Новая жизнь (гет)

— Да, сын мой. Вы можете взять в жены девушку другой веры, если дадите обещание перед Господом, что ваш союз никогда не будет расторгнут, и все дети, рожденные в этом браке, будут воспитаны в традициях католической церкви.

Доктор Блад облегченно выдохнул. Сосредоточившись на спасении своего отца от виселицы, все хлопоты по подготовке к отъезду Розмари возложила на него. И труднее всего оказалось найти священника, который согласился бы их обвенчать.

С установлением Английской Республики все католические приходы были ликвидированы, богослужения запрещены, и святых отцов в их подпольных укрытиях приходилось выискивать днем с огнем. За минувшую неделю доктор исколесил чуть ли не все окрестные городки и деревни, но почти никто не желал с ним разговаривать. Одни не верили, что он католик. Другие подозревали, что он сдаст их властям. Третьи захлопывали дверь перед его носом без всяких объяснений.

Но вот в местечке под названием Барроу ему наконец повезло. Отец Ловел не только впустил гостя в свое жилище, чтобы выслушать его просьбу, но и сделал это весьма благосклонно. Путь к нему стоил Бладу немалых усилий, и мысленно он уже прикидывал, как скоро сможет привезти сюда Розмари.

— Ваша избранница согласится на эти условия? — уточнил святой отец, вырывая его из задумчивости.

— Она согласна, — рассеянно отозвался доктор. И добавил, поймав недоверчивый взгляд священника: — По правде сказать, она… не особо набожна.

Старик снисходительно улыбнулся и покачал головой.

— Позвольте в таком случае узнать ее имя.

— Розмари, — быстро ответил Блад, надеясь, что этого будет достаточно.

Святой отец, однако, ждал продолжения. Доктор собрался с духом.

— Розмари Йорк, — произнес он твердо.

Глаза священника ожидаемо округлились.

— Йорк? — переспросил он. — Вы имеете в виду дочь Джона Йорка? Из Бриджуотера?

Блад кивнул, уже чувствуя, что дело принимает нежелательный оборот.

— Простите, — отец Ловел поднялся на ноги. — Мне очень жаль, молодой человек, но боюсь, я ничего не смогу для вас сделать.

Доктор растерянно поднялся следом.

— Но вы же только что сказали…

— Сын мой, — повысил голос священник, возвращая его с небес на землю. — Я понимаю ваши чувства, но мистер Джон Йорк никогда не даст согласия на этот брак.

— Но мистер Йорк сейчас в Бристоле и… он арестован.

— Это неважно. Рано или поздно он узнает. И я, прости меня Господи, — старик осенил себя крестом, — никогда не решусь на подобное преступление.

* * *

— Не удалось, — мягко констатировала Розмари, увидев Блада в конторе, куда он вернулся ближе к вечеру.

Несмотря на отсутствие мистера Йорка, компания продолжала работать. Оставшиеся суда отправлялись по заранее намеченному расписанию. Почти всем теперь распоряжался Балард. Розмари лишь немного ему помогала.

Доктор хмуро прошествовал в свой кабинет и бросил шляпу на кушетку.

— Неважно, — упрямо ответил он. — Я найду того, кто нас обвенчает.

Розмари вошла следом.

— На это нет времени, — заметила она. — Не сегодня завтра отец вернется. Уж мы об этом позаботились, — девушка улыбнулась и с беспечным видом расположилась на месте доктора — за его рабочим столом. — Разумеется, это большое облегчение. Но когда он окажется на свободе, нам будет уже не вырваться.

Блад мрачно смотрел на нее, стоя посреди комнаты.

— И что нам делать?

Розмари пожала плечами.

— Я все равно поеду с тобой.

— Но как же?..

— Мы можем пожениться в твоей Ирландии.

Он закусил губы, обдумывая ее слова.

— Нет, — сказал он наконец. — Так нельзя. Так нельзя, Рози…

Девушка поднялась с тяжелым вздохом и подошла к нему.

— Джон, я доверяю тебе. Неужели ты до сих пор этого не понял? — Он замер, потому что она вдруг погладила его голову. — Мы поедем вместе, и это не обсуждается. Я уже твоя жена. И я знаю — знаю! — что Господь не может быть против, — она ободряюще ему улыбнулась. — Нам препятствуют только люди и их дурацкие законы. А уж с ними мы поборемся.

С этими словами Розмари обняла его за талию, и он медленно привлек ее к себе. Уткнулся носом в ее волосы и устало прикрыл глаза.

— Послезавтра «Дебора» отправляется в Дублин, — сообщила девушка, не размыкая объятий. — Так что… придется тебе поговорить с Мэттом. Знаю-знаю, — быстро добавила она, почувствовав, как напрягается Джон. — Вы не ладите. Но он единственный, кто сейчас ходит в Ирландию.

* * *

Мэттью Китон восседал за столом в «Лебеде», лениво попивая эль и закусывая свиными ребрами. В отсутствие Йорка он вдруг почувствовал небывалую свободу. Такую, что, увидев подсевшего к нему доктора, даже не счел нужным прекратить жевать.

Превозмогая неприязнь, Блад изложил ему свою просьбу. И реакция этого грубияна была вполне предсказуемой.

— Делаем ноги, доктор? Чуть только ветер переменился? Понима-а-аю… — он медленно оторвал кусок булки блестящими от жира пальцами и сунул в рот.

Блад содрогнулся внутренне, но внешне остался невозмутим.

— Не судите по себе, мистер Китон. Я-то, в отличие от вас, ничего не нарушал.

— Допустим, — Мэтт сделал большой глоток из кружки и причмокнул губами. — Только допустим, что я соглашусь вам помочь. Что мне за это будет?

Доктор вынул из кармана кошелек, набитый монетами, и положил на стол.

Китон с усмешкой подвинул его к себе, развязал и заглянул внутрь. Похоже, увиденное его удовлетворило.

— Ладно, — милостиво протянул он. — Завтра в шесть отчаливаем. Дорогу вы знаете. Ваша чумная каюта осталась за вами.

Он хотел вернуться к своему обеду, но заметил, что доктор не спешит уходить.

— Какие-то вопросы?

— Да. Со мной будет… еще один человек. Учитывая сумму, которую я плачу, нельзя ли нам получить две каюты?

Китон хрюкнул.

— Ну ты даешь, док. Ты же больше месяца торчал на этом корабле. Заметил, наверно, что у нас там не королевский фрегат?

— Именно потому, что я хорошо изучил ваш корабль, я знаю, что каюты у вас есть.

— Они заняты, — мрачно отрезал Китон. — Придется вам с дружком потесниться пару дней. Может и неделю, тут уж как повезет, — он снова усмехнулся. — В вашем Дублине не гавань, а адовы жернова. Войти непросто, а потом еще помрешь, пока дождешься разрешения на причаливание.

* * *

Они взошли на борт в предрассветных сумерках, еще до того, как команда стала готовиться к отплытию.

Розмари торопилась покинуть отчий дом раньше, чем кто-то сможет ее увидеть и остановить. Высокая и тонкая, с узелком на плече, одетая в мужской костюм, дорожный плащ и мягкую широкополую шляпу, — она походила на мальчишку-подростка. Никто не узнал бы ее в темноте, даже столкнувшись нос к носу. И все же, шагая по пустынным улицам под руку с доктором, она все ждала, что ее окликнут, схватят и вернут домой. Однако ей повезло — они добрались до пристани, так никого и не встретив.

Заметив пассажиров у сходней, заспанный и всклокоченный юнец помог им перетащить вещи и проводил на их место, хотя Блад хорошо помнил дорогу.

Оставив каюту во владение Розмари, чтобы она могла там расположиться, доктор вышел на палубу и некоторое время наблюдал, как на борт поднимаются остатки команды. Часть из них его приветствовали. Другие казались слишком сонными, чтобы что-то замечать вокруг.

Звякнул корабельный колокол. Откуда-то появился Китон и, становясь рядом с рулевым, пару раз взглянул на Блада, но ничего не сказал. Доктор отвернулся от него, предпочитая смотреть, как убирают сходни и отдают концы.

После отрывистых выкриков «К якорю!» и «Не спать!» значительная часть команды, человек восемь или девять, скопились у шпиля на баке и по сигналу вахтенного налегли на вымбовки. Якорный канат натянулся, и нос корабля последовал за ним, отходя от причала. Шхуна слегка вздрогнула, когда якорь оторвался от дна. «Якорь пошел!» — гаркнули на носу. А вскоре крепкий ялик уже тащил их на буксире.

Весь процесс занял не больше двадцати минут. Приходилось признать, что пестрая команда Китона знала свое дело.

Выведенное на чистую воду судно стало медленно разворачиваться, отданные паруса захлопали, ловя невразумительный ветерок. Люди в шлюпке подняли руки и весла — в знак прощания и пожелания доброго пути. С палуб «Деборы» им что-то прокричали в ответ, и подхваченная отливом шхуна двинулась вниз по течению реки в сторону открытого моря.

Блад ждал этого момента и все равно почувствовал радостную дрожь.

«Ну, прощай, Англия, — подумал он. — Спасибо тебе… за все».

* * *

Какое-то время он еще оставался на палубе и слонялся в проходе между каютами, пока Розмари — уже без плаща и шляпы, в батистовой рубашке, выпущенной поверх брюк, — не высунулась из-за двери и не затащила его внутрь, приказав не дурить.

Доктор жил в этой каюте во время карантина, так что обстановка в целом была ему знакома. Узкая деревянная койка поднималась на петлях, открывая ящик для вещей, в углу которого пряталось чистое жестяное ведерко — на случай морской болезни. Выскобленный столик откидывался от стены и устанавливался на ножке. И сейчас на нем покоился узелок с вещами его спутницы.

По сравнению с другими помещениями на судне эта каюта была почти роскошной, и даже с иллюминатором, который можно было открыть. Хотя вторая койка, подвешенная здесь по просьбе Блада, сильно сократила свободное пространство.

Пахло тут знакомо: затхлой водой, смолой и водорослями. Пользуясь хорошей погодой, доктор раскрыл оконце, чтобы впустить свежий воздух. Снял камзол, пристроив его на крючке в углу. А потом они с Розмари уселись рядом на его койке, и долго сидели так, не говоря друг другу ни слова.

Мимо проплывали пологие зеленые берега, которые постепенно сменились песчаными дюнами, и наконец — морскими волнами. А потом Розмари, не спавшая всю ночь, вместо того чтобы бросать последние тоскливые взгляды на земли графства Сомерсет, положила голову на плечо доктора и уснула, как ребенок, убаюканная мерным покачиванием корабля.

Море было удивительно спокойным. Сквозь иллюминатор виднелось голубое небо, утреннее солнце золотило водную гладь. Доктор Блад смотрел на волны, бегущие навстречу шхуне, и в очередной раз думал, правильно ли поступил, отважившись взять с собой Розмари. Пока все складывалось легко и удачно. Но впереди ждала неизвестность.

* * *

Розмари проснулась ближе к полудню. Отлепившись, наконец, от доктора, она села на койке, потягиваясь и поправляя растрепавшиеся волосы.

— Умираю с голоду, — объявила она. — Давай поедим.

Она осталась сидеть на его месте, роясь в своем узелке и извлекая на свет захваченную из дома провизию. А Блад перешел на привинченный к полу табурет напротив, кое-как пристроив под столом длинные ноги и упираясь спиной в переборку.

Пока он без особой охоты жевал кусочек засахаренного имбиря, Розмари решила подкрепиться от души. Во мгновение ока ею был сметен сыр, и сушеные фрукты, и две полоски вяленой говядины, и даже хлебный пудинг из баночки. Приканчивая последний, она вдруг замерла, заметив, с каким выражением смотрит на нее Джон.

— Что? — возмутилась она. — Я вторые сутки голодная!

— Я ничего не говорил.

— И не надо! У тебя на лице все написано. Ты же сидишь и думаешь: «Боже, как я ее прокормлю?!»

На смуглых щеках доктора выступил легкий румянец.

— Пожалуйста, Роз, — тихо попросил он. — Мне неловко от твоих шуток. Ничего такого я не думал. Кушай на здоровье.

Девушка рассмеялась.

— Тогда присоединяйся, — она подтолкнула к нему корзинку с припасами. — Не смущай меня.

Доктор улыбнулся.

— Поверь, мне… лучше не есть в первый день. Обычно я не капризничаю, — поспешно добавил он, словно извиняясь. — У тебя не будет со мной проблем, честное слово. Просто море — это не мое. Никогда к нему не привыкну.

Она смотрела в его глаза — мягкие, взволнованные, — и в очередной раз удивлялась тому, как может чувствовать себя настолько защищенной рядом со столь уязвимым человеком.