Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Хэллоуин 1991 года, Хогвартс, Шотландия.

Несколько раз за октябрь Теодора вызывал под разными предлогами декан. Сначала он взял у него волос и образец крови, затем — слюну, и наконец, в канун Хэллоуина поставил перед Теодором фиал с зельем, выглядящим, как изумрудно-зелёный водоворот, что не останавливался ни на секунду.

— Вам не нравится цвет, мистер Нотт? Пейте, вкуса быть не должно, — усмехнулся профессор. Сегодня он даже был не слишком саркастичен — видимо, решение загадки с зельем доставило ему определённое удовольствие. Теодор снова вспомнил про Эдуарда из Лютного.

— Почему же, профессор, оно выглядит очень красивым!

— Что вы видите, мистер Нотт? Опишите, — заинтересованно подался вперёд Снейп.

— Изумрудно-зелёный вихрь, закрученный сам в себя, который продолжает движение, не оставаясь ни на секунду на месте.

— Занятно. Я вижу его как желто-рыжую жидкость, хотя упражнялся в том, что вам доступно с детства. Пейте, мистер Нотт.

Тео взял тяжёлую фиалу с несколькими пинтами зелья, и за несколько глотков отпил треть. В голове вдруг прояснилось, линии стали чётче, а вещи вокруг приняли другой цвет.

— Что-нибудь чувствуете?

— Профессор, так вот, почему вас называют «чёрным ужасом», — не до конца контролируя свои мысли, воскликнул Теодор. — Я думал, ваша мантия синего цвета, а это был цвет чар, да?

— Да, мистер Нотт. Не пейте пока — постарайтесь увидеть снова синий цвет моей мантии. Напрягитесь.

Тео сосредоточился — и, действительно, через секунду он снова увидел, как пульсирует синяя магия полосками на чёрной ткани. Он описал свои ощущения, и Снейп кивнул. Движение палочки — и фиала вылетела из рук Нотта, отправившись куда-то в другое помещение, где, как предполагал Нотт, была лаборатория.

— Можете идти, Теодор. Скоро начинается пир по случаю праздника, — Снейп скривился, но говорил спокойно.

— Спасибо, профессор… простите, а могу я вам задать один вопрос?

— Вопрос? — Снейп поднял бровь, показывая своим видом, что вопросы ему не нужны.

— Дело в том… простите, профессор. Вам известна фамилия Принц?

Снейп будто бы поперхнулся воздухом.

— Принц?!

— Принц.

— Почему вы решили меня спросить об этом, мистер Нотт? — от спокойного настроения не осталось и следа. Снейп за мгновение разозлился так, как злился на Лонгботтома.

— Дело в том, профессор, что… я полтора года назад в Лютном переулке познакомился с одним человеком, — затараторил Теодор. — Он никогда не учился в Хогвартсе, родился в Лютном. Торговал собой, как он говорил, и какой-то маг, который был его клиентом, распознал в нём Принца — и письмо из Хогвартса вроде бы это подтвердило… так вот, — заметив, что Снейп в ярости, Тео ускорился. — Когда я видел его в последний раз… он у меня кое-что покупал несколько месяцев… он попросил мне пообещать ему, что, если я увижу Принца, то расскажу ему о нём.

— А при чём здесь я, мистер Нотт?!

— Вы… простите, профессор! Вы чем-то сильно похожи на него. Я понимаю, что вы не относитесь к Принцам, но это было важно для меня, выполнить это обещание.

— Вы правы, мистер Нотт. Я отношусь к Принцам, — он усмехнулся, — не больше, чем герой вашей истории. Самоучка-зельевар, да? Как его звали?

Снейп поймал его взгляд, и Теодор вспомнил последнюю встречу с Эдуардом.

— Эдуард Принц, — сказал Тео, и уставился в пол. Ему вдруг стало очень неловко за эту сцену. — Простите, профессор.

Снейп отошёл в сторону, к спрятанному меж шкафов зеркалу, и приложил пальцы к переносице.

— Не стоит говорить другим студентам об этом случае, мистер Нотт. И… раз уж вы спросили. Моя мать была дочерью последнего лорда Принца, мистер Нотт. А теперь — потрудитесь отправиться в Большой зал, или мне придётся принять меры.

Теодор вскочил и буквально выбежал из кабинета профессора. Коридоры будто бы были незнакомы ему, он привык видеть их иначе — и в итоге оказался невесть где, вместо казалось бы привычного Большого зала.

Он даже не был уверен в том, какой это этаж — несколько лестниц произвольно перепутали его место. Тео подошёл к окну и уставился на тёмный, совершенно не сияющий разными чарами пейзаж за окном. Напрягся на секунду — и увидел снова всё таким, каким видел раньше. Расслабился — и яркие контуры заклинаний и чар пропали, уступив место темноте, скрывающей осеннее небо.

Он не знал, сколько простоял там. Ему подумалось вдруг, что за десять лет до того как раз погибли родители Гарри Поттера, который рос сиротой. Иногда Тео давал слабину и волю эмоциям, вспоминая счастливое детство. Занятия с миссис Клируотер (её сын, второкурсник Хаффлпаффа Джордж, пару раз встречался Тео в коридорах. Но он отводил взгляд и не здоровался с ним — Тео не навязывался), отцовские совы, редкие полёты на детской метле, семейные книги… то, что потом пропало безвозвратно и навсегда.

С другой стороны, у Гарри Поттера, выглядевшего маггл и удивлявшегося всему вокруг, как грязновровки, могло не быть и этого. Кто растил мальчика-который-выжил? Если бы не их встреча тогда, Артур бы так и сгинул в Лютном. Но теперь они есть друг у друга, названные братья, выжившие во встрече с настоящими вампирами, а кто есть у Поттера? Не то, чтобы ему было не наплевать на гриффиндорца — но Малфой так набивался ему в друзья, что Тео было смешно и противно. Кажется, что и у Малфоя никогда не было друзей, и вся его спесь и всё его дурное поведение — лишь следствие того, что никогда и никто не пытался с ним говорить как с человеком.

И он просто завидует дружбе Поттера и Уизли.

Тео так глубоко погрузился в раздумья, что лишь грохот где-то вдалеке привёл его в чувства. Сколько он так простоял? Кто знает. Пир, должно быть, уже был в разгаре.

Тео достал палочку и взмахнул, выписывая в воздухе руну чар Темпуса. Часы показали половину восьмого пополудни — да, на пир он опоздал.

Грохот повторился. Теодор обернулся на звук и увидел, как вслед за двумя студентами, Поттером и Уизли, огромное чудовище ныряет в женский туалет, отмеченный символами на стене.

Первой же мыслью было использовать красные искры аурори, чтобы вызвать в школу тётку. Чем бы ни было это чудовище… Но он пообещал декану и директору, что не станет заниматься нарушением правил, а колдовство в коридоре было нарушением. В то время как семейные огненные проклятья, использованные для самозащиты от чудовища, таковым могли не быть!

Тео раздраженно мотнул головой, и бросился в сторону грохота в туалете.

* * *

Его взгляду открылась страшная картина — Поттер оседлал шею тролля, а Уизли пытался что-то наколдовать, пока невесть откуда взявшаяся Грейнджер тряслась с палочкой в руке. Главным было не попасть по Поттеру…

— Уизли, помощь нужна? — крикнул он на бегу.

— Нотт! Помоги нам! — закричал увидевший его Поттер. Дубина чудовища, что пытался смахнуть назойливую букашку, чуть не задела его затылок.

— Игнис Фламенти Лангоксидо! — прошептал Теодор, сосредотачиваясь на магическом зрении…

Чудовище с ужасным хрипом вдруг отбросило дубину, которую чудом чарами поймал Уизли, и рухнуло на колени, пытаясь раздереть себе горло. Теодор с ужасом и восхищением пронаблюдал, как всё, что было в лёгких этого гиганта, сгорело в красном, ярко-багровом огне, вспыхнувшем и потухшем внутри чудовища.

Монстр рухнул окончательно, и, лишь Поттер соскочил с его шеи, Уизли обрушил на его голову дубину, которую едва держал чарами. Вопреки ожиданиям, голова чудовища не треснула, и их не окатило кровавыми осколками.

— Что это такое? — воскликнул Теодор, довольный тем, что ему удалось впервые попробовать семейные проклятья. — Я никогда не видел такой отвратительной твари!

— Это…

— Это тролль, мистер Нотт. Два балла со Слизерина за незнание вопроса по Защите от тёмных искусств.

Тео чертыхнулся. На уроках профессора Квиррела он читал другие учебники, пока заика пытался рассказать про вампиров, которых отпугивал его тюрбан. Возможно, он рассказывал что-то ещё — Тео не слушал, после вампиров ему было тяжело даже думать о таком. Видимо, эту тему он пропустил мимо ушей…

Дамблдор, а это был именно его голос, подошёл к поверженному чудовищу, что испустил жуткую вонь, и наколдовал какие-то чары.

— Как ни удивительно, его убила травма головы. Десять баллов Гриффиндору, мистер Уизли, — дружелюбно сказал Дамблдор. Меж тем, профессор Макгонагалл усыпила и унесла на трансфигурированных носилках грязнокровку Грейнджер. В дверях послышался гневный голос профессора Снейпа.

Тео вдруг понял, что никто не поощрит его за фамильное проклятье в стенах волшебной школы.

— Что вы здесь делаете? — яростно спросил Снейп у студентов, глядя в первую очередь на Нотта.

— Профессор, мистер Малфой оскорбил нашу подругу за завтраком, — заговорил Поттер.

Действительно, Малфой обидел грязнокровку (то есть, магглорождённую, мысленно поправился Тео), заявив, что у неё нет ни манер колдуньи, ни друзей, а всё, что она зубрила, не поможет ей когда-либо подняться на одну ступеньку с такими столпами волшебного сообщества, как Винсент Крэбб. Видимо, она ушла плакать сюда.

Собственно, Поттер подтвердил предположения Тео.

— А вы, мистер Нотт? — спросил Дамблдор. Его глаза сверкали, как снег на солнце.

— Честно говоря, профессор, я, после… визита к декану не дошёл до трапезного зала. Мне показалось важным поразмышлять, и я какое-то время стоял в коридоре. Сегодня ведь юбилей гибели Тёмного лорда, чем мы обязаны мистеру Поттеру, — Нотт вдруг понял, что очень хочет есть. — А когда в этом же коридоре вдруг появился этот… тролль, я решил, что нужно попытаться помочь.

— И как, вы… помогли? — выгнул бровь Снейп. Уизли и Поттер стояли, затаив дыхание, хотя вони уже не стало — видимо, Дамблдор исчез её.

— Я попытался, профессор. Мистер Уизли оказался более успешен, — дипломатично ответил Тео.

— В следующий раз, пожалуйста, не повторяйте ошибок, мистер Нотт, — Дамблдор вдруг стал выглядеть усталым.

* * *

Когда Тео вернулся в гостиную, голодный и хмурый (по пути Снейп читал нотации и прожигал взглядом понурые плечи первокурсника), его никто особо и не встретил. Зато в спальне, как только он вошёл, буркнув Малфою, что ни к какому Поттеру он не лез, на него накинулся ураган встревоженного Блейза. Тот так сильно переживал, что едва не расплакался, увидев своего единственного друга на всём факультете. Безродный итальянец не был сильно приятен для чопорного общества англичан, а потому везде старался оказаться рядом со своим патроном, которым неожиданно для себя стал Тео.

В детстве когда-то давно отец мечтательно рассказывал тогда ещё живой бабушке, что в школе он был очарован фигурой сурового русского эмигранта Долохова, старшекурсника, за которым бегали девочки и втихую восторгались юноши. Чемпион Хогвартса в плюй-камни и шахматы, Долохов обогатил речь замкового полтергейста дюжиной диковинных ругательств на славянских языках, а потом примкнул к Тёмному лорду, чтобы вернуть богатства своей семьи, украденные на родине. Это романтизировало движение Лорда, как понимал сейчас прочитавший все газеты и исторические хроники Нотт.

Теперь он и сам был чем-то вроде того Долохова. Названный брат (который начал следующий день с того, что сел за стол Слизерина и очень тихо попросил БОЛЬШЕ НИКОГДА! ТАК! НЕ ДЕЛАТЬ!), приятель-бандит с Гриффиндора (высказавший своё восхищение отвагой слизеринца и посетовавший, что тому приходится делить спальню с Малфоем, на следующем же совместном занятии), и вот, по-своему очаровательный Забини.

Впрочем, впервые за долгое время той ночью Теодору приснился кошмар. В котором тролль, разрушая раковины, дубиной убил маленькую беззащитную девочку с рыжими волосами — отнюдь не Гермиону Грейнджер.