Холодное небо (джен)

Доктор Аня Шарма, руководитель научной группы телескопа «Джеймс Уэбб», уже сорок восемь часов не покидала «комнату без окон» в Космическом центре Годдарда. Это было стерильное, аскетичное помещение, единственным украшением которого были огромные мониторы, транслировавшие потоки данных, чисел и изображений из глубин космоса. Обычно здесь царила атмосфера академического азарта. Но сейчас в воздухе висело напряжение, густое, как туман.

Они нашли их случайно. Во время калибровки приборов, когда телескоп был направлен на один из «пустых» участков неба на границе облака Оорта. Программа-анализатор, натренированная на поиск экзопланет и галактик, выдала ошибку. Шесть объектов двигались со скоростью и траекторией, невозможной для любого известного небесного тела.

Первой мыслью Ани была ошибка. Сбой в матрице. Артефакт обработки данных. Она и её команда потратили двенадцать часов, пытаясь найти эту ошибку. Они перепроверили всё: код, оборудование, калибровки. Ошибки не было. Объекты были реальны.

Второй мыслью был прорыв. Неизвестные кометы? Межзвёздные астероиды, подобные Оумуамуа? Это была бы научная сенсация. Они направили на объекты «Хаббл», подключили данные с наземных обсерваторий. И когда на экранах появились первые, размытые, но безошибочные силуэты, академический азарт сменился холодным, парализующим осознанием.

Это были корабли.

В ту же минуту Аня Шарма следовала протоколу. Она сделала один звонок по закрытой линии в Управление наукой и технологиями Белого дома. И её тихий, академический мир рухнул. Через час в центр Годдарда прибыли люди в строгих костюмах и с непроницаемыми лицами. Её и её ключевых сотрудников вежливо, но твёрдо изолировали в той самой «комнате без окон», отрезав от всего внешнего мира. Они стали первыми гражданскими хранителями самой страшной тайны в истории человечества.

* * *

В Ситуационной комнате Белого дома, расположенной глубоко под Западным крылом, царила тишина, нарушаемая лишь тихим гулом систем вентиляции. За овальным столом сидели люди, на чьих плечах лежала безопасность Соединённых Штатов и, как они теперь понимали, всего мира. Президент. Вице-президент. Директор ЦРУ. Председатель Объединённого комитета начальников штабов. Советник по национальной безопасности.

На главном экране висело то же изображение, что и в центре Годдарда — шесть размытых силуэтов на фоне звёзд.

— Что мы знаем наверняка? — спросил президент, нарушив молчание. Его голос был спокойным, но все в комнате уловили в нём стальные нотки.

— Мы знаем, что они не отсюда, господин президент, — ответил генерал Маркхэм, глава Космического командования. — Мы знаем, что они маневрируют, а значит, управляемы. Мы знаем, что они приближаются. Всё остальное — в области предположений.

— Предположения? — президент обвёл взглядом присутствующих. — Давайте их сюда.

Аналитик из ЦРУ, бледный молодой человек в очках, кашлянул.

— Вариант первый: мирный контакт. Исследовательская миссия. Маловероятно, судя по конфигурации кораблей и отсутствию каких-либо попыток связи. Вариант второй: разведка. Они изучают нас перед основным контактом. Или вторжением. Вариант третий, самый пессимистичный: это авангард флота вторжения.

— А что русские? Что китайцы? — спросил президент, обращаясь к директору ЦРУ.

— Молчат. Абсолютно. Мы мониторим их военные частоты, их космические программы. Они наверняка видят то же, что и мы. Их молчание может означать две вещи. Либо они так же напуганы и не знают, что делать. Либо… это как-то связано с ними. Мы не можем исключать вариант, что это их секретная технология, вышедшая из-под контроля, или даже хитроумная провокация.

Наступила пауза. Это была классическая «дилемма заключённого» в планетарном масштабе. Первый, кто заговорит, — раскроет свои карты и свою уязвимость.

— Мы не можем рисковать, — твёрдо сказал министр обороны. — Мы должны действовать, исходя из наихудшего сценария. Я предлагаю привести NORAD и весь ядерный арсенал в состояние DEFCON 3. Усилить спутниковую группировку. Подготовить перехватчики.

— И спровоцировать их на превентивный удар? — возразила советник по нацбезопасности, женщина с репутацией «голубя» в администрации. — Мы ничего не знаем об их оружии. Любое агрессивное действие с нашей стороны может стать последним для человечества. Мы должны молчать и наблюдать.

Спор был не о тактике. Он был о философии выживания. Агрессивная оборона против пассивного сдерживания.

Решение принял президент.

— Мы делаем и то, и другое. Генерал, приводите силы в готовность. Тихо. Без лишнего шума. Никаких заметных перемещений войск. Директор, усильте наблюдение за русскими и китайцами. Я хочу знать, дышат ли они без вашего ведома. Но главное, — он обвёл всех тяжёлым взглядом, — ни слова. Ни одной утечки. Ни одного намёка. Пока мы не поймём, с чем имеем дело, для всего остального мира этих кораблей не существует.

Он посмотрел на изображение на экране.

— Вы понимаете, что произойдёт, если эта информация просочится? Это не просто паника на биржах. Это конец цивилизации, какой мы её знаем. Рухнет всё: экономика, правительства, социальный порядок. Люди перестанут ходить на работу. Они бросятся забирать детей из школ, опустошать магазины. Начнётся хаос. Страх убьёт нас быстрее любого инопланетного оружия.

Все в комнате молчали, осознавая правоту его слов. Их молчание было не признаком паранойи или недоверия друг к другу. Это была их самая тяжёлая и самая главная обязанность. Они стали хранителями хрупкого здания человеческой цивилизации. И они должны были удерживать его стены, даже если небо над их головами вот-вот рухнет.

— Продолжайте наблюдение, — заключил президент. — Я хочу знать о них всё. Каждую секунду. Каждое изменение курса. И молитесь, кто из вас умеет, чтобы они пролетели мимо.

Но все в этой комнате без окон понимали, что они не пролетят. Они летели именно сюда.

* * *

В Пекине, в сверхсекретном командном центре, спрятанном в подземельях под Западными холмами, атмосфера была иной. Здесь не было громких споров или эмоциональных речей. Здесь царила ледяная, сосредоточенная тишина, нарушаемая лишь щелчками клавиатур и негромкими докладами на мандаринском диалекте. На огромном голографическом столе в центре зала висела та же самая картина: шесть враждебных точек, медленно ползущих к бледно-голубому шарику Земли.

Программа космического слежения «Тяньлянь» («Небесная сеть») зафиксировала аномалию практически одновременно с американцами. Реакция китайского руководства была мгновенной, но внешне почти незаметной. Председатель, пожилой мужчина со спокойным, непроницаемым лицом, выслушал доклад министра обороны и начальника Стратегических сил поддержки НОАК, не задав ни единого вопроса.

Он смотрел на голограмму, и его мысли текли не в русле тактики или обороны. Он мыслил категориями истории. Тысячелетиями китайские императоры правили, обладая «Мандатом Неба». И вот теперь с этого самого Неба спускалась неизвестная сила, которая могла оспорить не просто его власть, а мандат всего человечества на владение этой планетой.

— Каковы их характеристики? — наконец спросил он. Его голос был тихим, но каждый в зале слушал его, затаив дыхание.

— Неопределённые, товарищ Председатель, — ответил генерал из отдела космической разведки. — Технология привода нам неизвестна. Но она нестабильна, оставляет значительный энергетический след. Конструкция кораблей не унифицирована. Это говорит либо о низком уровне производственной базы, либо о специфической доктрине, которую мы не понимаем.

— Американцы? Русские?

— Молчат. Но их спутниковые группировки изменили конфигурацию. Они тоже видят. И они тоже ждут.

Председатель медленно кивнул. Он смотрел не на генералов, а на молодого человека в гражданском костюме, который скромно стоял в углу. Это был доктор Фэн, руководитель главного государственного аналитического центра, человек, чей ум ценился в Политбюро выше нескольких армейских корпусов.

— Ваше мнение, доктор Фэн?

— Три возможности, товарищ Председатель, — ответил Фэн, шагнув вперёд. Его голос был спокойным и академичным, словно он читал лекцию. — Первая: это авангард, за которым последуют основные силы. В этом случае любая наша агрессия станет для них поводом к полномасштабной войне, которую мы, скорее всего, проиграем. Вторая: это заблудившиеся или изгнанники. В этом случае они могут быть слабы и уязвимы, но также и непредсказуемы, как загнанный в угол зверь. И третья, самая интересная возможность. Они — не первые.

В зале повисла тишина.

— Поясните, — сказал Председатель.

— Энергетический всплеск, который, как мы теперь понимаем, привлёк их внимание. Он исходил с территории России. Он был невероятно мощным, но при этом технологически совершенным, «чистым». А двигатели тех, кто летит к нам, — «грязные». Это говорит о технологическом разрыве. Возможно, на Земле уже находится представитель более развитой цивилизации, потерпевший крушение. А эти, — он кивнул на голограмму, — это космические гиены, которые слетелись на запах крови и технологий, надеясь поживиться остатками.

Эта гипотеза была самой логичной и самой пугающей. Она означала, что Земля вот-вот станет полем битвы для двух инопланетных сил, а человечество окажется между молотом и наковальней.

— Что вы предлагаете? — спросил Председатель.

— Молчание и подготовку, — ответил доктор Фэн. — Наше молчание заставит американцев и русских нервничать, но оно не даст им повода для эскалации. Тем временем мы должны использовать каждую секунду. Наши лучшие умы должны работать над анализом их технологий по пассивным данным. Наша промышленность должна перейти в скрытый режим мобилизации. Наша армия должна подготовить асимметричный ответ. Мы не должны готовиться к войне в космосе, мы её проиграем. Мы должны готовиться встретить их на Земле. В наших городах. В наших горах. Если придётся, мы превратим для них эту планету в неприступную крепость.

Председатель слушал, медленно кивая. Этот план соответствовал его собственному видению. Не паниковать. Не провоцировать. Собирать силы. Ждать ошибки противника. И использовать свою главную силу — не технологии, а волю и единство миллиардного народа.

— И ещё одно, — добавил доктор Фэн. — Мы должны попытаться понять, что происходит в России. В этом городе, Заря-17. Тот, кто контролирует первого гостя, будет контролировать ситуацию. Наша разведка должна работать. Тихо. Незаметно.

Решение было принято. Никаких заявлений. Никаких контактов с другими странами. Китай, как и Америка, ушёл в себя, превратившись в сжатую пружину.

Так, три самые могущественные нации планеты, видя одну и ту же угрозу, выбрали одну и ту же тактику — молчание. Но мотивы у них были разные. Американцы боялись паники и хаоса. Китайцы — стратегически выжидали, готовясь к затяжной партизанской войне. А генерал Воронов в России, единственный из всех, кто знал чуть больше, боялся не за человечество в целом. Он боялся за конкретных людей: за своего старого друга Костю, за молодого инженера Диму и за таинственную женщину, которая стала причиной всего этого вселенского переполоха.

Мир, не зная того, затаил дыхание. А на маленькой кухне в Заре-17 Лена допивала свой кофе, собираясь уезжать. Бытовая драма закончилась. Но её уход был не концом, а лишь антрактом перед началом последней, самой страшной части пьесы.

* * *

Когда за Леной закрылась дверь, облегчение, которое испытал Дмитрий, было почти физическим. Он прислонился к двери, закрыл глаза и несколько секунд просто стоял, слушая удаляющиеся шаги сестры по лестнице. Затем он повернулся и посмотрел на Самус.

Она стояла посреди комнаты, всё в той же нелепой толстовке. Каменное выражение, которое она держала на лице почти двое суток, исчезло. На его месте была видна лишь глубокая, всепоглощающая усталость. Испытание «гостеприимством» оказалось для неё не менее изматывающим, чем ночная операция в лесу.

— Difficult, — сказала она, качая головой.

— You don't say, — усмехнулся Дмитрий. — Ты ещё не знаешь, насколько.

Он подошёл к дивану и начал вытаскивать из-под него свои скомканные постеры, возвращая своему жилищу привычный вид. Самус наблюдала за этим молча. Она видела, как он снова вешает на стену её изображения. Она уже не воспринимала это как нечто странное. Она начинала понимать. Для него, для этого мира, она была не просто человеком. Она была идеей. Символом чего-то большего. И он, как мог, служил этой идее.

— Why? — тихо спросила она, указывая на большой постер из Metroid Prime. Почему?

Дмитрий замер, с кнопкой в руке. Он посмотрел на плакат, потом на неё. Как объяснить человеку, который прожил эту жизнь, что для тебя она — источник вдохновения?

— Because, — начал он, подбирая слова через переводчик. — In your stories… you are always alone. Against everyone. But you… never give up. You always win. Потому что в твоих историях ты всегда одна. Против всех. Но ты… никогда не сдаёшься. Ты всегда побеждаешь.

Она смотрела на него, и её глаза, обычно холодные, как лёд далёких планет, на мгновение потеплели. Он понял её. Он, этот мальчишка из другого мира, понял самую суть её существования, которую не понимали даже её наниматели в Федерации. Одиночество. Борьба. И воля к победе.

В этот момент между ними рухнул последний барьер. Он перестал быть просто фанатом. Она перестала быть просто кумиром. Они стали… друзьями. Двумя очень разными, очень странными, но всё-таки друзьями, запертыми в одной маленькой квартире на краю вселенной.

* * *

Дни снова потекли своим чередом, но что-то изменилось. Неловкость ушла. Они научились жить вместе. Они вместе готовили еду, и она с любопытством пробовала странные земные блюда — борщ, который приносил Артемьев, жареную картошку, которую мастерски готовил Дмитрий. Они вместе смотрели фильмы, и она уже могла обсуждать их, строя простые фразы на смеси русского и английского.

Ночи они по-прежнему проводили в подвале у Константина Сергеевича, работая над доспехом. Прогресс был медленным, но верным. Они восстановили систему наведения визора. Запустили энергетику левой руки. Шаг за шагом, деталь за деталью, они возвращали титану его мощь.

Они стали командой. Настоящей. Артемьев был их стратегом и мудрецом. Дмитрий — гениальным инженером. А Самус — командиром, чьё слово было законом.

Но внешний мир не дремал. Группа наблюдения генерала Воронова продолжала свою работу. Они фиксировали всё: ночные визиты в подвал, странные энергетические всплески, которые регистрировали их чувствительные приборы. Аналитики в «Объекте-4» строили теории, одна безумнее другой. Они понимали, что Артемьев и Лосев не одни. Что с ними есть «третий». Но кто он? Каков он? Они не знали. Невидимое присутствие Самус превратилось для них в «объект Зеро» — главную загадку, которую они не могли разгадать.

Воронов становился всё более нетерпеливым. Корабли пиратов приближались. Оставалось меньше пяти суток. Пассивное наблюдение исчерпало себя. Нужно было действовать.

Он решился. Он не будет посылать спецназ. Он пойдёт сам. Один. Как старый друг, который приехал навестить старого друга. Это был огромный риск. Но это был единственный шанс наладить контакт без кровопролития. Он отдал приказ готовить ему вертолёт.

А на Землю тем временем пришла зима. Однажды утром, проснувшись, они увидели, что весь город покрыт белым, пушистым покрывалом. Выпал первый снег.

Для Дмитрия и Артемьева это была привычная картина. А для Самус — чудо. Она стояла у окна, как заворожённая, и смотрела на медленно падающие снежинки. Она видела снег на ледяных планетах, но он был другим — сухим, колким, мёртвым. А этот был живым. Мягким. Безмолвным.

Она не удержалась. Ночью, когда они шли к Артемьеву, она на несколько секунд сошла с протоптанной тропинки на нетронутый снежный покров. А потом вернулась.

На следующее утро аналитик из группы наблюдения, просматривая снимки с дрона, увеличил один из участков у дома Артемьева.

— Товарищ майор, взгляните, — позвал он своего командира.

На идеально ровном снегу, рядом с двумя парами обычных мужских следов, была ещё одна пара. Отпечатки были странной, незнакомой формы — от узкой, рифлёной подошвы. И ещё кое-что. Шаг. Расстояние между следами было почти в полтора раза больше, чем у обычного человека.

— Проведите анализ, — коротко приказал майор. — Рост, примерный вес.

Через час на его столе лежал отчёт. «Объект Зеро. Предположительно, гуманоид. Рост — от 185 до 195 сантиметров. Вес — около 90 килограммов. Физически развит. Пол не установлен».

Они оставили след. Маленький, случайный след на первом снегу. Но этого было достаточно. Невидимый враг, наконец, обрёл физические параметры. Для группы наблюдения это был прорыв. А для наших героев — первая ошибка, которая могла стать для них роковой. Часы тикали. И все фигуры на этой сложной, многоуровневой шахматной доске начинали свой последний, решающий ход.

* * *

Чёрный военный вертолёт Ми-8МТВ приземлился на заброшенной вертолётной площадке на окраине Зари-17 в ранних сумерках. Винты ещё не успели остановиться, когда из открытой боковой двери вышел человек. На нём не было формы, лишь добротное гражданское пальто и меховая шапка. Но выправка, взгляд, манера двигаться выдавали в нём кадрового военного высшего ранга.

Генерал-майор Илья Воронов ступил на заснеженную землю города своего прошлого. Он отдал короткий приказ пилотам ждать и жестом отослал двух оперативников в штатском, которые хотели его сопровождать.

— Я пойду один, — сказал он голосом, не терпящим возражений. — Это личный визит.

Он шёл по знакомым улицам. Город почти не изменился за тридцать лет. Те же дома, те же деревья, только теперь всё казалось меньше, серее и старее. Как и он сам. Он шёл к дому Константина Артемьева, и каждый шаг давался ему с трудом. Не физически. Морально. Он шёл не арестовывать преступника. Он шёл просить прощения у друга, которого предал, и просить помощи у человека, которого считал безумцем.

В подвале дома на улице Циолковского работа была в самом разгаре. Сегодня они собирались запустить систему жизнеобеспечения доспеха на полную мощность. Дмитрий возился с проводами, Самус, подключённая к интерфейсу, калибровала сенсоры, Артемьев следил за показаниями приборов.

Внезапно раздался звонок в дверь. Не в дверь подвала, а наверху, во входную дверь дома.

Все трое замерли.

— Кто это может быть? — шёпотом спросил Дмитрий. — Соседи?

— Я никого не жду, — так же тихо ответил Константин Сергеевич. Он посмотрел на Самус.

Она мгновенно отключилась от доспеха.

— Hide, — сказала она. Прячьтесь.

Она набросила брезент на доспех, Дмитрий выключил прожекторы, оставив только тусклую дежурную лампочку.

Звонок повторился. Настойчивый, уверенный.

— Я поднимусь, — сказал Артемьев. — Сидите тихо.

Он поднялся по скрипучей лестнице, прошёл через прихожую и подошёл к двери.

— Кто там? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Это я, Костя. Илья. Открывай.

Артемьев почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Илья. Воронов. Генерал. Человек, с которым он не разговаривал двадцать лет. Человек, который сломал его жизнь. И он пришёл именно сегодня. Именно сейчас.

Это не могло быть совпадением.

Константин Сергеевич глубоко вздохнул, собираясь с духом, и открыл дверь.

На пороге стоял его старый друг. Постаревший, поседевший, но всё с тем же прямым, пронзительным взглядом.

— Здравствуй, Костя, — тихо сказал Воронов. — Давно не виделись. Можно войти?

Артемьев посторонился, пропуская его внутрь.

— Проходи, Илья. Раз уж пришёл.

Они прошли на кухню. Воронов снял пальто, повесил его на спинку стула и сел за стол. Он окинул взглядом знакомую обстановку. Те же книги, те же приборы в углу, тот же запах старого табака и крепкого чая.

— Чай будешь? — спросил Артемьев, доставая чашки. Это был ритуал. Способ потянуть время. Собраться с мыслями.

— Не откажусь.

Артемьев поставил чайник. Он стоял спиной к гостю, чувствуя его взгляд.

— Зачем ты пришёл, Илья? — спросил он, не оборачиваясь. — Вспомнить молодость? Или по службе?

— И то, и другое, Костя, — ответил Воронов. — И ещё кое-что. Я пришёл… чтобы сказать тебе, что ты был прав.

Артемьев медленно обернулся. Чайник начал закипать.

— Прав? В чём?

— Во всём, — Воронов смотрел ему прямо в глаза. — Твои теории. Твои детекторы. Ты был прав, а мы все были идиотами. Ты нашёл их, Костя. Ты поймал сигнал.

В кухне повисла тишина. Маски были сброшены.

— Ты следил за мной, — констатировал Артемьев. Это не было вопросом.

— Да. Уже две недели. Мои люди фиксировали каждый энергетический всплеск. Мы знаем про гараж твоего ученика, Дмитрия. Мы знаем, что вы что-то там делаете по ночам. И мы знаем, что вы не одни.

Артемьев молчал. Отпираться было бессмысленно.

— И что теперь? — спросил он. — Арестуешь меня? Отберёшь всё, что я нашёл, и засунешь в свои секретные лаборатории?

— Нет, — Воронов покачал головой. — Я пришёл не за этим. Костя, послушай меня внимательно. Дело не в тебе. И не во мне. Дело в том, что сигнал, который вы отправили… его услышали.

Артемьев вздрогнул.

— Федерация?

— Нет. Не Федерация, — Воронов достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и положил его на стол перед Артемьевым. Это была распечатка изображения пиратского символа из игры Пашки. — Ты знаешь, что это?

Артемьев посмотрел на рисунок. Три изогнутых клинка.

— Нет.

— Это символ Космических Пиратов, Костя. Тех самых, из историй про твою гостью. Шесть их кораблей сейчас тормозят на границе Солнечной системы. Они будут здесь через четыре дня. И они летят не с миром. Они летят за ней.

Мир Константина Сергеевича, который он так старательно строил последние недели, рухнул во второй раз. Сначала он рухнул от чуда, теперь — от ужаса.

— Пираты… — прошептал он. — Господи… Илья, что нам делать?

— Нам нужно объединиться, Костя, — сказал Воронов. — Я не могу воевать с ними в космосе. Но я могу подготовиться к встрече здесь, на Земле. Но мне нужна помощь. Твоя. И её.

Он посмотрел на дверь, ведущую в подвал.

— Она там, верно? Позови её. Нам нужно поговорить. Всем вместе. Времени на игры в прятки больше нет.

Константин Сергеевич смотрел на своего старого друга, на генерала, который пришёл просить помощи. Он видел в его глазах не угрозу, а тот же страх и ту же решимость, что и у него самого. Он понял, что выбора нет.

— Хорошо, — сказал он. Он подошёл к двери подвала, открыл её и позвал в темноту:

— Дима. Самус. Поднимайтесь. У нас гость. И у нас… очень большие проблемы.

Внизу, в темноте подвала, Самус и Дмитрий переглянулись. Момент истины настал. Они начали подниматься по лестнице, навстречу человеку, который держал в руках судьбу их маленькой команды и, возможно, всего мира. Встреча состоялась.

Дверь из подвала открылась, и на пороге кухни появились две фигуры. Первым вышел Дмитрий, бледный, напряжённый, готовый к худшему. За ним, как тень, появилась Самус. Она больше не пряталась. Она сняла свою «гражданскую» толстовку, оставшись в облегающем синем Нулевом костюме. Это не было позёрством. Это был сигнал. Она предстала перед генералом не как беженка, а как воин, готовый к переговорам. Или к бою.

Воронов смотрел на неё, и все доклады его аналитиков, все размытые снимки и теоретические выкладки превратились в пыль. Реальность была куда более… реальной. Он видел перед собой не «объект Зеро». Он видел женщину. Невероятно высокую, с атлетической фигурой, которая угадывалась даже под слоями одежды. Но главное — её глаза. Холодные, спокойные, анализирующие. В них не было страха. Была лишь оценка. Она сканировала его, как потенциальную угрозу, как фигуру на шахматной доске. И генерал Воронов, привыкший сам смотреть на всех так, впервые в жизни почувствовал себя объектом такого же холодного, профессионального анализа.

— Садитесь, — сказал он, указав на свободные стулья. Его голос был ровным, но он чувствовал, как бешено колотится его сердце.

Дмитрий сел рядом с Артемьевым. Самус осталась стоять, прислонившись к дверному косяку. Поза наблюдателя. Позиция силы.

— Меня зовут Илья Воронов, — начал генерал, глядя прямо на Самус. Дмитрий тут же начал переводить на своём смартфоне. — Я представляю Вооружённые силы этой страны. И… этого мира.

— We know, — ответила Самус. Её голос был спокойным. Мы знаем. Она дала понять, что её нельзя считать наивной. Она знала, что за ней следят.

— Хорошо, — кивнул Воронов. — Значит, не будем тратить время на прелюдии. Через четыре дня, плюс-минус несколько часов, на орбиту Земли выйдет группа из шести кораблей. По нашим данным, — он сделал паузу, — это Космические Пираты. Они летят за вами.

Он ожидал увидеть удивление, страх. Но Самус лишь едва заметно кивнула. Словно услышала прогноз погоды.

— How many? — спросила она. Сколько?

— Один фрегат класса «Грабитель» и пять перехватчиков типа «Кинжал», — ответил Воронов, намеренно используя терминологию из игры, которую подсказал ему внук. Он хотел посмотреть на её реакцию.

И она отреагировала. Её глаза на долю секунды сузились. Он попал в точку. Он не просто «что-то знал». Он владел конкретной информацией.

— Standard raiding party, — произнесла она, скорее для себя. Стандартная рейдерская группа. — Weak. Слабая.

Воронов усмехнулся.

— Для вас, возможно. Для нас — это шесть кораблей с неизвестным оружием, способных стереть с лица Земли любой наш город. Мы не можем сражаться с ними в космосе. Наш флот… не предназначен для этого. Мы можем попытаться сбить их на подлёте ядерным оружием, но это превратит нашу орбиту в радиоактивное минное поле и, скорее всего, лишь разозлит их.

— Так чего же вы хотите? — спросил Артемьев, вступая в разговор.

— Я хочу, чтобы они не приземлились, — ответил генерал. — А если приземлятся, то чтобы их здесь ждал очень неприятный сюрприз. Мне нужна ваша помощь. Вся. Мне нужны ваши знания, Константин. Мне нужен твой гений, Дмитрий. И мне… — он посмотрел на Самус, — …нужна ваша боевая экспертиза. Вы — единственный человек во Вселенной, кто знает, как с ними бороться.

Это был беспрецедентный момент. Генерал, командующий армией, просил помощи у старого учёного, инженера-самоучки и инопланетянки.

— Что вы предлагаете? — спросил Дмитрий.

— Вот мой план, — Воронов наклонился над столом. — Первое. Вы трое немедленно перебираетесь на «Объект-4». В мой бункер. Там вы будете в полной безопасности. И там у вас будут все ресурсы, которые я смогу вам предоставить: лаборатории, оборудование, лучшие умы.

— Мы не бросим… — начал было Дмитрий, имея в виду доспех.

— Ваш «груз» из подвала мы тоже перевезём, — прервал его Воронов. — Этой же ночью. Максимально скрытно. Второе. Дмитрий, вы вместе с моими инженерами должны будете подготовить ваш резонатор. Не для связи. А как оружие. Как источник помех, ЭМИ-удар. Что угодно, чтобы ослепить их на подлёте. Третье. Константин, вы с моими аналитиками должны будете просчитать их возможные траектории, точки высадки. Мы должны знать, куда они ударят.

Он сделал паузу и посмотрел на Самус.

— И четвёртое. Самое главное. Вы, — обратился он к ней. — Вы должны подготовить нас. Рассказать всё об их тактике, оружии, уязвимостях. И вы должны закончить ремонт вашего… основного аргумента. Потому что если они всё-таки прорвутся, вы — наша последняя линия обороны.

Он закончил. В кухне снова повисла тишина. План был смелым, рискованным, но он был.

Самус оттолкнулась от стены и подошла к столу. Она посмотрела на генерала, потом на своих друзей. Она видела их растерянные, но полные решимости лица. Она провела в этом мире всего несколько недель, но эти двое стали для неё… важны. Она принесла войну в их мир. И теперь её долгом было защитить его.

Она протянула руку и взяла со стола лист бумаги с пиратским символом. Она смотрела на него несколько секунд, и в её глазах вспыхнул холодный, яростный огонь. Тот самый, который так боялись её враги по всей галактике.

Затем она скомкала лист в кулаке.

— Okay, — сказала она. И добавила уже на ломаном, но твёрдом русском, который все поняли без перевода. — Мы. Будем. Драться.

Военный совет был окончен. Альянс был заключён. У них было четыре дня, чтобы подготовить маленькую, сонную планету Земля к её первой межзвёздной войне.