Что с вашей палочкой, мистер Уизли? (джен)

В Литтл Хэнглтоне, как и в любой другой среднестатистической английской деревне, развлечений было немного. Обсуждать таинственные смерти хозяев особняка Риддлов считалось локальной фишкой, вроде послеобеденных бесед о Лохнесском чудовище у зоокриптологов. А помимо этого у местных жителей были вполне стандартные хобби для сельской местности: сериал «Чисто английское убийство», порча и алкоголизм.

Достопримечательностей в деревушке тоже было по пальцам пересчитать: упомянутый особняк, от которого зевак непременно гонял подозрительный садовник Фрэнк Брайс, основной подозреваемый в деле Риддлов, паб «Висельник» и старое кладбище.

Агату Уильямс, школьницу четырнадцати лет, родители отправили «в ссылку» к бабушке в Литтл Хэнглтон на все лето. Было бы за что. Из косяков перед родителями Агата могла вспомнить разве что тот случай, когда она пошла в школу в пижаме и тапках, завернувшись в одеяло, так до конца и не проснувшись, потому что полночи резалась в Сегу. А у бабули мало того, что нормальных развлечений не водилось, так еще и приходилось забивать скотину и полоть картошку.

Когда к бабуле приходили подружки посплетничать, становилось совсем невыносимо, и Агата ходила на кладбище — спать в кустах и рисовать памятники.

Погожим августовским днем, когда она в очередной раз дремала на кладбище, скрываясь от бабушкиных подружек и их бестактных комментариев «ой, неве-е-еста, с внучеком познакомлю», ее сон прервал странный хлопок.

Агата недовольно открыла глаза, но не пошевелилась: она надеялась, что это у кого-то из местных пацанов лопнула шина на велосипеде, и разбудивший ее поганец быстро свалит к папке в гараж. Но она ошиблась: это были какие-то мужики.

— Хоть доесть дайте, а? — недовольно сказал холодный, чистый, как из церковного хора, тенор.

— Доедай, — последовал добродушный ответ — голос у второго мужика был ниже, с легкой хрипотцой, но сильный, будто у старого университетского профессора. — Почему кладбище, Том?

Послышался хруст оберточной бумаги: этот Том не считал, что вопрос был таким уж срочным, и что-то жевал, не торопясь с ответом.

— Я же не в курсе, что за защиту я там поставил — если оно вообще там есть. В лучшем случае, нас может распополамить — и это уже будет позорно. А худший сценарий я даже представлять не хочу.

— Твоя правда, — согласился «профессор».

Агата повернула голову и разглядела сквозь листву и несколько отделявших ее от мужиков надгробий длинные ноги в узких черных штанах, белую футболку и руки с длинными пальцами — Том ел пухлый от начинки сэндвич.

— Мне тут Артур жаловался, что ты к Молли подкатывал, — светски сказал второй мужик.

— Вы, профессор, — Надо же, угадала Агата с «профессором»! — ее пирог с почками пробовали? Пробовали, по лицу вижу. Какие еще вопросы?

— Знаешь, я еще твою черную запеканку помню.

— То, что я не обломаюсь с голодухи и барбекю из голубя перекусить, не означает, что я не ценитель прекрасного!

— Значит, про «мадам, я ужасный человек и не знаю слов любви» Артур не приукрашивает.

Том что-то неразборчиво промычал в сэндвич.

— Ты, кстати, с Молли бы не клятовал, — добавил профессор. — Тебе никто не рассказывал, как твои ребята приходили Пруэттов и Уизли вербовать в семидесятых? Там все плохо кончилось.

— Да не? — Том скрестил лодыжки, отставив бедро в бок, всей позой демонстрируя, что любое «плохо кончилось» его не впечатлит.

— В особняке Уизли дело было, собирались обсуждать помолвку Молли и Артура. — Из-за надгробия показалась струйка плотного дыма: профессор курил какую-то крепкую дрянь. — Артур опаздывал, и тут пришли твои, без приглашения. Долохов, старший Лестрейндж, старший Малфой, не считая прочих. Гидеон Пруэтт в какой-то момент понял, что дело плохо пахнет и попросил Молли — восемнадцать ей тогда было — типа за детьми присмотреть, а на самом деле отсигналил, чтобы они уходили через подземный ход. Молли отправила парней, сама вернулась, а там уже была резня в самом разгаре. Когда перебили всех, и Молли осталась одна против пятерых, она выпустила Адское Пламя. Только Долохов ноги унес. Артур нашел ее на пепелище под Черной меткой. Насколько я знаю, последний вежливый разговор между Артуром и Люциусом состоялся, когда Артур отдавал ему урну с пеплом его папеньки и сказал, что так и быть, не расскажет всему честному народу, чем Абраксас в свободное время занимался. Сынишку Гидеона и сынишку Кея они усыновили и теперь активно выражают недовольство, если кто-то из круга откупившихся от Азкабана Пожирателей Смерти что-то вякает насчет «больше детей, чем могут себе позволить».

Агата лежала тихо, не шевелясь и почти не дыша. Сектанты на это деревенское кладбище забрели зачем-то? Или какие-то ирландские террористы?

— А я еще удивлялся, что вы так запросто позволили Уизли меня забрать, — сказал Том, поежившись.

Он смял бумагу в комок, подкинул ее на ладони, и она сгорела прямо в воздухе. Просто так. Фокусник, что ли?

— Готов? — поинтересовался профессор.

— Одну минуту. Я думаю, щелкнуться ли мне на фоне папкиной могилы, или ну его. — Том задумчиво тыкал в землю носком ботинка.

— О, Мерлин. Иногда я забываю, сколько тебе сейчас лет. И каким дурным у тебя было чувство юмора — всегда.

— Ха-ха. Ладно, уговорили. Но прежде чем мы уйдем… — Том откашлялся и позвал: — Мисс Уильямс? Знаете, подслушивать — нехорошо.

Агата было замерла, но в ней взыграла отроческая наглость, перебивая опасения. Мужики явно были из местных, раз уж у этого Тома отец покоился на кладбище Литтл Хэнглтона. Наверное, пьянчуги в «Висельнике» им насплетничали про школьницу, которая ходит спать на кладбище.

— Будить людей — тоже, — ответила она и поднялась из кустов.

Том с виду был старшеклассником, только волосы у него были уложены как-то странно, под Джеймса Дина. А вот профессор выглядел колоритно: с длинными седыми волосами и заплетенной в косу шикарной бородой, в очках-кошечках. Но костюмчик перевешивал всё, дед будто стащил фиолетовое в блестках великолепие из гардеробной Элтона Джона.

— Вы сами? — хмыкнул Том, покосившись на профессора.

— Да, пожалуй, — вздохнул тот и поднял руку с какой-то странной узловатой указкой. — Обливиэйт.