Джеймс Эванс и Школа Хогвартс (джен)

Я практически не помню, как прошёл дальнейший день в доме Изы. Меня настолько напугали слова Дедушки Теда, что я забыл и о том, что именно писал буквально пол часа назад, и вообще о чём-либо. Если он узнал меня по шраму, да не просто узнал, а конкретно назвал имя и фамилию, то значит ли это, что я в розыске? Может быть в газетах или по телевизору рассказали о том, что произошло несколько дней назад и показали моё фото? Хотя сомневаюсь, то у Дурслей была хоть одна моя фотография... максимум, что там будет — описание моей внешности, в котором конечно же упомянут шрам как отличительная черта. Ну, по крайней мере, именно на это я и надеюсь, что люди узнают меня только по описанию.

Как бы то не было, мне дико повезло, что никто из ребят на базе не читает газет и не смотрит телевизора. Не знаю, выдержал бы я того стыда, когда люди, принявшие меня в свою банду, будут смотреть на меня как на предателя из-за того, что я назвался не своим именем и умолчал о том, что чуть не убил всю свою прошлую семью. Ну, подобие семьи. Так названной.

Я невольно вспомнил, что рассказывал мне Рассел о парнях и девушках, что сейчас работают под его крылом. Все они были из плохих семей или приютов, что не удивительно, ведь вряд ли ребёнок, у которого есть те, кто заботиться о нём, предпочтёт жизнь на улице с другими такими же бездомными. Они знают, что такое, когда с тобой жестоко обращаются и некоторые, по крайней мере Кэп точно, говорит о таких родственниках и опекунах с презрением и ненавистью. Я слышал это в его голосе, когда он рассказывал про своих воспитателей, про учителя Денис, родителей Мэтью и Ричи. Да и в утренних разговорах парней я слышал несколько странных и страшных шуток с подобным подтекстом, вроде: "Не пытайся меня унизить, тебе всё равно не переплюнуть мою мать". Конечно, прямой ненависти никто не выражал, но я практически чувствовал как с губ парней то и дело капал яд, стоило кому-то даже косвенно затронуть тему семьи. Не той, что у них сейчас, а прошлой, так называемой "кровной". Желчь, которая отравляла их все те годы унижения и которой насквозь был пропитан и я.

Что, если они все, узнав как я причинил вред своему кузену и оставил тётю и дядю без дома, решат что я буду такой же ужасный родственник и для них? Они ведь... они ведь могут поверить, что вся проблема была лишь во мне! Им тоже запудрят мозги тем, что в семью Дурслей "такую прекрасную и добрую" подселили неконтролируемое чудовище, которое попыталось убить их лишь потому, что его пытались "воспитать". Учителям в школе было плевать на мои драные вещи и синяки на руках, которые я показывал, как бы случайно закатывая рукава повыше. Одноклассникам было всё равно на то, что меня на переменах могли поймать в коридоре и пинать как мяч Дадли и его дружки. Ещё много-много лет назад, когда я ещё мог позволить себе кричать, когда мне было больно, соседи слышали шум и приходили к порогу дома, лишь чтобы попросить быть потише и не мешать им. Так как я могу быть уверен, что это не случиться снова? Что и эти люди, которые так слёту начали называть меня "братишка" не сменят милость на гнев и не выгонят меня как недостойного и опасного, игнорируя то, как МНЕ делали больно?

На самом деле, если подумать, способ был... не дать никому узнать обо мне. Вернее не так... не обо мне. О Гарри. Пусть этого имени вообще не будет, пусть того мальчика будто бы и не существует. Это будет как просто часть игры! Представить, что последние годы были лишь очень долгим сном или фантазией, которую пора бы закончить и вернуться в реальность, где я — Джеймс. Джеймс Эванс, сын Лили Эванс и бесфамильного безликого отца которого тоже вроде как зовут Джеймс, но у него нет никакой фамилии Поттер, нет даже лица. Собственно, лица его у меня и правда не было, ведь его-то фото я не находил ни в куче старых вещей, не в закоулках своей памяти.

Можно представить, что после смерти моих родителей я оказался в змеином гнезде, змеи меня выкормили и отдали в человеческую семью, чтобы я понял, как мне быть человеком! Конечно, расскажи я о такой истории кому-нибудь, на меня бы посмотрели как на сумасшедшего, но ведь я просто фантазирую. В целом, выходит складно. У меня действительно была вполне обычная жизнь сироты, воспитанного змеями и вернувшегося к людям. Можно представить, что я как Тарзан, просто вместо джунглей амазонки у меня поля Альбиона, а вместо горилл ужи и полозы! Ну а всё это бытие "Гарри Поттером" было игрой, которую мои змее-мамы и змее-папы, вместе со змее-сиблингами устроили, чтобы потренировать меня жить среди людей. Просто они ведь сами змеи и вряд ли знают, какого это быть человеком, вот и игра вышла весьма сумбурной и странной, но теперь она закончилась и началась не просто тренировка, а настоящая жизнь. Я закончил начальную змее-школу и по нашим змее-традициям я должен теперь жить самостоятельно, а мои змее-друзья будут лишь иногда присматривать за мной, чтобы моей жизни ничего не грозило.

Как глупо...

Да-да, а ещё я смог пристроиться к банде потому, что их подвал был очень похож на змеиную нору, где моя змее-мама хранила принесённых с охоты мышей и прятала от хищников моих змее-братиков и маленького меня. Такая жизнь для меня привычна, разница лишь в том, что у моих человеко-братиков есть руки и ноги, а при разговоре они не шипят и не играют чешуёй, переползая с места на место. А ещё они более безобидны, ведь у них нет яда и клыков и они не такие быстрые и проворные.

Что же, легенда о моём прошлом, которая останется лишь у меня в голове во избежание заточения в психушку, была написана и готова. И если не вдаваться в детали, она звучала вполне логична и объясняла, почему я могу говорить со змеями, а другие не могут. Осталось только смыть грим, который был на мне, пока шла игра. Ведь я на самом деле выгляжу совсем не так, как сейчас и не хочу, чтобы люди, видевшие меня в роли Гарри Поттера, путали моего персонажа со мной настоящим.

Спустя несколько часов, как только кончились наши уроки и Кевин, Фин и Эмили пили чай с печеньями и конфетами, а я подошёл к Изабелле с просьбой. Я уговорил её покрасить мои волосы в другой цвет и она, спросив не было ли у меня аллергий на краски и шампуни, охотно согласилась. Ей явно было не в первой возиться с волосами своих подопечных, я это понял когда она строго-настрого запретила Кевину даже выходить за порог, пока она "не вымоет и не уложит наконец-то эти растрёпанные пакли".

Ещё до того, как Изабелла спросила, в какой цвет мне покрасить волосы, я уже знал ответ. Рыжий. Яркие огненно-рыжие локоны вместо чёрного гнезда. Я бы ещё хотел завить кудри, чтобы быть ну совсем-совсем похожим на маму, но постеснялся нагружать Изу ещё большей работой. Как оказалось, постеснялся я всё же не зря. Даже просто покраска была процессом долгим и я чувствовал, как у меня болит шея и спина от сидения в одной и той же позе в явно не подходящем по размеру кресле, в котором я буквально утопал. Изабелла сначала осветлила мне волосы, от чего те уже стали светлыми, но не русыми, а кажется тёмно-рыжими, словно медь.

Может я и так на самом деле рыжий, просто очень-очень тёмный?

Ну а после осветления была нанесена сама краска, которая спустя о-о-очень долгие минуты, которые казались мне часами, в итоги дала результат. После мытья и сушки я взглянул на себя в зеркало и едва ли узнал своё отражение!

Так вот как выглядит моё лицо по-настоящему... Да, всё такое же тощее и не то бледное от недоедания, не то загорелое от работы на солнце, но с яркими зелёными глазами, и волосами, которые уже не были похожи на мочалку, а напоминали языки пламени. Не было дурацких сломанных очков, которые, конечно, хоть и были нужны, но... плевать, проживу и без них. И конечно-же тот злосчастный шрам теперь закрывала повязка. Фин сказал, что я похож на рок-музыканта или байкера, ведь на картинках в журналах они всегда фотографируются в банданах. Он даже помог мне повязать этот тканевый платок так, чтобы он выглядел "круче" и не давал отросшей чёлке падать на глаза. Это было... почти красиво. Теперь, если я посмотрю в зеркало и на фотографию мамы, я наконец-то могу сказать, что я правда чем-то на неё похож. Хотя бы внешне.

— Дже-е-ей~ — протяжно пропел Кевин, подходя ко мне, а вернее подскальзывая по намытому полу. На его мордашке была непривычная для него заговорщицкая улыбка, силуэтом напоминающая букву "W". И вместо того, чтобы кричать, он прошептал, но даже его шёпот был едва ли тише обычной речи. — Пока есть время, мы можем не возвращаться на базу, а поехать к- АЙ!

— Так, и куда это ты с "Дже-е-еем" ехать собрался? — спросила его Иза, что буквально выросла позади нас и взяла Кевина за ухо, немного оттянув его от меня. Её тон хоть и был требовательным, но оставлял в себе мягкость. У меня уже даже намеренно не вышло бы бояться её. Даже к прикосновениям к волосам у меня уже был иммунитет, ведь она и так возилась с ними последние пол часа, я уже привык. — Вы сейчас берёте ноги в руки и пулей домой. Харон предупредил, чтобы я вас на базу отправила, будете помогать с уборкой.

Уборка? Вот уж не думал, что заброшенный недостроенный завод нуждается в уборке. Хотя, наверное, это было правильно, ведь какой бы дырой не была наша "братская нора" это был их... ну или уже можно сказать — НАШ дом.

К моему удивлению, Кевин не стал даже пытаться отнекиваться, лишь сокрушённо провыв что-то себе под нос, добавив в конце неохотное "окей". Воу! Вот ТАК он слушается Изу? Ну, что ж, я окончательно убедился, что это говорливое чудовище действительно маменькин мальчик. Интересно, с Расселом он тоже не позволяет себе спорить? Потому что с тем же Ричи, Хароном, Диего и Итаном он хотя бы из принципов припирался, пытаясь вставить своё я, а сейчас, поняв что его поймали, просто сдался. Или может...

— Ты устал? — спрашиваю я, глянув на своего "старшего братишку". Он ведь говорил, что ненавидит книги, а заниматься даже простыми вещами, от которых тебя воротит, просто омерзительный процесс. Знаю это по себе. Ну, то есть, по нашей с семьёй игре.

— Ни капельки! Просто... блин, уборка это такая тягомотина! Уже утром всё опять будет грязно и я лишь зря потрачу время. А ведь я мог бы заработать! Ты взгляни на эти руки, да они созданы для того, чтобы носить мешки с деньгами, а не вёдра со скважины! — Максимально торопливо ответил мне Кевин, давая понять, что с ним всё отлично. Он поднял руку в сторону и согнул в локте, напрягая мышцы плеча, хвастаясь тем... ну, чем может хвастаться мальчишка лет 10-12, который не отличался высоким ростом и особо не имел ощутимой массы в теле. Но надо сказать, что Кевин хоть и был тощий и костлявый, благодаря физическому труду мышцы у него всё же были, хоть и не объёмные но наверняка крепкие. По крайней мере, он точно был куда сильнее меня. Собственно, думаю, абсолютно любой член банды значительно превосходил меня по силе и если бы нам пришлось по какой-то причине драться, я бы отправился в нокаут очень и очень быстро.

Немного погодя и получив на последок ещё по горсти конфет от Дедушка Теда, мы грянули обратно к базе, проезжая всё по тем же недружелюбным улочкам, меж рядов медленно оживающему базару и проносясь мимо огороженных шиферными листами закоулков. Я всё ещё не мог понять, толи весь город отличался тем, что бедняков и бездомных в нём было больше, чем обычных жителей, толи конкретно наш район был особенно неблагополучный. Единственная попавшаяся мне на глаза больница больше напоминала старый концлагерь из фильмов, обнесённый высоким забором с колючей проволокой и с табличками "Под напряжением" и "Объект под видеонаблюдением". Остальные здания, в частности большие магазины, закрывали окна стальными решётками, но даже это не мешало кому-то разбивать стёкла и закрашивать их различными надписями.

Я не видел здесь ни школ, ни детских садов, будто в городе вообще не должно было быть детей, но вот они мы — едем вчетвером прямо по дороге, на которой нет ни единого рабочего светофора и раз в десять минут проедет одна машина, и то находящаяся на последнем издыхании.

Когда Кевин уже затормозил у стены, что огораживала наш двор, я спрыгнул с багажника велосипеда, вновь ступая на уже знакомый путь. Попытался по памяти найти вход за строго определённой заглушкой, которая выглядела как куча мусора и... ура! Я нашёл её и, напрягаясь изо всех сил, попытался подвинут, чтобы пустить ребят во внутрь, однако клянусь, мне показалось, будто мои запястья хрустят! Импровизированная дверь была намного тяжелее, чем я мог подумать и я максимум смог проскрести торцом этой заслонки по камню, вызвав мерзкий скрежет. Эмили почти сразу подошла ко мне и, будто для неё эта штука ничего не весила, она приподняла её и сдвинула в сторону. Конечно, было видно что ей было куда тяжелее, чем тому же Харону или Волчку, ведь поставила она этот кусок материи на землю с громким грохотом, явно едва не роняя, но она по крайней мере смогла поднять его! Я... настолько слабый даже по отношению к самым близким ко мне по возрасту людям?

— Её надо не толкать, а поднимать, если не хочешь всех перебудить! — поучительным тоном сказала мне Эмили, так, будто я этого не знал! Я знал, но просто не смог. Как же стыдно... бесполезное слабое ничтожество.

— Хэй, Джэй, — заговорил вдруг Кевин, подойдя ближе и потрепав меня по волосам. — Не кукурузься, ещё накачаешься! Делай как я и всё у тебя будет шикарно!

Н-да. Я понимаю, что он пытался искренне поддержать, но его навыки всё же были лишь ненамного выше моих и даже я это замечал. Но всё же...

— Спасибо. — пробурчал я в ответ едва слышным голосом. Кевин хотя бы старался быть хорошим и ответственным и, думаю, он заслужил благодарности.

На базе нас уже ждали знакомые лица: Диего, Итан, Абигейл. Диего разводил в вёдрах с водой какой-то порошок, пока Абигейл подметала полы в здании. Лишь завидев нас, они отдали указание припарковать велосипеды и приниматься за работу. Нужно было подмести в коридорах и холе первого и второго этажа, а те что выше уже можно было и не трогать. И так же стоило тщательно вычистить наш подвал. Как сказало Аби: "Облизать каждый угол" и в целом осмотреть в каком состоянии наше логово.

Именно этим мы и занялись вместе с Диего, пока остальные наводили порядок наверху. Мне почему-то во мгновение стало неловко... мы с Диего вроде неплохо общались, когда я только пришёл, но очевидно он, как и я, был редкостный тихоня, проводивший дни на базе, копаясь с деталями. Я быстро понял, что он не собирается прерывать молчания, пока мы оба работали в тишине: он вытирал пыль с высоких мест а я мыл пол от главной комнаты и до выхода.

Н-да уж... я уже понял, что таких термоядерных и активных людей как Кевин стоит ценить, хотя бы потому что они дают тебе прекрасный шанс молчать и сбросить с себя ответственность за поддержание дружелюбной обстановки на кого-то другого. Я перекатывал кончик языка по нёбу, практически ощущая как же сильно в тихом подвале не хватает звуков. И очевидно Диего тоже это почувствовал и потому вскоре прокашлялся, заговорив.

— Так... что думаешь об Изабелле? Мы давно не виделись, я надеюсь у неё всё хорошо. — Сказал он, явно пытаясь выдавить хоть какую-то тему для разговора. О, Господи, спасибо! Спа-си-бо!

— Всё хорошо. — выпаливаю я, на первых словах явно проглотив пару букв. — Тётя Иза очень милая и хорошо всё объясняет. Она работает учительницей?

— О, нет. Ты же видел, где она живёт, да? Она парикмахер, при чём довольно хороший. Ну, учитывая что в нашей дыре на весь район только два салона, можно сказать, что она почти единственный. Над тобой она тоже неплохо поработала. Ты... Харона решил копировать? — Диего продолжал этот диалог, очевидно пытаясь натянуть на него хоть какую-то тему. Да уж... В этом подвале сегодня собрание нелюдимых ёжиков? Потому что мы здесь только вдвоём и очевидно надолго, что значит, хотим мы или нет, но говорить нам придётся. Вот и привет полностью разряженная эм... как её там? Со-ци-а-ло-ва-я батарейка?

— М? Н-нет-нет... Харон он, конечно крутой и спасибо ему и Волчку, что спасли меня, но я больше хотел быть похож на маму.

—... Хм. Она была хорошей? Удивительно. — Произнёс Диего, прикусывая губу. Снова... я снова услышал шипение этой желчи, что просочилась сквозь его губы. Я совсем забыл, что ребята не любят тему не только опекунов и приютов, но и родных родителей! Дурак!

— Не знаю. — поспешно отвечаю я. — Она умерла давно и я ничего о ней не знаю... я просто надеюсь, что она была хорошей. Мне, эм... становиться лучше, когда я думаю об этом.

— Понимаю. Можешь не оправдываться. — Произнёс Диего после недолгой паузы, очевидно засекя мой виноватый тон. — Я рад, что у тебя по части мамы всё нормально, правда, просто не произноси этого статуса при мне, окей? Уважай чужие чувства, даже если ты их не до конца понимаешь, лады? Это тебе совет на будущее, если захочешь строить отношения с людьми.

— О... спасибо. А ты сам... ты ведь не так часто общаешься, да?

— Ага. Предпочитаю слушать. У меня нет каких-то увлечений или насыщенной жизни, так что любая попытка поговорить с кем-то, превращается либо в нравоучения, основанные на "богатом жизненном опыте", либо нытьё о прошлом. Мне-то нормально, но перед парнями бывает стыдно. У них и без меня переживаний полон мозг, чтобы ещё и мой мусор в нём тащить.

—... Это не мусор. — внезапно даже для себя произношу я. Диего посматривает на меня снизу вверх, а я тут же отвожу взгляд, утыкаясь в пол, пытаясь не смотреть в эти яркие жёлтые глаза. — Это же, ну... твоя жизнь. Как это можно назвать мусором.

Кажется, мои слова мгновенно ввели в ступор нас обоих. Чёрт, как же это ужасно звучало. Диего долгие секунды не говорил ни слова, в конце концов издав сдавленный смешок.

— Говоришь прямо как Рассел, это его слова. Вот он уже действительно хороший пример для подражания, советую прислушиваться. — буквально выдавил Диего сквозь завесу неловкости, стараясь немного сбавить созданный мной накал.

— Почему?

— Что "почему"?

— Ну... почему Рассел так важен для вас? Я понимаю, он вроде как капитан и основатель банды, но всё же. Вы немного... слишком его хвалите? Й-Я без упрёка, просто мне интересно.

Диего слушал меня, не отрываясь от дела. Он явно долго думал, прежде чем ответить.

— Он хороший мотиватор и от части психолог. Сейчас у него не особо много времени на личные разговоры, но когда людей в банде было поменьше, он включался в проблемы каждого и помогал их решать. Буквально в первый же день он подсаживался поближе и волей-неволей ты ему вываливал всё то дерьмо, что накопилось на душе. Ну а когда ты можешь сказать человеку много личного — ты в любом случае проникаешься им. Так все и прониклись Кэпом, для одних он старший брат, для некоторых и вовсе отец. Ты знаешь, Денис каждый год поздравляет его и Волче с днём папы.

Ответ Диего казался весьма сдержанным в начале, но всё-таки он смог сказать своё мнение искренне. "Капитан, Брат и Отец" в одном лице. Звучит слишком идеально, чтобы быть правдой. Может ли это быть просто обманка для доверчивых?

— А для тебя — вновь спрашиваю я, буквально чувствуя как у моего собеседника скрипят зубы от неловкости — Он тоже что-то такое сделал?

— Помог мне исцелиться. — Почти мгновенно произнёс Диего. Готов поспорить, он продумывал в голове ответ на этот вопрос. — Шрамы он мне конечно стереть не сможет, но я хотя бы могу обращать меньше внимания на это уродство.

Произнося это, Диего, как бы невзначай, оставив тряпку в ведре, почесал своё предплечье, испещрённое бледными полосками, напоминающими о давно заросших ранах. В ярко-жёлтых глазах я видел как искра жизни на миг потухла. Диего явно не нравилось, как выглядят его руки, но тогда у меня был вопрос. Он ведь носил осеннюю кофту, у который был и капюшон и рукава, так почему же тогда...

— Почему ты закатываешь рукава? — Тихо спрашиваю я, на миг перестав тереть пол, однако как только Диего вопросительно глянул на меня, я мгновенно вернулся к делу.

— Что-что? — спросил он, видимо, не расслышав моей тихой речи.

—... Если тебе не нравятся твои шрамы, — немного громче решился повторить я —почему ты закатываешь рукава?

— А, ты об этом.

Диего помолчал какое-то время, спрыгивая с табурета и полоскя тряпку в ведре, прежде чем вернуться к протиранию каркасов одной из коек. Я физически ощущал его дискомфорт, который хоть и не отражался на его лице, но ощущался как-то... на уровне атмосферы или... ауры? Как это называется?

— Дело всё так же в Кэпе, Джей — начал отвечать Диего, хоть и каждое слово сквозило нежеланием продолжать разговор. — Ну и в моей тупости, конечно. Когда меня только-только нашли, я разумеется не сразу избавился от своих привычек, оставшихся после жизни с родичами. В одну ночь я решил, что мне, видимо, мало острых ощущений, ну и исполосовал себе руки. Ну а Рассел ведь не слепой идиот, он заметил мой свежий боевой раскрас и начал расспрашивать из-за какой такой мысли я пошёл на подобное. Чёрт, мне, кажется, никогда не было так стыдно. Мне ведь в тот момент даже не было плохо, я взялся за лезвие после какого-то щелчка в голове, который как божье проведение — пришёл в мою тупую бошку, обернулся чертом на плече и сказал "нет времени объяснять, ху-.. пройдись по венам". Ну я и прошёлся... после этого Кэп дал мне кофту с коротким рукавом, чтобы я не прятал руки, позволяя ему следить за этим. Он боялся, что я занесу себе заразу или ещё что. Конечно после его бомбардировки "любовью и принятием" я больше не страдал такой хернёй, но привычка закатывать рукава осталась из-за того что мне было легче было делать так, чем терпеть взгляд Рассела. Он долгое время после следил за мной, пытался высмотреть новые раны, а когда не получалось, он подходил и спрашивал всё ли у меня хорошо. Для него мои закрытые руки — маркер того, что всё хреново и со мной следует поговорить. Я правда не хочу его напрягать.

На этом Диего закончил свой рассказ. Я же стоял, не зная, что и сказать. Вопросов в моей голове стало ещё больше. Он сам делал надрезы на руках? Зачем? В плане, неужели кому-то может нравиться, когда ему больно?

— ... Ты сам... сам себя-?

— Да-да-да! — С лёгким раздражением перебил меня Диего, не дав договорить. — Прикинь, некоторые так делают, и среди банды не только я. Мне это НЕ нравилось ни тогда, ни сейчас, просто, — Он вновь замолчал, закусывая губу, думая, как же лучше ответить мне на невысказанный вопрос. — как бы сказать? Без понятия, поймёшь ли ты, но мои наклонности были чем-то вроде... ну знаешь, попытки вернуть контроль. Когда ты осознаешь, какая же ты на самом деле ничтожная тварь, что ты не можешь контролировать в своей жизни абсолютно ничего, тебе хочется хоть где-то иметь право выбора. Мне было легче думать, что если жизнь станет ещё хуже, чем была, то я просто смогу попрощаться с ней, а причинение себе увечий было как бы... доказательством, что у меня есть сила воли добровольно метнуться к праотцам. Превращать конечности в клубничную слойку — это конечно, чёрт возьми, гениально, но знаешь, загнанный в капкан зверь и не одну конечность себе откусит, пытаясь выбраться.

—... Прости. — только и смог вымолвить я после долгой паузы. "Пытаться контролировать хоть что-либо, даже если это твоя смерть"? Диего говорил об этом так наплевательски и спокойно. Как и в разговоре с Расселом на окне я чувствовал одновременно страх и стыд. Страх что люди могут просто так говорить об ужасных вещах, а стыд от того, что в отличие от меня они всё ещё оставались людьми после подобного.

— За что? —спросил Диего, однако его голос тут же стал мягче и более нервным. Я только сейчас заметил, что стою по струнке смирно, опустив голову и сжимая черенок швабры так, что на ладонях остаются занозы. Чёрт, я наверняка выглядел как напуганный ребёнок. — Хэй, не извиняйся, окей? Давай-ка лучше, эм... скажем друг другу спасибо? — Последние слова он проговорил медленнее, будто сам не уверенный в их уместности.

— ... Что-что?

— Ну, я скажу спасибо за то, что дал мне выговориться, а ты мне за то что, ну... за то что я, например, рассказал тебе о том, как порой мыслят люди в сложных ситуациях? Не пытайся воспринимать это как-то не так, ладно? Я уже покончил со многими пагубными привычками и теперь это просто сказки о прошлом, которые не влияют на мою жизнь сейчас, понимаешь? Так что не принимай близко к сердцу, просто сохрани в памяти как сухие факты.

— Но ведь ты сам сказал, что многие привычки у тебя остались. Как тогда эти сказки могут "никак не влиять"?

Диего вновь замолк. С его стороны послышался тяжкий вздох, после которого он плавно опустился на табурет. Он долго думал, прежде чем найти ответ на мой объективно глупый вопрос. Я ведь и сам решил отказаться от старого себя, так почему осуждаю его за такой же шаг?

Может быть, я просто хочу получить совет по тому, как и мне лучше начать сначала?

— Я имею ввиду — начал Диего, перебив меня до того, как я снова извинюсь. — Я не страдаю амнезией и конечно не могу забыть то, с кем и где я вырос, как я не могу по своему желанию забыть язык, на котором я разговариваю. Однако я могу контролировать то, кто я и где я сейчас, понимаешь? То что происходило раньше уже было вроде как и не со мной, потому что я вырос, изменился и хоть я всё прекрасно помню и не забываю, я не стараюсь не позволять прошлому влиять на нынешнее, даже если оно иногда проскальзывает в разум. Я уже не маленький мальчик, подконтрольный родичам с их пропитыми мозгами, я, чёрт возьми Диего, член банды Рассела — полу наставническим тоном проговорил Диего, а после смягчил голос, со смешком добавив — по кличке Чайник, да. Но теперь-то ты понял, что я имею ввиду и почему я не нуждаюсь в извинениях и сочувствии?

— Думаю... да?

Хоть я и всё ещё не был не в чём уверен, я, кажется, догадывался о чём Диего пытается мне поведать. Это тяжело... очень тяжело, как оказывается, быть другим. Но то что ни один я пытаюсь этим заниматься, делает меня менее, одиноким что-ли? И если я вдруг захочу кому-то больше рассказать о себе, мне могут поверить. Как минимум Диего и Рассел точно, а возможно и Кевин, и Ричи, и Иза. Да, они другие, но они умеют слушать, если ты пытаешься что-то сказать. Интересно...

— А кто-то ещё так думает? Ты ведь говорил об этом с другими? — спрашиваю я с неприкрытым любопытством. К моей радости, я замечаю как на губах Диего рассветает привычная расслабленная полуулыбка, какую я видел в самый первый день, когда прибыл домой.

— Если захочешь с кем-то об этом поговорить — подходи к любому из наших бродяг, с тобой любой поделиться своей историей. Только будь готов слушать и слышать их и не смей потом использовать их слабые места против них же, усёк? Хотя, думаю, ты и так это понимал, но проговорить вслух всё же стоило, да?

— Ага. Спасибо! Ты... правда помог мне.

— Что же, и тебе спасибо. Ты правда хороший слушатель.

Остаток времени, отведённого нам для уборки, мы провели в молчании. Я не мог найти тем для разговора, а Диего явно хотел немного отдохнуть. Нас обоих и правда утомляло общение. Однако, надо сказать, после этой откровенной беседы молчание ощущалось уже не вяжущим и гнетущим, а скорее тихим и успокаивающим.

Вскоре несчастные полы были дотёрты, пыль с высоких мест смыта и так же наши с Диего коморки тоже потерпели уборку. Старший вовремя остановил меня, когда я начал заходить в чужие закутки, напомнив, что "на своих местах каждый убирается сам". Подвал и лестница теперь были чистыми, хоть я и понимал, что это не надолго. Вечером все снова придут и натопчутся, однако сейчас лето, никаких дождей, а значит и грязь будет не так уж и заметна.

Уже когда мы выползли из норы, вытащив по перекинутой через трубу верёвке вёдра с грязной водой, Диего ненадолго подозвал меня к себе. Прежде чем уйти вылить воду, он тал мне наказ взять кастрюлю и сходить к скважине, чтобы вскипятить воду для приготовления ужина. А перед этим, открывая поясную сумку, он достал небольшой свёрток из пергаментной бумаги. В одной из ближайших пекарен, в которой Кевин затаривался крендельками, таким образом заворачивали булочки.

— Держи, малой. Заслужил. — Только и произнёс Диего, подкинув мне свёрток, который я с лёгкостью словил и положил в карман куртки, чтобы сохранить до ужина.

Я дотащил огромную кастрюлю с водой от скважины до "террасы", где Абигейл уже растопила мангал. Мы вместе, прилагая большие усилия, поставили этот чан на решётку, как только дрова немного сгорели и уже не пылали так ярко. Больше никаких дел на сегодня не было. Удивительно, но не смотря на насыщенный событиями день, я нисколечко не устал и был уверен, что могу ещё работать и работать. Кевин был со мной одного мнения и активно это демонстрировал, приставая к старшим с гениальными предложениями поехать куда-то и сделать что-то полезное.

Ну... стоит ценить этот выходной день. Я не знаю, сколько будет продолжаться этот этап лёгкости и свободы, да и думать не хочу о том моменте, когда всё может закончиться. Потому, вместо тысяч возможных слов и разговоров, я просто сидел, наблюдая как Финн и Аби играют в карты прямо на бетонном полу, нагретом от палящего дневного солнца.

Достав ранее отданный мне свёрток я достал из кармана и развернул. Как и ожидалось, внутри была какая-то сладкая выпечка из слоёного теста и ярко-красной ягодной начинкой, толи из вишни, толи из малины. Немного кислая, но очень-очень сладкая! Как раз такая, как я люблю! Хоть и люблю я, по правде, все сладости. Но ведь заслужить вкусность за тяжёлую работу в разы приятнее, чем просто так её получит. Тогда это получается как награда за труд! А мне очень хочется и дальше трудиться для своей семьи. Теперь уже точно — настоящей новой семьи.