Сага о Сакши́. Книга 1. Дорога в Юшэнг (гет)

Они вернулись в поместье в нанятом паланкине. В окнах их дома и западного флигеля мерцал свет — это Дзин Жу купила свечи и зажгла их повсюду. Ветер донёс запах дыма от горящих дров и готовящейся еды. Она встретила их у ворот, беспокоясь о долгом отсутствии хозяев. Мебель уже привезли, доложила она. Её много, и пока она стоит в сарае, хорошо укрытая от возможной непогоды. В комнаты внесены только самые необходимые предметы обстановки.

Явились также первые слуги — экономка и плотник. Вилан нанимала их всех через контору, поэтому ни с кем знакома лично не была. Что ж, теперь в поместье уже семеро обитателей, и трое из них мужчины — не так уж и мало. Уже не страшно. Завтра прибудут ещё трое — итого десять.

Щенок принялся носиться и тявкать, как только оказался на земле. Как будто не сидел на руках смирно всё это время. Но едва Бай Лин двинулся к дому, как щенок засеменил следом, точно получил команду.

Оказывается, необыкновенное ощущение — вернуться в собственный дом. Проклятый императорский дворец остался в прошлом. Принц догадывался, что побывать там предстоит ещё не раз, но хоть не жить. Жена, хоть и лезет всё время в глаза и под руку, зато не проявляет высокомерия и агрессии, только как-то неуместно весела и энергична. Хуже всего было то, что он не знал, принять ли всё, как есть, и расслабиться или ожидать каких-то неприятностей. Самое время изучить свою половину.

Они оба познакомились с новыми слугами. Экономка — госпожа Лю — уже вовсю распоряжалась и приводила в порядок Блльшой дом и дом для прислуги. Это была пухленькая дама лет пятидесяти, шустрая, самоуверенная и домовитая. А плотником оказался её супруг, некий господин Ми — высокий плотный молчаливый мужчина, производивший вид человека большой физической силы.

Ужин господам Дзин Жу принесла в их комнату, пока столовая в Большом доме ещё оставалась пустой. В их покоях уже расставлены были застеленная кровать у одного окна, стол и две скамеечки друг против друга — у другого, зеркало в дальнем углу, пара сундуков, блестящих свежим лаком, расстелены узорные циновки.

Можно сказать, первый ужин совсем наедине. Вчера вечером, кроме как к вину, они так ни к чему и не притронулись. Вилан ухаживала за мужем, подкладывая ему еду суповой ложкой. У неё самой с палочками по-прежнему не ладилось. И вид был такой, словно сейчас расплачется в тарелку с лапшой и улитками. Бай Лин, скептически наблюдавший за её муками, наконец отнял у неё её палочки, захватил улитку и немного лапши, обмакнул в кисло-сладкий соус, поднёс к её губам и велел: "Ешь!". Под его раздражённо-требовательным взглядом сильфида, не ожидавшая от него перехвата инициативы, послушно открыла рот, прожевала и проглотила еду буквально со слезами на глазах. Тут-то и выяснилась одна из причин её страданий:

— Мы не едим улиток!

По счастью, кроме улиток, на столе были и другие блюда. Овощи в масле и соусе, например, пришлись очень кстати, и принцу, в конце концов, удалось собственноручно накормить дитё небес. Непривычное занятие его позабавило и насмешило. "Не научишься есть палочками — умрёшь с голоду", — хотел сказать он жене и не сказал. Вот что называется "есть из чужих рук". Что ж, пусть и ест с его рук. Ему не в тягость. Воспоминание об этом моменте ещё долго вызывало у него довольную и несколько злорадную усмешку.

Вечером от нечего делать Бай Лин открыл шкатулку, в которой упокоились красная фата и шпилька. Шпильку он так с тех пор и не видел и решил рассмотреть, что сотворила для него Вилан накануне свадьбы.

На золотую спицу был насажен большой непрозрачный овальный камень — тёмно-красный, уходящий в черноту, как будто багровое пламя окружали клубы чёрного дыма. В неподвижном состоянии его удерживала оплетающая сеть из золотой проволоки. Сложный симметричный узор, выполненный из проволоки разной толщины, казался безупречным. Поворачивая шпильку перед глазами, Бай Лин любовался насыщенным глубоким цветом камня. Он мало разбирался в самоцветах, но этот узнал сразу. Красно-чёрный диметри́н — символ любви и верности. Очень подходящее украшение на свадьбу, если придавать ему такое значение. В свете свечей тёмно-красная часть камня была похожа на запёкшуюся кровь. Превосходно выполненная работа. Жаль, что её участь — пролежать в этой шкатулке.

Было около десяти часов вечера, когда они легли спать. День был долгий, оба устали, чтобы заниматься чем-то ещё. За стенами усадьбы шумел город, а сюда, казалось, опустилась сама тишина. На самом деле, Вилан и Бай Лин находились одни в целом доме, потому и было так тихо. Сюда долетал лишь шум начавшегося проливного дождя и опадающих под порывами ветра листьев.

То ли новая кровать оказалась жёсткой, то ли перина слишком тонкой — оба не могли заснуть, но каждый скрывал от другого, что не спит. В темноте Вилан, видимо, не решаясь попросить о большем, подобралась поближе, положила голову на его плечо. Бай Лину не хотелось в эту минуту ничего, и он вздохнул с облегчением оттого, что она не делает никаких попыток к новому сближению. Пришлось позволить ей залезть к нему под мышку и обнять, и тогда она сразу же уснула. От Вилан пахло молоком и персиками... Мягкий флёр спокойствия и домашнего тепла окутал его, а от её руки обхватившей его, исходило приятное ощущение.

Озарение пришло, как вспышка молнии: "Она привыкает и привязывается ко мне. Поэтому всё время рядом". Он искал в ней следов сожаления об их связи, но она просто приняла всё как есть и нашла в этом удовлетворение. Отчего он не может сделать то же самое? Она доверяет ему. Отчего он не может довериться ей? Доверие — это то, что окружающие постоянно предают и разрушают. Как можно кому-то верить? С другой стороны, надо же хоть кому-то верить. Устав от мыслей, он задремал, так ничего и не решив.

Утром Вилан заметила: надо бы расчистить очаги в главном доме. Скоро станет холодно, да и сейчас не жарко, понадобится отопление. Не мог бы Бай Лин сказать об этом господину Ми? Вчера его жена обмолвилась, что он не только плотник, но и хороший каменщик. Мог бы, ответил принц.

Вскоре после этого хозяйку отыскала Дзин Жу и, опасливо поглядывая, сказала:

— Госпожа Вилан, я не хочу причинять кому-то неприятности, но...

— Говори.

— Мне кажется, статус принца после женитьбы на вас изменился. Сейча́с с ним считаются, потому что он стал ва́шим женихом, а теперь он — ва́ш муж...

— Давай оставим в стороне мою политическую исключительность. В чём проблема? Что ты пытаешься сказать?

— Не Ху. Всё дело в ней.

— И что?

— Нууууу, она же из дворца, и она помнит, как с принцем там обращался отец-император. Да и слугам тоже было позволено слишком многое.

— И что? — нетерпеливо поторопила сильфида.

— Только что госпожа Не наговорила его высочеству всяких гадостей и распорядилась — понимаете, распорядилась! — хотя бы помыть полы... Дескать, толку от него нет никакого... Это любимое выражение Его Величества... и...

— И что? — Вилан почувствовала, что внутри всё похолодело от беспокойства.

— Его высочеству не чужда никакая работа, многие принцы сами о себе заботятся, им почти никто не прислуживает... Но разве так правильно? Я хочу сказать, разве правильно, что служанка может отдавать приказы сыну императора?

— Где он сейчас?

— В восточном флигеле. Там есть старая хозяйская библиотека, и... Госпожа!..

Вилан ринулась туда. В глазах потемнело от гнева. Что эта женщина себе позволяет?! С ней она поговорит позже, а пока увидит мужа.

Бай Лин улыбался вяло протекающим в голове мыслям. Ничто не меняется, да? Какая разница, где и с кем живёшь, — всегда находится тот, кто тебе приказывает. Терпеть выходки от прислуги было привычным делом. Жаловаться — позорно, да и некому. Не ябедничать же Вилан. Можно было бы поставить на место эту бабу, если бы у него были силы, каковые положены от природы... А их нет, так какой в этом смысл! По крайней мере, он всё равно собирался навести порядок в библиотеке. Да и весь флигель не такой уж большой.

Вода в ведре почти ледяная, руки быстро закоченели и покраснели. Лучше не думать о том, что, раз подчинившись чужим приказам, будешь делать это всю жизнь. Но когда-нибудь же появится просвет?

Он вытирал нижние полки и пол под ними, присев на корточки. Увидев влетающую в помещение библиотеки жену, он не успел предупредить, чтобы смотрела под ноги: она с размаху пнула стоящее неподалёку от двери ведро, и, пролетев через всю комнату, оно шмякнулось об стену рядом. Бай Лина окатило грязной водой. Не так, чтобы с головы до ног, — до ног не долетело, вся осталась на лице, волосах и плечах.

— Вилан!.. Зачем ты сделала это?!

Как ему хотелось закричать на неё! Схватить за плечи и встряхнуть так, чтобы... Чтобы что? Чтобы опомнилась. Чтобы тоже выпустила гнев, закричала. На всю эту ситуацию с дурацким браком. Чтобы заорала в голос, высказала всё, что на душе, возможно, самыми неподобающими словами, зато искренне, от души, а не изображала божественное спокойствие! И тогда он поймёт...

Впрочем, подняв на неё взгляд, Бай Лин обнаружил жёнушку застывшей в ужасе с вытаращенными глазами.

— Прости! Прости! Прости! — в горле у неё, казалось, застряла мышь и пищала там, пытаясь выбраться наружу. — Какая я неловкая — ужас!

Она хлопнулась на колени прямо посреди натёкшей лужи, вытащила носовой платок и принялась вытирать его. Это было так забавно, что холодная ярость принца, как змея, свернулась и утихла.

Помолчав минуту, Вилан спросила:

— Наводишь чистоту и порядок?

— Да.

— Тебе... нравится это занятие?

— Не имеет значения. Эта работа ничем не хуже любой другой.

— Да, но...

Принц терпеливо выдохнул, усмиряя новый приступ раздражения.

— Ви, у нас мало слуг, а работы много.

Она кивнула, признавая его доводы, но всё же возразила:

— Ты никому ничего не должен. Делай это, только если сам хочешь.

Она поднялась на ноги и заставила его подняться.

— Тебе нужно вытереться и переодеться: холодно, как бы ты не заболел. Пойду кое-что сделаю.

Вилан вышла. Молодой человек проводил её взглядом. На этот раз он сделал то, что собирался. Сильфида не заметила, как с его старой шпильки соскользнула серебряная ящерка с красными глазками и, уцепившись за подол женского платья, отправилась вместе с супругой хозяина.

Бай Лин частенько отправлял её на вылазку или захватывал сознание живых рептилий. Этому трюку научила его мать. Его шпионы не раз помогали избежать встречи со старшими братьями, не попасть в их унизительные ловушки и не быть избитым и опозоренным. От всего, конечно, спастись невозможно, но польза от "шпионов" была неоценимая.

Вилан остановилась около ступенек одного из мостов, знаком подозвала горничную.

— Дзин Жу, собери всех слуг на кухне.

Сильфида подождала несколько минут и вошла в здание, примыкавшее к воротам. Оказавшись в полутёмном помещении, ящерка спрыгнула на пол и проворно взбежала по стене почти до самого потолка так, чтобы видеть, прежде всего, Вилан.

Пять человек поклонились, как один, сложив руки в почтительном жесте. Вилан кивнула и пошла вдоль шеренги. Остановилась около женщины, стоявшей четвёртой в ряду, скрестила руки на груди и упёрла в неё тяжёлый взгляд. Молчание длилось так долго, что служанка Не почувствовала себя неловко "под прицелом". Но этикет запрещал в таких случаях говорить прежде госпожи, и это только нагнетало напряжение. Остальные тоже поняли, что дамочка чем-то не угодила госпоже, и искоса поглядывали на неё и на повариху, не смея глядеть открыто. Наконец Вилан заговорила. Но легче от этого не стало.

— Кто ты такая?

Не Ху сразу почтительно склонилась ещё раз.

— Служанка Не, госпожа.

— Так ты служанка... Точно служанка? Не императорская дочь? — ядовито поинтересовалась сильфида.

— Ваша милость! — понятливо бухнулась на коленки Не Ху.

— Я и спрашиваю: ты кто такая, чтобы отдавать приказы хозяину поместья? Кто ты, чтобы распоряжаться моим супругом? Ты и впрямь считаешь себя ровней его высочеству или даже выше?

— Госпожа, я только хотела...

— Мне нет дела до того, что ты хотела. Если ты или кто-либо другой ещё раз посмеете проявить к принцу непочтение и переложить на него свою работу — тут же отправитесь искать новое место. Его высочество мне не скажет, да я узнаю. Я всё равно узнаю, понятно?

— Простите глупую женщину! — повариха, стоя на коленях, кланялась уже в землю.

— Ты не глупая, — презрительно ответила Вилан. — Ты почему-то решила, что и тут тебе позволят издеваться над теми, кто не может в силу разных причин указать тебе твоё место. Но здесь не позволят. Ты меня поняла? Всем это ясно?

Грозно обведя взглядом прислугу, Вилан вышла. Ящерка застыла под потолком, разглядывая застывших людей. Никто не сказал ни слова, кухарка стояла на коленях, глядя в пол, и её трясло. Остальные разошлись по своим делам.

Вернувшаяся рептилия проворно взбежала по тонкой ладони принца. Бай Лин задумчиво подсадил её себе на голову, и, вернувшись на шпильку, украшение застыло в привычной позе. Итак, мышка показала зубки и проявила характер. Стало быть, её дружелюбие не показное и не от слабости духа. Возмутилась и стала на его защиту. Может, и правда возмутилась?

Бай Лин только успел привести себя в порядок, как явилась Дзин Жу и, отвесив вежливый поклон, произнесла:

— Ваше высочество, госпожа Вилан просит вас выйти к ней. Пришли новые слуги.

Надо же. От этой девушки он никогда не видел зла, хотя и добра тоже. Они словно бы жили в разных измерениях. Но после недавней взбучки она приседала перед ним как-то даже испуганно. Губы Бай Лина изогнулись в улыбке.

Жену он нашёл во дворе около беседки под ивой. Около неё стояли мужчина и девушка. Вилан, говорившая с ними, обернулась с приветливой улыбкой:

— Как тебе идёт голубой цвет! — заметила она, поправляя кисточку на его нефритовой подвеске, прикреплённой к поясу.

Против воли принц улыбнулся в ответ. Должно быть, только показалось, что в её голосе прозвучала нежность. Вилан мягко взяла его под руку и обратилась к пришедшим. Ничего интересного в них не было: скрюченный горбатый мужчина под шестьдесят и чернявая востроносая вертлявая деви́ца, похожая на мышь. Вилан объявила присутствовавшей здесь же новой экономке, госпоже Лю, что слуги поступают в её распоряжение и ве́дение, но к ней, Вилан, можно обращаться всё равно. Что старшей горничной будет Дзин Жу. Что старый сторож теперь станет привратником, потому что должен же кто-то открывать двери и впускать посетителей. Должно быть, без этого не обойтись. Там, в здании, где помещается кухня, есть комнатка — привратный покой. Вот там пусть и сидит в ожидании дедушка Ву. Эта должность не слишком хлопотная, ему по силам.

Когда госпожа Лю увела новых работников размещаться в доме для прислуги, супруги остались у озера одни. Как бы странно это ни выглядело, они стояли и глядели другу другу в глаза, и Вилан всё так же держала его за руку, словно забыв об этом. Бай Лин обнаружил, что может смотреть на неё спокойно, без раздражения. "Мне так нравится твоя улыбка, — тихо проговорила Вилан, хотя кругом и так никого не было. — Она необыкновенно красива. Жаль, что это бывает редко".

В пруду отражалось холодное ясное небо. Ветер бросал на водную гладь золотые листья клёна, а ветви ивы бороздили водное зеркало своими листьями-пальцами.

— У тебя руки замёрзли, — Вилан, взяв ладони мужа в свои, постаралась согреть их. — Пойдём в дом?

Но, когда они повернулись в сторону большого дома, в дверь у ворот постучали. Явился хозяин особняка напротив. Беспрестанно кланяясь, он представился поставщиком лучших тканей Его императорского Величества и заявил, что буквально только что узнал, что, оказывается, его почтили своим соседством его высочество пятнадцатый принц Линь, сын всеми любимого императора, с супругой — любимицей императорского Дома. Что он позволил себе принести его высочеству и его жене приглашение на свадьбу дочери недостойного соседа в следующем месяце. И если его высочество с супругой согласятся присутствовать, то облагодетельствуют молодую семью...

— Благодарю, досточтимый господин Ван, — ответил принц мягким голосом, в котором почти незаметно звучала насмешка. — Мы с женой... — он посмотрел на Вилан, и она тут же подхватила роль милой соседки, с готовностью кивая, — с радостью придём.

Вернувшись в семейные покои, Вилан совершенно искренне расхохоталась:

— Гляньте-ка на нас! Понятия не имела, что я — любимица императорского Дома.

— А разве сын императора мог жениться на ком-то другом? — с притворным удивлением распахнул глаза Бай Лин.

— Мы с тобой — две притчи во языцех, — Вилан покачала головой. — Но все закрыли на это глаза, чтобы сохранить лицо. И теперь мы — высочайшие соседи. Какое лицемерие!

Она сняла с кровати одеяло и закутала в него мужа. Он посмотрел на неё — не удивлённо, скорее, смиряясь с её неотвязным вниманием.

— Почему ты так носишься со мной?

Вилан усмехнулась: "Расцеловала бы, до чего мил. Даже когда сердится".

— А почему нет? Ты против?