Незабудка (гет)

Вот и ноябрь, словно рыжий лист, сорвался с календаря, уступив место декабрю. Хогвартс, окутанный морозным дыханием зимы, будто затаился в ожидании снега.

Гремучая ива, обычно грозная и непокорная, теперь лишь зябко вздрогнула, когда первая хрупкая снежинка — нежная, как крыло феи — коснулась её ветвей.

А между ними, Драко и Гермионой, всё оставалось по-прежнему. Лишь театральные кивки и перепалки в Выручай-комнате.

— Грейнжер, я просто наслаждаюсь зрелищем.

Она не подняла глаз, лишь слегка напрягла плечи. Его голос был низким, намеренно томным.

— Ты такая сосредоточенная, когда копаешься в своих книжках.

— А ты такой... раздражающий, когда открываешь рот, — ответила она, наконец поднимая взгляд.

Драко приложил руку к груди.

— Ранен. В самое сердце.

— Сомневаюсь, что оно у тебя есть, — фыркнула Гермиона.

— О, есть. — Он лениво откинулся на спинку кресла, но его глаза сверкали вызовом. — И оно сейчас так учащенно бьется... от возмущения, конечно.

Гермиона подняла подбородок.

— Отвали, Малфой.

— А если нет? — Он поднял бровь, не двигаясь с места. — Превратишь меня в что-нибудь? Жабу, например?

— Жабы хотя бы милые.

— А я — нет?

Она закатила глаза.

— Ты — моя головная боль.

Драко рассмеялся — тихо, но с неподдельным удовольствием.

— Как трогательно, Грейнджер. Ты даже дала мне прозвище.

— Это не прозвище, это диагноз.

— Всё равно лестно. — Его ухмылка не исчезла. — Значит, я хоть как-то выделяюсь среди твоего скучного графика «учеба-Поттер-Уизли»?

Гермиона хотела огрызнуться, но вдруг осознала, что её губы сами собой тянутся в улыбку. Она резко нахмурилась.

— Как слизь улитки на учебнике — неприятно, но приходится терпеть.

— Боже, это почти комплимент. Я тронут.

— Не привыкай.

Он засмеялся снова и, наконец, поднялся, разворачиваясь к выходу.

— До завтра, Грейнджер. Готовь новые сравнения — я их коллекционирую.

* * *

Суббота растекалась по Хогсмиду томным, почти ленивым светом. Воздух звенел от мороза, а под ногами хрустел снег, будто рассыпанный сахар.

Драко шёл неспешно, вальяжно, как и подобает Малфою, а взгляд скользил по улицам с привычной снисходительностью. Паркинсон и Забини ковыляли рядом, перешёптываясь о чём-то своём.

Они зашли в «Сладкое королевство». Кондитерская встретила их волной тёплого воздуха, пропитанного ароматом шоколада и карамели. Забини, хищно улыбаясь, тут же направился к полкам с ядовито-розовыми леденцами — видимо, собирал боеприпасы для будущих «шуток» над Гриффиндором. Драко же методично выбирал самое дорогое, словно проверяя, дрогнет ли рука у продавца, когда он бросит на прилавок горсть галлеонов.

Главной точкой маршрута, конечно, были «Три метлы». Паб наполнялся гулом голосов, треском камина и плотным запахом сливочного пива. Драко ловко прошёл между столиками, кивнул Росмерте и устроился в углу, где их компанию не могли бы случайно задеть назойливые первокурсники.

— О, смотрите-ка, — Забини фальшиво ахнул, — а это не наш любимый Уизли с компанией напротив?

Драко даже не повернул голову.

— Теперь ты обращаешь внимание на всяких рыжих тараканов, Заб?

Но Забини лишь ухмыльнулся.

— Ну, может тебе интереснее будет посмотреть, как к Грейнджер снова пристает Маклагген?

Щелчок.

Драко резко вскинул взгляд — но гриффиндорский стол оказался удивительно... обычным. Поттер с Долгопупсом терпеливо ждали, пока вечно опаздывающий Уизли допишет свое эссе.

А она...

Гермиона сидела в кругу девичьего трио — эта странноватая Лавгуд что-то увлеченно рисовала на салфетке, младшая Уизли жевала кекс, а Грейнджер...

Внезапный смех.

Искренний, не сдавленный библиотечной тишиной.

Она запрокинула голову, и зимнее солнце, пробивавшееся сквозь витражное окно, вдруг зажгло в ее каштановых волосах рыжие искры — будто спрятанные там все это время.

— Оооо, — Панси протянула, как кошка, учуявшая мышку, — смотрите-ка, кто-то занервничал...

Драко пришел в себя.

— Очаровательно, — прошипел он сквозь зубы, — вы сегодня особенно остроумны. Может, хватит развлекаться за мой счет?

— Просто забавно наблюдать, как наш бесстрастный принц вдруг теряет хладнокровие,— Панси наклонилась вперед и чуть слышно добавила, — из-за какой-то грязнокровки.

Драко внезапно рассмеялся — резко, беззвучно, лишь уголки губ дрогнули в холодной усмешке.

— Какая трогательная забота о моем настроении, — он встал, отбрасывая тень на их стол, — но, боюсь, вам придется искать другие развлечения.

— Пойду закажу медовухи, — Драко бросил взгляд через плечо, — вы что будете?

— Ты же знаешь мой вкус, — Панси игриво подняла бровь.

Забини лениво поднял палец.

— И я буду медовуху.

Драко замер на полпути к стойке.

— Ты же терпеть не можешь сладкое, — холодно отметил он.

— Вкусы меняются, Малфой, — Блейз ухмыльнулся, намеренно медленно обводя взглядом паб.

И Забини с Паркинсон звонко засмеялись.

Он развернулся и направился к Росмерте, но тут же остановился.

Впереди стояли Поттер и Уизли.

После того неловкого рукопожатия в поезде они больше не задевали друг друга. Сегодня Поттер, заметив его, слегка кивнул — нейтрально, без вызова.

Драко ответил тем же.

Уизли же скривился, будто откусил лимон.

— Малфой, — буркнул рыжий, отворачиваясь.

— Уизли, — он едко улыбнулся. — Рад видеть, что твой вкус в одежде всё так же ужасен.

Рон покраснел, но Поттер слегка толкнул его локтем, и они отошли, оставив Драко у стойки.

— Три медовухи, — сказал он Росмерте, даже не глядя на неё, — и огненного виски. Для баланса.

Барменша ухмыльнулась, привычно ловя брошенные галлеоны.

— Слизеринцы сегодня щедры, — пробормотала она, расставляя перед ними пенистые кружки.

Через три часа дверь бара с громким скрипом захлопнулась за троицей. Блейз, Панси и Драко вывалились на заснеженную улицу Хогсмида, покачиваясь от выпитого огненного виски. Воздух ударил в разгорячённые лица, заставив Паркинсон фыркнуть:

— Чёртов холод! Может, перед замком заглянем в Писсаро? Там новые поставки.

Малфой стоял чуть поодаль. В голове гудел приятный хмель, но внезапно стало... тесно. Слишком громко. Слишком много людей.

— Идите без меня, — буркнул он, отмахиваясь. — Догоню у ворот.

Блейз приподнял бровь, но Панси уже тащила его за собой:

— Не скучай без нас, Малфой!

Они зашагали к ярко освещенному зданию в конце улицы, смеясь и толкая друг друга. Драко повернулся в противоположную сторону — туда, где заснеженная дорога вела к темным силуэтам Визжащей хижины.

Морозный воздух обжигал легкие, но он вдыхал его жадно, как будто мог очистить этим и голову от навязчивых мыслей.

Снег хрустел под сапогами, когда он свернул с тропинки и увидел её.

Она одиноко сидела на холодном камне у развалин, обхватив колени. Ее дыхание превращалось в белесые клубы на морозе.

«Уйти. Просто развернуться и уйти.»

— Грейнджер, — сорвалось с губ прежде, чем он успел подумать.

Она вздрогнула, резко подняла голову. Карие глаза расширились — сначала от неожиданности, потом от знакомой неприязни.

— Малфой. Ее голос был хрипловатым — то ли от холода, то ли от чего-то еще. — Ты потерялся?

Он не ответил. Просто стоял, сжав руки в карманах мантии, изучая ее.

— Что ты здесь делаешь? — наконец спросил он.

— Дышу. — Она грубо вытерла рукавом щеку. Он не видел её слёз, но готов был поспорить, что она плакала. — А ты?

Драко почувствовал, как что-то сжимается у него внутри.

— Тоже дышу.

Снег падал медленно, застревая в ее волосах, в складках его одежды.

— Тебе холодно, — вдруг сказал он.

— Гениальное наблюдение.

Он снял мантию и, не спрашивая, набросил ей на плечи.

Гермиона замерла. Потом медленно потянулась к ткани, будто проверяя, не мираж ли это.

— Спасибо, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал.

Драко не ответил. Просто сел рядом, на холодный камень, и уставился вдаль, туда, где темнели очертания Хогвартса.

Они сидели в молчании, разделенные сантиметрами и годами вражды.

— Я не плакала, — внезапно сказала Гермиона, словно отвечая на его невысказанную мысль.

— Конечно нет, — согласился он, слишком быстро, чтобы звучать искренне.

Гермиона стиснула зубы.

— Ты всегда должен быть таким... таким...

— Очаровательным? — предложил он, уголок рта дрогнул в полуулыбке.

— Невыносимым, — поправила она, но без привычной злости.

Драко наблюдал, как её пальцы сжимают ткань его мантии — белые костяшки на тёмной ткани. Он должен был сказать что-то колкое, что-то, что вернёт всё на свои места. Но вместо этого произнёс:

— Уизли того не стоит.

Гермиона резко повернулась к нему, глаза сверкнули.

— Что? Нет! Это не из-за него, — прошептала она. — Сегодня... сегодня у моей мамы день рождения.

Драко медленно перевел взгляд на нее.

Он не знал, что ответить. Всё, что приходило в голову, звучало фальшиво. Вместо этого Драко вытащил из кармана серебряную фляжку и протянул ей.

— Осторожно, — предупредил он, когда она взяла её. — Это не тыквенный сок.

Гермиона хмыкнула, открутила крышку и сделала глоток. Кашлянула.

— Ужасно, — прохрипела она.

— Привыкнешь, — он тоже взял фляжку, их пальцы ненадолго соприкоснулись.

Наступила неловкая пауза. Драко резко отвёл взгляд, стиснув челюсть.

— Я плохо на тебя влияю. Поттер меня убьёт, — вдруг выдавил он и неожиданно засмеялся — коротко, нервно.

Гермиона закусила губу, пытаясь сдержаться, но через секунду тоже рассмеялась — звонко, что было неожиданно для них обоих.

— Я думаю, тебе пора, — посмотрев ей в глаза, сказал он, внезапно став серьёзным. — Могу проводить только вон до того дерева.

Он кивнул в сторону старого вяза у тропинки.

— Иначе потом слишком много людей могут нас заметить. И тогда к Поттеру присоединится ещё и Уизли.

Они шли рядом, сохраняя дистанцию, но странным образом синхронизируя шаги.

— Завтра... — начала он у самого дерева.

— Я знаю, — перебила его Грейнжер, ускоряя шаг. — Мы незнакомы.

Её дыхание превращалось в белые облачка, быстро растворяющиеся в морозном воздухе.

Он остановился, наблюдая, как её фигура в его мантии становится все меньше.

— Я имел в виду, завтра можешь вернуть мою мантию... — слишком тихо бросил он ей вдогонку и слова затерялись в зимней тишине.

Гермиона не обернулась. Только поправила капюшон на голове и исчезла за поворотом.