Гарри Поттер и Книга Души (гет)

— Нет!

«Нет!»

— Гарри, я понимаю, что...

— Не понимаешь! Я сказал: «Нет!»

— Но тебе надо освоить окклюменцию!

«Этот человек не будет тебя учить! Лучше я его съем, а потом буду маяться изжогой, чем позволю ему снова копаться у тебя в мозгах!»

— Мама, — Гарри кинул злобный взгляд в сторону дивана, где вольготно расположился профессор, — у нас уже был опыт совместных занятий. И он был крайне негативный!

— Мистер Поттер, — не глядя на юношу, начал Снейп, — я понимаю ваше нежелание заниматься этой сложной и недоступной для вас наукой. — Гарри покраснел от гнева. — Но, как верно подметила ваша мать, окклюменция вам необходима. Поэтому, будьте добры, умерьте своё негодование, злость и прочие эмоции, и делайте то, что вам велят!

«Ну всё! Этот тип у меня сейчас получит! Гарри...»

— Профессор, вы, очевидно, забываете, в чьём доме находитесь, и чьё обучение сейчас обсуждаете! Я прекрасно понимаю, что освоить эту область магии у меня пока не получилось. И да, я знаю — она необходима мне, как воздух. Но лучше я найду другого учителя, а не стану дважды наступать на одни и те же грабли! Это всё!

— Как вам будет угодно, — спокойно, слишком спокойно произнёс Снейп и тут же покинул комнату, хлопнув дверью.

— Северус! — попыталась остановить его Лили. — Гарри! — она негодующе посмотрела на сына. — Что ты наделал?! Я его и так с трудом уговорила, а теперь...

— Мама! Сколько раз тебе повторять — я не буду у него учиться! — Юноша в отчаянии взлохматил свою шевелюру.

— Сколько угодно! — пришла в бешенство леди Поттер. — Хочешь ты того или нет, но окклюменцию тебе освоить придётся...

— Я же не против! Просто не хочу, чтобы меня учил Снейп!

-... а Северус — единственный доступный нам квалифицированный учитель в этой области! — язвительно закончила Лили.

— Это ещё почему?

— Потому, дорогой мой, что мысли опытного окклюмента очень сложно прочитать. А среди нас, а также моих знакомых — хороших и не очень — только Северус владеет этим искусством в такой степени, чтобы быть легилиментом! А приглашать незнакомого учителя для тебя — ну уж нет, лучше сразу пойти и утопиться!

— То есть ты владеешь окклюменцией? — растерялся Гарри.

— Представь себе! — в очередной раз съязвила Лили. — Но только очень хороший окклюмент может быть легилиментом. А без этого таланта научить оклюменции практически невозможно.

— Это почему?

— Мерлин! — женщина нахмурилась. — Ты не учил теорию?

— Нет.

— Гермиону бы на тебя натравить... — мечтательно произнесла Лили, прикрывая глаза. — Но она неизвестно когда появится.

«Как же я с ней согласен...»

«Эрмит!»

«Ты лучше мать послушай».

— Ладно. Так и быть, объясню, но прочитать теорию тебе всё равно придётся, хотя бы потому, что я не знаю её наизусть. Итак, окклюменция — это защитная ментальная практика, закрывающая разум от воздействия извне (в частности, от легилименции), и помогающая бороться с заклятьем Подвластия. В принципе, она пригодится абсолютно любому магу, но на практике её используют только те, чья жизнь связана с риском ментального нападения. Например, этому обучают авроров и занимающих высокие посты сотрудников Министерства. Ещё её широко применяют учёные, которые не желают раскрывать профессиональные тайны, ведь — как всем известно — большую их часть они не заносят на бумагу, а держат в голове. А рядовым волшебникам окклюменция не нужна, поскольку учиться долго и сложно, а пригодится она от силы два-три раза в жизни.

Легилименция же, наоборот, ментальная практика, помогающая проникать в чужой разум, читать мысли или даже принуждать к действиям. Весьма опасный навык, надо сказать, поскольку настоящие мастера своего дела могут внушить тебе мысль на таком глубоком уровне, что ты будешь считать её своей. Это даже хуже заклятья Подвластья, поскольку при этом не возникает того состояния неведения и лёгкости, что обычно наводит на мысль о нереальности происходящего и заставляет сознание сопротивляться. Легилименция бывает направленной и спонтанной.

Спонтанная легилименция, как ясно из названия, происходит неосознанно: как правило, под влиянием чрезмерно сильных эмоций. Это очень непредсказуемо и опасно, причём для обеих сторон. Такая легилименция не поддаётся контролю, поэтому невозможно предсказать, что ты или с тобой сделают. Можно свести человека с ума, уничтожить воспоминания, внушить мысль, что он чайник, весёлый и курносый... Подобное редко обходится без последствий. Но, слава Мерлину, спонтанная легилименция чрезвычайно редка. Обычно, если такое происходит с волшебником, это свидетельствует о его природной предрасположенности к ментальной магии. Поверь, таких людей весьма успешно выявляет Министерство и тогда заставляет волшебника в обязательном порядке овладеть ментальной магией.

Направленная легилименция — это уже известное тебе заклинание Legilimens. Использовать его может и должен только опытный окклюмент. Если нет, чаще всего это заканчивается парочкой синяков, а в худшем случае (к счастью, такое бывает редко) — спонтанной легилименцией. Чтобы успешно применять это заклинание, нужен постоянный контроль. Очень строгий контроль и непомерная сила воли, поскольку ты фактически выворачиваешь чужое сознание наизнанку и подстраиваешь под себя. Если легилимент не заботится об оппоненте, то его действия, скорее всего, сведут того с ума или безвозвратно повредят память, а следовательно, и мозг. А если легилимент всё-таки озабочен судьбой человека, то должен действовать медленно, постепенно достигая результата. Как правило, перед тем, как произнести заклинание, он мысленно формулирует задачу. Например, «вспомни самое плохое», «ты ненавидишь грибной суп» или «что ты знаешь о Гарри Поттере». Мысленная формулировка каким-то образом влияет на заклинание, а оно, в свою очередь, действует на мозг оппонента, заставляя того сначала вспомнить всё на заданную тему, а потом в виде картинок-воспоминаний отправить обратно в голову легилимента. Чем чётче формулировка — тем точнее воспоминание. В свою очередь, легилимент должен сосредоточиться и, пока действует заклинание, обязан держать эту самую формулировку у себя в голове. Так он отсеивает то ненужное, что параллельно вспоминает человек. То есть, если я хочу узнать, кто разбил мою любимую вазу, мне надо думать только об этом, не позволяя случайным деталям из воспоминаний (например, что ваза синяя), сбить меня с курса. Ведь любой цвет у человека ассоциируется далеко не с одним предметом. Тебе всё понятно? — Лили вопросительно посмотрела на сына.

— Пока вроде да, — неуверенно отозвался тот. — Скажи, а если под воздействием гнева отразить направленное на тебя заклинание Legilimens — это спонтанная легилименция?

— Ты о том, что увидел тогда несколько воспоминаний Северуса? — недоверчиво спросила леди Поттер.

— Да, — с искренним недоумением на лице ответил Гарри.

— Не удивляйся, — фыркнула женщина. — Для Северуса это основной довод против ваших занятий. Нет, это не спонтанная легилименция, Гарри. Это, скорее, комбинация. Чего там было больше — бессознательного или осмысленного — пусть решает Северус, меня там не было. Кстати о комбинации. В книгах я этого не встречала, но Северус рассказывал, что очень «крутые» легилименты могут использовать оба вида одновременно. Похоже на усиление заклинания с помощью эмоций. Перед таким воздействием сможет устоять только ментальный маг такого же уровня, а значит, всем остальным сопротивляться бесполезно. Понятия не имею, как этот вид можно контролировать, но его существование — факт. Одного такого легилимента мы с тобой знаем, — Лили многозначительно посмотрела на сына.

— Волдеморт.

— Именно. Таким уникумам, как он, даже палочка ни к чему. Нужен просто зрительный контакт.

— Мама, ты так хорошо умеешь обнадёживать!

— Дорогой, ты так хорошо умеешь сначала делать, а потом думать!

«И долго жалеть о содеянном. Как же это типично для гриффиндорца».

— Как бы то ни было, нам с тобой такое не под силу, поэтому и разоряться попусту не будем. Теперь давай разберёмся с защитной ментальной магией.

Существует три уровня владения окклюменцией. Уровень «C» или врожденный — самый простой и не требует тренировки. Он может быть довольно высоким, а может и не существовать в принципе. Никаких зависимостей от магической силы, расы, крови и прочего пока не выявлено. Кстати, такая защита встречается у некоторых маглов, но об этом, ясное дело, никто из волшебников не распространяется. Врождённая окклюменция что-то сродни тому, как ты прячешь вглубь сознания неприятные воспоминания. Согласись, кому-то это удаётся лучше, кому-то — хуже. Это умение либо врождённое, либо натренированное с годами. Подобная защита для легилимента, как правило, не препятствие. А если и мешает, то немного, поскольку завязана только на силе воли и эмоциях, а, следовательно, столь же изменчива. Понятно?

Чуть помедлив, Гарри кивнул. Эрмит пока молчал — явно следил за тем, чтобы юный лорд во всём разобрался. А тот так пока и не сообразил, откуда его фамильяр знает, какой материал он просто вызубрил и забыл, а какой — понял и запомнил.

— Хорошо. Следующий уровень — «B» или приобретённый. Наверно, самый распространённый. Это когда ты прочитал несколько книг по защите разума и выполняешь комплекс описанных там упражнений, как то: очищение разума, только одна мысль в течение определённого времени, особая медитация и прочее. Это — не панацея, но позволяет развить данную тебе Природой защиту, либо её создать. Для легилимента это уже более серьёзное препятствие, поскольку оппонент может сопротивляться: например, начнёт мысленно напевать одну и ту же песенку.

И последний уровень — «А» или искусный. Именно для него необходимы занятия с опытным легилиментом. Человек тренируется безболезненно воспринимать ментальные атаки и отвечать на них, а попутно (если у него имеются задатки) может обучиться и направленной легилименции. Увы, механизм объяснить не смогу. Занятия проходят точно так же, как у тебя и Северуса, только, скорее всего, в более дружественной обстановке. Если много и упорно тренироваться, то можно научиться постоянно защищать свой разум. Только вот смысла в этом практически нет.

— А почему нет?

— Ну, параноики вроде Грюма или Северуса, конечно, держат защиту всегда. А в обычной жизни... Ты помнишь, как чувствовал себя после занятий?

— Ещё бы. Это были очень изматывающие вечера.

— А теперь подумай, сколько сил и умений отнимает постоянный щит. И потом: риск встретить искусного легилимента, который захочет покопаться у тебя в голове, не так уж и велик. К тому же, если ты владеешь окклюменцией хотя бы на продвинутом уровне, тебе не составит труда распознать атаку, и уже потом действовать. Северус ещё рассказывал, что со временем легилимент начинает бессознательно проверять сознание окружающих. Что-то типа побочного эффекта. Постоянно практикующий легилимент начинает считывать общий эмоциональный фон толпы и много чего ещё. В общем, это помогает им выявлять заблокированное сознание. А дальше, как всегда, мы вспоминаем, что запретный плод очень сладок. И если есть защита, то там скрыто либо что-то ценное, либо что-то личное.

— То есть, в обычной жизни никто особо не использует ментальную магию?

— Почему же. Окклюменция и легилименция — это только самые распространенные её разделы. Северус утверждает, что можно вести ментальный диалог, создавать ментальные хранилища информации и целые информационные поля... если честно, то в суть большей части того, о чём он мне говорил, я вникнуть не смогла. Северус великолепно разбирается в ментальной магии. Ты точно уверен, что не хочешь у него учиться?

— Да, — ответил сын, почти не раздумывая. — Я ему не верил и не верю. Скорее всего, именно поэтому после каждого нашего занятия я чувствовал себя неимоверно униженным и грязным.

— Ладно, — сдалась Лили. — Попробую найти другого учителя.

— А есть другие способы защиты от легилименции?

Леди Поттер нахмурилась.

— Есть несколько ментальных щитовых заклинаний. Но в их основе всё равно лежат навыки оклюменции. Так же широко распространены артефакты, но те дают весьма слабую защиту, и для опытного легилимента особой проблемы не представляют.

— Понятно, — взгрустнул подросток.

— Всё-то тебе понятно! Не грусти, — Лили подошла к сыну и уже привычным движением руки взлохматила ему волосы. — За неимением учителя будешь читать книги и развивать природную защиту.

— А почему я раньше этим не занимался? — вспомнил юноша.

— Хм, а тебе не говорили? — Гарри отрицательно покачал головой. — У тебя очень высокая сопротивляемость заклятью Подвластья, что свидетельствует о предрасположенности к ментальной магии. А поскольку тогда на окклюменцию у тебя почти не было времени, эту стадию решили пропустить.

— А разве так можно?

— Уж чего не знаю, дорогой, того не знаю, — женщина пожала плечами. — Надо будет у Северуса спросить.

* * *

Жизнь Северуса Снейпа медленно, но верно летела в тартарары. Ещё месяц назад он бы закрылся в подземельях Хогвартса и занялся каким-нибудь странным исследованием в надежде отправить себя на тот свет вместе с ненавистным замком и всеми его обитателями в придачу. А сейчас... он пытается найти смысл своего дальнейшего существования, и увы, окружающая обстановка этому никак не способствует.

Он снова ни на что не годен и никому не нужен. Он раскрыт. Тёмный Лорд больше не считает его своим сторонником, Орден Феникса лишился шпиона, а Хогвартсу вскоре может понадобиться новый профессор зельеварения. Снейп не знал, где мог так проколоться, где оставил зацепку или подсказку! А ещё не мог взять в толк, откуда такие сведения у Дамблдора. Просто в один прекрасный день директор своим обычным буднично-бодрым голосом сообщил, что Тёмному Лорду известно о предательстве. И всё! — никаких подробностей. Не помогли ни уговоры, ни крики. К тому же каким-то непонятным образом Дамблдор добился от Северуса обещания не появляться у Тёмного Лорда. Следующие несколько дней были очень напряжёнными, ведь зельевар проигнорировал два вызова. А потом — ничего. Дамблдор дал неизвестную мазь собственного изобретения, которая непонятным образом блокировала действие Метки. Как бы то ни было, Снейп больше не посещал сборища у Тёмного Лорда, а несколько полученных по почте проклятых посылок с угрозами от не самых разумных Пожирателей убедили его в том, что появляться там больше не стоит. На его руке по-прежнему чернела Метка — напоминание о второй самой большой ошибке молодости. И, пока он не наносил мазь, по-прежнему откликалась на каждый зов Тёмного Лорда нестерпимой болью.

Конечно, Снейп опасался, что его могли выдать специально, но тогда в числе подозреваемых оставались только члены Ордена. Думать, что под носом у директора завёлся крот, было смерти подобно, ведь тогда нужно смотреть волком на всех и каждого. С другой стороны, он же сам был шпионом... Нет, хватит! Так и в больницу Святого Мунго загреметь недолго, или стать таким же параноиком, как Грюм. Такие перспективы зельевара не устраивали. Он давно пустил бы всё на самотёк, если бы не Лили.

Лили Эванс (именно Эванс, а не Поттер) в этой непроглядной тьме была его единственным лучиком света. Наверно, она и есть смысл его дальнейшего существования. Да что там таить — так всегда и было. Варил ли он зелье, гулял ли по Хогвартсу, читал ли интересную книгу или просто сидел — он всегда вспоминал о Лили. Она давала ему силы открывать глаза по утрам, верить в то, что в этом мире ты ещё кому-то нужен, осознавать, что он не так уж и одинок... Великий Мерлин, как он благодарен всем богам, что она смогла его простить и принять! Тогда — в беседке — он был самым счастливым человеком на свете. Он всегда будет рядом с ней, даже если Лили его не полюбит. Но кто сказал, что он не попытается завоевать женщину, в которую влюблён с четвёртого курса?

Однако у него на пути стоял серьёзный барьер — Гарри-чёртов-Поттер! Тогда, в их первую за столько лет встречу, Снейп имел неосторожность, да что там неосторожность — глупость! — пообещать, что наладит отношения с её сыном. И даже не подумал, как выполнить это обещание, и можно ли вообще это сделать. Но Северус не мог сказать ей «нет»...

Сколько не повторяй про себя, что Гарри в первую очередь сын его любимой женщины, всё равно видишь в нём только пресловутого Джеймса Поттера. От своей матери этому паршивцу, к большому сожалению Северуса, достались только глаза. Для него этого слишком мало. Мало, чтобы даже попытаться. Снейп не видел ни доброго сердца, ни задорного характера, ни цепкого ума. Сынок был точной копией своего несносного папаши.

Как же профессора взбесил сегодняшний разговор с Поттером! Нет, ну каков наглец! А ведь он так великодушно согласился продолжить эти занятия, хотя прекрасно понимал, что для обоих они станут пустой тратой времени. Но его попросила Лили. Он хотел отказаться, но никогда этого не умел, а с годами ничего, увы, не изменилось. Рядом с любимой женщиной вся его хвалёная выдержка летела к книзлу под хвост.

Северус никак не мог и не желал смириться, что смысл её существования — сын, а не он сам. Он смог ей простить, что тогда она выбрала другого, смог простить отвергнутое покаяние, смог пережить мнимую смерть... Он мог и сумеет простить ей всё. Но никогда не простит Поттеров, которые вытеснили его из её жизни.

И сегодня он понял. Сообразил, наконец: каким бы идиотом не был Поттер-младший, Лили будет любить его больше жизни. Она так долго и настойчиво его уговаривала учить своего бездарного потомка, а потом — когда мирный разговор перерос в локальную войну — легко пошла у сына на поводу, напрочь забыв о своей и его, Снейпа, уязвлённой гордости. И теперь Северус от злости и негодования скрипел зубами, потому что понял: его она так не полюбит никогда. И между ними всегда выберет его — своего единственного, горячо любимого и так ненавистного ему сына. И что ещё хуже — скорее всего, это навсегда.

Но Северуса Снейпа слишком долго мучила совесть и чувство вины, чтобы сейчас отпустить Лили Эванс. И если ради этого придётся перегрызть глотку всем конкурентам, включая Гарри Поттера — он это сделает! И ему плевать, что сами они пока об этом не догадываются. Ведь со стороны Поттеры и Грейнджеры уже выглядят, как настоящая семья... Он не допустит — просто не может допустить, чтобы это случилось!

* * *

Стоя рядом с фонтаном в центре торговой магической площади и глядя на белоснежное здание, возвышающееся над маленькими магазинчиками, Гермиона испытывала чувство дежавю. У отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял гоблин.

— Интересно, а в какой-нибудь другой стране, скажем, в Замбии, Гринготтс так же выглядит?

— Можешь не сомневаться, — отозвался стоявший справа от неё Эдвард Гранд, — если где-то есть отделения этого банка, то они везде выглядят одинаково. Ну, может, только туннели разные: гоблины предпочитают использовать природные пещеры и достраивать по минимуму.

— Такие ленивые?

— Мерлин упаси нас от такой напасти, Джеральд! Если в этом мире не работают гоблины, то...

— ...мир просто не существует, — улыбнулась Гермиона, вспоминая любимую поговорку Билла Уизли, которую тот умудрялся приплести к абсолютно любой ситуации. Эдвард только хмыкнул, а Джеральд скептически на них посмотрел. Волшебники, что с них возьмёшь? Понять бы — и то неплохо.

— Именно поэтому для строительства французского отделения они выбрали Анси?

— Не только, Гермиона, — адвокат в очередной раз поразился, как много знает эта девушка. — Отсюда не так уж и далеко до Женевы, где находится Швейцарское отделение, да и Итальянское довольно близко — в Турине. [1] Как я понимаю, можно прийти в любое из них, и тебя проводят к твоему сейфу.

— А с чего бы?

— Наверно, — девушка слегка задумалась, — у этих трёх отделений общие туннели?

— Опять верно, Гермиона. Если быть совсем точным — во всех близлежащих странах туннели находятся в Альпах или соседних горных массивах. Как они между собой сообщаются — это дело гоблинов. Я точно знаю про эти три, потому что по гоблинским путям смог беспрепятственно попасть из одного отделения в другое, а потом и в третье.

— Почему?

— Это ведь мы, волшебники, называем отделения по странам, где они расположены. А гоблинам неважно, какое это отделение. Для них существует только центральное — Женевское — и все остальные, которым присвоены номера. К тому же раньше такого разграничения по странам не было даже у волшебников. Это сейчас благодаря более стабильной политической обстановке у Гринготтса есть филиалы в каждой стране, за исключением, пожалуй, карликовых государств. А ведь ещё каких-то двести лет назад были страны, где не было ни одного отделения, в некоторых — по два-три, а где-то даже шесть. Кстати, в крупных странах, таких как США, Россия и Китай, до сих пор по нескольку филиалов. Для самих же гоблинов не принципиально, в каком именно отделении банка волшебник держит свои монеты. Они суммируют золото по всем филиалам. Правда, никогда не понимал, в чём тут выгода. Но, как всем известно, гоблины терпеть не могут, когда кто-то суёт нос в их дела или указывает, что им делать. Ты же помнишь негласный принцип этого народа: мы не трогаем вас, а вы — нас. И многочисленные кровавые восстания тому самое лучшее подтверждение. А второй принцип, который не меняется вот уже несколько тысяч лет: клиент неприкосновенен. Только в редких случаях гоблины предоставляют финансовые выписки по счетам частных лиц Министерствам Магии, но никогда не пускают их в хранилища. Даже акты о конфискации для них не более, чем исписанные бумажки. Были случаи, когда у них пытались отобрать золото силой, — Эдвард позволил себе горькую усмешку. — От этих бедолаг не осталось ничего. Поэтому лично мне сложно назвать причину, по которой эти создания подчиняются магам. Наверняка это что-то очень жуткое. Но, несмотря на это, многие мои клиенты в силу привычки или наследования держат капиталы в разных отделениях. Некоторые опасаются, что гоблины могут не устоять, кто-то предпочитает разделить капиталы, потому что так удобнее вести бизнес, а есть и такие, кто просто ленится или не любит держать все яйца в одной корзине. После Великой Французской Магической Войны на этом особенно помешаны французы.

— Ясно, — протянула Гермиона. Джеральд тут же сообразил, что дочь не очень горит желанием выяснить подробности и явно обдумывает, как много всего незаконного хранится в сейфах у таких владельцев.

— А где гоблины — там и торговля...

— Не совсем, папа. Разумеется, там, где есть банк, торговать удобно и даже выгодно. Но одна магическая торговая площадь на всю Францию — это смешно. Такие площади есть в Париже, Марселе, Бордо и ещё ряде крупных городов. Вот если бы мы с тобой жили, скажем, в Бирмингеме или Шеффилде, то нам не пришлось бы посещать Косой переулок в Лондоне — там свои имеются. Просто путешествовать по каминной сети на большие расстояния — долго и очень неприятно, и даже среди волшебников мало кому нравится; трансгрессия небезопасна, особенно парная, и часто требует дополнительной промежуточной привязки; порталы надо регистрировать в Министерстве, да и мороки много... Поэтому в крупных городах всё своё. А в городках поменьше всегда найдётся какая-нибудь магическая лавочка. Конечно, если там живут волшебники.

— А почему у нас переулки, а здесь площади?

— Как-то исторически сложилось, — Гермиона пожала плечами. — В России и Китае, например, широко распространены магические базары или ярмарки, как постоянные, так и выходного дня. А в США в окрестностях Лос-Анджелеса существует целый магический торговый городок. Такой же есть неподалёку от Вашингтона. Во Франции, вот, площади...

— Наверно, у них много свободного места. Не то, что у нас: переулок, и тот — Косой.

Всё трое рассмеялись.

— Это, конечно, замечательно, что Гермиона столько знает, но мы так и будем тут стоять? — назидательно поинтересовался Эдвард. — Нам давно пора.

Девушка мгновенно стушевалась: идти в банк ей не хотелось.

— Спокойно, — подмигнул ей адвокат, — гоблины тебя не съедят.

Джеральд с укором посмотрел на дочь — Гермиона так и не рассказала Эдварду об их родстве. Больше того: она каким-то непостижимым образом и его убедила этого не делать. Дочь, как обычно, засыпала его кучей цитат, которые надёргала из книг по наследованию в магическом мире, хотя мистер Грейнджер не мог взять в толк, зачем они ей понадобились. Но одно Джеральд понял абсолютно точно — Гермиона боялась. До дрожи боялась каких-то там обязательств, клятв, кровной вражды и прочих анахронизмов, которые процветали в мире волшебников. Вопреки той самой хвалёной храбрости, которая, если он правильно помнил, должна отличать всех студентов её факультета с зубодробительным и незапоминающимся названием. Ему показалось, что Гермиона пытается до последнего оттянуть тот момент, когда её признают наследницей могущественного рода. Она неистово надеялась, что где-то вкралась хоть какая-то ошибка. Ну что ж, сейчас всё окончательно прояснится. И кто-то от кого-то потом ой как сильно получит...

Подгоняемые Грандом, Грейнджеры прошествовали через площадь, поднялись по белым ступеням и через серебряные двери вошли в фойе, где гоблины — как и в Англии — сидели за длинными столами и что-то записывали в массивные гроссбухи. К тому же французская мраморная отделка полностью совпадала с английской, или английская с французской... Гермиона даже засомневалась, а переносились ли они сегодня международным порталом в Париж, а далее — каминами до Анси? Может, у неё разыгралось воображение?

Эдвард тут же подошёл к одному из гоблинов и протянул документ, который получил сегодня утром у Крюкохвата. Их очень быстро проводили в один из кабинетов, который — опять же! — выглядел до боли знакомым.

— Здравствуйте, — поприветствовал их появившийся гоблин. Он был довольно старым и очень грозным на вид. Гермиона внутренне содрогнулась. — Моё имя — Минагхерг. С кем имею честь?

— Гермиона и Джеральд Грейнджеры, прибыли по поводу наследства. Лорд Эдвард Гранд, представляю их интересы.

— Как я понимаю, в наше отделение вас направили из Англии. Да, — он рассматривал переданный Эдвардом документ, — гоблин Крюкохват, поверенный Поттеров. Любопытно. Кто из вас проходил проверку?

— Я, — хрипло отозвалась девушка.

— Тогда мне не нужно объяснять, как это происходит, — ухмыльнулся гоблин. — Я хочу лично убедиться, что эта семья вернулась.

Через пять минут, когда сотрудник банка вдоль и поперёк изучил пергамент с родословной Гермионы, он радостно произнес:

— Я очень рад, что один из сильнейших магических родов Франции возрождён. Приветствую Вас, леди Гранд де Бурже.

После этих слов Эдвард шумно втянул воздух, а Гермиона со вздохом опустила голову.

— Так вы не в курсе? — Минагхерг с интересом посмотрел на гостей, хотя нет: теперь — клиентов.

— Нет, — только и смог выдавить из себя Гранд, ошарашено уставившись на девушку.

— Простите, Эдвард, — Гермиона виновато на него посмотрела. — Я не хотела говорить, пока окончательно не буду уверена.

Джеральд осуждающе покачал головой. А во взгляде адвоката теперь сквозило недоверие: эта умная девушка шутит, верно? Уже после первой проверки результаты были однозначны и неоспоримы. Никто из гоблинов не будет портить зелье или результат, и уж тем более присваивать чужие деньги. Этот народ славится своей непредвзятостью к волшебникам! И Гермионе наверняка это хорошо известно! Самая умная молодая ведьма не может этого не знать! Гранд был очень близок к тому, чтобы от негодования перевернуть кабинет вверх дном! Но за годы карьеры одну вещь он усвоил на «отлично»: гоблины терпеть не могут, когда в их присутствии кто-то выходит из себя или пытается выяснить отношения. Поэтому сначала придётся сразиться с отчётами и цифрами, и только потом — пытать особо скрытных магов и сквибов.

— Странно, я полагал, что вы здесь из-за этого.

— Нет, я — семейный адвокат Поттеров. И здесь потому, что Поттеры — покровители Гермионы.

— Покровители? — переспросил Минагхерг. — Вы уверены в законности и действительности этого союза?

— А разве с ним что-то не так? — спросил Джеральд. Конечно, он помнил, что Лили что-то такое говорила, но тогда ни он, ни Гермиона не придали этому значения.

— Для того чтобы стать покровителем, род Поттеров должен быть сильнее и древнее вашего. То есть, его право на главенство над вами должно быть подтверждено более древней кровью и родовой магией. А Ваш род, леди Гранд де Бурже, ведёт свою историю со времён короля Хлотаря I.

— Нашему роду полторы тысячи лет?! — Гермиона с изумлением уставилась на гоблина.

— Чуть больше, — кивнул тот. — Историю можно проследить вплоть до времён, когда эти земли захватила Римская империя, но тогда род был слаб и малозначителен. Но именно со времён Первого Аквитанского Королевства [2] ваше имя вписано в историю магических родов Европы.

— Мерлин, — прошептала девушка и невольно потеребила на пальце кольцо в виде дракона.

— И покровительство, как я могу судить по этому кольцу, практически полное.

— Практически?

— Я полагаю, вы не выполняете каждое желание покровителя? — Гермиона отрицательно покачала головой, а Джеральд позволил себе усмешку — назвать свою дочь покорной он не мог никогда.

— Это возможно? — недоумённо поинтересовался у гоблина Эдвард. Тот поразмыслил пару минут, и только потом ответил:

— У родов, подобных Вашему, леди, огромная магическая сила. Она накапливается из поколения в поколение, из века в век. Чем больше семья чтит свои традиции и свою собственную историю, тем большая магическая сила стоит за главой рода. Это та самая родовая магия, которую лорд может призвать в минуты крайней необходимости. Именно она призвана оберегать семью от опасностей, вырождения и уничтожения.

— Уничтожения?..

— Разумеется, а что вас так удивляет, леди? А из-за чего, по-вашему, начинаются все магические войны?

— Из-за магии? — с ужасом произнесла Гермиона.

— Определённо, магические войны начинаются из-за магии, — гоблин сказал это так буднично, что девушку передёрнуло. — Власть — это лишь второстепенный приз, который она обеспечивает. Магическим миром не может править сквиб, леди. Чем магически сильнее лидер, тем более сплочённым будет общество. Обычно победителю достается родовая магия проигравшего.

— Обычно?

— Так происходит не всегда. Магию не объяснить одной логикой, и её нельзя рационализировать, — гоблин укоризненно посмотрел на Гермиону. — Магия — это не в последнюю очередь эмоции и чувства.

-Вы так говорите, будто она живая, — недоверчиво заметил Джеральд.

— А так и есть, сэр, — Минагхерг чувствовал себя оскорблённым чуть ли не до глубины всей своей необъятной гоблинской души, если таковая у него имелась. — Она действительно живая. Как полвека назад сказали какие-то русские учёные: «Это своеобразный организм, который окутывает собой всю планету, а мы все — его часть». Но не будем вдаваться в подобные нюансы, — поспешно произнёс гоблин, увидев, каким маниакальным блеском загорелись глаза Грейнджеров. — В конце концов, в мои обязанности не входит объяснять вам устройство волшебного мира. Свои претензии можете предъявить английской школе чародейства и волшебства «Хогвартс», — усмехнулся он. — Я всего лишь слежу за тем, чтобы золото в ваших сейфах прибывало и приносило пользу, а не лежало мёртвым грузом. Приступим?

Немного ошарашенная Гермиона кивнула.

— По просьбе нашего английского отделения я уже собрал всю необходимую информацию. Могу сказать, что размер вашего состояния не менялся на протяжении почти трёх веков — с тех самых пор, как род Гранд де Бурже при весьма скорбных обстоятельствах переехал в Англию.

— И каковы же его размеры? — бросив грозный взгляд на отца и дочь, Эдвард Гранд перешёл на деловой тон.

— Род очень много потерял во время Второй Французской Магической Войны. Но если бы семья осталась в волшебном мире, состояние можно было восстановить за несколько десятилетий. А поскольку этого не случилось, оно не столь велико, как подобает. На данный момент это чуть больше девяти миллионов галлеонов.

— Сколько? — переспросил Джеральд.

— Если точно, — гоблин извлек из внушительной стопки на столе какую-то бумагу, — девять миллионов пятьсот семьдесят одна тысяча четыреста восемьдесят девять галлеонов семь сиклей семь кнатов.

— И это неподобающее состояние?

— Учитывая, что когда-то де Бурже владели чуть ли не миллиардом — в перёсчете на сегодняшний день с учетом инфляции — это очень скромно. К тому же ваша доля в когда-то прибыльном и процветающем бизнесе перед отъездом была продана, как и почти всё движимое и недвижимое имущество, за исключением родового замка в окрестностях города Бурж. [3]

— Бурж? Это имеет какое-то отношение к фамилии? — поинтересовался Гранд.

— Самое прямое, — ответила ему Гермиона. Присутствующие с удивлением на неё посмотрели. — Если дословно, то я бы перевела фамилию как «из Бурже».

— Верно, леди, — согласился гоблин. — Со времён Аквитании этот город считается вашей официальной резиденцией.

— А получше фамилию придумать не могли? — съязвил Джеральд.

— А чем вам не нравится фамилия одного из самых могущественных родов Франции? — оскалился Минагхерг.

— Без фантазии, — мужчина пожал плечами. — Но родителей не выбирают. В отличие от управляющих.

От такой наглости Эдвард чуть ли не поперхнулся воздухом. Гоблин зло сощурился.

— Есть что-то помимо денег и замка? — быстро среагировал адвокат.

— Многочисленные обязательства и контракты. Желаете ознакомиться?

— Всенепременно, — вздохнул Гранд, принимая из рук гоблина папку и пару свитков.

— Думаю, пока ваш поверенный знакомится с бумагами, могу я показать вам пару ваших сейфов? — обратился гоблин к Грейнджерам.

— А зачем нам смотреть на груды золотых монет? — удивился Джеральд.

— В сейфах не всегда одни только монеты, — пожала плечами Гермиона. — Конечно, каких-то важных и ценных артефактов там нет. Несмотря на то, что ограбить Гринготтс захочет только сумасшедший, — она улыбнулась, словно знала таких, — волшебники предпочитают держать их дома — в сейфах гоблинской работы. Конечно, если на такую покупку хватит золота. Максимум, что мы можем там найти — несколько не особо ценных украшений или фамильный сервиз.

— А также неплохую коллекцию магловского холодного оружия и несколько картин.

Чуть поразмыслив, Джеральд кивнул и позволил Минагхергу увести их с дочерью из кабинета, оставив Эдварда в «веселой» компании нудных бумаг.

_____________________

[1] Анси (фр. Annecy) — город на востоке Франции на северном берегу озера Анси. Столица департамента Верхняя Савойя, расположенного в Альпах.

Женева (фр. Genève, нем. Genf, лат. Genava) — второй по величине город Швейцарии, столица кантона Женева. Мировой финансовый и дипломатический центр. Здесь находятся штаб-квартиры многих международных организаций.

Турин (итал. Torino) — город на северо-западе Италии, административный центр региона Пьемонт и провинции Турин. По количеству жителей — четвёртый после Рима, Милана и Неаполя город Италии. Расположен при впадении реки Дора-Рипария в реку По, на Паданской равнине у подножия Западных Альп, на подступах к Альпийским перевалам.

[2] Королевство Аквитания (фр. Aquitaine) — средневековое королевство, существовавшее на юге современной Франции в VI — IX веках.

В 555 Хлотарь I выделил отдельное королевство (так называемое «Первое Аквитанское королевство») для своего сына Храмна. Королевство включало в себя Овернь и часть современной Аквитании. Столицей его стал Клермон.

[3] Бурж (фр. Bourges, лат. Avaricum Biturigum) — главный город департамента Шер во Франции, на реке Йевр и Беррийском канале.

Исторически — столица провинции Берри и герцогства Беррийского. Располагается на месте города Аварик, который был одним из важнейших городов Галлии и столицей кельтского племени битуригов. В 52 году до н.э. римляне захватили Аварик и уничтожили всех кельтов, которые там проживали (около 40 тыс. человек). После завоевания город стал столицей провинции Аквитания.

Примечания автора:

Касательно Северуса Снейпа. Когда я только начинала писать это фик, то была под впечатлением изрядного количества прочитанных фиков с хорошим Снейпом. Увы, взгляды имеют тенденции меняться, из-за прочитанных фиков с самим Снейпом тоже. Но более от жизненных ситуаций, которые со мной случаются. Сейчас я больше, чем никогда согласна с мнением своих беты и гаммы, что Снейп отнюдь не хороший. Совсем. И так быстро раскаяться, как он это сделал в первой главе, такой человек не может. Я обязательно предоставлю ему шанс измениться, но для этого ему придётся сломать и разрушить самого себя. Его ненависть настолько глубока и привычна, что кроме неё он ничего не знает. Это сложно и больно. Если герой захочет, то я ему помогу, но если нет — пусть и дальше живёт только ею. Пока для этого шанса слишком рано.

Поэтому мной было принято решение кое-что изменить в первой главе. Изменения не глобальны и затронули только мысли Северуса и отношения Лили и Джеймса. Изначально в фике я не видела потребности в Джеймсе Поттере, но сейчас, по мере развития сюжета, это изменилось кардинально. Я верила в искреннюю любовь Лили к Джеймсу, честно. А вот насколько для Джеймса была ценна Лили — для меня действительно было спорным. Хотя после перепрочтения канона я изменила своё мнение, определённо, сказывается возраст.

Согласно этому, первая глава частично подправлена. Кто хочет прочесть — я не против, а для других читателей сообщаю ключевые исправленные моменты:

1. Лили и Джеймс не собирались подавать на развод. Более того, последний месяц их совместной жизни они были очень счастливы.

2. Снейп не раскаялся. Совсем. Он, как и раньше, продолжает ненавидеть Гарри и Джеймса Поттеров.