир слипался в огромное гудящее цветовое пятно, у неё не было сил что-то объяснять Северусу спокойно.

— Просто… дай мне доделать, — с усилием попросила она.

Северус, внимательно посмотрев на тени, залегшие под глазами подруги, вздохнул и продолжил работу.

* * *

Следующие две недели они с Северусом ещё занимались в Выручай-комнате после ужина, но потом Лили стала все чаще пропускать занятия, ссылаясь на усталость, и к концу октября встречи сошли на нет. Совместные уроки у Гриффиндора в этом семестре по большей части ставили с Хаффлпаффом, поэтому с Северусом Лили стала видеться всё реже и реже. Долгие осенние вечера Лили чаще всего проводила в Выручай-комнате, в компании Пэла, читая книги и совершенствуя самодельные чары и заклинания. Выручай-комната неизменно принимала вид Северной башни, и только здесь Лили могла наконец побыть в тишине, отдыхая от роя чужих голосов.

Она помнила, что именно в этот год Северус полез в Визжащую хижину, к Люпину, и пыталась в редкие встречи осторожно расспросить его о планах на Мародеров, чтобы не допустить трагедии — кто знает, успеет ли Джеймс Поттер увести Северуса из тоннеля на этот раз. Но Северус, к удивлению Лили, не проявлял к теме Люпина никакого интереса.

Лили не знала, что делать. Когда она только попала назад, в прошлое, её жгучим желанием было не допустить смертей тех, кто был ей дорог. В идеале — вообще никаких смертей. Но сейчас она ощущала, что плывёт по течению, словно эти три года в Геллерт-холле отрезали у неё не только желание действовать, но даже и память об этом желании. Составление заклинаний — а она создала уже больше четырнадцати работающих чар — занимало её время, но, казалось, отвлекало от чего-то более важного — но от чего, Лили никак не могла понять.

Лили стояла на движущейся лестнице, когда услышала обрывки разговора с соседей площадки.

— Северус, на Равенкло всем и без твоего героизма известно, что Люпин — оборотень. И что Поттер, возможно, анимаг. А, если это известно нам, соответственно, это знают и их декан, и директор.

— Но, Пандора…

— Что "Пандора"? Их не исключат, даже если тебя покусает оборотень, а он — покусает, если ты туда сунешься, будь уверен. Никто не исключит наследника рода Поттер. А вот тебя…

Лестница стремительно уносила Лили вниз. Лили сжала кулаки. Почему Северус, её друг, обсуждал такие важные вещи не с ней? В этом времени кроме Северуса ей было просто некому доверять. Он не мог вот так запросто обсуждать настолько важные тайны с рейвенкловской заучкой!

— Хорошо, обещаю не лезть, — услышала Лили заветные слова, пока голоса не превратились в неразборчивое бормотание вдалеке.

На каникулы Лили впервые осталась в замке, написав родителям подробное, почти официальное письмо, в котором сообщалось, что дочери необходимо восполнить пробелы в образовании, поэтому каникулы та проведёт, занятая написанием эссе в библиотеке — получив, правда, совершенно иной — тёплый и полный переживаний за её здоровье ответ. Более того, в письме был целый абзац, написанный Петуньей, в котором она призывала сестру не только учиться, но и отдыхать побольше.

— Как ты думаешь, Пэл, если последовать примеру Люсьена и создать маховик времени, способный перемещать на несколько месяцев… Нам удастся его спасти? — спросила она, не отрываясь от магловского блокнота, в котором в последнее время полюбила делать расчёты. — Я уверена, в Геллерт-холле мы найдём расчёты самого Маховика. И избежим ошибок Люсьена. А там — чары Стазиса, и…

Пэл в ответ возмущённо гавкнул. Лили, наконец, начала ощущать связь с фамилиаром, о которой говорили и Северус, и Люсьен. Эта связь была не похожа на то, что она испытывала к кому-то ранее. Безусловно, это было "сродни любви". Ей нравилось общество Пэла, а он угадывал каждое её желание — приносил подушку, когда она уставала, складывал голову на грудь и позволял трепать его густую, длинную, бело-рыжую шерсть. Пребывание в Геллерт-холле изменило и его — он будто стал взрослее, хотя всё так же с упоением играл в наколдованный мяч, но теперь будто улавливал мельчайшую ноту настроения своей хозяйки, не прося игры, когда той было грустно; а иногда — настаивая на них, словно зная, что это выведет Лили из меланхолии.

Но Пэл не стал её невидимой тенью. Он отчаянно возмущался, пытаясь легко прикусить руку, когда вместо еды Лили тянулась к зельям; сбегал гонять миссис Норрис по коридорам Хогвартса — на радость студентов; иногда приходил в большой зал, к огромной радости профессора Кеттлберна, Хагрида и директора Дамблдора и большому неудовольствию декана МакГонагалл, садился прямо напротив учительского стола, безобразно складывал лапы на скатерть и замирал с высунутым языком, радостно рассматривая кушанья на столе. И, разумеется, то Хагрид, то Кеттлберн, а то и сам директор бросали Пэлу лакомые кусочки, а МакГонагалл, к которой Пэл воспылал особой любовью, пару раз даже побрызгала на Пэла водой из палочки — под громкий хохот всего состава гриффиндорцев.

К большинству учеников Пэл относился прекрасно, позволяя чесать себя за ухом, к некоторым был равнодушен, проходя мимо, гордо задрав хвост. Но некоторых, по мнению Лили, Пэл обожал совершенно зря.

И этим некоторым учеником была ненавистная Пандора Олливандер.

Пэл при встрече с ней вставал на задние лапы и облизывал нос девушки, которая от этого действия пребывала в полном восторге, каждый раз громко восхищаясь "питомцем Эванс".

А недавно Лили узнала — причём, не от Северуса, а, что казалось совершенно невероятным — от Питера Петтигрю — что "их гениальную однокурсницу" опубликовали в новом выпуске "Вестника Зельевара".

— Это удивительный прорыв, — восхищался Джеймс.

Они сидели в гостиной факультета, у жарко натопленного камина. Джеймс выхватил журнал из рук Питера, который недовольно сверкнул глазами, но промолчал.

— Между прочим, мои дедушка и бабушка стали совсем плохи после драконьей оспы, а те чары, которая изобрела Олливандер, стали использовать в новом экспериментальном зелье, и врачи в Мунго говорят, что бабушка с дедушкой благодаря им идут на поправку! И что они полностью выздоровеют к концу каникул. Я… поверить не могу, что это изобрела моя однокурсница! Я… думал, что почти потерял их, — признался Джеймс.

— Она достойная дочь своего отца, — отсалютовал бутылкой сливочного пива Сириус. — Эх, не был бы я таким балбесом…

— Мы тоже немало изобрели, — подмигнул Джеймс Сириусу.

— Членовредительского, — с сомнением протянул Люпин, которому смеющийся Сириус тут же вручил бутылку. — Без сомнения, конфеты, заставляющие квакать на протяжении часа, тянут на первую полосу "Вестника".

Мародёры залились хохотом.

— Смех, между прочим, тоже продлевает жизнь, — встрял Питер, голос которого утонул в хохоте друзей.

Лили пыталась отделаться от компании Мародёров, но сегодня они были особенно настойчивы. Джеймс с Сириусом ещё с утра сбегали в Хогсмид, принеся в гостиную внушительный мешок со сладостями и сливочным пивом, и нарядили совместно с восторженными младшекурсниками рождественскую ель в гостиной.

— Сегодня последний день каникул, Лили, — приобнял её Джеймс — невинно, по-дружески, но Мэри МакДональд, как обычно, всё равно захихикала. — Нам просто необходимо провести его с пользой. К тому же, силы зла не дремлют! — сделал он зловещий голос. — Именно сегодня по Хогвартсу бродят тролли и фейри, и нам следует наслаждаться покоем своих уютных гостиных.

— Дурак, — фыркнула Лили, и Джеймс почему-то расплылся в довольной улыбке.

Под конец вечера Лили всё же удалось умыкнуть от назойливых ребят. В тот момент, когда Мародёры устроили фейерверк из конфет прямо в гостиной — под восторженные хлопки первокурсников, — Лили наложила на себя дезилюминационные чары и, наказав Пэлу остаться в гостиной, направилась на восьмой этаж. Ей отчаянно хотелось побыть одной.

Лили три раза прошла мимо стены. Дверь не появилась.

"Может, Северус внутри?" — подумала она и представила место, которое обычно открывалось, когда Выручай-комнату вызывал сам Северус — обычно это был тихий зал с креслами, уставленный книжными полками.

На этот раз дверь появилась. Лили вошла тихо, боясь потревожить Северуса, и, едва сдержав возглас, тут же юркнула за стеллаж.

Северус был не один.

Он полулежал в кресле, спрятав голову в ладонях. Рядом парил поднос с парой бокалов вина. Пандора, сидевшая на корточках, держала его за руку.

— Мне сегодня исполнилось шестнадцать. Шестнадцать, — тихо проговорил Северус. — Я всё лето работал… у маглов, копил деньги, чтобы подарить ей на день рождения книгу, о которой она говорила, — сглотнул он. — Это дорогая книга, по окклюменции — ты понимаешь, — сказал он, икнув.

— Может, тебе уже хватит? — осторожно спросила Пандора.

— Я трезв, как флакон, — фыркнул Северус, неестественно резко дёрнулся, схватив бокал, и залпом осушил его. — Что я делаю не так? Она избегает меня с начала года…

— Сев, — мягко сказала Пандора, слегка пригубив свой бокал. Лили начала краснеть — только она смела так называть Северуса Снейпа! — Я всё понимаю. Но ведь Эванс даже забыла про твой день рождения.

— У неё, кажется, — ик! — трудности, — пробормотал Северус, беззастенчиво утершись рукавом.

— Как не стыдно! — начала злиться Пандора. — Ты бегаешь за ней с первого курса. Очевидно, что такого рода недообразованных девиц куда больше привлекают игроки в квиддич. Мозги она оценить не в состоянии, — с жаром воскликнула она.

На её детском лице проступил румянец. Белёсые волосы, по обыкновению заплетённые в две косички, стали пунцовыми у корней.

— Мозги, как ты выразилась, вообще недооцененный ресурс, — хмыкнул Северус, наливая очередной бокал. — Раньше я думал… раньше я думал, что она идеал, — сказал он, замявшись. — Сейчас я вижу, что это не так.

— Она манипулирует тобой, — выплюнула Пандора. — Северус, понеси мою сумку. Северус, проводи меня до теплиц. Северус, дай списать задание, я так устала сегодня! И ты, — она ткнула пальцем ему в лоб, — делаешь всё, что тебя попросит эта кисейная барышня.

— Делаю, — согласился Северус.

— Ты её любишь?

Лили забыла, как дышать.

— Всегда.

— "Всегда", — передразнила Пандора. — Любишь ту, что забыла про день рождения единственного друга? Ту, что совершенно не волнуют ни чары, ни зелья, ту, что ни разу не спросила, как здоровье у твоей матери… и вообще…

Северус, к полному ужасу Лили, нагнулся в кресле, притянул Пандору к себе и поцеловал.

Дальше Лили не смогла смотреть. Она, стараясь ступать как можно тише, вышла из Выручай-комнаты и притаилась в нише коридора.

Северус вышел первым. Он огляделся и, не заметив движения, сразу ушёл вниз. Через несколько минут вышла Пандора — раскрасневшаяся, со следом поцелуя в углу рта, заметном даже в свете всего пары мерцающих факелов.

Лили вскинула палочку, прошептав:

— Когито Лентум.