Написанному верить (джен)

Время близилось к ужину, когда телефонный звонок в номере Гермионы заставил ее отвлечься от записей.

— Добрый вечер! Я взял на себя смелость заказать ужин на двоих в ваш номер, если не возражаете. Возможно, и от меня будет толк в расшифровке, — услышала она знакомый баритон.

— Я буду рада компании и ужину — слегка растерянно ответила Гермиона.

Наскоро оглядев себя в зеркале, она поправила перекошенный от долгого сидения в кровати свитер. С их последней встречи в его доме почти полторы недели назад, она больше не оставалась с ним наедине и сейчас испытывала то, что ее гриффиндорские соседки по комнате называли бабочками в животе.

Гермиона все никак не могла взять в толк, почему Снейп так действует на нее. Она никогда не считала себя особенно искушенной в вопросах любви. Детские симпатии не в счет. По-настоящему серьезные чувства она испытывала только к Рону. Коллеги по работе и бывшие однокурсники удостаивались только симпатии в исключительно платоническом ключе. Ее это вполне устраивало. Она искренне считала себя женщиной со сниженным чувственным темпераментом. А когда ее посттравматический синдром снова проявил себя, то сил на что-то кроме как поддерживать хотя бы бытовую адекватность, попросту не осталось.

Это ведь только на первый взгляд кажется, что стоит привести себя в порядок и жизнь заиграет новыми красками. На деле Гермиона заставляла себя делать простейшие вещи. Ее натура, склонная создавать космос в безграничном океане хаоса и в этой ситуации взяла верх. Бывшая староста составила график для всего: когда мыть голову, когда проявлять супружескую нежность, и когда сидеть у себя в комнате, уставившись в одну точку. Это срабатывало далеко не всегда, но так она хотя бы могла имитировать нормальность и не волновать близких. Какие уж тут бабочки в животе?

Гермиона понимала, что ее взволнованность от встречи с бывшим профессором, результат ее ограниченного общения с кем-либо помимо семьи. В самом деле, она нечасто удостаивалась общества образованных и обеспеченных мужчин, каким был Снейп. С коллегами по работе удавалось перекинуться едва ли парой фраз, все-таки она была приглашенным лектором, не обязанным подчиняться штатному расписанию. Что касается аудитории ее лекций, то их посещали, в основном, пенсионеры и домохозяйки.

— Проходите, пожалуйста!

— Благодарю. Ужин сейчас принесут. Феликс будет занят ближайшее время, встречая наших представителей, так что у нас пока есть небольшая передышка. Как идет расшифровка?

— О! — тут же отвлекшись от созерцания Снейпа в сандалиях, она развернулась к своим записям — как я уже говорила, до нас дошли малые сведения непосредственно от самих шумеров. И, в основном, это как раз письменные артефакты. Расшифровка шумерского языка шла через аккадский и персидский языки. От самого шумерского примитивного первого письма сохранились только некоторые корни. Я, к сожалению, не лингвист и не могу правильно интерпретировать те закономерности, которые увидела в тексте, но примерно о чем он, мне все же удалось понять.

Гермиона перевела дыхание и потянулась за табличкой, над которой работала:

— Видите, тут символы, — она указала на темный от времени кусок окаменевшей глины — воина, крови, воды и хлеба? Еще есть символы, которые вместе обозначают врачевание и зелья, они должны быть вам знакомы. А вот это, — и она указала на волнистую черту — должна была быть вода, но приглядитесь внимательнее, это змея, обвивающая жезл. Я думаю, я почти уверена, что это описание какого-то древнего медицинского зелья или процедуры. Этот знак, со змеей, то, что потом греки назовут посохом Асклепия. Есть еще кадуцей, но уже с двумя змеями. Эти символы пришли в Грецию от шумеров. А у шумеров — она снова глубоко вздохнула — змея была символом…

— Ниназу — бога врачебного дела и вечной молодости — закончил за нее Снейп.

— Да, — она удивленно уставилась на него и продолжила — поскольку в древности не было единых фиксированных правил письменного языка, и каждый писец руководствовался одному ему известными нормами, то в ряде случаев можно встретить совмещение в одном пиктографе значения нескольких. Например, вода означает еще и наследника, а как мы знаем сын Ниназу Нингишзида, как раз имел посох с двумя крылатыми змеями и воплощал стойкость и тоже покровительствовал врачебному делу.

— Крылатые змеи? — переспросил Северус.

— Ну, его символ дракон.

— Какого рода ритуал или процесс описывается, вы уже можете сказать, хотя бы примерно?

— Увы. И не факт, что смогу. Пока наверняка можно утверждать только то, что некое знание было добыто в результате войны. Вот здесь — и она указала на то, что по ее мнению могло означать военный поход и трофеи — И еще меня смущает этот пиктограф. Он может значить, как потери и страдания, так и кровь и то, что с ней связано. Помните, в учебниках по зельеварению всегда приводили оригинал древних рецептов. Этот рисунок мне знаком оттуда — она опасливо взглянула на него.

— Что ж, Гермиона, для не лингвиста это очень впечатляющий результат за такой короткий срок — и он улыбнулся ей.

— Боюсь, профессор, это мой максимум, — смутившись, ответила она.

— С таким отношением очков вашему факультету я точно не начислю, — уже открыто засмеялся Северус.

В дверь постучали, возвещая скорый ужин.

— Надеюсь, вы любите пино, — сказал Северус, разливая вино по бокалам — я, признаться всегда неровно дышал к этому сорту. Его легко испортить, но если сделать все правильно, тогда в бокале будет само лето. Вот, вдохните, — и он протянул ей бокал.

Гермиона послушалась и сунула нос в бокал. Северус был прав, она действительно почувствовала запахи цветов, меда и почвы, разомлевших под жарким солнцем.

— Я заказал нам пасту, хотя Феликс бы не одобрил. И по хорошему стейку, нам всем нужны силы. На сладкое — лимонный щербет и лимончелло в качестве дижестива. Вас устраивает?

— Более чем. Я всеядна и голодна.

Северус смерил ее долгим взглядом, пока она пробовала вино. В широком трикотажном костюме, с растрепанными остриженными кудрями она выглядела уютной и по-женски манящей. Сейчас в ней ничего не напоминало ту испуганную женщину с паникой в глазах от так резко нахлынувших общих для них воспоминаний. Она была здесь, очень хорошо ему знакома и в то же время он совсем не знал ее. Гермиона пропала со всех радаров, даже Поттер, с которым по долгу службы он был вынужден иногда контактировать, мало о ней распространялся. Хотя, стоило быть откровенным, Северус никогда о ней и не спрашивал. И вот теперь она сидит перед ним, смущается, хочет быть полезной и боится, что не сможет. Читать ее было легко, так же, как и ошибиться с выводами.

— Я все думаю о той фразе, что вы бросили, когда были у меня дома. О том, что вы почти не скучаете по магии. Почему?

— Это правда, не скучаю, — ответила Гермиона, ловко орудуя вилкой — я всегда была чужой для волшебного мира. Меня бы никогда не приняли всерьез из-за моего происхождения и пола. После войны, конечно, многое изменилось, но такие как я все равно в аутсайдерах, — она отпила из бокала — понимаете, я всю свою учебу боялась оступиться и сделать что-то не так. Я читала все, до чего только могла дотянуться, чтобы ни в чем не уступить студентам, рожденным в волшебном мире. И все равно уступала. Мне читали другие сказки, пели другие колыбельные, летом я жила своей прежней жизнью и в ней мне было гораздо спокойнее. В магическом мире мне постоянно нужно было доказывать свое право находиться там.

— И все же вы сражались на войне, — сказал Северус, удивленный ее ответом. Он-то без сожаления отринул все маггловское, распространив неприязнь к собственному отцу и на остальных людей.

— Я сражалась не за волшебный мир, а за Гарри и Рона, за Молли и Артура, за Нимфадору, Римуса, и их сына, своих родителей, наконец. А волшебный мир… Последний раз, когда я там оказалась, был день отправки детей в Хогвардс. Я едва не свалилась под колеса поезда с панической атакой. Поэтому я совсем не скучаю по волшебству. Ничего кроме разочарования оно не принесло мне.

— Мне жаль это слышать.

— Не стоит. Я преувеличила. Своей работой я обязана магии, — вмиг повеселела она.

— Вы уверены, что не Кембриджу? — недоверчиво спросил Северус, удивляясь сменой тона разговора.

— Маггловский мир, как вы слышали, сотрясают кризисы и безработица. А если ты женщина, у тебя есть дети и простой в работе составляет больше пяти лет, то устроиться куда-либо, кроме уборщицы, тебе практически невозможно. И я сдалась, наступила на собственную гордость и попросила Гарри о содействии.

— Вы попросили главу Аврората воздействовать на магглов?! — опасный прищур Снейпа задавал нужный настрой.

— Да!

— Во имя, какого общего блага теперь Поттер пошел на должностное преступление? — Северус уже откровенно забавлялся.

— Я взяла его эмоциональным шантажом, — картинно прошептала Гермиона.

— Вы?! Я должен знать все! Мне с ним встречаться в следующем месяце. Выкладывайте! — потребовал шпион, разливая вино в уже опустевшие бокалы.

— О… рычаги давления… понимаю, — она смеялась и ее раскрасневшиеся от вина щеки выдавали в этой уже взрослой женщине девчонку, которая трудилась над котлом в его классе в прошлой жизни — я возмутилась, что второе имя своей дочери он дал не в честь меня, десятки раз спасавшей его избранную задницу, а в честь Луны Лавгуд, ныне Саламандер. Представляете?

— Уму непостижимо!

— Скажите!

— Свинство!

— Форменное!

— И он сдался?

— Сначала опешил, конечно, поэтому я только слегка дожала, — не без гордости похвасталась она.

— Мальчишка! — фыркнул Северус.

— Дурак! Я бы рявкнула, что шла на смерть и после этого могла называть собственных детей как угодно. Но ему, к счастью, это в голову не пришло.

— За дураков! — поднял он бокал.

— За дураков! — ответила она ему тем же.

— И почему не отследили его Империо? — в нем проснулся шпионский интерес.

— Потому что это было не оно. Я изменила это заклинание, чтобы оно не подавляло волю, а лишь настойчиво указывало какое решение принять. Рождало навязчивые мысли, только и всего.

— Вы изменили старейшее непростительное заклинание? — нет, она не была обычной, это точно.

— А что вас так удивляет? Я потеряла магию, а не знания. Уж арифмантический расчет я могу сделать.

Северус не понял, когда внимательный взгляд на собеседницу перерос в то, что люди склонны называть «пялиться». Она интриговала, откровенно и по существу отвечая на его вопросы, не пытаясь кокетничать и приукрашивать действительность. Не то, чтобы в жизни шпиона не было женщин, они были и были прекрасны, но вот так беззастенчиво пялиться ему случалось только однажды.