Гарри Поттер и Книга Души (гет)

Был погожий летний денёк. Гарри закрыл глаза и подставил лицо лёгкому ветерку. Он, не задумываясь, взмыл бы в небо, будь обстановка другой. А сейчас парень стоял на кладбище и провожал в последний путь Джейн Грейнджер. За прошедшую неделю это были уже третьи похороны. Сначала Ли и Мариэтта, потом слизеринцы… Похороны его товарищей по учёбе организовало Министерство, и они получились пышными, потому что проститься с молодыми людьми, которые стали случайными жертвами войны, пожелали многие. Только, по мнению Лили, это было глумлением над памятью подростков.

Похороны мамы Гермионы разительно отличались от предыдущих: собрались только самые близкие люди, на лицах которых было искреннее горе, а не та напускная печаль, которую продемонстрировали многие аристократы, особенно по отношению к Ли Джордану. Гарри всё время старался держаться поближе к Гермионе: подругу постоянно подводили нервы. Она отчаянно пыталась держаться, но, увы, это было выше её сил.

Гарри с содроганием вспоминал тот день, когда их выписали из больницы Святого Мунго. Лили Поттер взяла обоих за руки и трансгрессировала. Они перенеслись на небольшую лужайку за домом Грейнджеров. Вокруг было необычайно тихо. Казалось, даже солнце поспешило спрятаться за деревьями и маленькими тучками, словно разделяло горе этих людей. Отца Гермиона обнаружила в спальне: тот сидел на кровати и неотрывно смотрел на фотографию жены. Девушка ужаснулась: мужчина осунулся, был бледен, опухшие глаза потухли. Она без слов села рядом и обняла его. Мистер Грейнджер посмотрел на дочь и изобразил слабое подобие улыбки.

Гарри долго стоял в дверях и смотрел на них. Гермиона была практически точной копией матери: такие же черты лица, схожее телосложение. От отца же ей достались непослушные каштановые волосы, ибо миссис Грейнджер была блондинкой. Мистер Грейнджер был коренастым мужчиной лет сорока спортивного телосложения. А когда парень на веранде наткнулся на беговую дорожку и гантели, то отметил, что тот старается держать себя в форме. По фотографиям было заметно, что именно от него Гермиона унаследовала цепкий и умный взгляд карих глаз. Но сейчас оба осунулись и помрачнели. Отец и дочь сидели молча, рассматривали семейный альбом с фотографиями, а девушка периодически вытирала катившиеся по щекам слёзы. Гарри не стал к ним подходить, пытаясь выразить соболезнования. Кому сейчас нужны пустые слова? Но Гермиона просто чувствовала, что он рядом, и от этого ей становилось несколько легче.

Поттеры оккупировали дом, даже не спросив разрешения. Лили мгновенно принялась наводить порядок с помощью магии: её душа жаждала действа. А когда к ней прилетела сова из Министерства с сообщением о штрафе, женщина даже бровью не повела. Немного подумав, она отправила кричалку, где подробно рассказала, что думает о чиновниках, которые даже не удосужились проверить, всё ли в порядке с семьями маглорождённых детей; и если они не могут отличить обыкновенную левитацию от пыточного проклятья, то в Министерстве работают одни остолопы, не способные на решительные действия. Судя по тому, что через полчаса перед Леди Поттер официально извинились, отозвали штраф, разрешили колдовать в этом доме (Лили была оскорблена до глубины души!) и выразили крайнюю признательность за заинтересованность судьбой замечательной ученицы Хогвартса, письмо возымело должный эффект. Прочитав соболезнования, женщина лишь фыркнула и с маниакальным удовольствием сожгла пергамент.

Тем временем Гарри осматривал дом Гермионы. Интерьер был выдержан в тёплых тонах, умиротворял и успокаивал. Комнаты были просторными, а большие окна пропускали много света. Простая мебель, никаких излишеств в виде лепнины или замысловатых узоров. Обстановку оживляли лишь красивые картины и фотографии на стенах. Парень с удовольствием отметил симбиоз мужской практичности и женской элегантности. В комнату Гермионы без разрешения он зайти так и не решился.

На следующий день, переделав всё по хозяйству, Лили рвала и метала, когда узнала, что Джеральд Грейнджер абсолютно не готовился к похоронам супруги. Со стороны это выглядело весьма забавно: она бегала по кухне и била всё, что попадалось под руку, а мистер Грейнджер сидел за столом и равнодушно наблюдал, как эта женщина разносит его кухню. Он остановил её всего одним вопросом: «Кто вы такая и что делаете в моём доме?». Лили так и замерла с тарелкой над головой, после чего с виноватым выражением на лице повернулась к хозяину дома. Однако Гермиона быстро пришла на помощь, объяснив, что это её школьный друг и его мать. А затем Джеральд Грейнджер начал расспрашивать своих гостей, причём вопросы в основном касались событий на вокзале: что это было, почему так произошло и что случилось с его дочерью. Получив необходимую информацию, он задумался, и Гермиона испугалась, что сейчас отец далеко не в самых цензурных выражениях попросит Поттеров уйти. К её радости, этого не произошло.

Гермиона всхлипнула. Гарри ещё сильнее сжал руку подруги. Панихида, которую читал священник, была красива. В ней говорилось о жизни и счастье. Он ни разу не упомянул о смерти, не стал утешать присутствующих тем, что Джейн и её нерождённая дочь попали в рай. «Каждому воздастся по делам его. Живите достойно, чтобы никто не смог вас упрекнуть».

Родственники стали разъезжаться по домам. Джеральд отказался от поминального ужина, мотивируя это тем, что семья должна скорбеть, а не устраивать шумное застолье. Лили спорить не стала.

Позже вечером они вчетвером собрались в гостиной, где каждый сказал несколько слов. Потом они долго молчали. Лили подала лёгкий ужин. Когда все насытились и приступили к чаепитию, Джеральд начал разговор:

— Гермиона, — он с грустью посмотрел на дочь, — я хочу продать дом. Для нас двоих он слишком велик. И я не могу здесь находиться: тут всё напоминает о Джейн.

— Пап, а как же клиника?

— Её тоже. Мне слишком тяжело…

— Я понимаю, — неуверенно сказала дочь.

— Я могу вам помочь? — поинтересовалась Лили.

— Вы и так много для нас сделали, — Джеральд отрицательно покачал головой. — Здесь я хочу решить всё сам. Нам с Гермионой надо поскорее найти квартиру в Лондоне и переехать.

— Мистер Грейнджер, вы можете пожить у нас с мамой, — Гарри сам удивился своей напористости.

— Да, — поддержала его мать. — Уверяю, вы нас нисколько не стесните. Даже наоборот, — Лили лукаво улыбнулась, — нам принадлежит замок. И он слишком велик для меня и сына.

— Не хотелось бы пользоваться вашей добротой, — Джеральд был настроен бороться до конца, хоть и видел, как его дочь обрадовалась предложению друга.

— Джеральд, — Лили начинала закипать, — наши дети — лучшие друзья, у нас много свободного места, и к тому же мне нравится ваша компания. Так что вы какое-то время поживёте у нас в замке, — отрезала она и, увидев, что мужчина собирается возразить, угрожающе добавила, — иначе вспомню, что я волшебница.

Мистер Грейнджер был вынужден сдаться. Леди Поттер победно улыбнулась. Убрав со стола, она отправила подростков спать: за сегодняшний день оба сильно устали. Взрослым спать не хотелось, и они открыли бутылку вина.

— Джеральд, — вкрадчиво начала Лили. — Что вам известно о волшебном мире?

Если мистер Грейнджер и удивился подобному вопросу, то вида не подал.

— Немногое, если честно. Я нигде не был, кроме как в Косом переулке. В ваших магазинах продаются весьма интересные и забавные вещички, — он ухмыльнулся. — Многое рассказывала дочь, но это только слова, а на самом деле мы с женой не видели ни драконов, ни единорогов, ни кентавров. Поэтому письма Гермионы, по большей части, были для нас как сказки.

— А что вам известно о положении маглорождённых в волшебном мире?

— Гермиона говорила, что она такая же, как и остальные волшебники, — неопределённо сказал мистер Грейнджер. — Только мне всегда казалось, что это не так. Я видел взгляды, которые на нас и на неё бросали некоторые волшебники. И не могу сказать, что они были доброжелательными, — он грустно улыбнулся.

— Исторически, — Лили поудобнее устроилась в кресле, приготовившись к длительному рассказу, — сообщество волшебников было замкнутым. В нем существуют свои особые традиции, которые передаются из поколения в поколение.

Чистокровные рода являются элитой общества. Они богаты, влиятельны и известны. История многих таких семей насчитывает не одну сотню лет. Вполне естественно, что они во многом определяют политику и общественное мнение. Однако эти люди, на мой взгляд, слишком консервативны. Некоторые даже стремятся вернуть общество в средневековье.

Полукровки (дети, рождённые в союзе мага и обычного человека), нечистокровные маги и маглорождённые сейчас составляют костяк магического сообщества. За последнее столетие количество последних резко увеличилось. Однако этот костяк также подразделяется на несколько классов. Самыми влиятельными из них являются признанные мастера своего дела: целители, авроры, зельевары, учителя. Как правило, это умудрённые опытом люди, которых уважают не за происхождение, а за заслуги и достижения. Они тоже влияют на общественное мнение. В редких случаях, когда они совершают исторические открытия или прорывы в той или иной области магии, им может быть дарован титул.

Следующий класс состоит из, так сказать, рабочих лошадок. Это подавляющая часть работников Министерства, магических предприятий, магазинов и тому подобное. Большая часть из них составляет серую массу, которая предпочитает не вмешиваться в политические игры. Они живут, работают, заботятся о семьях. Им достаточно просто навязать определенную точку зрения, выгодную правящей политической верхушке. Даже если такие люди с чем-то не согласны, они стараются не высовывать головы из собственных уютных норок, а их инстинкт самосохранения порой поражает. Однако и среди них попадаются личности, готовые бороться. Такие, как Гермиона, имеющие свою особую точку зрения и немалый потенциал, способные повлиять на умы масс, что нервирует чистокровных волшебников.

Особняком стоят домохозяйки, поскольку в нашем обществе их много. До конца девятнадцатого века считалось плохим тоном, если жена работала и, не приведи Мерлин, занимала должность выше, чем муж. Мужчина должен был полностью содержать семью. Однако за последнее столетие влияние магловских стереотипов сильно возросло, да и выходцев из немагического мира стало больше, и теперь это так же считается пережитком прошлого, поэтому многие женщины стремятся сделать карьеру. И хотя домохозяйки сейчас не в чести, они по-прежнему представляют собой силу. Кто, как не женщина, мудрая и умная, способна изменить мнение мужчины? — Лили задорно подмигнула Джеральду.

— И, разумеется, есть низшие слои общества, состоящие из бедных и малообеспеченных людей. Сюда же относят преступную часть магического мира. Должна заметить, в магическом обществе никогда не существовало такого понятия, как мафия, а криминальная элита не диктовала свои порядки. Самое интересное, они даже не пытаются, поскольку чистокровным семьям ничего не стоит успокоить их раз и навсегда. Поэтому оба класса стремятся к взаимовыгодному сосуществованию.

Современная политика Министерства не включает в общество магической Британии магические расы, как бы смешно для вас это не звучало. Единственные, кем волшебники пока открыто не помыкают, это гоблины, поскольку в их руках сосредоточены основные финансовые потоки. Очень малая часть сделок не проходит через «Гринготтс». Остальные же волшебные существа — вампиры, оборотни, кентавры, русалки и прочие — благодаря бездарной политике Министерства признаны существами, близкими к человеку по интеллекту. Хотела бы я посмотреть на того, кто был настолько уверен в своём превосходстве, что пропихнул подобные законы! Это грустно, Джеральд, ведь большинство из этих существ превосходят человека по магии, интеллекту, наследию или истории. Ещё три века назад считалось очень почётным получить предсказание у кентавров и стать, фактически, их другом. Сейчас это не приветствуется. Министерство считает, что если магические существа не используют палочки, то они слабы, и их можно ущемлять в правах. Пока волшебников спасает то, что магические расы не стремятся вступать с нами в открытое противостояние, ведь мы можем просто задавить их числом. Им проще оборвать с нами контакты или свести их к минимуму. Магическое общество пострадало от этого намного больше, чем кажется. Как результат, некоторые традиции и ритуалы канули в лету, а многие знания утеряны.

В последнее столетие общество претерпело значительные изменения, и не все они пошли на пользу. В шестидесятые годы к власти пришёл первый маглорождённый Министр. В результате отменили кучу законов, запретили множество полезных книг и заклинаний, традиции забылись. Министерство в последние годы активно проводит политику, ориентируясь на маглорождённых и их модель поведения. Если всё останется по-прежнему, магическое сообщество ждёт крах.

— Что плохого в маглорождённых? — Джеральд был озадачен.

— Ничего, — вскинулась Лили. — Плохо то, что они приходят со своим уставом в чужой монастырь. Демократия, как форма правления в магическом обществе, неприемлема, однако активно навязывается. Маглорождённые не должны занимать в волшебном мире определяющее место.

— То есть, моя дочь не имеет в вашем мире права голоса? — мужчина начинал злиться.

— Нет, вы не поняли меня, Джеральд, — женщина покачала головой. — Маглорождённые дети приходят в наше общество, не зная, как оно устроено. Зато они прекрасно ориентируются в магловском и пытаются перенести эту модель, не понимая, что она гибельна. У магов не может быть равенства, поскольку магический потенциал напрямую зависит от возраста и опыта. Как правило, старший маг, за редким исключением, одолеет более молодого. Маглорождённые приносят свои идеи и не пытаются их адаптировать. Если бы в шестидесятые годы не была проведена столь бездарная политика, у нас не было бы этой войны. Волшебники цепляются за традиции не просто так, а потому что магия основана на ритуалах. Даже заклинание — это своеобразный ритуал. Судите сами: определённый взмах палочкой и конкретные слова. Малейшее нарушение первого или второго, или обоих условий сразу, приведёт к отрицательному или нулевому результату.

— Но это не повод притеснять маглорождённых!

— Конечно. Большая часть современных аристократических семей презирает маглорождённых именно за то, что те не уважают традиции магического общества. Они видят в них опасность. Это опять-таки произошло благодаря политике шестидесятых годов, когда их влияние было слишком сильно ослаблено. Сейчас чистокровные снова на вершине власти, однако, мгновенная смена политического курса наверняка вызовет общественный взрыв, что, вероятнее всего, приведёт к гражданской войне, а у нас уже есть одна. Надеюсь, что со временем всё вернётся на круги своя.

— И что тогда станет с моей дочерью?

— Она займет своё место в обществе.

— В низшем классе?

— Нет, с её-то амбициями и знаниями.

— Лили, ты же только что сказала, что такие, как моя дочь, по мнению других, таят угрозу.

— А что они знают о магическом праве и истории? Маглы давно перестали ориентироваться на прошлое, однако если это сделают волшебники, многие законы магии будут забыты и, как результат, магическое общество исчезнет. Последние сорок лет маглорождённые приходят в наше общество неподготовленными и даже не пытаются ничего о нём узнать. После помолвки свекровь первым делом усадила меня за книги по истории и объяснила теорию магии намного глубже, чем это даётся в школе. Насколько я понимаю, сейчас подобного предмета вообще нет. Гермиона займет достойное место в обществе, если примет традиции и будет жить как волшебница, а не как магла.

— А как же развитие? Всем известно, что любое общество гибнет, если стоит на месте.

— Маги вполне способны перенять что-то у маглов. Например, электричество бы точно не помешало. Или шариковые ручки: всегда недолюбливала перья. Но всё надо делать с умом.

— Лили, а к чему вы все это мне говорите?

— Я сама маглорождённая, — она тяжело вздохнула. — Мне пришлось пройти через то, что сейчас испытывает ваша дочь. Я была такой же одарённой и умной, но без связей, денег и имени, и постоянно слышала упреки и оскорбления. Мне повезло в жизни: я вышла замуж за чистокровного волшебника, к тому же меня принял род. Мне показали, насколько в некоторых вопросах я заблуждалась. Если бы не свекровь, сомневаюсь, что это общество меня когда-нибудь приняло. Никто уже не посмотрит на меня косо, меня уважают. Я — волшебница. Я больше не магла. Увы, далеко не все маглорождённые сейчас способны на такое. Ломать собственные взгляды на общество и учиться жить заново сложно. Для этого нужны хорошие учителя, — Лили загадочно улыбнулась. — Поэтому я хочу предложить вашей дочери покровительство.

— Что, простите? — предложение женщины Джеральду было непонятно.

— Это одна из старейших традиций чистокровных семей. Я предоставляю вашей дочери кров, связи, образование. И предлагаю сделать из неё волшебницу в истинном смысле этого слова.

— А что взамен? Ведь за всё приходиться платить…

— Ничего из того, что бывало раньше, — Лили горько улыбнулась. — Иногда требовалось умереть, когда умирал твой покровитель, — мужчина поморщился. Такая перспектива была ему явно не по душе. — Успокойтесь, я не варвар. Я лишь хочу облегчить жизнь вашей дочери. Я сделаю из неё достойную волшебницу, буду платить небольшое жалование и защищать. Взамен я попрошу лишь одно: верность моему сыну.

— То есть? — с каждой фразой мистер Грейнджер всё меньше понимал, чего от него хочет эта волшебница.

— Речь идет не о замужестве. Поверьте, после заключения между нами соответствующего контракта Гермиона сможет выйти замуж за любого, кого сочтёт достойным. Она станет весьма завидной невестой даже в среде чистокровных наследников. Покровительство означает привязанность к роду, пусть и не кровную. А связи с Поттерами достаточно, чтобы возвести девушку в ранг чистокровной. И это не учитывая её природные таланты. Я предлагаю ей свои связи, поэтому ей не придется стучаться в двери — они откроются перед ней сами. Везде, где другому маглорождённому придётся пробиваться с боем, она пройдёт легко. Взамен я требую верности своему сыну — роду Поттеров, если хотите. Это означает, что она будет оказывать семье посильную помощь, даже если её об этом и не попросят. Материальная помощь нам не требуется, а вот дельный совет лучшей ученицы Хогвартса будет весьма полезен. Я хочу, чтобы Гермиона помогала Гарри принимать верные решения. Но в глазах общественности она всегда должна будет поддерживать моего сына, даже если он не прав. Предательство рода для Гермионы будет равносильно смерти: она станет изгоем в магическом обществе и никогда не сможет смыть с себя этот позор. Однако если Гермиона совершит, не приведи Мерлин, преступление, отвечать придется ей. Поттеры в таком случае не смогут взять ответственность на себя. Мы всеми силами попытаемся её защитить, но в рамках закона. Если преступление будет серьёзным, она лишится покровительства. Теперь вам понятно?

— То есть, моя дочь не сможет выступать в оппозиции вашему роду? — Лили кивнула. — Должна помогать вашему сыну, если это потребуется и будет в её силах? — снова кивок. — А взамен вы предоставите ей всё то, о чём сказали: образование, деньги и связи? — На этот раз женщина кивнула несколько раздражённо — он пересказывал её монолог. — Где подвох? — собеседница удивлённо вскинула брови. — Моя дочь и так пойдет за вашим сыном и в огонь и в воду, они же друг в друга влюблены.

— Вот именно, — коварно улыбнулась Лили. — Если Джеймс мог жениться на маглорождённой ведьме и принять её в род, чтобы, так сказать, разбавить кровь, то Гарри этого сделать уже не сможет. Ему необходимо подобрать в жены ведьму пусть и не из чистокровной семьи, но с волшебными корнями. Единственный выход — покровительство. В подобной ситуации даже для покровительствующего рода Гермиона будет считаться как минимум дочерью волшебников, что будет приемлемо. Но даже если они и не поженятся, я обеспечиваю моему сыну прикрытие — надёжный тыл. Как вы уже могли убедиться, у нас идёт война. И Гарри, к вашему сведению, в ней одна из ключевых фигур. Поймите, Джеральд, покровительство Поттеров — это только звучит красиво. На меня и Гарри объявлена настоящая охота. Гермиона окажется в такой же опасности. Разумеется, факт покровительства мы будем скрывать столько, сколько сможем. Но мы будем обязаны её защитить. Понимаете, обязаны! Значит, охотиться будут и на неё, — она грустно улыбнулась. — Но это обеспечит Гарри поддержку. Это гарантия, что если меня не будет рядом, он не останется один, как это уже однажды случилось.

Джеральд долго думал. Ему понравились эти Поттеры. Лили была очень добра, умна и обаятельна. Гарри, хоть и был зажатым, всегда с ним откровенен и искренен. К тому же он не мог не отметить, какими глазами парень порой смотрит на его дочь, да и она отвечает взаимностью. Эти двое поддержали их сейчас, в один из самых тяжелых моментов жизни. И поддержали по своей воле. И вот теперь Лили просто хочет узаконить эти отношения. А почему бы и нет?

— Лили, вы ведь понимаете, что даёте намного больше, чем получаете?

— Увы, вы ошибаетесь, — женщина горько улыбнулась. — Просто вас никогда не предавали…

* * *

На следующее утро за завтраком Лили и Джеральд рассказали ребятам о принятом решении. Гермиона так и застыла с открытым ртом и поднесённой к нему вилкой. Быстро объяснив всё Гарри, она принялась благодарить леди Поттер. Лили только отмахнулась и сказала, что это грозит Гермионе большой опасностью. Гарри попытался было отговорить девушку, но под взглядом матери моментально умолк. После завтрака они все вчетвером отправились в «Гринготтс». Как мать умудрилась в этой суматохе на вокзале доставить их с Гермионой вещи в целости и сохранности, для Гарри так и осталось загадкой. Однако после их осмотра мама тут же обронила, что походом в банк они не ограничатся. С помощью портала они перенеслись прямо в тупик за «Дырявым котлом». Там Лили расставила их таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что они семья: Лили взяла Джеральда под локоть, а дети встали по бокам. Все накинули капюшоны, чтобы лиц не было видно.

После трагедии на вокзале Косой переулок словно вымер: редкие прохожие вздрагивали от каждого шороха, многие магазины были закрыты, кое-где попадались заколоченные ставни. Даже магазин братьев Уизли, который они так рассчитывали сегодня посетить, оказался закрыт. Внутри Гарри что-то шевельнулось, и он вспомнил о своём обещании Джорджу. Поттер пообещал себе, что завтра обязательно навестит семейство Уизли. Они шли быстрым шагом и не оглядывались. Переулок попарно патрулировали авроры. Как утверждала мама Гарри, их было около двух десятков. Их несколько раз останавливали, но стоило Лили слегка сдвинуть назад капюшон, как им тут же уступали дорогу.

Оказавшись в холле банка, леди Поттер подошла к свободному гоблину и что-то ему прошептала. Тот даже бровью не повёл, а просто попросил волшебницу и её спутников следовать за ним в подземелья. Спустившись вниз по винтовой лестнице и пройдя немного дальше по коридору, освещенному факелами, гоблин остановился перед отполированной до блеска бронзовой дверью.

— Прошу, — он отворил дверь, — проходите и располагайтесь, — гоблин поклонился. — Ваш управляющий сейчас подойдёт.

Они оказались в просторном кабинете: стол, шкаф для бумаг и несколько кресел для посетителей. Кабинет был отделан белым мрамором, богато украшен золотом и лепниной. Грейнджеры и Гарри с изумлением разглядывали всё это великолепие: у первых никогда не было сейфа, поэтому дальше холла их не пускали; второй сейф имел, но никто и никогда не приглашал его в такие кабинеты. Лили же спокойно устроилась в одном из кресел: она явно была здесь не в первый раз. Постепенно её спутники тоже расселись. Через пару минут появился молодой гоблин, который принёс поднос с чаем и печеньем. Он виновато потупился и принёс извинения, поскольку их управляющий отбыл по неотложным делам в Министерство, но за ним уже послали и он будет здесь с минуты на минуты. Женщина поблагодарила его и сказала, что извинения здесь излишни. Тот с облегчением вздохнул: Лили Поттер здесь знали как весьма взрывоопасную особу.

— Помнится, — улыбнулась та, прихлёбывая чай, — когда я носила Гарри, то просто разнесла этот кабинет. Беременную ведьму вообще злить не рекомендуется. Магия в это период часто сходит с ума. Тогда мне никак не удавалось поставить подпись. Я очень разозлилась…

— И кабинет мы восстанавливали две недели, — закончил за неё вошедший гоблин. Гарри сразу его узнал — он сопровождал юношу к сейфу, когда тот впервые посетил банк. — Леди Поттер, — мама встала, увлекая за собой спутников. Она протянула руку, и гоблин с удовольствием и уважением её поцеловал. — Мистер Поттер, мистер Грейнджер, — он поклонился, — мисс Грейнджер, — Гермиона была поражена, когда гоблин тоже поцеловал ей руку.

— Не удивляйтесь, — сказал он, занимая своё место и жестом приглашая их снова сесть. — Леди уже пару дней назад уведомила нас о том, что собирается взять над вами покровительство.

— Интриганка, — прошептал Гарри.

— Свекровь хорошо меня воспитала, — улыбнулась Лили. — Господин Крюкохват, я хотела бы узнать о финансовом состоянии своей семьи.

— Разумеется. По вашему запросу мы собрали все доступные нам сведения. Вас интересует что-то конкретное?

— Титул, — коротко сказала Лили.

— Хотите, чтобы сын вступил в наследство, — пробурчал гоблин себе под нос. — Это весьма неприятная процедура для молодого человека, леди Поттер.

— Я знаю, но ничего не могу с этим поделать, — она тяжело вздохнула. — Мы не успели провести обряд Наследования. Без этой неприятности никак не обойтись.

— Почему? — удивился Гарри.

— Ваши родители не успели провести обряд Наследования, то есть представить вас роду как наследника, — гоблин горько улыбнулся. — В таких случаях статус Главы рода сразу переходит к преемнику после смерти предшественника. Чем младше ребенок, тем проще ритуал. Оптимальный возраст — три года. Это делалось, чтобы обезопасить титул и не дать сыновьям развязать междоусобицу. Но в вашем случае необходимо провести ритуал Вступления в наследие, и процедура будет весьма неприятной. Хорошо, что вам ещё нет семнадцати, мистер Поттер, иначе ритуал может стать смертельным.

— Тогда приступим, — как-то неуверенно сказал юноша под пристальным взглядом матери.

Гоблин, казалось, только этого и ждал: он с готовностью встал и подошёл к стене за своим креслом. Проведя пальцем по одному ему видимой линии, он открыл тайник и достал оттуда небольшую простую деревянную чашу, покрытую рунами, длинную тонкую иглу, два кристалла горного хрусталя и серебряную шкатулку, в которой обычно хранят кольца. Гермиона смотрела на эти действия с недоверием и укором.

— Это же ритуал Тёмной магии, — тихо шепнула она.

— Мисс Грейнджер, магия не бывает тёмной или светлой. Магия моего народа тоже так не разделяется, — объяснял гоблин, пока чертил на полу кабинета круг с помощью одного из кристаллов, предварительно окунув тот в колбу с тёмно-голубой жидкостью, — но речь не об этом. Данный ритуал был бы не нужен, если бы лорд и леди Поттер успели провести ритуал Наследования, который Министерство считает светлым. Но если он не проводился, а наследник у рода нашёлся, в Министерстве просто делается запись, что по достижении семнадцати лет человек стал главой рода.

— Однако, — продолжила Лили, беря второй кристалл и чертя внутри законченного гоблином круга семиконечную звезду, — для магического рода это пустой звук. Наследие, не закреплённое кровью и магией, не может считаться полным с точки зрения семьи. Род, конечно, будет продолжать существовать, но его магия постепенно угаснет. Такие семьи вырождаются, Гермиона. Да, ритуал часто заканчивается смертью претендента на титул. Однако это всего лишь последствия тщеславия и гордыни — потребовать титул может любой, даже самый далёкий родственник, но достойны среди них единицы. С Гарри всё будет в порядке, поскольку он — прямой наследник.

— Тогда почему Министерство…

— Потому что не ценит или не понимает традиции, — грустно сказала Лили, разминая спину. — Там сейчас идёт борьба за умы маглорождённых: их ценят и пытаются поддерживать. В последнее столетие эти тенденции очень усилились. Там считают, что будущее — за маглорождёнными, и глубоко ошибаются. Но не будем сейчас об этом, — она не дала Гермионе в очередной раз возразить, иначе спор мог затянуться. — Мы закончили приготовления. Гарри, — она выразительно посмотрела на сына и как-то мельком — на Гермиону, — раздевайся по пояс.

Бурча себе под нос что-то о ненужных ритуалах, за что заработал от матери очередной подзатыльник, Поттер сделал то, что от него требовалось.

— Полагаю, — Крюкохват взглядом оценил Гермиону, словно картошку на рынке, — Леди хочет сделать вас свидетельницей…

— Что? — вскинулась девушка. Ей не хотелось совершать что-то противозаконное.

— Да, хочу, — голос миссис Поттер дал понять, что отвертеться не удастся.

— Замечательно, — глаза гоблина загорелись странным блеском. — Мистер Поттер, прошу вас: уколите указательный палец левой руки. Пять капель в чашу.

Дождавшись, пока юноша исполнит его просьбу, он до краев наполнил чашу серебристой вязкой жидкостью. Руны на ней засветились золотым светом. Гоблин удовлетворенно хмыкнул.

— Гарри, — нежно позвала мама, — встань в центр звезды.

Юноша повиновался.

— Леди, — Крюкохват протянул иглу Лили. В чашу попали ещё пять капель. На этот раз свет, исходящий от рун, был голубым. Настала очередь Гермионы: руны полыхнули белым, что несколько обескуражило гоблина и миссис Поттер.

— Гарри, теперь главное, — женщина с сожалением посмотрела на сына, — что бы ни случилось, тебе нельзя выходить за пределы фигуры. Запомни: единственный, с кем здесь может случиться что-то плохое — это ты. Нам с Гермионой не грозит ничего страшнее обморока, — парень неуверенно кивнул.

— Начали. — Лили взяла чашу и пошла по кругу по часовой стрелке, выливая часть её содержимого на места соприкосновения звезды и круга. Жидкость растекалась только по линиям, которые были начертаны кристаллами. Когда контур замкнулся, жидкость засияла слабым голубым светом. Шрам на лбу Гарри обожгло.

Лили встала к нему лицом, поставила чашу на пол между собой и сыном, раскинула руки в стороны, подняла ладони вверх и нараспев заговорила:

— Клянешься ли ты чтить традиции рода?

— Клянусь, — ответил Гарри.

— Клянешься ли ты оберегать членов рода твоего?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты быть справедливым и мудрым в решениях своих?

— Клянусь.

— Я, леди Поттер, старшая в роду, волей своей, кровью своей, магией своей, душою своей нарекаю тебя, Гарольда Джеймса Поттера, лордом Поттером, обязуясь отныне и во всём повиноваться воле твоей, крови твоей, магии твоей, душе твоей.

Женщина повернулась лицом к Гермионе.

— Гермиона Джейн Грейнджер, подтверждаешь ли ты слова мои?

— Подтверждаю.

— Согласна ли ты с решением рода? — этот вопрос стал для девушки полной неожиданностью. Так и подмывало сказать «нет». Но что-то во взгляде Лили подсказало, что в этом случае ей не жить.

— Согласна, — она попыталась придать голосу как можно больше уверенности.

— Доверишь ли ты этому мужу жизнь свою? — в голове Гарри мелькнула мысль: «А это как понимать? Что нам опять не рассказали?».

— Доверю, — уверенно ответила Гермиона, про себя отмечая, что уже не раз так поступала.

— Да будет так, — Лили снова повернулась к сыну.

Женщина стала медленно опускать руки: чем ниже, тем сильнее становилось свечение фигуры. Как только она их опустила, свет превратился в неистовое голубое магическое пламя, стеной вставшее от пола до потолка. Гарри закричал от невыносимой боли, пронзившей каждую клеточку его тела, но как назло, с каждой секундой та только усиливалась. Шрам жгло так, как никогда в жизни. Он каким-то невероятным усилием воли заставил себя стоять на месте и закусил нижнюю губу до крови, чтобы не напугать кого-то своими криками.

Гермиона вскочила и уже хотела броситься другу на помощь, но её вовремя перехватил отец.

Пламя горело не больше минуты, а потом неожиданно начало гаснуть снизу вверх. Постепенно стала видна фигура Гарри: на первый взгляд с ним всё было в порядке. Последние языки пламени неожиданно превратились в густой белый туман, который ринулся в чашу, снова наполняя её до краев.

Парень хотел было добрести до ближайшего кресла и рухнуть без сил — всё тело ныло, а мышцы сводили судороги. Но взгляд матери пригвоздил его к полу, а её губы прошептали: «Рано».

Чаша взмыла в воздух. Лили взяла её и подошла к Гермионе, приказав отпить три глотка. Затем отпила сама. Гарри держался на ногах из последних сил. Мать подошла к нему и приказала осушить чашу до дна.

Напиток обжигал и рвал Гарри изнутри на кусочки. Но он пил, потому что неожиданно пришла мысль: если остановиться, то погибнешь. И вот когда показалось, что он уже больше не может, снадобье неожиданно кончилось. Парня охватило лёгкое голубое свечение — такое же, как его маму и Гермиону. Когда оно угасло, ему стало так легко, словно и не было никакой боли. Он был бодр и весел, только не мог понять, почему.

Лили облегчённо вздохнула. А Джеральд, наконец, отпустил дочь. Та тут же бросилась к Гарри и повисла у него на шее. Он обнял её в ответ, прошептав на ухо, что с ним всё в порядке, и боль ушла безвозвратно.

От ритуала не осталось и следа: чаша и кристаллы девственно чисты, никакой гари или копоти, фигура на полу пропала. Пока гоблин убирал предметы, юноша оделся.

— Теперь Гарри — полноправный Лорд, но я всё ещё Леди, пока он не найдёт себе супругу, которую, разумеется, примет род, — она как-то странно покосилась на Гермиону, а Джеральд весело хмыкнул.

Несколько минут все молчали, предпочтя пустые разговоры чаю.

— Господин Крюкохват, — неожиданно сказала Лили, поглядывая на Гермиону, — а можно провести идентификацию?

— Как раз хотел это предложить.

Девушка удивлённо на него посмотрела.

— Видишь ли, Гермиона, — Гарри невольно показалось, что его мама и гоблин — давние добрые друзья, уж больно слаженно они им все рассказывают (как окажется, он был не так уж далёк от истины), — после добавления твоей крови в чашу руны засветились белым. Золотой, — она кивнула на сына, — означал наследника рода. Голубой от моей крови говорит о близком родстве. А в случае со свидетелем свечение должно показать его магический потенциал…

Девушка застонала, а Гарри как-то растерянно улыбнулся. За событиями последних двух недель оба совсем забыли, что собирались провести расследование, откуда у девушки взялся столь высокий уровень магического потенциала. Кажется, банк в их планы не входил.

— То, что Гермиона у нас выдающийся маг, — парень еле сдерживал смех, за что получил локтем в бок, — мы знаем. Варили специальное зелье.

— Зачем? — Лили удивлённо вскинула брови.

— Чтобы определить потенциал, — под пристальным взглядом матери Гарри стушевался.

— Ладно, — та закатила глаза. — Зачем вам понадобилось это знать?

— «Теория боевой магии», Миранда Фолкс, — спокойно ответила Гермиона.

— Об это поговорим позже, — процедила сквозь зубы Лили. Крюкохват мысленно пожалел подростков.

— А у Гарри?

— Белое, — со вздохом ответила девушка. — Так что с идентификацией?

— Предполагаю, что вы в курсе, мисс Грейнджер, что не можете являться маглорождённой? — гоблин бросил на девушку пытливый взгляд. Джеральд был поражён до глубины души, о чём говорило растерянное выражение его лица. Гермиона покраснела и кивнула.

— Одну минуту, — Крюкохват достал из ящика стола плоскую дощечку, закреплённую под наклоном. Наверху был небольшой желобок. Он прикрепил пергамент прямо под ним. А затем протянул девушке иглу.

— Указательный палец правой руки, десять капель вот сюда, — он поставил перед ней ёмкость с белой жидкостью.

Смешавшись с кровью, та стала голубой. Удовлетворённый результатом, гоблин вылил содержимое ёмкости в желобок и что-то прошептал. Жидкость начала покрывать пергамент ровной плёнкой. Дойдя до низа, она впиталась, оставляя строки, складывающиеся в семейное древо. Часть надписей на нём была синей, часть — чёрной. Крюкохват придвинул дощечку к себе и принялся изучать пергамент. Он то и дело хмурился и бросал взгляды на Гермиону и Джеральда. Затем отцепил пергамент и протянул его Лили.

— Да что там, в конце концов? — не выдержал мистер Грейнджер.

— Могу сказать только одно, — женщина передала пергамент Гермионе, — наше покровительство вам может не понадобиться…

— Вам знаком род Грандов, мисс Грейнджер?

— Да, я встречала упоминание о нём в хрониках, — удивленно произнесла девушка. Пергамент она пока изучить не успела.

— Да, древний род, ведущий свою историю со времён Основателей, — загадочным тоном продолжил Крюкохват. — Он существует и сейчас. Увы, уже не такой могущественный, богатый и влиятельный, как раньше. В конце семнадцатого века, когда род был в расцвете сил, им удалось организовать блестящий династический брак с сильнейшим магическим родом Франции. У французов была только одна единственная дочь — род оказался под угрозой уничтожения из-за чьёго-то проклятья. Они согласились на брак, но с условием, что фамилии будут объединены. То был род де Бурже. Но, увы, никто не знает, по каким причинам брак оказался неудачным. У пары родился всего один ребёнок, оказавшийся сквибом. Какие бы попытки не предпринимались, у них не могло быть даже бастардов. Как известно, сквиб не может быть главой магического рода, тем более чистокровного. Многие понадеялись на внуков, но ни они, ни правнуки так и не имели способности к магии. Род был кем-то надёжно проклят, но я не знаю, за что. Постепенно они ушли из магического мира. Для магов род Гранд де Бурже перестал существовать, — он выразительно глянул на Гермиону.

— Гранд де Бурже? — пролепетала та.

— Грейнджеры? — Гарри был поражён. Гоблин кивнул на пергамент. Три пары глаз с любопытством уставились на документ. Убедившись после тщательного изучения, что Крюкохват прав, Гермиона откинулась на спинку кресла. Гоблин решил продолжить:

— Если вы примете титул и покровительство, то будете считаться чистокровной волшебницей. Финансовое положение рода Гранд де Бурже мне неизвестно. У него даже нет управляющего: первый умер, а преемника назначать не стали, посчитав род вымершим. Если пожелаете, я всё выясню, — девушка согласно кивнула. — Мистер Грейнджер, примите мои поздравления — вы сквиб, — мужчина лишь рассеянно кивнул.

— А что с покровительством? — Гермиона с мольбой посмотрела на Лили.

— Гермиона, — женщина тяжело вздохнула, — предлагать покровительство отпрыску такого рода не совсем уважительно. У тебя есть дальние родственники — Гранды. Боюсь, если всплывет правда, им это может не понравиться.

— Гранды, — гоблин хмыкнул, — очень ослаблены, а их положение в обществе весьма тяжёлое. Сомневаюсь, что под их опекой мисс будет комфортно. Поттеры намного древнее, богаче и влиятельнее. Не думаю, что это может быть расценено как оскорбление.

— Лили, — уверенно начал Джеральд, — нам с Гермионой до этих Грандов нет никакого дела. Если бы мы были им нужны, то жили бы совсем по-другому. А вы, — он с нежностью посмотрел на Лили и Гарри, — одни во всём этом грёбаном магическом мире поддержали нас в минуты отчаянья. К тому же я не из тех людей, кто с чемоданом стучится в чей-то дом и говорит: «Привет! Я ваш дальний родственник! Спать буду в гостиной на диване!». Не дождутся.

— Слова истинного джентльмена, — одобрил Крюкохват.

— Я предлагаю подробно обсудить эту ситуацию дома, — предложила Лили. — Сейчас мы преследуем другие цели. — Помрачневшая Гермиона кивнула. — Господин Крюкохват, я прошу вас собрать все сведения о роде Гранд де Бурже, какие сможете. Недели вам хватит? — Гоблин кивнул. — Отлично, после этого уже и будем всё решать, — она выразительно посмотрел на Грейнджеров, ожидая возражений. — Гарри, дорогой, открой шкатулку.

Тот послушался. По рукам разлилось тепло. В шкатулке оказался родовой перстень Поттеров. Гермиона испустила вздох разочарования, заработав недовольные взгляды взрослых и гоблина. Гарри же сосредоточился на перстне: большой квадратный рубин в простой серебряной оправе. Таких колец очень много. Но что-то в нём завораживало. На его многочисленных гранях играли лучи света, отбрасывая блики на руки, лица и шкатулку, а серебро отливало золотом, хотя это казалось невозможным. Повинуясь мгновенному порыву, юноша надел кольцо на средний палец правой руки прежде, чем Лили успела его остановить.

Металл обжёг кожу. Гарри попытался снять перстень, но у него не получилось: тот словно прирос к пальцу. А потом камень засиял мягким кроваво-красным светом, а боль начала уходить. Свет стал осязаемым и густым, словно туман, а потом начал приобретать очертания миниатюрного китайского дракона. Существо медленно кружилось вокруг рубина, а затем посмотрело парню прямо в глаза: того пробрало с ног до головы. Он ощутил в своем разуме присутствие кого-то древнего и мудрого, готового поделиться с ним своими знаниями и опытом. Дракон кивнул, и комнату осветила яркая вспышка.

Как только зрение вернулось, Гарри снова посмотрел на перстень и увидел того самого красного дракона, мирно свернувшегося клубком внутри рубина.