Сталь (гет)

Высокий молодой человек в светлой джинсовый куртке быстро шел по Косому переулку. Иногда он задевал проходящих мимо него людей, но даже не извинялся – то того он спешил по каким-то своим делам. И вот, невдалеке уже показалось гранитное здание банка «Гринготтс», и молодой человек улыбнулся, взглянув на огромный мраморный циферблат на крыше банка, как вдруг…

— Аау! – звонкий высокий голос.

— Аау, — согласился молодой человек, осматривая задержавшее его создание.

Миниатюрная шатенка двенадцати лет лежала перед ним на мостовой, а вокруг нее горой валялись книжки, видимо, выпавшие при столкновении из сумки.

— Ты сломал мою палочку! – пропищал все тот же голос.

Человек презрительно взглянул на девочку, которая к этому времени успела встать. Теперь она стояла в нескольких сантиметрах от него и тыкала ему в нос своей действительно переломанной напополам коротенькой палочкой.

— Пойдем, ты купишь мне новую, — безапелляционно заявила девочка, собирая книжки.

И молодому человеку ничего не оставалось, кроме как подчиниться воле судьбы.

— Я Спайк, — представился он, когда они вдвоем с крошечным созданием тащили к магазину Оливандера лопнувшую сумку и грязные, пыльные книги.

— А я Лора, — зло ответила девочка, отбрасывая назад свои длинные темно-русые волосы.

Залитый солнечным светом тротуар отчего-то покачнулся в глазах молодого человека, и он произнес:

— Очень красивое имя.

— Знаю, — огрызнулась Лора и, неожиданно потеряв равновесие, полетела на землю.

— Ну вот, — совсем расстроено произнесла девочка с земли, — теперь я сломала не только палочку, но и ногу.

— Ну что сегодня за день?! – почти зарычал Спайк, пиная ногой ни в чем не повинную каменную стену.

— Суббота, 31 июля, — прошептала Лора, все еще сидя на земле.

— Ты просто чудо, Лора! – неожиданно рассмеялся молодой человек, подхватывая девочку на руки. Что-то подсказывало ему, что его приключения с этим крошечным, но неуклюжим созданием только начинается.

А интуиция никогда не подводила пятнадцатилетнего сына Пожирателей Смерти Спайка Лестрейнджа.

* * *

Лора Коллид бежала по мрачным коридорам Хогвартса, ничего не замечая вокруг себя. Поворот за поворотом, шаг за шагом, она все убыстряла свой бег. Куда? Она бы не смогла ответить на этот вопрос, даже если бы кто-нибудь крикнул ей:

— Эй, Коллид! Куда бежишь, сатанистка несчастная?

Да никто и не спрашивал. Все только отшатывались от непривычно быстрой и агрессивно гриффиндорки, несущейся по школе со скоростью, близкой к скорости света.

Лоре казалось, она может бежать вечно. Она может бежать, не о чем не думая, хоть еще день, хоть неделю. В голове было пусто. Только тупая боль пульсировала в висках, заставляя девушку морщиться.

Повернув за очередной каменный угол, Лора оказалась в тупике. Три мрачные стены без картин взирали на нее с молчаливым укором. Тяжело дыша после неожиданной и бессмысленной пробежки, девушка прислонилась к подоконнику, вперив взгляд в пространство за синими и красными стеклами витражного окна.

На территории школы магии и колдовства стояла мрачная и тяжелая осень. Свинцовое небо, казалось, в любой момент могло упасть, придавив своей массой учеников Хогвартса. Голые деревья казались неестественно яркими на фоне серого однотонного пейзажа. Озеро зияло черной дырой, и Лоре невольно вспомнилось оно, отраженное в линзах очков Гарри Поттера. Тогда оно было другим. Мятежным, бурным. А сейчас как будто смирилось со своей участью и спокойно принимало последние бурые листья, падающие с деревьев.

Лора вздохнула и, опустив голову, закрыла глаза. Окружающий пейзаж и вечно темные стены родной школы как нельзя лучше сочетались с ее настроением. А все из-за странной и такой неожиданной сцены, разыгравшейся сегодня в гостиной факультета.

— Кто дал тебе право говорить моему брату то, о чем я не просила? – кричала взбешенная Джинни Уизли, привлекая внимание всех грифиндорцев.

В ответ Лора молчала. Честно говоря, она просто не видела никакого смысла в том, чтобы что-то отвечать.

— Ты хоть понимаешь, какой чести удостоил тебя Гарри Поттер, заговорив с тобой? Ты хоть понимаешь, с каким скрипом тебя взяли в команду? Ты знаешь, что все это, — девушка горящими глазами обвела гостиную, — все это только из ЖАЛОСТИ?

Лора понимала.

— Мы жалеем тебя, Коллид, — Уизли топнула ногой, — мы тебя не любим и не ценим, мы тебя жалеем! И – в первую очередь – Гарри Поттер, в которого ты, как последняя дура, влюбилась после первого слова, сказанного им тебе! Это видно!!!

А вот этого видно быть не могло. Лора прижалась к стене, чувствуя, как медленно умирает в продолжение гневной речи Джинни Уизли.

— Ты никто, и всегда никем останешься, Коллид! Как бы ты не старалась нам всем понравится, мы всегда будем видеть в тебе твой макияж. Потому что ничего другого в тебе просто нету! – и, развернувшись на каблуках, Джинни ушла в спальню.

Лора побежала не сразу. Сначала она испуганно оглядела гостиную, встречаясь взглядами со свидетелями монолога Уизли. Среди них, слава богу, не было Гермионы, Рона и Гарри, иначе неизвестно, чем бы это все закончилось. Зато, переводя взгляд с одного лица на другое, в глазах сокурсников Лора читала только ненависть и презрение.

— Ты для нас никто! – фраза словно висела в воздухе.

И, не выдержав унижения, Лора, толкнув портрет, выбежала из гостиной и понеслась по коридорам, не разбирая дороги.

Лора ударила кулаком по каменному подоконнику. На костяшках пальцев появились мельчайшие капельки крови.

— Ты для нас никто! – фраза билась в виски, заставляя девушку еще крепче зажмуриться.

Это было уже не просто утверждение «бей тех, кто тебя слабее», это не был блеф, используемый Джинни Уизли для того, чтобы самоутвердиться.

Это была правда. Лора накрасила черным карандашом глаза – и ее заметили. Но кем она была для этих людей? Посмешищем, забавной темой для сплетен, жертвой? И не более.

Ее как человека, ее как личность со своими достоинствами и недостатками знал только один человек в этой школе. И ему она вчера ночью побоялась довериться.

Лора размахнулась, чтобы ударить безжизненный камень еще раз, но что-то удержало ее, и рука повисла в нескольких сантиметрах от подоконника.

Джинни была не права, Лора не любила Гарри Поттера. Уважала, ценила – да, но любовью это никак нельзя было назвать. Хотя бы потому, что девушка запретила себе любить. И отказываться от своих принципов пока не собиралась.

— Ты никто для нас, — сотрясалось тело дрожью, и Лора почти бессознательно с силой опустила кулак на камень подоконника.

От боли в глазах защипало, но Лора и не собиралась останавливаться. Она била и била, заставляя свою голову замолчать. Заставляя себя поверить в то, что все, сказанное Джинни Уизли, неправда, что только гриффиндорцы виноваты в том, что Лора стала НИКЕМ.

Рука, разбитая в кровь, жутко болела, а противная фраза так и не ушла из сознания.

Это было правдой. Но этому так не хотелось верить.

Лора, тяжело дыша, опустила руку.

— Ты для нас никто! – завопило сознание, и девушка, будучи не в силах это выносить, резко прижалась к стеклу руками.

Ведь она была. Ведь где-то глубоко внутри была закопана ее индивидуальность, ее достоинства и недостатки. Другой вопрос, что о них никогда не узнают…

НИКТО! – кричало озеро за окном. Никто! – отзывалось свинцовое небо. Никто! – вторили им голые деревья.

— Замолчите! – крикнула им Лора и со всей силой, которая только нашлась в ее ослабленной камнем руке, ударила ей по стеклу.

— Бамс, — разбиваясь, прошептало стекло, и наступила долгожданная тишина. Девушка стояла, осыпанная осколками, и холодный осенний ветер дул ей в лицо.

— Ты никто для нас, — прошептала тишина, и ее шепот показался страшнее воплей сознания. Обессиленная, Лора опустила голову на сложенные в замок, мокрые от крови руки. Это было страшнее, чем оскорбление. Это было хуже, чем бегать за гриффиндорской командой по квиддичу, отбирая у них листок с рисунком. Это было больнее заклинания Патрисии Лейвл.

Это было правдой. И это заставляло Лору снова чувствовать.

— Мисс Коллид, — послышался за спиной знакомый холодный голос, — за ЭТО ваш факультет получит серьезное наказание.

— Пусть хоть в минус тысячу уйдет, — неожиданно для самой себя ответила Лора, отворачиваясь от окна.

Снейп, кажется, на долю секунды растерялся. Встретив спокойный взгляд Лоры, он не нашелся, что ответить. Девушка пристально изучала его, рассматривая длинную черную мантию профессора. В голове было пусто. Ни страха наказания, ни боли, недавно еще такой сильной. Это правда – и пришло время с этим смириться.

— Пройдемте со мной, мисс Коллид, — прошелестел голос профессора зелий, и его черная палочка показалась в руке.

— Репаро, — указал он на стекло и быстрыми шагами пошел по коридору.

Лоре ничего не оставалось, как последовать за ним.

* * *

— Объясните мне все это, — сурово сказал Снейп, складывая руки в замок.

— Нечего объяснять, профессор, — пожала плечами Лора и взглянула в его глаза.

На секунду их взгляды встретились, и в глазах Северуса Снейп промелькнула холодная искорка, доселе не виданная Лорой. Ей захотелось рассмотреть ее поближе, но профессор быстро отвел взор.

— Зачем вы разбили окно, Мисс Коллид? – спросил он, глада куда-то в угол кабинета.

— Случайно, — спокойно ответила девушка, пытаясь проследить взгляд Снейпа.

Вообще, обстановка кабинета ей импонировала. Окон в подземелье не было, и единственным источником света являлись факелы, висящие на стенах и придававшие помещению вид мрачный и таинственный. Из мебели был только стол, два стула и казавшиеся бесконечными ряды всевозможных стеллажей, заполненные пакетами, банками и блюдцами с непонятными веществами.

— Случайно? – с сарказмом уточнил Снейп. Руки его лежали на столе, отделявшем его от Лоры, а голову он наклонил так, что девушка даже при большом желании не могла видеть его глаз.

— Случайно, — повторила Лора. В голове все еще было ужасающе пусто. Мыслей не было и тревог тоже. Одно пугающее спокойствие, и только иногда приходила все та же фраза, впрочем, уже не приносящая столько вреда.

— Ты для нас никто, — и Лора легко соглашалась, хотя иногда где-то на краю сознания зарождался ужас. Но она упорно гнала его, и, самое удивительное, он подчинялся.

— Мисс Коллид, — угрожающе тихо начал Снейп, все еще не полнимая головы, — я, конечно, понимаю, что немного смешно говорить ВАМ такое, но все же… побойтесь бога! Зачем вы врете?

— Я не вру, — упрямо повторила Лора, чувствуя, как где-то внутри снова зарождается паника, накрывшая ее у окна в тупике с головой.

— Прекратите, мисс Коллид! – вскочил со стула Снейп. – Давайте на чистоту! А то вам не миновать исключения. Знаете ли, окно разбить – это вам не бумажку с перепиской порвать, — лицо его скривилось.

— Профессор, я, — начала Лора, наблюдая за тем, как профессор зелий меряет комнату широкими шагами. Она собиралась снова повторить, что не врет, но что-то вдруг сместилось в ее голове, — Джинни Уизли сказала, что я никто.

— Что за бред, Мисс Коллид, какое мне дело до того, что… — начал Снейп, все больше распаляясь. – ЧТО СКАЗАЛА?

Он встал, опершись на один из стеллажей, и внимательно взглянул на Лору Коллид.

— Что я никто, профессор, — ровно повторила Лора.

— О, — только и ответил Снейп.

— И это правда, — зачем-то добавила девушка, сжимая руки в кулаки. Ушедшее было состояние безысходности возвращалось снова.

— Мисс Коллид, — холодно начал Снейп, садясь обратно на стул, — идите отсюда.

Он опустил голову и сжал виски руками.

Лора оторопело смотрела на него, ничего не понимая.

— Что? – глупо спросила она, пытаясь заглянуть профессору в глаза.

— Идите отсюда! – рявкнул он, на секунду приподняв голову и взглянув на девушку.

Их глаза встретились, и Лора вздрогнула. Отчаяние… то самое отчаяние, которое она старательно пыталась погасить, зияло в глазах профессора зелий.

— Быстрее! – крикнул Снейп, однако Лора уже была за дверью.

Профессор зельеделия, послушав удаляющиеся шаги за стеной, резко встал и подошел к одному из стеллажей – высокому и узкому. Выудив из глубины какую-то странную чашу, он бережно взял ее двумя руками и поставил на стол.

Комнату залил блеклый серебряный свет, и Снейп поморщился, загораживаясь от лучей, исходящих от чаши. В столь непривычном свете лицо его стало еще белее, а глаза смотрелись двумя черными пятнами, зияли двумя черными дырами. Лора, увидев это необычное зрелище, сказала бы, что глаза профессора похожи на озеро – столь темное и неприветливое в это время года. А еще она бы захотела его нарисовать.

Северус Снейп, взяв в руки палочку, наклонился над дубльдумом и невесело улыбнулся.

В его голове звучал тихий шепот Лоры Коллид, и его невозможно было заглушить:

— И это правда.

Да, правда. Да, каждый из нас никто. Но только некоторым хватает силы это признать. Но только некоторым хватает силы смириться с правдой. И Лора, маленькая замкнутая девочка, оказалась среди них… среди Сильных мира сего.

Снейп еще раз ухмыльнулся и дотронулся палочкой до светящейся вязкой жидкости…

* * *

… Снейп еще раз невесело ухмыльнулся и дотронулся палочкой до зеленой жидкости.

— Колоре! – тихо сказал он, и жидкость изменила цвет. Теперь перед ним была молочно-жемчужная, ослепляюще яркая вода.

— Вот так, — удовлетворенно сказал мальчик и откинул со лба прядь волос.

— Мистер Снейп? – послышался за спиной голос профессора Даниэл. – Великолепно! Десять баллов Слизерину.

Слизеринцы радостно загудели, и на щеках Северуса, обычно бледных, появился легкий румянец.

— Эй, слизеринский принц! – крикнул кто-то с задней парты, и Северус рассеянно обернулся. Смеялись все – и пуффендуйцы, и слизеринцы. Смеялся и Джеймс Поттер, стоявший в дверях кабинета трансфигурации.

— Поттер! – возмущенно начала Даниэл. – Почем вы не на занятиях?

— Вас к директору, — пояснил юноша и обворожительно улыбнулся.

— Класс, я вернусь через три минуты. И смотрите…

— Да, профессор Даниэл, — хором ответил класс, провожая полную женщину взглядом.

— Да ведь, Снейп, я прав? – сказал Джеймс, только Даниэл вышла из класса. Он легко прошел между парт и уселся на учительский стол лицом к ребятам.

Северус промолчал, сжимая руки в кулаки: сказать было нечего.

— Знаешь… — Поттер заложил ногу на ногу. – Когда гриффиндорцы не любят слизеринца – это нормально. Даже когда Хаффлпаффцы не любят слизеринца – это тоже нормально, но вот когда, — он засмеялся и весело подмигнул Снейпу, — слизеринцы не любят слизеринца – это уже ненормально. Ты ведь никто для них, правда, Севи?

Класс согласно зашумел.

Северус закрыл глаза и вдохнул холодный воздух. «Только не побежать…» — повторял он про себя.

— Ты никто для всех в этом мире, Снейп, — распалившись, продолжал Джеймс,— и всегда таковым останешься. Что бы замечательное ты не сделал…

Класс смеялся и смеялся, а Северус все крепче закрывал глаза.

— Ты никто… — звучало со всех сторон.

— Ты никто…

— Ты никто…

Голова начинала кружиться, а пол уходить из-под ног, все сложнее было удержать равновесие. Мальчик чувствовал, что падает, но все не открывал глаз, надеясь на какое-то чудо. Смешно… Чудес в жизни НИКОГО не бывает.

— Ты никто…

Слезы обиды и злости почти брызнули из глаз, и, собрав все свои силы, Северус закричал:

— Нет! Это неправда! – и наступила полная, пугающая тишина, похожая на свинцовое небо поздней осенью, похожая на смех Джеймса Поттера, все еще разрывающий сознание Северуса Снейпа на маленькие части.

— Ты никто, — шептал Джеймс в его голове.

* * *

Профессор зелий стоял в своем кабинете, прижавшись головой к холодному камню стены. Из глаз его лились остатки детских слез – наверное, последний слез в его жизни. Он тяжело, отрывисто дышал, словно только что пробежал стометровку.

— Нет, — внезапно прошептал он, — это правда.

Северус Снейп ударил кулаком по стене и закусил нижнюю губу от неожиданной боли. На костяшках виднелись капельки крови. Ну почему какая-то гриффиндорская девочка Лора Коллид поняла в шестнадцать лет то, что он понял только в сорок?

И наступила полная, пугающая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием профессора. Тишина, похожая на осеннее небо и злой смех Джеймса Поттера…