Когда б вы знали из какого сора (джен)

ГЛАВА 8

02-20 сентября 1991 года, замок Хогвартс.

Распорядок у Гарри устаканился довольно быстро. Около половины седьмого он просыпался, проводил водные процедуры, одевался и шел обследовать замок и близлежащие окрестности. На завтрак он приходил один из первых и первым же его заканчивал, после чего, неторопливо шел к аудитории, где были занятия по расписанию. Поскольку ему не нужно было сопровождение, на урок Поттер не опоздал ни разу, в отличие от своих однокурсников, которые делали это с завидным постоянством. В какой-то момент все девочки-первокурсницы Гриффиндора, кроме Парвати Патил, подтянули свои графики к его и теперь с завтрака на занятия ходили за Гарри этакой группой поддержки, не навязывая ему свое общество. Парни пытались справляться сами, что впрочем, получалось у них плоховато и все, кроме Рональда Уизли, заинтересованно косились в сторону возглавляемого Поттером девичника. Рональд поглядывал злобно и завистливо, периодически достаточно громко высказывая свои негативные мысли, применительно к сложившимся обстоятельствам.

Что касается Парвати, Гарри подозревал, что у сестер-индианок есть свои способы ориентироваться в незнакомых местах, поскольку ни Парвати, ни ее сестра Падма, распределенная в Ровенкло, также никогда не опаздывали. И если в Ровенкло это можно было списать на счет старост, хорошо выполняющих свои обязанности, то на Гриффиндоре что Персиваль, что Маргарет, устранились от сопровождения первокурсников уже к началу второй учебной недели.

Занятия показались Гарольду по меньшей мере странными. Особенно их количество. В Хогвартсе первокурсники изучали всего семь дисциплин. Трансфигурацию, чары, зельеварение, астрономию, историю магии, гербологию и странный предмет, под названием «Защита от темных искусств», сокращенно — ЗОТИ. Защиту преподавал не менее странный профессор Квиринус Квирелл, постоянно укутанный в теплую мантию и с замотанной фиолетовым тюрбаном головой. Та смесь ароматов, которую почуял Поттер на праздничном ужине, исходила от профессора ЗОТИ постоянно и перманентная, тупая головная боль, преследовала Гарри на уроках, которые вел Квирелл. Кроме того, профессор достаточно сильно заикался и потому усвоить информацию, которую тот пытался донести до студентов, было достаточно проблематично. Что касается «искусств», то Гарольд не мог понять, каким образом к искусствам относятся призраки, гномы и вампиры. Никаких, даже самых простейших заклинаний, кроме красных искр из палочки для вызова подмоги, профессор на уроках не демонстрировал и даже не упоминал, надиктовывая материал по мелкой волшебной нечисти.

Семь предметов на пять учебных дней были размазаны тонким слоем, оставляя достаточно свободного времени первокурсникам. Даже в магловской младшей школе, в зависимости от ее уровня, изучается минимум десять предметов. В элитных платных школах, это количество доходит до четырнадцати — пятнадцати. Флэтч рассказывал Гарри, что раньше предметов было больше. Изучались этикет, законы магического мира, дуэлинг и другие. Но за тридцать с лишним лет на посту директора, Дамблдор исключил многие дисциплины из школьной программы, как представляющие опасность или не несущие практической пользы. Таким образом, весь объем информации за первую учебную неделю, уместился бы в единственный урок с Флэтчером.

Каждую среду ровно в полночь, если была ясная погода, они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Если же небо было затянуто тучами, занятия астрономией проходили в классе, после обеда. Гербология проходила в расположенных за замком оранжереях, где низкорослая полная дама — профессор Спраут — преподавала им науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются

Самым утомительным предметом оказалась история магии. Это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. После урока, Гарри сравнил записанную лекцию с учебником. Она повторяла его слово в слово. Более на истории магии Поттер ничего не записывал, занимаясь домашним заданием или читая.

Профессор Флитвик, преподававший чары, был очень небольшого роста. Чтобы видеть учеников из-за своего стола он вставал на специальную подставочку. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарри, то поднял на него взгляд и довольно долго изучал. Затем, профессор изобразил кивок и продолжил зачитывать список.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Гарри был прав, когда, увидев ее, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.

Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму, профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей.

У Гарольда не вышло ничего. То есть совсем. Если на чарах они делали то же самое, с чего Гарри начинал с Флэтчером несколько лет назад, то транфинурация была абсолютно новой для него наукой. Флэтч конечно объяснял некоторые принципы, но за практику они не брались, поскольку он боялся не успеть подстраховать Гарри в случае проблем.

После занятия, Гарри перед обедом проскользнул в пустующий класс, обнаруженный еще в понедельник, и достал свою искривленную еловую палочку. Направив ее на позаимствованную из класса спичку, он проделал уже заученное движение и представил почему-то толстую портняжную иглу. Через секунду Гарри рассматривал поблескивающую острую иголку с вытянутым, широким ушком.

И что, блин, теперь делать? Светить вторую палочку нельзя, а с палочкой Олливандера, трасфигурация мне не дается. Да и на чарах, наверно, будут проблемы.

Гарри взял в руку палочку из остролиста и на пробу взмахнул ею над очередной спичкой. И с обалдением уставился на лежащую перед ним вторую иглу.

Так и повелось. На занятиях по трансфигурации Гарри обычно не мог выполнить задание. После урока он шел в какой-нибудь пустующий класс или на улицу, если позволяла погода, и там пробовал выполнить упражнение еловой палочкой. Получалось обычно с первого-второго раза. Затем он пробовал сделать то же самое уже снова палочкой из остролиста. Здесь было потрудней, но с третьего или четвертого раза уже получалось и ею. На следующем занятии, Гарри уже мог спокойно показать результат по предыдущей теме. Так он без особых усилий заслужил у МакГонагалл репутацию въедливого и трудолюбивого ученика, который добивается результата усердием.

И вот наступила пятница, а с ней первый урок зельеварения, которое преподавал профессор Снейп.

Кабинет зельеварения находился в одном из подземелий. Тут было холодно, куда холоднее, чем в самом замке. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.

Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнес он. — Гарольд Поттер. Наша новая знаменитость.

Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Не, ну красавчик! Если бы он таким тоном разговаривал со мною летом, я бы поостерегся говорить многое из того, что говорил.

После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заерзала на стуле, судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов.

— Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Гермиона Грэйнджер явно знала ответ, и ее рука взметнулась в воздух. Гарри спокойно поднялся и посмотрел на преподавателя.

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри и на лице Снейпа появилось презрительное выражение. — Но если к ним добавить еще сок дремоносных бобов и настойку валерианы, то получится так называемый «напиток живой смерти».

— Хм… А если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места, но Снейп не обращал на нее внимания.

— Если вы имеете в виду желудок козы, сэр, — произнес он с сомнением, — то я не представляю, где я ее возьму. Поэтому безоаровый камень я буду искать в аптечке… Сэр.

— Похоже, вам пришло в голову почитать учебники, прежде чем приехать в школу, мистер Поттер. Это хорошо. — Снейп повернулся к расстроенной Гермионе. — А вот что плохо, мисс Грейнджер, так это ваше безобразное поведение. Мне нет необходимости выяснять, кто именно знает ответ на тот или иной вопрос. Мне надо выяснить, знает ли ответ конкретный студент. Когда мне потребуется уточнить уровень ваших познаний, я спрошу вас. А сейчас успокойтесь!

Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными. После того как он усадил Гарри на место, Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением.

Невилл каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.

— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл вместо ответа сморщился и заплакал, теперь и нос его был усыпан красными волдырями.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снейп, обращаясь к Симусу. А потом повернулся к Гарри и Салли-Энн, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю штрафное очко на счет Гриффиндора.

Ту массу свободного времени, что оставалась после учебы, студенты использовали по-разному. Грейнджер постоянно пропадала в библиотеке, где строчила эссе в два, а то и в три раза больше заданного объема. Лонгботтом прочно обосновался в теплицах Помоны Спраут, преподавателя гербологии и декана Хаффлпаффа. Рон Уизли, найдя себе компанию в лице Дина Томаса и Симуса Финнигана, либо шлялись по школе, либо играли в плюй-камни. В друзья Гарри он больше не набивался и того это совершенно устраивало.

Сам Гарольд, уже на третий день обнаружив, что проход в запретный лес никем и ничем не охраняется, посоветовавшись предварительно с Флэтчером, повадился пропадать после ужина и до отбоя. Поскольку дни становились все короче и темнело достаточно рано, никому и в голову не приходило, чем занимается самый известный студент Хогвартса.

Если не углубляться в совершеннейшую чащобу, естественных врагов у молодого черного канадского волка в лесу не было. Скрывшись с опушки, Гарри перекидывался и на полтора часа пропадал из мира людей. За три недели он исследовал всю, примыкающую к Хогвартсу, часть Запретного леса и уже планировал переходить к более глубоким забегам, рассчитывая в выходные скрыться с глаз сокурсников пораньше. Однако его планы были нарушены.

Отбарабанив в пятницу сдвоенные зелья, на истории магии, после обеда, Гарольд отлично выспался, предполагая длительный вечерний забег по лесу. Но на ужине он заметил, что многие студенты всех факультетов, а Слизерин почти в полном составе, поглядывают в его сторону и что-то обсуждают в полголоса, передавая друг другу газеты. Ежедневный пророк или любую другую периодику Поттер не выписывал, предпочитая, если уж засорять свой мозг, то хорошей магловской художественной литературой. А потому, причины столь повышенного интереса к собственной персоне, были ему не известны.

Влетевший в Большой зал филин, сделал круг над столами и, обнаружив искомое, довольно аккуратно для своих размеров, приземлился перед Гарри. На филине была надета странная сбруя с достаточно вместительным карманом на груди. Гулко ухнув, он подошел к Гарри, старательно обходя посуду на столе, и выпятил грудь, подставляя карман. Хоть и удивившись внутри, Гарольд невозмутимо открыл клапан и достал из кармана на груди филина толстый конверт с сургучной печатью банка Гринготтс. Избавившись от послания, филин абсолютно спокойно взял со стоящего рядом блюда половину жареной курицы и, расправив здоровенные крылья, в несколько взмахов покинул зал.

Поскольку за прошедшие дни, Гарри не успел ни с кем, кроме Салли-Энн, не то что подружиться, но и даже перемолвиться парой слов, сидел он за столом в одиночестве, а потому, никто не мешал ему ознакомиться с посланием.

Короткое письмо, на официальном бланке банка гласило: «Уважаемый мистер Поттер! В связи с определенными обстоятельствами, приглашаем Вас посетить банк Гринготтс, для совершения юридически значимых действий. В случае Вашего согласия, за Вами прибудет официально уполномоченное лицо, которое сопроводит Вас в банк и доставит обратно в место пребывания. Выразить согласие и определить дату и время прибытия уполномоченного лица, Вы можете с помощью приложенного к настоящему письму одноразового двустороннего пергамента. С искренним уважением, зам.дир.банка по работе с особо важными клиентами К.Р.Гринготт».

К письму был приложен небольшой, красиво разукрашенный по краям, кусочек настоящего пергамента, то есть прекрасно выделанной кожи, а не то недоразумение из хреново сделанной бумаги, которое именовали пергаментом в Хогвартсе.

Также в пакете был еще один документ на официальном бланке Визенгамота. Выписка из протокола очередного заседания гласила, что после изучения всех обстоятельств дела, судебная коллегия Визенгамота вынесла оправдательный приговор Сириусу Ориону Блэку и постановила выплатить ему компенсацию за незаконное содержание в Азкабане, в размере пятисот тысяч семисот восьмидесяти пяти галеонов. Гарри даже не стал задумываться над столь странной суммой, просто порадовавшись, что все удалось.

Последней в пакете была вырезка видимо из того самого номера Ежедневного пророка, которым сейчас зачитывалось большинство студентов Хогвартса. В статье цитировалось решение Визенгамота, а после было краткое интервью с освобожденным в зале суда Сириусом Блэком. И вот тут Гарольду основательно поплохело.

«- Мистер Блэк! Специальный корреспондент Ежедневного пророка, Рита Скитер. Вас можно поздравить?

— Да, спасибо. Наконец-то справедливость восторжествовала.

— Скажите, пожалуйста, на каком основании вы, без суда и следствия, провели десять лет в самой страшной тюрьме мира?

— Дело в том, мисс Скитер, что в то время сотрудники правоохранительных органов были настолько загружены, что в моем деле просто не разобрались до конца. А потом было уже поздно. Пока не нашлись люди, которым оказалась не безразлична моя судьба.

— Этот человек, это Гарри Поттер?

— Да, мой драгоценный крестник принял очень активное участие в моей судьбе.

— Скажите, вы будете выдвигать обвинения против лиц, совершивших такую страшную ошибку?

— У меня нет претензий как к Министерству в целом, так и к отдельным его сотрудникам.

— Поскольку вы являетесь магическим крестным знаменитого Гарри Поттера, планируете ли вы принимать опекунство над ним?

— К сожалению, мое физическое и психическое здоровье было значительно подорвано столь длительным пребыванием в обществе дементоров. Я не уверен, что смогу должным образом осуществлять опеку. К тому же мне требуется длительное лечение, для прохождения которого мне придется покинуть страну.

— Но неужели вы бросите своего крестника?! Говорят, он воспитывался в семье маглов?

— Да, это так. Прискорбно, но в магическом мире не нашлось ни одной семьи, которая взяла бы на себя заботу о Гарри Поттере.

— Как вы объясните, что согласно официальному заявлению министерства, опека над Поттером была передана Альбусу Дамблдору, который и поместил его в магловскую семью?

— Я не могу комментировать действия министерства или Верховного чародея Визенгамота.

— То есть, я правильно понимаю? Вы планируете оставить Гарри Поттера у маглов?

— Нет, мисс Скитер, вы неправильно понимаете.

— Не могли бы вы пояснить?

— Мне не довелось участвовать в воспитании и развитии моего крестника, но за то время, что мы с ним возобновили общение, он произвел на меня самое благоприятное впечатление. А потому, я принял решение, которое, как я надеюсь, поможет ему и далее развивать свои многочисленные таланты.

— И какое же решение вы приняли? Вы переводите Гарри Поттера в другую школу? Передаете кому-то права опеки? Инициируете процедуру эмансипации?

— Нет, мисс Скитер, ничего из перечисленного.

— Но что же тогда?

— Хорошо, я отвечу. Прошу считать это официальным заявлением. Настоящим я, Сириус Орион Блэк, глава рода Блэк и единственный наследник, заявляю, что передаю титул главы рода Блэк, со всеми правами, обязанностями, клятвами, требованиями, долгами, обетами и проклятиями Гарольду Джеймсу Поттеру, оставляя себе титул наследника рода. Да будет магия мне свидетелем! А вот теперь, мисс Скитер, давайте поговорим об эмансипации.

Уважаемые читатели! Наш специальный корреспондент, уважаемая Рита Скитер, не смогла продолжить интервью, поскольку была глубоко шокирована действиями мистера Блэка. Мы будем держать вас в курсе дальнейшего развития событий в магической Британии».

Гарри схватил клочок пергамента, приложенный к пакету, выхватил из сумки перо и чернильницу и, оставляя кляксы и безжалостно царапая поверхность, написал: «Завтра! Как можно раньше! Буду ждать в Большом зале Хогвартса с восьми утра!».

Текст исчез. Спустя буквально минуту, на пергаменте появились аккуратные строчки: «Уважаемый мистер Поттер! Уполномоченное лицо прибудет в Большой зал замка Хогвартс завтра, в восемь тридцать утра. С уважением, зам.дир.банка по работе с особо важными клиентами К.Р.Гринготт».

Подняв взгляд от пергамента, Гарри обнаружил, что все, находящиеся в зале, и студенты, и преподаватели, смотрят на него. Взгляды были сочувствующие, завистливые, злобные, радостные. Не было только безразличных.

Блядь, Сириус! Зачем же ты меня так подставил?! Ну кто тебя за язык тянул? Если и решил такое провернуть, можно же было по-тихому сделать. Мне же здесь минимум пять лет учиться. Что же делать-то?! Помог называется крестному! Вытащил из тюряги! А ведь все вроде с Флэтчером просчитали и предусмотрели! О, Малфой! С поздравлениями что ли?

К столу гриффиндорцев действительно приближался Драко Малфой. За его спиной, с грацией, которую сложно было заподозрить в таких здоровяках, двигались Винсент Крэбб и Грегори Гойл. Подойдя, Малфой склонил голову, как низший перед высшим.

— Разрешите засвидетельствовать вам свое почтение, мистер Поттер-Блэк!

— Я еще не вступил в права.

И не факт, что вступлю.

— Сириус Блэк призвал магию. Дальнейшее только бумажные формальности. Вы — глава рода Блэк.

Не отмазаться… Черт. Черт! Черт!!!!

— Мистер Малфой! Я искренне надеюсь, что мой новый статус не станет причиной изменения Вашего отношения. Ни в какую сторону!

— У меня такая же надежда, мистер Поттер-Блэк.

— Эй! Какого Мерлина этот слизень делает у нашего стола?! И почему, Гарри, ты с ним вообще разговариваешь?!

В тишине Большого зала, вопль Рональда Уизли прозвучал как усиленный сонорусом. Гарри медленно повернул голову и посмотрел на вскочившего, сжимающего кулаки Рональда.

— Мистер Уизли! Кто дал вам право вмешиваться в разговор? Мы, кажется, определили уровень наших взаимоотношений с вами еще в поезде? — лед в голосе Гарри мог заморозить Лох-Несс, но Уизли не обращал внимания ни на что.

— Гарри! Это же слизень, Малфой, пожирательский выкормыш! Не смей с ним разговаривать!

— Рональд Уизли! — Гарри встал и уже смотрел на Рона с гневом, — Ты ведешь себя безобразно! Немедленно возьми свои слова назад и извинись!

— Я?! Я не буду перед ним извиняться! И если ты такой защитник слизней, так и валил бы на их факультет! Что ты забыл на Гриффиндоре? Здесь пожирательским подстилкам не место!

То, что Поттер в ярости, выдавала только бледность и внезапно почерневшие глаза, чего за стеклами очков никто не заметил.

— Уизли! Или ты берешь свои слова назад, или тебе придется держать за них ответ.

— Да что ты мне сделаешь?! На дуэль вызовешь?

— Хорошо. — Гарри внезапно успокоился, — Мистер Уизли! Вы позволили себе оскорбить честь и достоинство главы благородного дома Блэк. Благоволите принять вызов и определить оружие, время и место. Мистер Малфой! Не откажете мне в услуге, быть моим секундантом?

— Почту за честь, мистер Поттер-Блэк! — Малфой был спокоен и только легкий румянец на аристократически бледных щеках, выдавал волнение. Он обратился к Уизли: — Кто будет вашим секундантом?

— А…Э… — Рональд только теперь понял, что он вляпался. — Невилл, будешь моим секундантом?

Сидящий рядом Невилл Лонгботтом судорожно кивнул.

— Тогда ожидаю вас после ужина, мистер Лонгботтом, для определения условий. — Малфой безупречно изобразил поклон вначале Невиллу, а затем Гарри и, развернувшись, отправился за свой стол. Крэбб и Гойл поспешили за ним.

Никто из преподавателей не успел вмешаться в разыгравшееся представление. Дамблдор на ужине отсутствовал, а остальные и так были в шоке от новостей. Лишь двое профессоров не остались безучастными. И если у Снейпа в глазах мелькало беспокойство, то взгляд профессора Квирелла излучал удовлетворение. И даже нервный тик его не беспокоил.

— Мистер Малфой, позвольте вас на два слова. — Падма Патил подошла к Драко сразу после ужина, на выходе из большого зала.

— Конечно, мисс Патил, чему обязан?

— Моя сестра просила передать вам это, — Падма протянула клочок бумаги.

Развернув его, Драко увидел почерк Поттера: «Драко, пожалуйста, при обсуждении условий дуэли, договаривайся на воскресенье. Боюсь, завтра меня в школе не будет. Спасибо, Гарри».

— Благодарю Вас, мисс Патил. И передайте мою искреннюю благодарность вашей сестре! — Драко учтиво поклонился и направился к стоящему невдалеке Лонгботтому.

— Мистер Лонгботтом! Рад вас приветствовать! — Как будто не видел его несколько дней, обратился Драко к Невиллу, — Каковы будут ваши условия дуэли?

— З-здравствуй, Д-драко! Н-на палочках, з-завтра в полдень.

— Это решительно невозможно, в связи с отсутствием лица, почитающего себя оскорбленным. В воскресенье! Остальные условия принимаются. Окончание дуэли?

— К-когда кто-то упадет или останется б-без оружия. — Невилл постепенно обретал уверенность, слыша четкие, рубленные фразы Малфоя.

— Или не будет иметь возможность продолжать.

— Согласен.

— Судья?

— Предлагаю п-профессора Флитвика. Если, конечно, он согласится.

— Я думаю, он согласится, — Драко усмехнулся, — он все-таки чемпион Европы по дуэлингу.

— Тогда, считаю условия согласованными.

— Условия согласованы.

Драко Малфой и Невилл Лонгботтом пожали друг другу руки.

Переписка в блокнотах с Протеевыми чарами:

«- Ну вот и на хрена было так делать?!

— Сохатик! Не выражайся! Ты теперь глава древнего и благородного рода, тебе не пристало.

— А если я откажусь?!

— Ты не можешь. Магия подтвердила мое намерение. Прости, Гарри, но так действительно было нужно.

— Кому нужно?! Тебе?! Руки умыл?!

— Нет. Тебе, нам… И он в курсе.

— Ты знаешь?! Откуда?!

— Я расскажу тебе при встрече.

— Протеевы чары не прослушиваются.

— Ох, Сохатик!.. ВСЁ прослушивается! Уметь надо!

— Блин! Завтра увидимся?

— Обязательно! Буду ждать тебя!

— Ладно, до завтра».

«- Какого хрена происходит?!

— Не выражайся, волчонок! Ты теперь глава древнего и благородного рода, тебе не пристало.

— Вы что, сговорились?!

— Успокойся.

— Да как тут успокоиться?! У меня уже дуэль нарисовалась!

— Мерлин! С кем?! Не смей! Будь осторожен! Откажись!

— Спокойно! С Рональдом Уизли.

— Это один из близнецов?

— Нет, это младший, мой однокурсник. Еще в поезде меня выбесил и вот опять…

— Он не опасен?

— Все опасны, ты же сам учил! Я справлюсь. Драко секундантом.

— Это младший Малфой? Ладно. Он кодекс знает, не даст пропасть.

— И все-таки..

— Все! Завтра увидимся и поговорим.

— Ты тоже будешь?

— Буду, волчонок. Я же обещал тебе, что я тебя не брошу.

— Спасибо! Тогда до завтра?

— До завтра».

А вот теперь, мне надо решить вопрос с палочкой. С моей сражаться нельзя, а с олливандеровской я могу и обосраться. Рон то в волшебной семье вырос, наверняка его хоть чему-то старшие братья научили. Ладно… Не имея пергамента, пишем на бумаге. Мерлин не выдаст, дракон не съест. Прорвемся!