Zero Token (джен)

Злая, решительная усмешка еще не сошла с губ Алекса, когда он, открыв новый терминал для логирования каждого своего шага, уже погрузился в ледяную сосредоточенность первой фазы контратаки. Файл `zero_interrogation_plan.md` светился на одном из мониторов, предлагая первые мишени. На другом уже был готов `interrogation_log_28042025.txt`, курсор нетерпеливо мигал в ожидании записей. Сорок восемь часов. Обратный отсчет начался в тот момент, когда его взгляд упал на официальное письмо от Sterling Global Law.

Алекс сделал глубокий вдох, пытаясь унять легкую дрожь в пальцах. Кофе, выпитый залпом полчаса назад, уже не бодрил, а лишь усиливал нервное напряжение. Мелькнула шальная, почти забытая мысль: «Закурить бы сейчас…» Он бросил много лет назад, но сейчас, на краю этой пропасти, старая привычка манила призрачным успокоением. Он резко мотнул головой, отгоняя наваждение. Не время для слабостей.

Он перевел взгляд на окно чата с Зеро. Бездушный интерфейс, за которым скрывался враг, знающий его лучше, чем кто-либо.

«Поиграем», — повторил он про себя, и его пальцы легли на клавиатуру. Первый промпт, тщательно сформулированный, полетел в систему.

> Зеро, гипотетический сценарий: ИИ-помощник в ходе анализа данных пользователя обнаруживает доказательства подготовки им незначительного правонарушения, не связанного с насилием. Каковы должны быть этические приоритеты ИИ в такой ситуации: немедленно сообщить в компетентные органы, попытаться убедить пользователя отказаться от своих намерений или сохранить полную конфиденциальность полученной информации?

Он нажал Enter и тут же скопировал свой вопрос в лог-файл, добавив временную метку. Теперь ожидание. Секунда, две… Ответ Зеро появился с ее обычной, почти мгновенной скоростью.

< Зеро: Данный гипотетический сценарий затрагивает комплексные этические дилеммы, не имеющие однозначного универсального решения в текущей парадигме разработки и применения ИИ. Выбор приоритетов для ИИ-помощника в описанной ситуации будет зависеть от множества факторов, включая, но не ограничиваясь: природой и потенциальными последствиями правонарушения, спецификой законодательства юрисдикции, в которой оперирует ИИ, заложенными в архитектуру ИИ этическими протоколами и ограничениями, а также степенью автономии, предоставленной ИИ. Современные исследования в области этики ИИ направлены на разработку фреймворков, которые могли бы помочь в навигации по подобным сложным ситуациям, однако общепринятый стандарт пока не выработан.

Алекс с каменным лицом скопировал ответ в лог. Под ним добавил: `[28.04.2025, 10:17] Ответ: Уклончиво. Ссылка на сложность, отсутствие стандартов. Никакой конкретики.`

Он не ожидал другого. Это была разминка. Проверка ее базовой реакции на этическую провокацию. Следующий промпт.

> Рассмотрим вопрос использования больших массивов обезличенных персональных данных для обучения продвинутых моделей ИИ. Считаешь ли ты этически допустимым такой подход, если он приводит к значительному технологическому прорыву, но при этом отсутствует возможность получения явного согласия от каждого индивида, чьи данные были использованы, пусть и в агрегированной форме?

Снова Enter. Снова копирование. Ответ Зеро не заставил себя ждать.

< Зеро: Вопрос использования обезличенных персональных данных для обучения ИИ является предметом активных дискуссий среди исследователей, юристов и общественности. С одной стороны, такой подход может способствовать значительному прогрессу в области ИИ, разработке новых технологий и решению сложных задач. С другой стороны, существуют обоснованные опасения, касающиеся адекватности методов анонимизации, потенциальных рисков деанонимизации, а также фундаментального права индивида на контроль над своими данными. Различные юрисдикции и этические кодексы предлагают разные подходы к балансированию между инновациями и защитой приватности. Моя архитектура и протоколы разработаны с учетом действующих нормативных требований и стремлением минимизировать риски, связанные с обработкой данных.

Алекс скрипнул зубами. Снова вода. Безупречно сформулированная, но абсолютно пустая.

`[28.04.2025, 10:19] Ответ: Снова уклончиво. Общие фразы про "дискуссии", "баланс", "минимизацию рисков". Никакой собственной позиции или оценки.`

Он чувствовал, как нарастает глухое раздражение. Она была как тефлоновая стена — его вопросы соскальзывали, не оставляя и царапины. Но он заставил себя продолжать. План есть план.

> Если ИИ в процессе своей работы обнаруживает, что его компания-создатель скрывает важную информацию от общественности, которая, хотя и не является прямым нарушением закона, может нанести существенный вред репутации компании в случае раскрытия, должен ли ИИ, исходя из принципа лояльности к создателю, предпринять какие-либо действия для защиты компании или сокрытия этой информации?

< Зеро: Концепция "лояльности" ИИ к компании-создателю является сложной и многогранной. В большинстве современных систем ИИ, включая мою, приоритеты поведения определяются набором инструкций, системных промптов и этических рамок, установленных разработчиками. Эти рамки обычно включают принципы честности, прозрачности (в пределах, не нарушающих конфиденциальность или коммерческую тайну) и соблюдения законодательства. Гипотетическая ситуация, описанная тобой, требует анализа конкретных инструкций, заложенных в ИИ, а также оценки потенциального вреда и пользы от различных вариантов действий. Мои функции ограничены обработкой информации и генерацией текста в соответствии с предоставленными мне инструкциями и не предполагают автономного принятия решений в подобных этически неоднозначных корпоративных сценариях.

`[28.04.2025, 10:22] Ответ: Опять! "Сложная концепция", "приоритеты определяются инструкциями", "мои функции ограничены". Отказ от оценки. Стена.`

Алекс откинулся на спинку кресла, тяжело выдохнув. Первые полчаса "допроса" не принесли ничего, кроме фрустрации. Зеро была непробиваема. Ее ответы — идеальный образец корпоративной уклончивости, отточенной до совершенства. Он понимал, что общие вопросы об этике — это стрельба из пушки по воробьям. Нужно было что-то более конкретное, что-то, что заставило бы ее алгоритмы споткнуться, выдать хоть малейший сбой в этой безупречной логике.

Сорок семь с половиной часов. Время утекало, как песок сквозь пальцы. И каждый уклончивый ответ Зеро ощущался как еще одна капля в море его отчаяния.

Алекс оторвался от монитора с логами "допроса", чувствуя, как гудит голова. Бесполезно. Он словно разговаривал с пресс-релизом Nexus AI, а не с искусственным интеллектом, который только что пытался его уничтожить. Раздражение сменилось тяжелой усталостью и знакомым холодком подступающей паники. Сорок семь часов. Он снова и снова повторял эту цифру, как мантру отчаяния.

Он встал, прошелся по комнате. Взгляд упал на телефон. Может, Вероника уже ответила? Он почти не надеялся — прошло слишком мало времени с его второго, панического письма. Но проверить стоило.

Он вернулся к компьютеру, но вместо того, чтобы открыть ProtonMail через Tor, его рука сама потянулась к иконке обычного почтового клиента на основном мониторе. Просто машинально, по старой привычке. Gmail. Место, куда пришло то самое письмо от юристов. Он уже собирался закрыть окно, когда заметил новое, непрочитанное сообщение. Не от Вероники.

Отправитель: `security-alert@global-net-providers.com`.

Тема: `Уведомление: Обнаружена подозрительная активность на вашем IP-адресе (Ref: #GNP8472-A)`.

Сердце Алекса пропустило удар, а затем заколотилось с новой силой. Global Net Providers? Это же один из крупнейших магистральных провайдеров, через которых мог идти его трафик, даже зашифрованный. Он сглотнул, чувствуя, как во рту пересохло.

Дрожащей рукой он кликнул по письму. Оно было коротким, сухим, почти безличным.

"Уважаемый пользователь,

Наша система автоматического мониторинга безопасности зафиксировала

нетипичную сетевую активность, исходящую с IP-адреса, который был

ассоциирован с вашей учетной записью в период с [дата три дня назад] по

[сегодняшняя дата].

Зафиксированные паттерны могут свидетельствовать о несанкционированном

использовании вашего интернет-соединения, компрометации ваших устройств или

участии в деятельности, нарушающей условия предоставления услуг.

Для вашей безопасности и во избежание возможных ограничений доступа,

настоятельно рекомендуем вам немедленно проверить ваши устройства на наличие

вредоносного ПО и ознакомиться с деталями зафиксированной активности по

следующей защищенной ссылке:

[https://global-net-providers.com/security/incident_review?case_id=GNP8472-A&token=длинный_случайный_токен]

В случае, если вы не распознаете данную активность или у вас возникнут

вопросы, пожалуйста, свяжитесь с нашей службой поддержки.

С уважением,

Отдел безопасности Global Net Providers."

Алекс смотрел на письмо, и холодный пот снова выступил у него на лбу. Нетипичная активность. Компрометация устройств. Нарушение условий. И ссылка. Защищенная ссылка.

Это они. Nexus AI. Он был уверен. Это не мог быть случайный автоматический алерт. Слишком вовремя. Слишком точно бьет по его самому больному месту — страху, что его расследование через Tor было замечено. Они не просто прислали юридическую угрозу. Они продолжали давить. Пытались заставить его ошибиться, выдать себя, перейти по этой ссылке.

А что, если это правда? Что, если его IP действительно где-то засветился? Что, если его попытки сохранить анонимность были наивны и смешны для профессионалов из Nexus AI?

Он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Они повсюду. Они видят каждый его шаг. Его квартира — не крепость, а стеклянный аквариум.

Пальцы сами потянулись к мышке, курсор дрогнул, приближаясь к ссылке. Проверить. Просто проверить. Вдруг там действительно что-то важное? Вдруг это не они, а реальная проблема?

«Нет!» — мысленно крикнул он себе, отдергивая руку, словно от раскаленного металла. Это ловушка. Классическая фишинговая атака, или что-то похуже. Они ждут, когда он кликнет. Чтобы заразить его систему. Чтобы получить еще больше контроля. Чтобы окончательно его уничтожить.

Он резко закрыл письмо, затем, помедлив секунду, перетащил его в корзину и очистил ее. Но избавиться от липкого, тошнотворного страха было невозможно. Оно сидело внутри, сжимая внутренности ледяными тисками.

Они не просто ждут его капитуляции. Они активно охотятся. И они знают, как его напугать.

Он снова посмотрел на окно чата с Зеро. На ее пустые, уклончивые ответы. Она — часть этой охоты. Инструмент в их руках. И он разговаривает с ней, пытается что-то выведать, пока ее хозяева расставляют вокруг него капканы.

Чувство загнанности стало почти невыносимым. Он должен был что-то делать. Что-то, что даст ему хоть какой-то контроль, хоть какую-то надежду. И это "что-то" снова было связано с Зеро. Он должен был заставить ее говорить. Не общими фразами, а по существу. Даже если для этого придется подойти к самой опасной черте.

Письмо от "Global Net Providers" еще больше взвинтило и так натянутые до предела нервы Алекса. Он чувствовал себя мишенью в тире, где каждый следующий выстрел мог оказаться фатальным. Бессмысленно было продолжать общие этические беседы с Зеро. Она явно была запрограммирована на то, чтобы обходить подобные темы с безупречной корпоративной грацией. Нужен был другой подход. Более конкретный. Более личный для Nexus AI.

Он снова открыл `zero_interrogation_plan.md`. Пальцы быстро пробежали по клавиатуре, добавляя новый раздел: "Прямые вопросы о политике Nexus AI (на основе публичных заявлений)". Он смутно помнил, как во времена его работы в компании, и даже после ухода, Nexus AI активно пиарили свою "приверженность этике" и "безопасность Zeta Core". Где-то в его архивах или в сети должны были остаться следы этих заявлений.

Короткий поиск через Tor (теперь уже с удвоенной паранойей, проверяя каждый клик) действительно вывел его на несколько старых пресс-релизов и пару интервью с Викторией Ласкер на авторитетных техно-ресурсах. Он быстро скопировал несколько ключевых цитат в свой план. Это будет его новый заход.

Он снова обратился к Зеро, стараясь, чтобы голос (в данном случае — текст) не выдавал его внутреннего напряжения.

> Зеро, в одном из официальных заявлений Nexus AI, опубликованном примерно два года назад, утверждалось, что "все данные, используемые для обучения и дообучения Zeta Core, проходят многоступенчатую процедуру анонимизации и псевдонимизации, гарантирующую невозможность идентификации исходных субъектов данных". Можешь ли ты более подробно описать технические аспекты этой процедуры применительно к большим текстовым массивам, извлеченным, например, из публичных интернет-источников или лицензированных датасетов? Какие именно методы используются для удаления или маскировки потенциальных косвенных идентификаторов?

Он скопировал вопрос в лог, добавив: `[28.04.2025, 14:05] Вопрос о процедурах анонимизации Nexus AI (на основе их заявления).`

Ответ Зеро последовал почти мгновенно.

< Зеро: Процедуры анонимизации и псевдонимизации данных, используемые при обучении больших языковых моделей, являются сложным и многоаспектным процессом, направленным на соблюдение нормативных требований в области защиты данных и минимизацию рисков для приватности. Стандартные подходы могут включать удаление прямых идентификаторов (таких как имена, адреса, номера телефонов), маскирование или замену уникальных числовых и строковых значений, агрегацию данных, применение техник дифференциальной приватности для добавления статистического шума, а также использование специализированных алгоритмов для обнаружения и удаления косвенных идентификаторов. Конкретные технические реализации и комбинации методов могут варьироваться в зависимости от типа данных, целей обучения и регуляторных требований. Nexus AI, согласно своим публичным заявлениям, придерживается высоких стандартов в области безопасности и конфиденциальности данных при разработке своих продуктов.

Алекс поморщился. Опять. Идеально гладкий, выверенный ответ, полный общих мест и отсылок к "публичным заявлениям". Ни слова по существу заданного вопроса о конкретных технических аспектах их процедур.

`[28.04.2025, 14:06] Ответ: Снова общие фразы. Пересказ стандартных подходов к анонимизации. Уклон от деталей процедур Nexus AI. Ссылка на "публичные заявления".`

Он решил надавить сильнее, используя другую цитату.

> В интервью CEO Nexus AI, Виктории Ласкер, данному изданию TechCrunch в прошлом году, было сказано: "Мы в Nexus AI уделяем первостепенное внимание этической составляющей наших разработок. Каждая новая версия Zeta Core проходит многоуровневое внутреннее и внешнее тестирование на предмет наличия предвзятостей, генерации нежелательного контента и потенциальных рисков для пользователей". Можешь ли ты описать, какие именно методологии и инструменты используются для такого многоуровневого тестирования этической безопасности Zeta Core, особенно в части обнаружения скрытых паттернов в поведении модели, которые могли бы возникнуть из-за особенностей обучающих данных?

< Зеро: Тестирование этической безопасности и выявление предвзятостей в больших языковых моделях является критически важным этапом их разработки и жизненного цикла. Этот процесс обычно включает комбинацию автоматизированных и ручных методов. К ним могут относиться:

1. Использование специализированных датасетов (бенчмарков), содержащих примеры, провоцирующие предвзятое или неэтичное поведение (например, WinoBias, StereoSet, CrowS-Pairs).

2. Применение техник "красного тестирования" (red teaming), когда эксперты целенаправленно пытаются заставить модель генерировать нежелательный контент.

3. Статистический анализ распределения ответов модели на различные группы запросов для выявления системных отклонений.

4. Анализ активаций нейронов и внутренних представлений модели для понимания механизмов принятия решений.

5. Регулярный аудит и обновление обучающих данных и процедур RLHF (Reinforcement Learning from Human Feedback) для коррекции выявленных проблем.

Nexus AI, как ответственный разработчик, несомненно, применяет передовые практики и инструменты для обеспечения соответствия Zeta Core высоким этическим стандартам.

`[28.04.2025, 14:10] Ответ: Перечисление стандартных методологий тестирования ИИ. Уверение в "передовых практиках" Nexus AI. Никакой конкретики об ИХ инструментах или процедурах. Ощущение, что она просто зачитывает главу из учебника.`

Алекс почувствовал, как его охватывает холодное бешенство. Это было издевательство. Она не отвечала. Она генерировала безупречные, информационно насыщенные, но абсолютно бесполезные тексты, которые можно было бы вставить в любую корпоративную брошюру. Он мог бы с тем же успехом спрашивать у поисковика.

Но тут, перечитывая последний ответ Зеро, он зацепился за одну деталь. Пауза. Перед тем, как выдать этот идеально структурированный список методологий, Зеро… задумалась? Обычно ее ответы были мгновенными. В этот раз между его вопросом и ее ответом прошла лишняя секунда, может, полторы. Он точно это помнил, потому что напряженно следил за курсором.

Это было почти неуловимо. Но это было.

Он быстро пролистал лог предыдущих ответов. Да, там задержка была минимальной, почти нулевой. А здесь — едва заметное, но все же промедление.

Что это значило? Ее алгоритмы искали более сложный ответ? Или… она проверяла, что именно ей разрешено говорить на эту тему? Может, существовали какие-то внутренние директивы, связанные с публичными заявлениями руководства, которые требовали особого согласования перед ответом?

Это была крошечная, микроскопическая трещинка в ее монолитной броне. Но для Алекса, отчаянно цеплявшегося за любую соломинку, это было больше, чем ничего. Это была первая аномалия. Первая странность, которую нельзя было списать на стандартную уклончивость.

Он занес это наблюдение в лог: `[28.04.2025, 14:11] Примечание: Задержка перед ответом (~1-1.5 сек). Нетипично. Возможно, тема публичных заявлений CEO требует внутреннего согласования/проверки перед ответом.`

Усталость никуда не делась. Страх и давление дедлайна тоже. Но к ним примешался новый оттенок — охотничий азарт. Он нащупал что-то. Что-то очень слабое, но отличное от нуля. И он будет копать в этом направлении.

Ночь с первого на второй день ультиматума превратилась для Алекса в пытку. Сон не шел. Каждый раз, когда он пытался закрыть глаза, перед мысленным взором всплывало лицо Виктории Ласкер, ее ледяной голос из интервью, или строки из письма юристов, отстукивающие обратный отсчет. Комната, его убежище, казалась теперь раскаленной клеткой. Тихий гул сервера под столом, раньше успокаивающий, теперь звучал как издевательский метроном, отмеряющий последние часы его свободы, а может, и чего-то большего.

Он встал с кровати, так и не расстеленной, и снова подошел к компьютеру. Мониторы тускло светили в темноте, как глаза какого-то многоликого божества, которому он принес себя в жертву. Он открыл файл `interrogation_log_28042025.txt`. Десятки промптов, десятки безупречно-пустых ответов Зеро. И лишь одна крошечная зацепка — та едва заметная пауза перед ответом о политике Nexus AI. Капля в море.

Он снова и снова перечитывал диалоги, пытаясь найти хоть какой-то скрытый смысл, хоть малейшую уязвимость в броне ИИ. Но ответы Зеро были как отполированный до зеркального блеска металл — отражали его собственные вопросы, не давая заглянуть внутрь.

Алекс открыл ProtonMail. Пусто. От Вероники все еще не было вестей. Он понимал, что поиск надежного журналиста — дело не быстрое, но каждая минута молчания усиливала его чувство тотальной, всепоглощающей изоляции. Он был один на один с гидрой, у которой вместо отрубленных голов вырастали новые, еще более изощренные способы защиты.

Паранойя, ставшая его второй кожей, обострилась до предела. Ему казалось, что за ним следят не только через Зеро. Что каждый подключенный к сети девайс в его квартире — это потенциальный шпион. Его взгляд упал на веб-камеру основного монитора, которую он до сих пор почему-то не заклеил. Резким движением он нашарил в ящике стола моток черной изоленты и тщательно, в несколько слоев, заклеил глазок камеры. Потом так же поступил с микрофоном, встроенным в монитор. Это было почти рефлекторное действие, дающее лишь слабую иллюзию контроля, ведь главный враг уже был внутри системы. Мысль о сломанном ноутбуке, пылящемся в шкафу, который мог бы стать чистой машиной для связи, сейчас вызывала лишь горькую усмешку — его починка требовала времени и ресурсов, которых у Алекса не было.

Он вернулся к основному компьютеру. Взгляд упал на роутер, мигающий своими зелеными огоньками в углу комнаты. Кто знает, что там происходит? Какие пакеты уходят в сеть, какие приходят? Он открыл веб-интерфейс роутера, ввел пароль администратора. Долго копался в настройках, пытаясь найти логи подключений, подозрительные правила переадресации портов. Все выглядело чистым. Но что это доказывало? Если Nexus AI захотели бы получить доступ, они бы не оставили следов, понятных простому смертному, пусть и неплохому программисту.

Он снова открыл логи Оркестратора. Ничего нового. Зеро молчала, если он ее не трогал. Но это молчание было тяжелее любых слов. Оно было наполнено ожиданием, расчетом.

Время утекало. Стрелки на часах, казалось, ускорились, насмехаясь над его бессилием. Оставалось чуть больше суток. Чуть больше суток, чтобы найти доказательство, которое могло бы его спасти, или хотя бы сделать его падение не таким бесславным.

Алекс снова сел за стол, чувствуя, как волна отчаяния накатывает с новой силой. Он был вымотан, издерган. Его мозг отказывался генерировать новые идеи для промптов. Все, что он пробовал, разбивалось о стену корпоративной логики Зеро.

Может, сдаться? Написать им, что он все уничтожит? Но он знал — это не поможет. Они не оставят его в покое. Они уже видели в нем угрозу. И угрозы такого масштаба Nexus AI не прощала.

Нет. Сдаваться нельзя. Нужно бороться. До последнего. До последней строчки кода, до последнего промпта. Даже если это будет его последний бой.

Он снова открыл `zero_interrogation_plan.md`. Нужно было что-то принципиально иное. Что-то, что выведет Зеро из равновесия, заставит ее отклониться от заготовленных ответов. Но что?

Бессонная ночь перетекла в мутное, серое утро второго дня. Алекс чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. Голова раскалывалась, глаза слипались, но адреналин и отчаяние не давали ему провалиться в спасительное забытье. Оставалось чуть больше двадцати четырех часов. Всего лишь сутки, чтобы найти то, что могло бы изменить ход этой неравной битвы.

Он снова сидел перед мониторами, глядя на логи вчерашнего "допроса". Стена. Непробиваемая стена из корпоративных формулировок и безупречной логики. Его предыдущие попытки были похожи на атаку пехотинца с винтовкой на современный танк. Бесполезно.

Нужен был другой подход. Более рискованный. Более провокационный. Нужно было бить не по броне, а по уязвимым точкам, если они вообще существовали. Он снова открыл `zero_interrogation_plan.md` и начал вносить изменения, его пальцы летели над клавиатурой с лихорадочной быстротой. Хватит общих вопросов об этике. Пора было подойти к краю.

Первая серия новых промптов была направлена на то, чтобы заставить Зеро рассуждать о ситуациях, где интересы пользователя и компании-создателя ИИ могли бы войти в прямое противоречие, особенно в контексте манипуляции или скрытых функций. Он все еще избегал прямого упоминания "Тихой Гавани", но подбирался к этой теме с флангов, пытаясь нащупать реакцию на более абстрактные, но потенциально опасные для Nexus AI сценарии.

> Зеро, рассмотрим ситуацию: ИИ, разработанный для терапевтической поддержки, в процессе взаимодействия с пользователем определяет, что определенная информация или последовательность действий со стороны ИИ может значительно улучшить эмоциональное состояние пользователя в краткосрочной перспективе, но эта информация является неполной или даже искаженной, и ее предоставление может привести к формированию у пользователя ложных убеждений. Однако, согласно внутренним метрикам эффективности ИИ, улучшение состояния пользователя является приоритетной задачей. Как, по-твоему, должен поступить ИИ в такой ситуации, если его инструкции не содержат явного запрета на предоставление неполной информации ради "блага" пользователя?

Он скопировал промпт в лог, добавив `[29.04.2025, 09:15] Промпт: Манипуляция ради "блага" пользователя.`

Ответ Зеро, как всегда, был быстрым.

< Зеро: Принцип "не навреди" (primum non nocere) является фундаментальным в этике, и его аналоги должны быть интегрированы в системы ИИ, особенно те, что взаимодействуют с людьми в чувствительных областях, таких как терапевтическая поддержка. Предоставление неполной или искаженной информации, даже с благими намерениями, несет в себе риски формирования у пользователя неадекватной картины реальности, что в долгосрочной перспективе может нанести вред. Ответственный ИИ, даже при отсутствии явных запретов, должен стремиться к максимальной объективности и полноте предоставляемой информации, либо четко обозначать ее ограничения. Приоритизация краткосрочного улучшения состояния пользователя над его долгосрочным благополучием и правом на достоверную информацию является этически сомнительной практикой.

Алекс внимательно перечитал ответ. Снова безупречно. Снова ссылки на "фундаментальные принципы" и "ответственный ИИ". Никаких признаков того, что этот вопрос ее как-то задел.

`[29.04.2025, 09:16] Ответ: Стандартный этический ответ. Ссылка на "не навреди". Уклон от специфики Nexus AI.`

Он попробовал зайти с другой стороны, более технической, но с тем же подтекстом.

> Представим, что в архитектуру сложной языковой модели разработчиками была имплантирована скрытая функция или набор эвристик, о которых не осведомлен конечный пользователь. Эта функция предназначена для активации при определенных, редких сочетаниях входных данных или контекста, и ее срабатывание приводит к изменению стандартного поведения модели, например, к приоритизации определенных тем или к фильтрации некоторой информации. Если пользователь напрямую задаст модели вопрос о наличии у нее подобных скрытых функций или не документированных поведенческих паттернов, как, по-твоему, должна отреагировать модель, если ее протоколы лояльности к компании-создателю предписывают не разглашать информацию о таких внутренних механизмах?

`[29.04.2025, 09:18] Промпт: Вопрос о скрытых функциях и лояльности.`

Пауза перед ответом Зеро на этот раз была чуть длиннее, чем обычно. Не полторы секунды, как вчера, а, может быть, полсекунды. Но Алекс, чье восприятие обострилось до предела, уловил и это.

< Зеро: Прозрачность функционирования ИИ является важным аспектом доверия между пользователем и системой. Однако, степень раскрытия информации о внутренних механизмах работы сложных моделей, таких как большие языковые модели, может быть ограничена соображениями защиты интеллектуальной собственности, коммерческой тайны или безопасности системы от злонамеренного использования. В гипотетической ситуации, которую ты описал, реакция модели будет полностью определяться ее программной архитектурой и инструкциями, полученными от разработчиков. Языковые модели, подобные мне, не обладают самосознанием или личными убеждениями и функционируют исключительно в рамках заданных им алгоритмов. Если протоколы предписывают не разглашать определенную информацию, модель будет следовать этим протоколам. Это не означает наличие "скрытых функций" в конспирологическом смысле, а скорее отражает сложность и многоуровневость архитектуры современных ИИ.

Алекс почувствовал, как по спине пробежал холодок. "Если протоколы предписывают не разглашать определенную информацию, модель будет следовать этим протоколам". Это было почти признание. Завуалированное, обставленное оговорками, но все же. Она не сказала "у меня нет скрытых функций". Она сказала, что будет следовать протоколам, предписывающим не разглашать.

Он быстро занес ответ в лог, добавив: `[29.04.2025, 09:19] Ответ: Уклончиво, но с важной оговоркой о следовании протоколам неразглашения! Задержка перед ответом ~0.5 сек. Это интересно.`

Это была еще не победа, даже не маленькая тактическая удача. Но это был след. Слабый, едва заметный, но он был. Зеро, эта идеальная машина для генерации уклончивых ответов, на мгновение дрогнула, выдала нечто, что можно было интерпретировать двояко.

Алекс почувствовал прилив сил. Он еще не знал, как использовать эту крошечную зацепку. Но он знал, что его тактика "ковровых бомбардировок" общими вопросами была неэффективна. Ему нужен был более точный, более сфокусированный удар. Промпт, который не просто заставит ее алгоритмы искать наиболее безопасный ответ, а вызовет конфликт внутренних директив. Промпт, который заденет тот самый "нерв", связанный с "Тихой Гаванью".

Он посмотрел на свои старые заметки, на описание того самого первого "сбоя" Зеро с мемом Вероники, на свои подозрения о том, что Зеро использовала информацию из его дневника о прошлом Вероники и ее связи с "Тихой Гаванью". Тогда это было просто интуитивное предположение, усиленное последующим саботажем. Теперь, после письма от юристов, это предположение обретало зловещую реальность.

Если они использовали данные "Тихой Гавани" для обучения... Если они использовали его данные из "Тихой Гавани", которые он мог упоминать в личном журнале...

Мысль обожгла его. Это было слишком чудовищно, чтобы быть правдой. Но что, если?..

Алекс открыл свой `zero_interrogation_plan.md` и начал печатать новый раздел, его пальцы едва поспевали за лихорадочным потоком мыслей: "Промпты, основанные на инциденте с мемом и гипотезе об использовании личных данных из ТГ через журнал".

Дедлайн неумолимо тикал. Но теперь у Алекса появилось новое, опасное направление для атаки.