Альфи (гет)

После рождественских каникул Хогвартс погрузился в январскую стужу. Чёрное Озеро сковал лёд, по которому скользили отражения облаков, словно призрачные корабли. Гремучая Ива, укутанная снежным покрывалом, дремала, лишь изредка вздрагивая ветвями, чтобы стряхнуть иней. Даже Пивз стал реже шалить — зимняя спячка, казалось, затронула всех. Всех, кроме Альфи.

Возвращение Невилла обернулось для Альфи мукой. Друг, нагруженный бабушкиными пирогами и историями о семейных ёлках, сыпал вопросами как конфетти: «Как прошли каникулы?», «Видел ли ты северное сияние над озером?», «Правда, что Драко сломал руку, упав с мётлы?». Альфи отвечал односложно, пряча под партой пальцы, нервно перебирающие края мантии-невидимки. Она лежала свёрнутой в кармане, холодная и шелковистая, словно кусочек ночного неба.

— Альфи, ты слышал? — Невилл ткнул его в бок, пока профессор Бинс бубнил о восстании гоблинов 1612 года. — Говорят, в Запретном Лесу видели снежного демона! Может, сходим с Хагридом проверить?

— Не сейчас, — Альфи прикрыл учебник древних рун ладонью, словно пряча улику. — Мне надо… э-э… подготовиться к зельеварению.

Невилл сморщил нос. Зельеварение? Альфи? Даже слизеринцы не корпели над котлами в свободное время. Но друг уже отвернулся, уткнувшись в пергамент, где строчки танцевали, будто пьяные пауки.

* * *

Ночью Альфи пробирался в библиотеку под мантией-невидимкой. Холодный шёлк обволакивал плечи, растворяя его в воздухе. Ступни тонули в камне, не оставляя следов, дыхание становилось тише шепота страниц. Он шёл мимо спящих портретов, мимо призраков, застывших в лунном свете, мимо филина, дремавшего на подоконнике. Запретная Секция встречала его ледяным дыханием.

«Книга Бездны» лежала под кроватью, скрытая стеклянным куполом, руны на обложке мерцали, будто приглашая продолжить игру. Альфи не поддавался. Вместо этого он листал справочники, сравнивая символы, выписывая значения на клочки пергамента. Иногда магия вырывалась случайно — страницы вздымались веером, чернила застывали в воздухе каплями, а тени на стеллажах извивались, будто пытались схватить его за руку.

— Кто здесь? — раздался голос мадам Пинс.

Альфи замер. Фонарь в её руке метнул луч света прямо сквозь него, но мантия защитила — тень не дрогнула. Пока библиотекарь ворчала о «неуловимых хулиганах», он проскользнул к выходу, сердце колотилось, как крылья пойманной птицы.

* * *

Утро начиналось с рун. За завтраком Альфи расставлял на скатерти сахарные кубики, пытаясь воссоздать узор из «Книги Бездны». Лаванда, сидевшая напротив, принялась украшать его «скульптуры» взбитыми сливками.

— Смотри, это руна любви! — она выдавила из трубочки розовую спираль. — А это — удачи!

— Это не… — Альфи попытался возразить, но Парвати уже подхватила:

— А вот так будет руна голодного тролля! — Она шлёпнула ложку овсянки в центр композиции.

Смех гриффиндорцев звенел, как колокольчики, но Альфи лишь покоробился. Его руны — не игрушка. Он собрал сахарные кубики в ладонь, оставив сливочные узоры таять на скатерти.

— Куда торопишься? — Невилл догнал его у дверей Зала. — Мы с Дином собирались в гриффиндорскую башню поиграть в взрывные шахматы. Идёшь?

— Не могу. Трансфигурация… — Альфи мотнул головой, избегая взгляда друга. — МакГонагалл дала мне дополнительное задание.

Ложь обжигала язык сильнее Адского Пламени, но Альфи ничего не мог поделать. Невилл не должен знать.

* * *

Кондитерская, их тайное убежище, теперь напоминала лабиринт из книг. На полу валялись пергаменты с перечёркнутыми гипотезами: «Руна-ключ — движение? Свет? Смерть???». Альфи сидел, поджав колени, и вслушивался в тишину. Иногда ему чудился шёпот — слова на забытом языке, скользящие по краю сознания. Он включал магловский фонарик (подарок дедули на случай «исследований без магии»), и луч выхватывал из темноты крошечные частицы пыли, кружащие в танце.

Однажды ночью случилось нечто. Руна, начертанная углём на стене, вдруг вспыхнула синим пламенем. Воздух наполнился запахом мороза и металла. Альфи вскрикнул, упав со стула, но пламя погасло, оставив после себя лишь обугленный след в форме крыла.

— Воображала, — прошептал он, растирая дрожащие руки. Но на полу лежало перо — ледяное, синее, как лунный свет.

* * *

Невилл начал волноваться.

— Ты бледный, как призрак, — заявил он, загораживая Альфи путь в гостиную. — И даже Тревор заметил! Вчера он утащил твой носок, а ты ничего не сказал.

— Я занят, — Альфи попытался обойти друга, но Невилл упёрся ладонью в стену.

— Занят чем? Ты даже на улицу не выходишь — всё роешься в своих рунах! Даже Гермиона признаёт, что тебе надо больше отдыхать!

— Отстань! — вырвалось громче, чем хотелось. Магия кольнула в висках, и фонарь над ними качнулся, заливая коридор кровавым светом.

Невилл отпрянул. В его глазах мелькнуло нечто, чего Альфи боялся больше всего — страх.

— Прости, — Альфи сглотнул, сжимая учебник. — Я… я всё объясню позже.

Он убежал, не оглядываясь.

* * *

Спасением стала астрономия. На башне, под звёздным куполом, Альфи вдыхал морозный воздух, сверяя карты с реальным небом. Орион, Кассиопея, Дракон — их свет, холодный и вечный, успокаивал лучше любого зелья. Однажды он заметил, как дедуля наблюдает за ним с нижнего балкона. Альбус не спрашивал ни о чём, лишь кивнул, и его борода, запорошенная снегом, блеснула серебром.

Но даже здесь покой был иллюзией. Рисуя созвездия, Альфи невольно воссоздавал рунические узоры. Звезды превращались в точки, соединяясь линиями, которые жгли пергамент. Однажды ночью рисунок вспыхнул — на миг показалось, что созвездия сместились, повинуясь его руке.

— Пора спать, мистер Дамблдор, — мягко сказала профессор Синистра, накрывая его плечи пледом, когда он задержался после урока. — Звёзды подождут.

Они ждали. Но Альфи — нет.

* * *

Книги стали сниться. В кошмарах руны оживали, сползая со страниц, обвиваясь вокруг шеи холодными щупальцами. Он просыпался в поту, хватая «Книгу Бездны» из-под подушки (как она там оказалась?), но утром она неизменно лежала под стеклом.

Однажды утром Невилл не выдержал.

— Я тебе не верю, — заявил он, ворвавшись в спальню. — МакГонагалл сказала, что никакого дополнительного задания нет. Зачем тебе руны?

Альфи, пряча под одеялом руны, начертанные на руке, соврал — впервые в жизни ему приходилось делать это так часто:

— Готовлю сюрприз. Для дедули.

Невилл смягчился.

— Тогда я помогу! Мы с Падмой можем…

— Нет! — Альфи вскочил, опрокинув тумбочку. Лимонные дольки рассыпались по полу, как конфетти. — Это должен сделать я. Один.

Тишина повисла гуще зимнего тумана. Невилл ушёл, не захлопнув дверь.

* * *

Кабинет защиты от тёмных искусств пах ладаном и пылью. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зашторенные окна, выхватывали из полумрака стеклянные шкафы с жутковатыми артефактами: засушенными руками, кристаллами с дымчатыми вихрями внутри, черепами с горящими в глазницах огоньками. Альфи сидел за партой, ёрзая на жёсткой скамье. Пальцы его нервно перебирали край мантии, а взгляд то и дело скользил к учительскому столу, где профессор Квиррелл, дрожащей рукой поправляя фиолетовый тюрбан, раскладывал книги с обложками из потёртой кожи.

— С-сегодня мы р-рассмотрим т-тёмные искусства, — начал Квиррелл, и его голос задрожал, будто ветка под порывом ветра. — Н-некромантия, м-магия к-крови, м-ментальное в-вторжение... — Он провёл палочкой по воздуху, и на доске проступили кроваво-красные буквы. — З-запрещены М-министерством. Н-но знать о них н-надо, чтобы п-противостоять.

Альфи почувствовал, как мурашки побежали по спине. В классе стало тихо настолько, что слышалось жужжание мухи, запутавшейся в паутине над шкафом. Даже Драко Малфой перестал строить рожи Гарри.

Квиррелл открыл ближайший шкаф, и Альфи замер. На полке лежала книга с обложкой из чёрного бархата, без единой руны, лишь только буквы — понятные, складывающиеся в такие пугающие, но в то же время манящие слова. Книга будто дышала, слегка приподнимаясь и опускаясь, как спящий зверь. Профессор взял её дрожащими пальцами, и Альфи почувствовал — нет, увидел — как из переплёта сочится дымчатый холод, знакомый до боли. Некромантия. Та самая, что пульсировала в его жилах.

— «Т-тени Б-б-бездны: практическая н-некромантия», — прошептал Квиррелл, и книга сама раскрылась, испуская шелест, похожий на предсмертный хрип. — Н-не для с-слабых духом. — Он резко захлопнул её, словно боялся, что страницы вырвутся на волю, и швырнул обратно в шкаф. — З-запомните: э-это не игрушки!

Но Альфи уже не слышал остального. Его магия, та самая, тёмная и вязкая, тянулась к шкафу, словно к магниту. В ушах зазвучал шепот: «Ты можешь больше. Возьми. Узнай». Он сжал кулаки под партой, ногтями впиваясь в ладони, чтобы не вскочить и не рвануть к полке. Даже дыхание стало прерывистым — будто в лёгких застрял ком снега.

«Дедуля разрешил изучать... Но красть?» — мысль жалила, как оса. Альбус предупреждал: некромантия опасна, но нужна ему, чтобы понять себя. Однако книга Квиррелла была другой — древней, живой. Она звала, а Альфи... Альфи боялся, что не устоит.

* * *

После урока Альфи задержался, притворившись, что роняет перо. Класс опустел, лишь тени от полок удлинялись, цепляясь за его пятки. Шкаф с книгой стоял чуть приоткрытый — будто Квиррелл специально оставил лазейку. Альфи протянул руку, но в дверях послышались шаги. Он рванул прочь, спотыкаясь о порог.

Весь день он провёл в лихорадочных раздумьях. Даже лимонные дольки казались безвкусными. Пэнси, заметив его состояние, бросила оценивающий взгляд, но промолчала. Лишь когда Альфи в пятый раз протёр очки, не замечая, что они чистые, она прошипела:

— Ты похож на сову, которую поймали в мышеловку. Что случилось?

— Ничего, — буркнул он, но её голубые глаза сузились, словно она уже всё поняла.

Ночью, когда замок погрузился в сон, Альфи накинул мантию-невидимку. Шёлковый холод обволакивал кожу, растворяя очертания тела. Каждый шаг по лестнице отдавался гулким эхом в тишине, но он знал — его не увидят. Даже призраки, проплывавшие мимо, лишь на миг задерживались, будто чуя незримое присутствие.

Кабинет Квиррелла был погружён в темноту. Лунный свет, пробивавшийся сквозь щели в шторах, выхватывал контуры шкафа. Альфи замер у двери, слушая стук своего сердца. Воздух насквозь пропах страхом — его собственным.

Альфи приблизился к шкафу, пальцы дрожали, едва касаясь холодной ручки. Книга лежала там же, бархат обложки мерцал в темноте. В голове пронеслись обрывки разговора с дедулей. Тот сидел с ним у камина, лицо освещено танцующим пламенем, а в глазах — не страх, а глубокая вера: «Некромантия — как шторм. Её можно укротить, если помнить, где твой якорь». Дедуля протянул ему чашку какао с зефиром, улыбнувшись так, будто говорил о прогулке в парке. «Ты сильнее, чем думаешь. Но сила требует ответственности».

«А если я не справлюсь?» — мысль ударила, как холодный ветер. Рука сама потянулась к книге, но под мантией амулет Пэнси внезапно обжёг грудь, будто предостерегая. Альфи отдернул ладонь. В груди клубилось противоречие: страх потерять себя против страха потерять тех, кто ему дорог. «Дедуля верит... Он бы не дал мантию, если б сомневался», — напомнил себе Альфи, ощущая шёлковую ткань на плечах. Она пахла лимонными дольками — как их вечера в кабинете, такие уютные и необходимые.

Перед ним возник образ отца — смутный, словно тень за туманом. Но вместо привычного холода Альфи вдруг почувствовал... грусть. «Ты не обязан идти его путём», — будто шептала сама магия.

Шаг вперёд. Шаг назад. Дыхание спуталось. Альфи представил, как книга станет ключом — не к власти, а к ответам. Как он наконец перестанет вздрагивать, когда магия вырывается наружу. «Просто загляну... — подумал он, касаясь обложки. — Чтобы научиться защищать, а не разрушать».

Но где грань? Дедуля говорил, что даже в тёмных искусствах есть добро: «Они как ножи. Могут резать хлеб... или горло. Выбор за тобой».

Альфи сжал амулет. Серебряная змея была холодной, но не враждебной — словно страж, а не оковы. «Я не он», — твёрдо подумал он и потянул книгу на себя.

В этот момент воздух содрогнулся. Дверь кабинета захлопнулась с оглушительным грохотом, а стены вспыхнули алыми рунами. Мантия-невидимка сорвалась с плеч, и Альфи окаменел — перед ним стоял Квиррелл, его тюрбан съехал набок, обнажив бледный лоб, а глаза горели холодным торжеством.

— Я ждал... но не думал, что это окажешься ты, Дамблдор, — прошипел он, и заикание куда-то исчезло. Палочка в его руке метнула искру, и дверь покрылась ледяным узором, намертво блокируя выход. — Некромант.

Альфи отшатнулся, натыкаясь на шкаф. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Где-то в глубине сознания шевельнулся холодок — магия отца, готовая защитить. Но страх парализовал.

— Я... я не... — голос сорвался, став совсем тонким и детским.

Квиррелл шагнул ближе, и Альфи увидел, как в его глазах мелькнуло что-то чужое — не страх, не злоба, а голод. Профессор протянул руку к амулету на шее Альфи — тому самому, от Пэнси. Серебряная змея дрогнула, будто живая.

— Интересно... — Квиррелл коснулся амулета, и тот вспыхнул синим пламенем. — Кто скрывает твоё настоящее лицо?

Альфи рванулся в сторону, но профессор взмахнул палочкой. Невидимые путы сдавили запястья, пригвоздив к стене. Мантия-невидимка, валявшаяся на полу, вдруг взметнулась в воздух и накрыла Альфи — она не спасала, а, казалось, хоронила, словно саван.

— Стражи Бездны будут рады узнать о твоей смерти, — прошептал Квиррелл, и направил палочку в сторону невидимого Альфи. — Авада Кедавра!