Не проверялось на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К возвращению краба не был готов никто. При виде этой громадины, яростно поднимающейся из морских глубин, экипаж заметно утратил в храбрости и решительности. Не растерялись только Шэй и Боннет, чем последний ещё больше удивил своего друга Тича. Пока Кенуэй бежал к штурвалу, оттесняя застывшего на месте мистера Пуговку, Стид нашёл в своём голоске достаточно мощи, чтобы начать отдавать команды:
— Снова этот краб! — с досадой воскликнул он, будто перед ними встала неприятная помеха, а не страшное чудовище, от которого лишились способности шевелиться даже Чёрная Борода и двое его людей. — Господа, предлагаю бежать! Поднять паруса!
— Снимаемся с якоря! — громогласно приказал Тич, приходя в себя.
От приказов двух капитанов члены экипажа сбросили оцепенение и заметались по судну. Впервые настолько шустро, будто до этого ни разу не вели себя, как ленивые воблы. Таракан и вовсе оказался самым быстрым матросом, успевшим побывать сразу везде. Ветер наполнил паруса, подарив зыбкую надежду на спасение. Течение послушно несло их прочь от угрозы. Погода благоприятствовала Мести, позволяя совершить попытку побега. Краб передвигался не настолько быстро, чтобы догонять корабли за долю секунды.
— Я тебя нашёл, мотылёк! Теперь не уйдёшь! — низко прогудел краб.
Ника, будучи самым слабым и бесполезным в гонке членом команды, бросилась к Шэю. Месть набирала скорость, но клешни, превосходящие по размеру их мачты, то и дело щёлкали совсем рядом. Пока течение и ветер были на их стороне, однако как долго они смогут убегать? Безнадёжность ситуации сглаживалась особенностями самого краба. Вынужденный их догонять всерьёз, а не ради заигрывания со своей добычей, он поджимал клешни и не делал попыток перекусить мачту, навсегда лишив корабль способности бежать.
— Что делать? — в панике вцепилась она в плечо друга детства.
— Звать союзников! Нам нужен Воробьёв, — крикнул Шэй, не справляясь с голосом. — Я не шутил тогда по поводу письма. После Республики он должен быть где-то неподалёку. Но лучше дать сигнал. Помнишь, как делать дымовую шашку?
— Н-н-н-ет! — нервно икнула она. Как вообще в момент опасности можно о таком помнить?!
— ТИЧ! — проорал во всю глотку Шэй, видя её состояние.
Чёрная Борода не заставил себя долго ждать. После первых минут встречи с морским чудовищем он полностью пришёл в себя и не растерялся, услышав о необходимости подать дымовой сигнал. В арсенале этого мастера по искусству чертовщины хватало необходимых элементов, чтобы дым шёл плотным потоком, а запасов было достаточно на сутки или больше.
— Тогда быстрее, нам нужно дать сигнал союзникам, иначе краб отправит нас на дно! — крикнул Кенуэй и напоследок добавил: — Сигнал должен быть зелёным. Так нас быстрее найдут.
— Зелёным? — последнее немного сбило с толку Эда, но Ника сообразила, что может помочь.
Та самая краска, которой Французик намазал себе лицо, чтобы выглядеть, как ведьма, обнаружилась в каюте капитана среди неубранных декораций. На их удачу она ещё и хранилась в виде порошка, требующего смешать его с подходящей жидкой основой, прежде чем рисовать. А для сигнальной шашки требовался именно сухой состав. В безумной погоде, когда летящие с полок книги злостно атакуют всех, кто проходит мимо, камин швыряется углями, а мелкие предметы подло поджидают, чтобы напасть, только тренированные матерью крохотные ручки Ники смешивали порошки в нужных пропорциях и пересыпали их в ёмкости, которым было уготовано стать телами дымовых шашек.
— Отлично! — оценил их работу Шэй, когда первая из шашек подняла в воздух столб изумрудно-зелёного дыма. — Так он обязан нас заметить.
— Кто нас должен заметить? — заинтересовался Боннет, изо всех сил держась за мачту, к которой его ещё ночью пришпилил, как бабочку, Лёгкая Рука.
— Старый друг, — крикнул в ответ Кенуэй, вызвав улыбку у Ники, — он знает, что делать с такими крабами!
КЛАЦ!
Огромная клешня разминулась с Местью всего на секунду. Порыв ветра и усилившееся течение помешали крабу поймать надоедливого мотылька. Бег для пиратов был делом обыденным. Возможно, Чёрная Борода в глубине души хоронил досаду, что нельзя дать бой морскому чудовищу, но молчал и не подавал идеи остановиться и бессмысленно потратить ядра с книппелями и человеческие жизни. Монстру, выросшему до размеров острова, пушки не помеха.
— Я тебя поймаю, мотылёк! — прошёлся страшный гул вдоль уровня моря.
И всё же сидеть без дела никто не мог. Айван, Клык и Люциус старательно сбрасывали в сторону краба какой-то мусор, чтобы задержать его. Чёрный Пит с Крошкой Джоном даже пытались стрелять в него гранатами, наскоро соорудив на борту что-то напоминающее большую рогатку. Французик, глядя круглыми от ужаса глазами на всё происходящее, вооружился гитарой и вновь начал напевать свои нескладные песенки. Сначала он вертелся вокруг Пита и Джона:
— Пираты, пираты,
Мы плаваем на корабле,
Иногда бывает волна
И мы качаемся сильно.
После нескольких настойчивых требований уйти с глаз подальше он оказался в капитанской каюте, где Стид, Эд и Ника сооружали новые дымовые шашки, чтобы сигнал шёл без перерыва. От его песен процесс не пошёл ни быстрее, ни медленнее, поэтому никто и не пытался выгнать перепуганного моряка наружу:
— Но мы не боимся ни морского чудовища,
Ни глубины, ни шторма, ни грома!
Мы любим крики, мы любим бои,
Мы привыкли к жизни на пиратском корабле.
СКРИИИИИ!
Грозная тень вновь накрыла Месть на долю секунды. Снова мимо. Не дотянулся.
Клац. Клац. Клац.
Но в этот раз он сообразил, что в процессе погони дотягиваться до корабля необязательно. Достаточно устроить хаос изнутри. С огромной клешни на палубу спрыгнули маленькие детёныши краба. Маленькие, если сравнивать с родителем. Громадные, когда нападают на человеческую команду. Угрожая устроить, поднять панику и лишить Месть возможности безнаказанно бежать от монстра. Их крепкие клешни — это идеальные кусачки, способные если не повалить мачты, то спокойно перекусить снасти и такелаж.
Беспорядочная стрельба стала началом паники. Визжащий от ужаса Люциус где-то раздобыл горящий факел и бутылку с ромом. Была ли то безумная спонтанная мысль или давно запланированная идея, но эффект от его огненных плевков в сторону ракообразных превзошёл любые ожидания. Дети краба, несмотря на преимущество во всём, старались обходить плюющего огнём человечка стороной. Этой небольшой заминки хватило, чтобы команда успела вооружиться оружием и топорами.
— Теперь жалею, что у меня не девять пистолетов, — с полубезумной улыбкой прорычал Эдвард Тич, бросаясь отстреливать ближайшего краба.
— НИКА! — закричал Шэй, привлекая внимание девушки. — Держи штурвал!
Всё произошло слишком быстро, чтобы можно было успеть по-настоящему осознать ситуацию и ужаснуться. Казалось, только Люциус в своём паническом визге успел полностью оценить ситуацию, что не мешало ему отбиваться. Остальная команда напротив будто веселилась от этой последней битвы с морским чудовищем. Только Ника ловила себя на тревожном чувстве дежавю.
Яркое и запоминающееся на всю жизнь событие, невероятная гонка в водных просторах, сражение не на жизнь, а на смерть. Почти один из тех глупых романов, что она читала. Но радости от нескучных пиратских приключений не было ни капли. Кенуэй оставил её управлять кораблём, уповая на её способность быстро осваивать любую науку. Да, он её учил, но достаточно ли этого, чтобы уйти от краба? Сам Шэй отстреливал и отпугивал вторженцев от снастей и мачт. Если Месть хоть немного пострадает от этого крабовидного абордажа, то жить им останется очень недолго, и последние пули придётся оставить для себя.
— Иди ко мне, мотылёк! — продолжал гудеть преследователь, подбираясь к ним всё ближе. — Ой!.. Что?!..
Они не услышали взрыва, но почувствовали мощный толчок откуда-то из-под воды. Морская гладь, испещрённая гребнями волн, на несколько секунд поднялась пузырём вверх и почти сразу улеглась обратно. Зато краб ощутимо отстал, а его детишки отчего-то поспешили покинуть Месть и вернуться к опешившему отцу.
В белой бурлящей пене, будто божество из легенд, на поверхность начало подниматься невиданное судно. При взгляде на это чудо техники, полностью покрытое непробиваемой железной шкурой, весь экипаж угрожал лишиться чувств прямо на палубе, словно изнеженные барышни. Шэй и Ника напротив — знали, что страшный тёмный железный зверь — это подлодка будущего и часть прошлого их родителей, оставшееся так далеко за горизонтом, что вспоминалось только вечерами под коньячок. Мать Ники и родители Шэя никогда не были обычными людьми. Таким же уникальным был и их боевой товарищ, ставший в глазах следующего поколения «дядей Жекой», а по паспорту — Евгений Воробьёв. Темпоральный разведчик и трижды, если не четырежды, герой Советского Союза. Да, многие слова из его звания были не совсем понятны юной Нике, но внушали трепет.
— Господа служивые, сантех-ветеринара вызывали? — показался с видом чёрта из табакерки уже изрядно постаревший дядя Жека, смутно запомнившийся в далёком детстве. Голос его гремел на всю округу, явно усиленный невероятными изобретениями на подлодке.
Врочем, несмотря на торчащие седые пряди из его пиратской банданы и морщины, исказившие лицо русского до состояния неопределённого происхождения, улыбка Воробьёва не вызывала сомнений в том, что это он. Герой множества безумных историй про матушкину молодость, когда они с отцом ещё были непримиримыми противниками.
— Евгений Воробьёв! — крикнул, перегнувшись через фальшборт, Кенуэй. — Эта тварь по вашей части. Надо его расстрелять!
Не слишком разумное действие едва не привело к падению Шэя, но его вовремя схватил за ремень Олуванде. После выстрела в краба никто и не думал замедлять ход, Ника едва не дрожала от напряжения, вцепившись мёртвой хваткой в штурвал. Только для самого дяди Жеки не составляло никаких хлопот высунуться из подлодки, разговаривать с пиратами громовым раскатом и поддерживать ту же скорость хода.
— Молодой человек, вы говорите прямо как один усатый господин, курящий трубку, из глубокого будущего. Вы часом не родственники? — не отказал себе в несвоевременном каламбуре Воробьёв. — Но я вас категорически поддерживаю. В открытом море эта пивная закуска-переросток сбежит. Надо загнать его в тупик для начала.
— Лево руля, — приказал Чёрная Борода, оказавшись рядом с Никой, и крикнул, уже обращаясь к Евгению: — Загоним его в бухту Слепого. Зажмём и расстреляем к чёртовой матери и морскому дьяволу!
— Не трясти мордой лица! Полный вперёд! — напоследок азартно крикнул Жека и скрылся в подлодке.
Погоня продолжилась. Краб быстро пришёл в себя и со злобным визгом вновь поднялся над уровнем воды, чтобы проучить дерзких мотыльков раз и навсегда. На этот раз его вероломно подгонял торпедами под брюхо Воробьёв, о чём свидетельствовала вода, бурно вскидываясь тут и там. Месть эти толчки из глубин швыряли вперёд не меньше.
Ника, подобно героям из этих чёртовых романов, пропади они пропадом, с ужасом на лице продолжала стоять у штурвала. Мысленно она повторяла снова и снова молитву «кто-нибудь, смените меня, мне страшно!». Да, страх подло заполз за шиворот и предательски душил, лишая кислорода. Свобода, воздух полной грудью и сила авантюризма? Нет, ничего и близко не было. Ника думала только о том, как немного ей показывал Шэй и насколько ничтожно мало она запомнила. В голове не укладывались термины, вспоминаясь кусками и не слишком привязанные к своим определениям. Будто подлая практическая работа после неусвоенной теории. Но одно дело не выучить как следует уроки и совсем другое погубить всю команду, не справившись с возложенной задачей.
Руки леденели от напряжения. Вот к чему эта непрошеная мысль, что прямые паруса ставят и убирают, а косые поднимают и спускают? Будто это ей могло как-то помочь в её страхе взять и всё разрушить. Голова гудела от внутренних криков о помощи — «неужели вы не видите, что я не справляюсь?!». С истерическим оттенком выстрелило осознание, что Таракан ловчее кошек, раз практически в одиночку проделал все верхолазные работы. Или он был не один и ей показалось? Месть как никогда казалась живой и строптивой. Да, Шэй что-то упоминал, что на фордевинде судно неустойчиво на курсе, но ему это ни разу не помешало приструнивать шлюп. Теперь же Месть будто чувствовала неуверенность Ники, прозорливо видела в ней неуместного в такой ситуации новичка и норовила проучить выскочку. Попутная волна раскачивала судно, делая предельно валким и доводила Нику до нервной икоты.
«Сила ветра. Принимай в расчёт силу ветра и направление! — мысленно напоминала она себе, пытаясь не терять связь с реальностью. — Что ещё? Ходкость судна? Течение и глубину? А как? Как это рассчитывать? Они… есть, и что?»
Когда Шэй отстранил её от управления кораблём, закладывая манёвр для поворота, она едва не растеклась по мостику растаявшим маслом. Тело перестало подчиняться ей, вложив все силы в попытки не подвести команду с двумя капитанами. Кости казались мягкими и слабыми, как переспелые фрукты. Глядя на сосредоточенно смотрящего вперёд Кенуэя, Ника дала себе зарок — ни в коем случае, никогда в жизни не подходить к штурвалу и не проявлять к нему ни единой толики интереса. Слишком большая ответственность! Врачевать куда проще. В случае ошибки за один раз умрёт один пациент, а не весь экипаж.
* * *
— Вот и поговорили, — пробормотала Ника, подразумевая сумбурную встречу со старым товарищем матери.
Шэй уверенно уводил их всё дальше в закрытую бухту Слепого, из которой, по словам Чёрной Бороды, почти невозможно сбежать. Крабов начали успешно держать на расстоянии от Мести совместными усилиями команды и Воробьёва. Только ощутив, что неминуемая смерть, а также чудовищное давление ответственности чуть отступили, юная донья вспомнила, как разговаривать.
— А ты что ожидала? Долгую беседу за чашечкой чая? — усмехнулся Кенуэй. — Ещё успеется. Нам бы только добраться, там развернёмся и покажем этому крабу, где раки зимуют!
Ника робко улыбнулась, не решаясь встать на ноги. Сидеть на раскачивающейся палубе казалось более разумным решением. Бросать шипящие гранаты к подбирающимся детям монстра и в него самого она не смогла бы с той же точностью, что и пираты.
События слились в пугающий калейдоскоп, подрывая с ног даже юную донью. Вперёд, ещё быстрее. Грохот гранат. Гневный рёв краба. Ещё один разворот, потребовавший титанической работы всей команды с парусами, чтобы не потерять управление и не стать лёгкой жертвой хищника. На этот раз Ника не отставала ото всех, срывая кожу о такелаж. Снизу всех подгонял безмятежный мистер Пуговка, сумевший не поддаваться эмоциям даже сейчас. Донья исполняла его приказы, не задумываясь и не спрашивая. Лезла туда, куда скажут, честно боролась с узлами, срывая с кожей ещё и ногти. Впереди обнадёживающе вырастали зубья скал. Ника изо всех сил надеялась, что это та самая бухта Слепого, из которой почти невозможно сбежать.
СКРИИИИИИИ!
На борт вновь запрыгнули дети краба. Очевидно, при развороте они снизили скорость и старший монстр нагнал их достаточно, чтобы бросить на хвост своих гадких отпрысков.
«Гадкая жареная закуска. Только на углях и с лимонным соком вы приятны!» — отправляла в их сторону злые мысли Ника.
Но даже бессильная злость принесла свои плоды. Шальная мысль пришла в голову сама, а остальное стало делом её скорости и ловкости. Мелкую и шуструю фигурку не смогли остановить ни крабы, ни пираты. Она успела юркнуть в трюм и схватить несколько бутылок рома, отрез ткани и непотушенный светильник. Бутылки она сложила среди тряпок, которыми были одежды ведьмы, взяла только одну. Матушка рассказывала, как делать на скорую руку коктейль Молотова, и какой взрывной силой обладает это нехитрое изобретение. Несколько разбитых бутылок и корабль, размером с Месть, вспыхнет бумажным листом.
«Не промахнись, Ника!» — приказала себе донья, подкрадываясь с «зажжённой» бутылью к одному из атакующих крабов.
Эффект превзошёл все ожидания. Разбившаяся о крепкий панцирь бутылка превратила одного из самых крупных крабов в запуганное горящее существо, визжащее от ужаса. Даже большие и чудовищные животные боялись огня. Чудом на корабле ничего не загорелось, пока кричащий краб спешил вернуться в море и погасить себя. Тактика сработала. Ещё три бутылки прогнали всех детёнышей краба. Ситуация понемногу налаживалась….
— Капитан! — закричал Таракан с Вороньего Гнезда. — У нас ещё преследователи!
— Что?! — ахнул Боннет, пока Тич смотрел в указанную сторону через подзорную трубу.
— Флаг англичан.
Не было нужды напоминать всем присутствующим, разве что за исключением команды Чёрной Бороды, за какие грехи шло преследование Мести. Убийство нескольких офицеров и капитана Бэдминтона. Всё это время они успешно держались подальше ото всех крупных торговых маршрутов, прятались по архипелагам силами Шэя, но теперь… теперь они сами подали яркий дымовой сигнал, привлекая внимание всех, кто находился рядом.
— Если поменяем курс, то нам крышка! — рявкнул Кенуэй. — Краб догонит раньше англичан.
— Полный вперёд, — скомандовал Тич. — Если уж нас казнят, то уже после того, как мы расправимся с этой закуской-переростком!
Зубья скал, выходящих из воды, остались позади, складываясь в каменные объятия. Впереди показалась зелёная полоса суши. Они успели! Что же теперь?
— Держитесь!
Ника округлила глаза, глядя, как Месть резко заходит в крутой разворот. Краб, разогнавшийся на своих плавниках, то и дело показывающихся под водой, не успел вовремя подстроиться под такую смену жизненных курсов. Глухой толчок из-под воды, сотрясший шлюп и поднявший очередной пузырь воды, настойчиво подтолкнул монстра в сторону ловушки. Разнёсшийся на округу рёв боли едва не оглушил весь экипаж, но всё же Чёрная Борода умел быть достаточно громким, чтобы перекричать эхо чудовища.
— Пушки к бою готовь! — обиженный краб как раз поднялся над уровнем воды, напрашиваясь на выстрелы.
Почувствовав очередное «долгожданное» сходство с треклятыми романами, что она читала тайком от родителей, Ника чертыхнулась через зубы.
«Глупые-глупые книги, глупая-глупая я!» — мысленно повторяла она, подтаскивая ящики с картузом к орудиям.
Лишних рук на корабле не было. Ника не обратила внимания, когда кто-то заботливо заткнул её уши воском, сосредоточившись на простом, но весьма опасном процессе заряда пушек. Как стрелять, она знала едва ли не с пелёнок, да и романы эту часть не перевирали. Дело не слишком мудрёное — схватить картуз(1), затолкать в ствол пушки, придавить прибойником(2), взять пыж(3), утрамбовать следом, крепко вцепиться в ядро, вложить в ствол и как следует уплотнить с дополнительной порцией пыжи, не щадя сил.
Если лениться или проявить нерасторопность — пушка навредит своим куда больше, чем противнику. Дальше пришла очередь протравника(4), которого под рукой не оказалось, пришлось хвататься за подаренный матушкой тонкий длинный кинжал и через запальное отверстие протыкать картуз им. Горстка пороха сверху. Почти готово. Осталось проверить, что всё сделано без ошибок. Таракан помогал, прицеливаясь в тушу краба. Сжав в руках пальник(5), Ника на мгновение замерла, не отрывая взгляда от тлеющего фитиля.
Сделав шаг в сторону от пушки, она решительным движением поднесла фитиль к запальному отверстию, чуть вздрогнула от вспышки. Секунду шипения она пропустила из-за грохота соседних пушек. Палуба вздрагивала под ногами от ударов под водой. Евгений Воробьёв не шутил и серьёзно подходил к своему делу.
Краба было даже немного жаль. Два судна сумели загнать его в ловушку и теперь держали между молотом и наковальней. Пушки Мести пробивали трещины в его броне и постепенно откалывали куски панциря, ставшего за годы островной землёй. Ревя от боли, краб пытался погрузиться на дно, но в бухте Слепого оно было для него недостаточно глубоким. И даже там его поджидала подлодка будущего с безжалостным ударом торпед. Пальба из всех пушек, которая раньше вызывала только ужас и неприятные воспоминания о контузии, неожиданно всколыхнула что-то внутри. Какое-то странное желание. Делать что-то ещё, стараться больше, уничтожить к чёртовой матери всех этих крабов! Это было похоже на безумие, на бешенство. Оно зарождало изнутри сумасшедший хохот. Впервые в жизни, оказавшись среди опасности, пороха, пальбы с двух сторон и страшного монстра, способного убить их в любую секунду, Ника почувствовала то самое. Самозабвенное ликование от происходящего, что-то беспорядочное, хаотичное и очень громкое, но невероятно приятное!
— А-А-А-А-А-А! — издал рёв краб, в очередной раз поднявшись на поверхность. — Я. ВАС. СОЖРУ. ДЕТИ-И-И-И!
Море вокруг Мести вскипело. Множество крабиков размером с быка начало подниматься на борт. Значительно шустрее, чем его родитель, они нападали на команду, оттесняя острыми клешнями от пушек. Чёрная Борода, Пит и Олуванде начали стрельбу, но теперь она никак не задерживала наступающих чудовищ.
— Я певец Французик! — вдруг заорал во всю глотку пират за спинами всей команды, выступил вперёд и дал залп по одному из наступающих из мушкетона.
Такое выступление поразило всех. Команда оживилась и вновь начала отгонять ракообразных, чтобы продолжить палить по их родителю. Боннет только ахнул «так он ещё и стреляет», подразумевая мушкетон. От целого града разлетающихся в разные стороны пуль атакующие дрогнули. «Огненное дыхание» Люциуса вновь имело успех в отпугивании толпы. В крепкие панцири полетели коктейли Молотова. Однако один особенно докучливый краб решил на прощание перекусить бушприт(6). Сгорая от внутреннего огня, толкающего на героическое безумство, Ника первая бросилась отгонять назойливое животное ещё одним коктейлем. Игнорируя все крики позади, она забралась на бушприт, замерла и метко бросила в гадкую тварь бутыль. Жар в груди разгорелся ещё жарче, но был потушен быстро приближающейся водой — ракообразное решило отомстить и сбросило донью в воду.
Ника не успела испугаться, как холодная вода сомкнулась над головой и превратила восторг от битвы в леденящий ужас. Вокруг расступались пузырьки, чтобы продемонстрировать едва видящим в воде глазам страшную тень, надвигающуюся на неё. Среди врагов, без воздуха и спасения тень быстро сменилась всепоглощающей тьмой.
* * *
— Чур меня, Адик? Ты снова пила из лужи рядом с забытым телепортом? — ворвался в её голову знакомый голос, разгоняя мрак.
Глаза невыносимо жгло после морской воды, а горло горело так, словно она бежала без остановки через Санто-Доминго в июльский полдень. Сознание возвращалось волнами и будто не покидало её целиком. Память даже сохранила обрывки кошмара, в котором огромная лапа тащит её сквозь толщи воды. Теперь же она судорожно вдыхала странный спёртый воздух, никак не могла привыкнуть к приглушённому свету, источаемому непонятным источником, а также сидела в мокрой одежде на холодном металлическом полу.
Отбросив со лба прилипшие рыжие волосы, она наконец рассмотрела говорящего. Евгений Воробьёв. Детская память хранила его образ как немолодого, но приятного дядьки, о котором матушка впоследствии отзывалась критически, но с теплотой. А Грегорио и Антонио и вовсе обожали «капитана Жеку» и приключения, которые успели с ним разделить.
— Эм, нет, капитан… дядя Жека. Я — Ника. Вы меня помните? — прохрипела она, получая из рук старого товарища Аделаиды кружку с пресной водой.
— Вот это оторвали Ваньке встаньку, как же быстро растут чужие дети! — всплеснул руками старый разведчик, больше напоминающий старого пирата, чем даже Чёрная борода. Усмехнувшись в поседевшую бородку, он повернулся в сторону от Ники и заинтересованно уточнил: — А ты Гоцман, я полагаю, или Кречетов?
Вопрос мог относиться только к одному человеку. Аделаида не просто так подпустила к себе семью взявшихся из ниоткуда голландцев. По паспорту и партийному билету, как иногда упоминала матушка, Мэри и Эдвард Кенуэй носили имена Давимы Гоцман и Виталия Кречетова. Разведчики, пришедшие из другого времени и другого мира. Слишком невероятного, чтобы быть правдой, и всё же настоящего. Тот другой мир оставил много отпечатков, вроде подлодки, а его посланники не были похожи на обычных людей. Слишком много знали и умели. Подрастающим детям оставалось лишь надеяться, что они однажды дотянутся до родителей…
— Шэй Кенуэй к вашим услугам, капитан Воробьёв, — прохрипел, отплёвывая солёную воду друг детства, неизвестно как оказавшийся рядом, получая за ответ и свою кружку с питьём.
— Смешно. Особенно с учётом панического письма о помощи. Это мои услуги вам нужны, — не дожидаясь реакции с их стороны, Жека Воробьёв махнул рукой и направился вглубь своего судна. — Что б я второй раз женился, вот это зверюшка человека-кальмара! Это же как мы его проморгали? Годзилла к пиву. Говоря о странных вещах — вы-то какого фига решили поплавать среди крабов? В жизни не хватает приключений?!
Ника и Шэй переглянулись. Не нужно было становиться гением, чтобы понять развитие событий. Кенуэй бросился в воду вслед за непутёвой подругой. Но как они оказались внутри этого странного места? Или так выглядит Чистилище?
— Мне удалось? Капитан Воробьёв, я их вытащил? — услышала она где-то позади встревоженный голос. — У этих щупов полетела система отчётности…
— Да, Шустрик. Молоток! — крикнул не оборачиваясь Евгений, уводя пару всё дальше. — Возвращаемся к первоначальному плану: большому крабу большую торпеду! А мы почаёвничаем.
Обещанный разговор за чашечкой чая вышел удивительно семейным. С одной стороны, Евгений, словно очень дальний родственник, выспрашивал о родителях, братьях, кто как рос и не переженились ли все, пока он «работал». С другой стороны, и о себе Воробьёв не забывал рассказывать, постоянно срывался в воспоминания о боевой молодости, окидывая ностальгическим взглядом убранство своей обители, отдалённо напоминающей большую капитанскую каюту и лавку старьёвщика одновременно. Услышать истории о неуловимом разведчике из первых рук, да ещё и свободно смотреть-трогать его трофеи было выше самых смелых ожиданий. Мысль, что всему внешнему миру было бы весьма не лишним встать на паузу и подождать, пока они наговорятся, частенько появлялась.
Пожалуй, Ника смотрела на него с не меньшим удивлением, чем Воробьёв на неё. Но если он не стеснялся поражаться внешнему сходству доньи с матерью, то для неё он казался не менее сказочным персонажем, чем краб наверху. В его существовании никто никогда не сомневался, но какой же удивительной стала личная встреча. Будто так и надо, пока торпеды ощутимо сотрясают лодку и добивают монстра, без спешки обсуждать мелочи жизни и упрашивать старого маминого товарища посетить Санто-Доминго хотя бы на денёк, чтобы ещё поболтать. А эту беседу совсем не хотелось отпускать, но увы…
— Капитан Воробьёв, — в каюту заглянул мужчина едва ли старше тридцати лет с куцой бородкой на подбородке, — а краб всё. Закончился!
— Тогда, — решительно встал из своего мягкого, широкого и неуместного для убранства каюты кресла Воробьёв, — вам, детишки, пора возвращаться на свой кораблик. Разве что его уже потопила эта закуска кайдзю. В таком случае за нами не заржавеет подбросить до берегов дома.
Смерть гигантского монстра, размер которого мог поспорить с небольшим островом, с одной стороны обрадовал Нику, а с другой разочаровал. Она пропустила тот самый момент триумфа, когда чудовище картинно закатывает глаза, издаёт свой самый отчаянный рёв и испускает дух. Ну как же так?! В романах это лучшая часть, хотя…
«Кому нужны эти романы, они только для растопки камина годятся, — в негодовании фыркнула она. — Где мой бесстрашный пират с золотым сердцем, красивый, добрый и благородный, который отдаст мне своё сердце и бросится за мной в любую пучину?..»
Мысль прервалась, а юная донья едва не остановилась в замешательстве. А ведь во всей этой истории с побегом на пиратском корабле был тот самый пират, который подходил под все её наивные грёзы. Да, внешне не обладатель золотых кудрей, но только в этом и оставалось различие. Не капитан, конечно… хотя почему? Не капитан на Мести, у которой и так с капитанами избыток, но всё же звание при нём. Благородный, храбрый, добрый, самоотверженный и, юные барышни Эспаньолы не дадут соврать, очень привлекательный внешне.
«Шэй Кенуэй, ты что же, тот самый пират из моих грёз?!» — растерялась она, пропуская мимо ушей разговор Воробьёва и своего… друга. А друга ли?
— Итак, детишки, всё поняли? — поинтересовался Жека, остановившись. — Мамке… мамкам привет передавайте.
Кенуэй кивнул, а Ника в растерянности уставилась на Воробьёва, понимая, что прослушала какие-то важные инструкции. Увы, ей просто не предоставили возможности переспросить. Капитан Жека указал на люк наверху, объявил, что они уже всплыли, и пожелал удачи. Месть уцелела, и через шлюз в самой верхней части волшебного корабля дяди Жеки парочка перебралась на корабль двух капитанов. Их появление встретили такой неуютной тишиной, словно они были двумя апостолами, явившимися с небес.
— Есть потери? — поинтересовался Шэй, чтобы разрядить обстановку.
— Получается, — тяжело выдохнул Чёрная Борода, — на корабле была не одна баба, а две.
Только теперь Ника вспомнила, что совсем забыла повязать на голову бандану и спрятать волосы. А Кенуэй просто не обратил внимания.
— Одна баба к нестястью, а две вот к этому! — недовольно отметил Пит, указывая в сторону скал, минуя которые, они заманили краба в бухту Слепого. В закрытую бухту, из которой невозможно выбраться, если позади преследователь.
Например, линейный корабль третьего ранга. Тот самый, на борт которого они вернули мёртвое тело капитана Бэдминтона. А позади ещё три с испанцами, которых они обдурили своим фокусом с маяком, но ещё дальше худшее — Ксана, Галка и Серкан Болат. За нерадивыми детишками явились семьи Кенуэй и де Очоа.
«Интересно, Хуан с братьями тоже здесь или их ради исключения оставили дома?» — с долей нервного смеха, гремящего внутри, подумала Ника.
— Значит, на этом нам придётся расстаться, — растерянно пробормотала она.
— Расстаться? Что?! — окончательно поразился происходящему Стид. — Бога ради, кто вы такие?
Увы, на этом приятное времяпрепровождение с пиратами завершилось. Клык и Айван направили свои пистоли на ряженых гостей. Врать смысла уже не было. Родители вот-вот должны были появиться и выдвинуть свой ультиматум. Оставалось только правда.
— Моё имя — Вероника де Очоа, — громко и внятно проговорила донья. — Имя моего спутника — Шэй Кенуэй.
Взгляды изменились. Появись теперь рядом с ними ещё один монстр-краб, на него никто не обратил бы внимания. Уже было. Не так интересно, как огромные проблемы, которые принесли на своих плечах представители двух семейств, успевших зарекомендовать себя на морях как грозную силу и первых врагов пиратов. Правила выживания всех джентльменов удачи гласили — держись подальше от носителей этих двух фамилий. Что сделают Эдвард и Диего с теми, кто против воли удерживает на борту их детей? Ответ очевиден и никому из команды он не нравится.
— В трюм. Обоих, — коротко приказал Тич, разом превратившись в тот образ Чёрной Бороды, о котором писалось в книжках. Но при этом страшный капитан не забыл добавить: — И чтобы ни один волос не упал с головы, усекли?
* * *
Тишина в музыкальной комнате угнетала. Их действительно никто не трогал, но и бояться стоило не пиратов. Одно дело просто предстать провинившейся перед родителями и совсем другое оказаться одним из действующих лиц в компании нашумевшего пирата перед всей королевской ратью. Теперь скандала не избежать.
— Что теперь будет? — прошептала она.
— С учётом нашего положения, выдадут за пленников, — спокойно отозвался Шэй, до этого напряжённо прислушиваясь, — а дома придётся принять наказание по всем законам наших семейств.
— Вот это финал, — хмыкнула она, — в глупых книжках никогда не напишут «и были они пойманы и как следует наказаны. Конец». Нет, герои всегда уходят в закат с триумфом.
— А знаешь почему? — улыбнулся он, подмигнув. — Потому что финал у пиратов всегда удручающе печальный за очень редкими исключениями тех, кто вовремя ушёл в отставку. Даже с девушкой в охапке они уходят в закат, а позже умирают во время абордажа, медленно сгорают от болезни или заражения крови от раны, становятся жертвой мятежа более молодых и бойких членов команды или их ловят и казнят. Все ребята наверху обречены на такую судьбу. Поэтому истории про пиратов никогда не рассказывают до самого конца. Истинный конец печальный.
— Тогда до какого момента рассказывать нашу историю? До краба?
— Нет, победа над крабом слишком яркое событие, чтобы его пропускать, — покачал головой Шэй. — Думаю, надо закрывать книгу на моменте, когда краб был сражён. «У них осталось последнее ядро. Последний залп без права на ошибку. Отважный экипаж приготовился встретить свою судьбу, когда грохот пушки смешался с предсмертным воплем монстра. Так был повержен Краб крабов, убийца кораблей и гроза Карибского моря. Ко-нец».
Дверь в трюм распахнулась, заставив их вскочить с лавок. В сумрак музыкальной комнаты вошла Аделаида де Очоа. В её любимом васильковом мундире. В мужском платье, скроенном по фигуре, она казалась куда суровее и мужественнее, чем Стид Боннет когда-либо мог бы. Неудивительно, что сопровождающий её Крошка Джон смотрел на женщину с робостью и поспешил убраться подальше, когда та убедилась, что перед нею действительно Шэй и Ника.
— Мы их ни пальцем. Ни волоса… что там как правильно, — заискивающе промямлил он на прощание.
Аделаида нетерпеливо кивнула ему на коридор и пират скрылся с глаз долой. Ника почувствовала, как кожа покрывается мурашками. Будь на месте матери отец, он бы уже вывернул наизнанку все свои чувства и в своей взрывной манере продемонстрировал недовольство, ярость или волнение, но матушка в такие моменты становилась непроницаемой. Она умела взрываться яростью не скромнее отца, могла разить холодом, а могла пытать бесчувственностью. По-настоящему злилась она очень редко, но в эти моменты только Диего не боялся находиться рядом с ней. В полной тишине матушка подошла к Нике, обхватила пальцами руки её подбородок и начала дежурно осматривать дочь на следы побоев и травм. В ожидании всего чего угодно любой изданный без разрешения звук страшил больше пушечного залпа.
— Шэй.
— Да, донья Аделаида, — с нервной поспешностью подскочил на месте тот.
— Выйди. Я хочу поговорить с дочерью.
Ника нервно сглотнула, чувствуя, как по спине течёт липкий холодный пот. И это несмотря на непросохшую холодящую одежду. Пусть до этого она боялась краба, попасться испанцам, остаться хоть на секунду дольше в Республике Пиратов, теперь её страшил предстоящий разговор. Кошмарнее всех ужасов подворотен островов, в которых бордели, поножовщина и убийства давно стали обычным делом, было тревожное ожидание слов матери, как она её разочаровала. Или чего-то похуже.
Наверху не раздавалось ни одного крика, выстрела или залпа. И оттого голова сама вжималась в плечи. Аделаида де Очоа была из тех людей, ради которых армии поставят войну на паузу, если она потребует. Значит, пока они не договорят, пираты, англичане, испанцы и остальная родня будут ждать.
Шэй покинул трюм, прикрыв за собой дверь, чтобы им никто не помешал, хотя даже Морской Дьявол не сунулся бы поперёк матушки. Аделаида тем временем села на лавку рядом с дочерью.
— Ну что же, Ника, давай, рассказывай свою историю.
Примечания:
Не расходимся?
Остался эпилог и бонусная глава
1) Картуз — мешочек из полотняной ткани или цилиндр плотного картона (иначе придётся насыпать мерной ложечкой из бочонка) с отмеренной порцией пороха.
2) Прибойник — инструмент для трамбовки, представляет собой цилиндр на палке или тросе.
3) Пыж — пластина из лыка/кожи/сена, чтобы отделить порох от ядра и заставить загоревшийся порох давить на пыж, а он уже будет толкать ядро.
4) Протравник — деревянный штырь с иглой для прокола картуза.
5) Пальник — металлический штырь с тлеющим фитилем.
6) Бушприт — наклонная мачта в носу судна
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу