Алое знамя (джен)

У газет, разумеется, на следующее утро была истерика.

Не только у газет, если быть честными, но газеты и журналистов успели взять под свой контроль Отдел Тайн и целый взвод адвокатов Гриффиндора, так что вместо панических воплей о невозможном и кататонического экстаза о “силе, неподвластной Мерлину” заголовки газет несут вести о Пламени жизни. Одном из редчайших даров магии.

“...Возвращение к жизни мёртвых в стенах Хогвартса! Годрик Гриффиндор вновь совершает невозможное! Магия фениксов…”

“...не являющимся некромантией и тёмной магией, но существенно влияющим на срок жизни того, кто дар использует. Возрождение при помощи Огня Жизни предполагает разделение жизни владельца дара с тем, кому её дарят. Проявление Высшей светлой магии, не подвластной современным магам.

Отдел Тайн крайне не рекомендует волшебникам и волшебницам пытаться взывать к столь древним силам, ибо без Огненного дара маг куда вероятнее сожжёт себя, чем сможет добиться хоть какого-то результата…”

“Елена Рейвенкло, дочь великой Ровены Рейвенкло, на данный момент находится в госпитале Святого Мунго, по предварительным данным, девушка полностью здорова, чувствует себя хорошо, физический возраст дочери Основательницы — семнадцать лет…”

“...сколько лет отдал своей племяннице Лорд Гриффиндор?..”

Судорожные вопли Ведьмополитена и охочих до слухов жителей Магической Англии и вовсе можно было не считать.

— Спасибо, Альбус. Можешь забрать своего друга, Фоукс очень помог.

Годрик принёс спящего в его ладонях феникса в кабинет директора на исходе следующего дня. Его не было в замке всё утро и день, исчезнув с Еленой сразу после открывающего бал вальса, он не появлялся до позднего вечера, устраивая молодую девушку в больнице и обеспечивая её безопасность. В отличие от фотографий прошлого дня, выглядел основатель не слишком хорошо.

Виски и часть затылка выбелило до чистоты первого снега, черты лица заострились от усталости, а под глазами залегли глубокие тени. Он был смертельно бледен и также смертельно устал, кутаясь в привычные тёмные одежды и плащ с алым гербом своего рода. Шею вновь закрывал белый траурный шарф.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил директор, принимая в руки маленький, попискивающий комочек, уже начавший обрастать перьями.

— С фениксом — абсолютно, — меланхолично ответил Гриффиндор.

— А с вами?

Основатель насмешливо поднял бровь, и сквозь усталость в его глазах проступила едкая ирония. Он встретил прямой взгляд Альбуса, и того, по привычке попытавшегося поймать отголоски чужих мыслей, окатило жаром. На грани слышимости примерещился тихий басовитый рык, пробирающий до мурашек.

— Не стоит, — с мягкой твёрдостью предупредил его Годрик. — Сгорите.

— Прошу прощения, — отвёл взгляд Дамблдор. — Старые привычки…

— Доведут вас до могилы, — с нажимом повторил Гриффиндор. — Однажды.

— Возможно, вы правы, — согласился Альбус, склоняя голову. — И всё же, я хотел бы знать, всё ли с вами в порядке и не нужна ли помощь?

Годрик вновь усмехнулся. И повернулся лицом к портретам прошлых директоров, со всем усердием притворяющихся спящими. Долгие минуты полнились его молчанием.

— Я жив, — наконец, сказал он. — Жива и Елена. Месячная подготовка пошла впрок. Это самое главное, не так ли?

Внимательные голубые глаза директора пытливо всматривались в точёный бледный профиль и выражение его лица.

— Сколько лет своей жизни вы отдали?

— Половину. Не много и не мало. Вполне достаточно, чтобы подарить второй шанс.

— Но зачем? Только из-за Турнира? — Альбус мучительно свёл брови. — Вы могли пригласить кого угодно…

— Не говорите глупостей, мистер Дамблдор, — повернулся к нему Основатель. — Уж вам-то должно быть точно известно, что Турнир тут совершенно ни при чём.

— Тогда…

Гриффиндор тяжело вздохнул.

— Ничего не бывает вовремя —

Это глупый такой закон,

Когда ждёшь — не приходят нужные,

Когда ждёшь — не приходит сон…

Ритмичные строки тяжёлыми словами упали в тишину заставленного книгами и артефактами кабинета, мягко, но весомо падая в густой ворс ковров. В изумрудных глазах насмешка мешалась с иронией, и слова под мерный речитатив складывались строками, рикошетом отскакивающими от каменных стен, укрытых деревянными панелями.

И когда тишина вновь опустилась в кабинете, Альбус тихо выдохнул..

— Красивые стихи. Очень верные.

— А главное, с ними не поспоришь, — согласился Гриффиндор. — Мне подвернулся случай, и я не стал его упускать. В конце концов, Елена и без того прождала слишком долго.

— Она — то старое обещание, о котором вы говорили?

— Нет, — не согласился он. — Как исполнить то обещание, мне ещё предстоит подумать.

Альбус открыл рот, чтобы спросить ещё, но был прерван звонким голосом.

— Только давай, когда ты решишь за него взяться, ты всё-таки позовёшь меня, чтобы не получилось, как вчера. У меня цифры не сходятся, и внезапно оживают ушедшие, а ты едва не отправляешься со мной на встречу раньше времени.

Словно из воздуха за спиной Основателя вышагнула светловолосая молодая женщина в светлом льняном платье. Альбус стремительно вскинулся, ощущая, как отливает от лица кровь, а сердце прихватывает невидимая ледяная рука. Судорожный вздох напомнил хриплое карканье ворона.

Глубокие тёмные глаза поймали его расширившийся взгляд.

— Ох, ну что же вы! А ну, дышите! — повелительно приказала незнакомка. — Вам ещё рано на встречу со мной. И тебе тоже! — Годрику достался звонкий подзатыльник. — Так сложно было позвать?

— Здравствуй, Хельга, — улыбнулся юноша, совсем не обидевшись и мягко улыбнувшись. — Давно не виделись. Прости, я не хотел тебя беспокоить.

— Беспокоить он меня не хотел! — недовольно фыркнула розовощёкая красавица, подходя ближе и выверенным жестом разворачивая его к себе.

Проницательный взгляд прошёлся по его лицу, отмечая усталость и поседевшие виски. Тонкие пальцы поднялись выше и коснулись заострившихся от напряжения скул.

— Огненное недоразумение! Нет на тебя Салазара.

— Да, — грустно улыбнулся Гриффиндор, смотря в тёмные глаза. — Салазара нет уже очень давно…

На мгновение он прижался щекой к её ладони и вздохнул, прикрыв глаза.

Когда краткий миг удивительной нежности прошёл, Основатель повернулся к побледневшему до восковой серости Альбусу.

— Познакомьтесь, директор, — негромко произнёс он. — Хельга Хаффлпафф. Воплощение Смерти. Мы вместе возводили Хогвартс. Очень давно по человеческим меркам. Но впрочем, вам об этом уже должен был сказать замок.

— Да, — выдохнул он и тихо сглотнул, попытавшись вежливо улыбнуться. — Очень неожиданная встреча.

— Со мной всегда так, — мягко согласилась Хельга. — Но успокойте своё сердце. В вашем возрасте уже совсем не полезны такие переживания, — попросила она, оправляя платье. — Я сегодня не по Вашу душу. И ни по одну живую душу в Хогвартсе. Просто визит к старому другу.

Дамблдор откашлялся.

— Приятно это слышать. Эээ… Не в обиду вам, Леди Хаффлпафф.

Смерть ярко и искренне рассмеялась.

— О, не старайтесь. Я прекрасно всё знаю. Немногие могут выдержать моё присутствие, — она оглядела круглый кабинет и покачала головой. — Хотя раньше, определённо, было проще. Люди осознавали моё присутствие куда легче.

— Иллюзии, они такие, — легко фыркнул Годрик, за что получил по макушке изящной ладошкой.

— Не всем приходить на встречу со мной так же просто, как Игнотусу или тебе, — она обернулась к Альбусу. — К слову. Будьте так любезны, верните этому оболтусу семейную реликвию, а то, и правда, придёт на встречу со мной раньше намеченного срока.

— Непременно, — тут же кивнул Дамблдор.

Но Годрик попытался отмахнуться.

— Она мне не нужна.

— Конечно, — легко согласилась Хельга. — Только замашки у тебя прежние, а Салазара, способного вытащить тебя за хвост из моих объятий, теперь рядом нет.

— Хель…

— Твоему телу четырнадцать, — твёрдо напомнила Смерть. — А ты меньше суток назад провёл ритуал, не рекомендованный к применению раньше тридцати. Давай, ты не будешь мне говорить, насколько ты от этого “в порядке”, хорошо? У тебя никогда не получалось хорошо врать.

— Хорошо, — согласился Годрик, вновь отворачиваясь к портретам директоров.

— Прекрасно, — улыбнулась Хельга. — А теперь, простите меня. Мне пора, — она мягко провела рукой по взъерошенным волосам Гриффиндора, а после кивнула Альбусу. — Я пройдусь по коммуне призраков замка. Думаю, многие из них уже готовы идти дальше. Не удивляйтесь, если кого-то не досчитаетесь, Альбус.

— Конечно, — тихо выдохнул директор.

— Всего доброго, — Смерть, прощаясь, присела в неглубоком реверансе. — Мы ещё встретимся с вами.

— Прощай, — откликнулся эхом Гриффиндор, всё ещё не смотря на неё.

— До встречи.

Она исчезла так же, как и пришла — растворилась в прозрачном воздухе, словно и не было её никогда, оставляя за собой тишину. Вопреки всем ожиданиям, не тяжёлую и не гнетущую, только чуточку одинокую.

Спустя долгую паузу Альбус откашлялся.

— Мне любопытно, если не секрет, чему она учила во времена основания школы?

— Некромантии, — легко откликнулся Гриффиндор, разглядывая портрет Финеаса Найджелуса. — И целительству. На пару с Салазаром. Чему ещё могла учить Воплощение Смерти? Иногда истории. Но мастерству, связанному с иной жизнью, в первую очередь, конечно, — он вздохнул и перевёл взгляд на Дамблдора. — Ученики её любили, — просто сказал Гриффиндор. — И мы тоже. Прекрасный и добрый друг. Лучше, чем многие люди в то время.

Дамблдор что-то задумчиво промычал, поставив локти на стол и переплетя перед собой пальцы.

— Наверное, я должен быть благодарен, что Леди Хаффлпафф решила высказать вам своё недовольство наедине, а не в Большом зале?

— Хельга не стала бы пугать детей.

— Меня больше взрослые волнуют, дети-то как раз имеют все шансы не понять, кто перед ними.

— И всё-таки.

Альбус кивнул и, тяжело вздохнув, спросил.

— Как думаете, кто из призраков покинет школу?

Годрик честно задумался.

— Точно Уильям — Кровавый барон, — пояснил он для не понявшего его директора. — Раз Елена теперь жива, он пойдёт дальше. И, возможно, Катберт Бинс. Про остальных ничего сказать не могу. Я не слишком хорошо с ними знаком.

— Значит, после каникул мне будет нужен новый преподаватель по истории… Понятно, — Дамблдор глубоко задумался. — Ну, что ж. Возможно, оно и к лучшему.