Тёмная сторона Луны (гет)

Примечания:

Музыка для главы:

Pink Floyd — "Run Like Hell"

С каждым шагом, уводившим меня от неё, двигаться становилось всё труднее. Казалось, я бегу сквозь мокрый бетон, который с каждым метром густеет. Как же я хотел вернуться — забраться в её спальню и молить о прощении. До неё было недалеко, и я знал: если бы я направился обратно, время бы больше ничего не значило. Я жаждал услышать её голос — даже её крики ярости. Такое наказание было бы блаженством, если бы я снова мог быть рядом с ней.

Но моё наказание было ничто по сравнению с тем, через что пришлось пройти ей за последние восемь месяцев. Нет, я должен идти дальше. Прочь… отпусти её… ещё один шаг…

Впереди замерцали огни города, но я даже не знал, где нахожусь. Слабый шум машин говорил о каком-то подобии цивилизации, и я оцепенело повернул в ту сторону. Теперь она будет в безопасности… я далеко. Что мне делать без неё?

Сознание прояснилось — я вспомнил о своей добровольно принятой миссии. Охота… найти и убить Викторию. Её имя и образ с огненно-рыжими волосами освободили крошечный уголок моего разума от мучительной тоски. У меня есть цель — пусть и пустая, — и я нашёл в ней, если не утешение, то хотя бы отвлечение. Виктория…

Последнее видение Элис указало путь в глухие леса штата Монтана. Эта охота уведёт меня ещё дальше и, возможно, притупит острую боль, которую оставило в груди отсутствие Беллы.

Впереди показалась автострада, зелёные и белые указатели возвещали о приближении к Олимпии. Бежать сюда заняло куда больше времени, чем обычно — солнце уже давно зашло, и тёмная, безлунная ночь опустилась на город. Самолёты до Биллингса уже давно улетели. Придётся проявить больше изобретательности в вопросе транспорта.

Бежать было слишком долго; мне нужна была машина. Я двинулся вдоль дороги в сторону города, какое-то время держась деревьев у обочины, но потом свернул на север — я узнал эти улицы. Где-то поблизости был автосалон — летом мы с Джаспером приезжали сюда посмотреть новые «Мустанги». Интересно, появился ли у них новый «Салин»? Он, конечно, не был бы так точно отрегулирован, как мой «Вольво», но и не пах бы так же… как она.

Этот аромат, такой сладкий… У меня подкосились колени, но я успел опереться на фонарный столб. Транспорт… охота… Виктория. Я заставил ноги двигаться вперёд.

Огни автосалона придавали рядам машин неестественный голубоватый оттенок под флуоресцентным светом. Я зашёл прямо в выставочный зал и сразу заметил чёрную машину, которая станет моей. С гоночными полосами и прорезным капотом она источала мощь и скорость. Полная противоположность незаметной — эта машина кричала о себе… и память снова предала меня.

«Мы стараемся не выделяться», — сказал я тогда.

«У вас плохо получается», — её голос всплыл в мыслях, дразня двойным смыслом этих слов.

«Я обязательно справлюсь», — молча поклялся я себе. — «Она будет в безопасности и в конечном счёте — счастлива».

Броскость машины уже не имела значения. Чтобы выследить Викторию, мне придётся пойти по её следу. Кочевники почти всегда передвигаются по ночам, прячась днём. В темноте эта машина не так бросается в глаза, а скорость мне необходима. Моя последняя поблажка.

Сегодня в автосалоне было тихо, и продавцы сгрудились у стойки администратора, мысленно раздевая её хозяйку. Девушка была ничем не примечательной по сравнению с моей Беллой. Мысли вновь унесли меня к её каштановым волосам и шоколадным глазам, но я вовремя одёрнул себя.

Виктория. Нужно. Найти. Викторию.

— Кхм. Могу я поговорить с менеджером? — спросил я, прерывая фантазии этих мужчин.

Все трое перестали пялиться на девушку и повернулись ко мне. Самый высокий, примерно ростом со мной, обменялся взглядами с остальными.

«Что нужно этому мальчишке?» — эта мысль эхом отозвалась и в головах его коллег.

Благодарная за вмешательство, женщина улыбнулась мне:

— Сейчас позову.

Высокий поднял руку, прерывая её. Из смешков остальных я выудил его имя — Стэн.

— Он занят клиентом. Что тебе нужно?

«Стакан молока? Мамочку?»

— Мне нужно вот это, — сказал я, указывая на высокопроизводительный автомобиль рядом.

— Конечно. У тебя как раз между учебниками завалялось шестьдесят штук, — Стэн метнул взглядом на друзей, и те дружно расхохотались.

Мне было не до этого идиотизма.

— Пожалуйста, позовите менеджера и покажите ему мою карту, — сказал я девушке за стойкой, игнорируя Стэна.

Её взгляд затуманился, и она кивнула, протягивая ко мне вялую руку.

«Тебе действительно не стоит так поступать с людьми», — прошептало воспоминание голосом Беллы.

Я вытащил из заднего кармана чёрную кредитную карту и начал протягивать её девушке мучительно медленно, по-человечески неторопливым движением. С огромным усилием я позволил болтуну выхватить её у меня из пальцев.

«Это ещё что за хрень? Папочкина кредитка? Да ты у нас тут сегодня главный альфа, да?»

— Что это вообще? — он взглянул на карту. — Чёрная American Express? Ты, похоже, совсем не врубаешься. Это из чего, из банки из-под газировки сделано?

«Где он её взял — в магазине приколов?»

«О, ЧЁРТ!» — его приятели поняли, что к чему: один вырвал карту у него из рук и понёсся в сторону офиса. Другой толкнул Стэна локтем в рёбра.

— Думаю, тебе стоит сбавить обороты.

Он поправил галстук, расправил плечи и уже в полной деловой готовности спросил:

— Хотите пройти на тест-драйв, сэр?

Стэн фыркнул:

— Ты из-за этой фигни пустишь его в машину? — он кивнул большим пальцем в сторону мужчины, скрывшегося в коридоре.

— Безусловно. Владельцы премиальных карт у нас в «Олимпик Форде» пользуются высочайшим уважением. Я, кстати, Эндрю.

Он протянул мне руку, но я её проигнорировал. Слегка смутившись, он жестом указал на машину:

— Перед вами новенький Saleen S281 Extreme 2006 года. Оснащён стандартной шестиступенчатой механикой…

— Премиальных карт, ну конечно, — фыркнул Стэн. — Тебе сколько, парень, восемнадцать? Девятнадцать? Не смеши.

«Заткнись, Стэн», — подумал Эндрю.

В это время в офисе как раз допечатался мой кредитный отчёт, и менеджер собирал челюсть с пола. Возможно, теперь дело пойдёт быстрее.

Я снова сосредоточился на Эндрю:

— Я прекрасно знаком с характеристиками «Салина». Эта модель со спутниковым радио, верно?

Это объясняет чёрный бугорок на крышке багажника.

— Да, конечно, сэр. Мы установили его вчера, — ответил Эндрю.

Стэн рассмеялся, думая, что я просто возомнил о себе чересчур много. Но тут за его спиной появился ещё один мужчина в костюме с моей картой в руке.

— Прошу прощения за грубое обращение, мистер Николлс. Я — Фред Хатчинс, директор по продажам. Эта машина вас интересует?

Стэн уставился на начальника:

— Вы это серьёзно?..

Но Фред заставил его замолчать одним поднятым пальцем.

«Уволить его при клиенте или нет?» — пронеслось у него в голове.

— Да. Я спешу, так что хочу, чтобы машину заправили и подготовили как можно скорее.

Фред ухмыльнулся, зная, что его секретарша в это время бешено печатает в офисе.

— Я уже начал оформление, мистер Николлс. Сорок пять минут вас устроит? Вы можете подождать у меня в кабинете, если, конечно, не хотите осмотреть машину ещё раз. Состояние — безупречное, уверяю вас.

— Ваш кабинет подойдёт.

Я скользнул взглядом по Стэну, у которого отвисла челюсть, и усмехнулся. Через тридцать секунд он пополнит ряды безработных.

— Вот сюда, пожалуйста. Хотите что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

Девушка за стойкой администратора проводила меня взглядом, отметив, как сидят на мне брюки. Эндрю надеялся, что я похвалю его за внимательность.

— Сейчас вернусь, — сказал менеджер, пятясь к выходу и закрывая за собой дверь.

Прежде чем подойти к секретарше и поторопить её, он уволил Стэна и повысил оклад двум другим продавцам.

Мысли людей не могли меня отвлечь. А когда девушка за стойкой начала рассеянно рисовать на листке, её рука в моём воображении превратилась в руку Беллы, петляя и кружась по бумаге. Завтра Белла будет сидеть на занятиях, рисовать те же круги и ромбы, так же скучая, как и я, по обыденным предметам. Желание присоединиться к ней заставило меня вскочить на ноги.

Я заламывал руки, расхаживая по комнате, пытаясь стереть из памяти ощущение её тёплой кожи, прижатой к моей. Вспомни, как легко рвётся её бумажная кожа, как свободно течёт её восхитительная кровь…

Передо мной всплыло лицо Джеймса — он знал, как кровь Беллы взывает к каждому из нашего вида. Я с наслаждением вспомнил звук, с которым его голову отрывали от тела, жалея лишь о том, что не мои руки покончили с ним, а руки Джаспера. Все трое кочевников жаждали крови моей возлюбленной… и я всё ещё не рассчитался с Викторией за это. Её злобное лицо с алыми глазами улыбалось мне, заслоняя образ Беллы.

Пока часы на столе Фреда отстукивали мучительные минуты, я изо всех сил пытался удержать в мыслях её скорую смерть как нечто первостепенное.

* * *

Спустя тридцать восемь минут я уже сидел за рулём своей новой машины. Фред предложил провести «знакомство с транспортным средством», как он это назвал, но я отмахнулся, сунув ему стодолларовую купюру и уехал.

Я выехал на шоссе, вдавил педаль в пол, и, когда стрелка спидометра перевалила за 150, даже улыбнулся. Скорость была последней из дозволенных мне слабостей, и эта машина не подвела. Как только я покинул пределы города, я выключил фары и выжал из автомобиля всё, на что он был способен. С таким темпом я без труда доберусь до каньона Бигхорн ещё до рассвета.

Когда я обгонял редкие машины на дороге, я улавливал шок в мыслях водителей — если они вообще успевали меня заметить, когда я пролетал мимо на скорости вдвое выше их.

«Сбавь скорость», — мелькнула мысль у водителя фуры, и в моей памяти всплыли страхи Беллы, когда она ехала со мной в машине.

«Он водит как сумасшедший». Каждая мысль, каждое движение возвращали меня к ней, дразнили.

«Не надо», — прошептала она в моей голове, умоляя вернуться.

Рана в груди переместилась в спину — словно когти впивались в меня, разрывали плоть, пытаясь притянуть обратно к ней. Нет… Я сильнее этого. Она будет в безопасности. В безопасности от Виктории.

Нервы немного успокоились, когда я сосредоточился на карте местности вокруг Биллингса, которую изучал ранее, но Белла всё равно шептала в моей голове. Мне нужно найти способ заглушить её голос, сохранить сосредоточенность на слежке — иначе я бы приполз к ней на коленях уже через неделю.

Я посмотрел на радио, едва светившееся на панели, и в уме перебрал список станций. Музыка только усилит воспоминания о ней… Но, может, послушать что-то другое? Спорт? Нет, не в это время суток. Радио-шоу? Нет — это всё равно что слушать ту же чепуху, которую я и так постоянно слышу из человеческих мыслей. Кантри? Боже, слишком много песен о том, как ты теряешь свою девушку. И тут я вспомнил про подходящую станцию. Спасибо, Эмметт.

Я включил радио, убавив звук, и пролистал до канала 43. Рэп. Терпеть не мог эту музыку, но, как однажды наглядно продемонстрировал мой брат, она отлично заполняла ту пустоту в моей голове, которую пыталась занять Белла. Да, сосредоточиться на Виктории под это непросто, но зато меня больше не тянуло развернуться и поехать на запад… обратно к моей любви.

Виктория… Её багровые глаза всплыли передо мной, пока я мчался по тёмному, пустынному шоссе. Я мысленно вернулся к прошлой весне, ограничившись тем единственным личным столкновением, что у меня с ней было.

Её мысли были изощрёнными и первобытными; другие люди и вампиры её не интересовали — лишь постольку, поскольку могли её развлечь. Когда она вместе с Джеймсом и Лораном появилась на нашей бейсбольной игре, я понял: этот вид спорта далёк от её представлений о развлечениях.

«Зачем вообще разыскивать кучку вампиров? Нам от них никакой пользы. Вряд ли кто-то из них сравнится с Джеймсом», — думала она тогда.

Виктория жила ради погони, наслаждалась тем, что могла быть и добычей, и охотником — в тех играх, что затевала со своими спутниками. После того как она оправилась от первого шока, вампирша начала оценивать нас через призму Джеймса — он был для неё мерилом всего.

«Восемь… в одном месте? Постоянное поселение? Что это за вампиры такие? И глаза у них… Неважно», — мысли Виктории повторяли размышления её спутников, когда она отбросила удивление и принялась оценивать наши силы. — «Мужчины и женщины в равных количествах, скорее всего — пары. Может, это и правда будет любопытно».

Она сразу же исключила всех женщин как потенциальных бойцов, считая, что её опыт обеспечит ей победу над любой из них.

Беллу она сочла самой слабой — ещё до того, как узнала, что та человек. Страх в глазах Беллы в ту ночь был настолько очевиден… Дорога передо мной расплылась, когда перед внутренним взором всплыли её распахнутые, испуганные глаза. А потом её веки опустились — и я увидел тот последний момент…

— Нет, я не вернусь! — крикнул я на себя.

Не прошло и двадцати четырёх часов. Возьми себя в руки!

Басовитый ритм радио сменился, вырвав меня из плена эмоций, и мысли Виктории вновь всплыли в сознании. Её слабостью была самоуверенность — так я решил, хотя она и обладала острым чутьём на окружающих. Она внимательно оценила каждого из мужчин Калленов. Сила Эмметта бросалась в глаза, как и лидерство Карлайла.

«Смотрите-ка, как они стоят, будто мы для них ничто, — с презрением подумала она. — А этот высокий блондин… он настоящий боец. Держится прямо, но взгляд и шрамы говорят больше любых слов. Он опасен».

Наконец она обратила внимание на меня:

«Он и эта слабая — они вместе. Шрамов нет, но в нём что-то есть. Жилистый, возможно, быстрый».

Она мысленно пробежалась по маршруту, по которому они добрались до нашего бейсбольного поля, намечая путь отступления на случай, если он ей понадобится.

Когда ветер выдал истинную, хрупкую природу Беллы, Виктория пришла в такой же восторг, как и Джеймс. Но дальше я перестал слушать её. Без единого слова Джеймс уже знал: она пойдёт за остальными из моей семьи, пока он будет преследовать Беллу. Эту стратегию они использовали не впервые: Джеймс — острие копья, она — заграждение. Он ценил её как охотницу и получал удовольствие, наблюдая, как она предаётся жестокости — почти такое же, какое испытывал, когда творил её сам.

Как изменится её поведение теперь, когда она осталась одна? Она без труда разведала Форкс — очевидно, умеет действовать среди людей, не выдавая себя. Будет ли по-прежнему искать сложную добычу или переключится на лёгкие цели? Джеймс был ищейкой — в охоте она подчинялась ему. Судя по видению Элис, следующая жертва Виктории будет лёгкой. Значит, скорее всего, она выберет простой путь.

Мои собственные годы кочевой жизни нахлынули внезапно, когда я попытался поставить себя на её место. Риск быть раскрытым всегда существовал, но даже в современном мире найти «одноразового» человека не составляло труда. Здесь, в глуши, её основной добычей станут охотники и туристы, но задерживаться на одном месте она не станет. Останется ли она на севере, охотясь на окраинах городов? Или двинется на юг — в более населённые, бедные районы?

В годы, когда я был палачом, я охотился вблизи крупных городов, предпочитая север — там я редко сталкивался с другими бессмертными. Города притягивали преступников, тех, кого я не просто убивал, а наказывал. Каждый из них заслуживал свою участь, но даже оправданное убийство — всё равно убийство. Белла заслуживает гораздо большего, чем я.

«Это не имеет значения…» — укоризненно прозвучал её голос в моей памяти.

Виктория.

Со временем воспоминания о Белле, должно быть, притупятся… Хватит…

Виктория. Охота. Сосредоточься.

Виктория не была так разборчива в выборе жертв, как я. Первая сцена убийства, которую я намеревался посетить, по сообщениям, отличалась особой жестокостью. Турист, молодой человек, был жестоко избит и растерзан. Виктории приходилось маскировать свою охоту, но я знал: она наслаждалась пыткой не меньше, чем пиршеством. Оставалась надежда, что на месте ещё сохранился её запах — тогда я бы смог подтвердить свою теорию. Если мне удастся подтвердить её охотничий почерк, то отследить её и предугадать действия будет просто.

Тело нашли у одного из лагерей неделю назад, но дождей и снега не было, так что шанс уловить её след всё ещё оставался. До рассвета оставался всего час — тянуть было нельзя.

Подъехав к лагерю, я припарковался сразу за пределами оцепленной зоны. Согласно объявлению у ворот, центральную часть кемпинга планировали открыть к выходным. Следов крови я не обнаружил — природа умеет быстро избавляться от остатков. Я пошёл по следам, которые, без сомнения, оставили человеческие следователи, и вскоре вышел к нужному месту. Криминальной ленты не было — с точки зрения людей здесь не произошло преступления. В центре небольшого оврага в землю был воткнут один-единственный жёлтый колышек — он и обозначал место, где нашли тело.

Я попытался представить себя на месте Виктории: как она находит человека, играет с ним, причиняет боль. Бросила его о дерево? Я обошёл колышек, ища улики — и нашёл: в коре тополя застряли человеческие волосы. Глубоко вдохнув, я уловил её слабый запах, смешанный с запахом жертвы. Осторожно осмотрев дерево ещё раз, я заметил единственную каплю яда рядом с волосами. Она, должно быть, дразнила свою жертву, раздувая страх до предела, прежде чем нанести смертельный удар.

У меня скрутило желудок от мысли о такой необузданной жестокости. Я читал, что жертва недавно женился. Он не заслуживал такой ужасной судьбы. Она ответит за это преступление — так же, как и за всё, что сделала Белле.

Гнев удерживал меня от погружения в прошлое, пока я делал ещё один круг по окрестностям. Её лёгкий запах исчез; только сила её яда оставила хоть какой-то след. Но я уже знал, куда она направилась, кого собиралась выслеживать дальше. Бросившись обратно к машине, я также понял, что не успею спасти беззащитную туристку.

К счастью, небо было затянуто редкими облаками, которые смягчали рассвет. Я оказался одной из немногих машин, выезжающих из лагеря так рано утром, тогда как на въезд выстроилась приличная очередь. Если бы солнце светило ярко и без помех сквозь моё незатемнённое лобовое стекло, зрелище было бы таким, что его надолго запомнили бы все.

Чем дальше на восток я ехал, тем плотнее становилась облачность, избавляя меня от необходимости сидеть взаперти в машине до наступления ночи. Найти последнюю жертву будет сложнее, но у меня уже было представление, с чего начать — благодаря видению Элис… и гугловским спутниковым картам.

Всю вторую половину дня я бегом прочёсывал заросшую местность, следуя вдоль притоков рек, в поисках того самого места — с изорванной палаткой и мёртвым телом. Людей поблизости было немного, в основном охотники, и я обходил их стороной. Когда я петлял в обход, где-то вдалеке раздался душераздирающий крик.

Пока мили стремительно уносились под моими ногами, во мне росло новое, острое чувство нетерпения. Возможно, к человеку я уже опоздал — но Виктория может поджидать за следующим подъёмом.

«Нет, Гленда, нет…».

Я взбежал на холм и остановился. Эти мысли принадлежали не Виктории, а человеку — спутнику той женщины, чью смерть я видел в видении Элис. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь его всхлипываниями… моя цель уже давно покинула это место. Я осматривал границы их лагеря, слушая, как он скорбит.

«О, Гленда, прости меня… Мне не следовало оставлять тебя одну… Господи, за что? Она заслуживала жизни, почему ты не забрал меня? Что мне теперь делать… Я должен был остаться, я смог бы тебя защитить… Теперь у меня больше ничего не осталось…».

Он не имел ни малейшего представления о том, что оборвало жизнь его жены, и не знал, что, останься он с ней, лежал бы рядом — таким же мёртвым. Но его слова проникали в меня, как лёд, подпитывая боль в сердце.

А что, если Белла пострадает теперь, когда меня нет рядом? А что, если я смог бы её спасти? Она ведь такая хрупкая…

— А что, если я убью её? — прорычал я себе под нос, вспоминая вкус её крови на своих губах.

Это казалось невозможным — я так сильно люблю её. Но я помню свою первую реакцию, когда она порезала палец. Это был не порыв защитить… а инстинкт напасть. Я такое же чудовище, как и Виктория, — а может, и хуже, потому что умею мастерски прятать свою хищную суть.

Виктория. Сосредоточься на охоте.

Как же я хотел найти эту кочевницу — убить её было бы равносильно убить худшую часть меня самого. Я дал волю зверю внутри, её запах вёл меня, как маяк. С момента, как она была здесь, прошло всего несколько часов — она не могла уйти далеко. Ноги несли меня сквозь лес, туда, где я мог бы выплеснуть всю эту ненависть, которую питал к самому себе.

Пространство между деревьями увеличилось, и запах Виктории начал затухать. Она двигалась по прямой, избегая зарослей, где листва могла задержать её аромат. Я уловил последний яркий след, проходя через уединённую рощицу молодых клёнов. И вдруг в мою сосредоточенность ворвались отдалённые обрывки человеческого сознания.

Звук рации отразился в его мыслях.

«…в южной части ручья Твентимайл, сразу к востоку от границы НЗО. Судмедэксперт в пути».

«Танго ромео пять-девять, принято. Время прибытия — восемь минут», — ответил человек как раз в тот момент, когда солнце прорвалось сквозь облака.

Резко затормозив, я оставил в затвердевшей земле борозду и юркнул обратно под покров последних деревьев. Сознание, которое я услышал, принадлежало пилоту — он летел в эту сторону. Рефлекторно я вскинул голову, выискивая вертолёт в небе.

«Что это было?» — спросил второй пилот, и я понял, что он меня заметил.

«Не знаю, что-то мелькнуло. Это по пути, смотри в оба».

Чёрт побери. Я затаился среди молодых деревьев, проклиная себя за неосторожность. Оба мужчины внимательно осматривали землю под собой, пролетая надо мной, но ничего не увидели. Мысли пилота вернулись к их заданию — осмотреть местность последнего убийства Виктории.

«Отметь эту точку на GPS, вернёмся сюда после осмотра места с трупом».

Вертолёт развернулся в ту сторону, откуда я только что пришёл, и я окинул взглядом свою ситуацию.

Для многих это было бы завораживающее зрелище. Впереди буквально — ничего. Ни деревьев, почти никакой травы — просто ровная, бесплодная равнина, залитая ярким солнцем до самого горизонта. Для меня же это был лишь невыразительный конец следа — и суровое напоминание о пустоте моего существования.

Когда Виктория пересекала эту местность, небо было затянуто, и ничего не мешало ей двигаться дальше. Но теперь, когда солнце вышло, эта голая, лишённая запахов земля передо мной казалась непреодолимой стеной.

Мои глаза скользили по коричневой земле, выискивая хоть какой-то след, отблеск, намёк на то, куда она могла пойти — но ничего. Только коричневое безмолвие.

«Коричневый — тёплый цвет», — сказала Белла в моей памяти.

Сжав кулаки, будто мог выбить из головы это воспоминание ударом, я повернул назад, следуя по собственному запаху в лес. Осторожно перебираясь от дерева к дереву, я двигался, пока кроны не скрыли меня от солнечного света. Затем свернул на север, оставляя вертолёту поисково-спасательной службы и наземной группе достаточно пространства.

Виктория проживёт ещё один день. Моя охота будет не такой простой, как я надеялся, но, по крайней мере, она займёт меня ещё на какое-то время. Без помощи видений Элис мне предстояло полагаться на чтение и собственное расследование — хоть какая-то надежда на отвлечение… надеюсь.

Бегом возвращаясь к машине, я всё ещё слышал в голове горе того человека. Я пытался оттолкнуть его рыдания, но они становились всё громче, искажаясь, превращаясь… в мои собственные. В моём воображении я скорбел над безжизненным телом Беллы, и эта гипотетическая боль была почти невыносима. Но её затмевало чувство вины. Я видел ярко-красный полумесяц на её шее, знал, что это я отнял у неё жизнь. В одно мгновение я стал и убийцей, и жертвой.

Вылетая с парковки, я выплеснул ярость на дорогу, срываясь на скорости — ярость на своё чудовищное существование. В конце концов, это уже не имело значения: я больше никогда не окажусь рядом с Беллой. Петляя между машинами, я пытался уйти от этой ужасной правды. Белла проживёт долгую, счастливую жизнь и уйдёт в вечность, полную света, не зная больше ни малейшего вмешательства с моей стороны. Я больше никогда не почувствую её тепла, не услышу её смеха, не увижу её румянца. Никогда. Я заслужил не меньшее наказание.

Я лишь молился, чтобы и для меня рано или поздно наступил покой. Прах к праху, в конце концов…