Измени себя, не изменяя себе (гет)

Гермиона Грейнджер, подгоняемая любопытством, едва сдерживая улыбку, спешила в гостиную Гриффиндора, чтобы посмотреть, чем вызвана такая неоднозначная реакция Гарри. Он буквально разрывался между двумя желаниями: закатить глаза или вдарить со всей силы в челюсть. С каждой секундой в нем крепло намерение сделать и первое, и второе, и еще чего похуже. Намерение настолько серьезное, что, как только он позвал ее, она, забыв про все, запихала в школьную сумку книги со свитками и бросилась его выручать. А еще у нее была чертовски хорошая идея насчет того, кто довел Гарри до этого состояния. Опять. И едва портретный проем открылся, она убедилась, что, как всегда, ее логика оказалась права.

— Тогда давай в шахматы, а?

— Мне достало тебе проигрывать.

— А может, наконец-то повезет, — Рон улыбнулся. — Должен же ты когда-нибудь научиться.

— Слушай, мы оба знаем, чем закончится партия. Давай ты представишь, что мы уже сыграли, и я уже тебе проиграл. Всухую. Десять раз подряд.

— Чушь городишь, дружище, — растеряно сказал Уизли, но снова оживился. — Ладно, раз не хочешь в шахматы, давай в подрывного дурака?

Гарри сдержал мученический стон. Было с чего застонать и даже побиться головой об стену. Начиная с того дня, когда Рон Уизли решил помириться со своим лучшим другом, он словно приклеился к Гарри, проводя рядом каждую секунду каждого дня, втягивая в бесконечные и бессмысленные разговоры, в основном, касательно его летнего отсутствия, и не менее бессмысленные, на взгляд последнего, занятия. Гарри стоически перетерпел один день, отчаянно надеясь, что на этом дружеский порыв рыжего иссякнет. Однако тот словно пытался наверстать потерянное в течение ссоры совместное времяпрепровождение, и, по всей видимости, в обозримом будущем это заканчиваться не собиралось.

Гермиона, как всегда, была на высоте и, едва заметив, что у Гарри начинало истончаться терпение, ненавязчиво вмешивалась, давая ему возможность передохнуть, преимущественно действуя по трем основным сценариям.

По первому она просто утаскивала Рона прочь. В тот единственный, ставший последним раз, когда этот несчастный все же решил воспротивиться ее настойчивым попыткам увести его из гостиной на прогулку у озера, гриффиндорцы от мала до велика имели удовольствие лицезреть устроенный ею получасовой форменный скандал в виде монолога. Суть которого (Гермиона настойчиво пыталась довести ее до сознания рыжика) сводилась к тому, что она его девушка, и ей тоже необходимо уделять немного своего драгоценного внимания, пока она не приняла более серьезных мер. В этот момент Рон на свою беду умудрился вставить пару слов, но сказал совсем не то, что следовало говорить разъяренной женщине, да еще и использовал для этого абсолютно неверные насмешливо-покровительственные интонации: «И что ты можешь?» Ответ был прост, как и все гениальное, и спустя пару секунд счастливая пара возлюбленных удалилась на романтическую прогулку под моросящий дождь. До этого дня никто не предполагал, что отдающее ребячеством: «Пожалуюсь твоей маме», — может разбудить в стремительно бледнеющем Роне Уизли изящество, достаточное для того, чтобы галантно предложить своей даме руку.

По второму сценарию Гермиона начинала ныть и занудствовать о пользе зубрежки, пока мальчики не разбегались делать домашнюю работу. Рон искренне считал себя преданным, поскольку Гарри вместо выступления единым фронтом сдавался уже через пару минут ее лекций и зарывался в учебники.

Если и это не помогало, то Гермиона прибегала к финальной мере воздействия и принималась, не обращая на мнение друзей абсолютно никакого внимания, вслух читать необходимую, по ее разумению, для них информацию. Таким образом, Гарри уже успел прослушать недавно вышедшую в печать монографию многоуважаемого профессора Снейпа, касательно новейшей классификации смертельных ядов: «Ты же знаешь, с него станется тебя на уроке спросить»; статью и резюме о научной конференции, посвященной трансфигурации, а в основном — вопросу: «Необходима ли подкрутка в завершающей фазе движения волшебной палочки для заклинания высшей формы оживления каменной статуи?». Кстати, окончательный ответ на этот животрепещущий вопрос так и не был дан; отчет заседания комиссии, ответственной за восстановление холла министерства: «Гарри, как тебе не стыдно, это же мы его разрушили!»; рассуждения Гермионы о дальнейших планах ее организации ГАВНЭ; проекты каких-то законов: «Мы часть магического мира и должны понимать, как наше правительство заботится о наших интересах». Гарри позволил себе высказать свою, сугубо субъективную оценку по этому вопросу, чем заслужил полное праведного возмущения: «ГАРРИ!!! Я не потерплю от тебя подобных выражений!», после чего смиренно принес извинения; а также ознакомился с теоретическим курсом Аппарирования. Дважды, поскольку, как выяснилось под возмущенный окрик: «Чем же ты слушал?! Первое занятие перед походом в Хогсмид!», в этом году им предстоит его изучать. В случае этой последней меры Рон вообще с максимальной скоростью исчезал из пределов видимости, виновато глядя на друга и сокрушенно покачивая головой, когда тот откидывал голову на подголовник и прикрывал глаза.

— Дружище, твоя доброта тебя погубит, — повторял он потом Гарри. — Скажи, чтобы она от тебя отстала. В конце концов, ты же не обязан.

— Вот именно: она твоя девушка. Ты не понимаешь, что обижаешь ее своим отношением?

— Я не могу слушать эту муть! У меня голова от нее пухнет. Нет, ты не думай, мне нравится Гермиона... когда она нормальная, но когда на нее находит... я как будто с МакГонагалл встречаюсь! Меня жуть от этого берет! Вот почему она не может быть как все остальные, а?

— Потому что она другая. И всегда была такой. Особенной.

— Ты что, запал на мою девушку, да? — развеселился Рон, подтолкнув его локтем в бок.

— Конечно, я ее люблю. И кстати, именно за то, какая она необыкновенная. Я ценю в ней все: и ее увлеченность, и трудолюбие, ум, любознательность и неуемность. Вспомни, сколько раз в наших приключениях именно ее знания выручали нас. Честное слово, я не понимаю, как ты, ее парень, можешь выбирать, что в ней нравится, а что нет. Рон, ты либо ее любишь всю целиком — со всеми недостатками и закидонами, либо ты ее не достоин, — под его взглядом Рон смешался и не нашел что ответить.

Однако же Уизли было невдомек, что Гарри ничего не имеет против ее многочасовых лекций, а в подобной позе смирившегося со своей участью усталого человека позволяет себе расслабиться и сосредоточиться на успокаивающих звуках нежного голоса.

Вот и сейчас Гарри с Роном сидели на диване и по едва напрягшимся костяшкам пальцев, сжимавших подлокотник, Гермиона поняла, что ее вмешательство необходимо немедленно. Состроив радостно-восторженное выражение лица, она кинулась к ним.

— Мальчики, смотрите, что я нашла!

Рон закатил глаза, глядя, как она бережно вытаскивает потрепанный фолиант из своей сумки.

— Это первоисточник всех современных описаний Амулета Многосущности, — она нежно провела по обложке. — Самый полный. Вы знали, что для его создания требуются пятеро далеко не самых слабых магов? Каждый вплетает заклинания определенного типа магии на всех уровнях наложения чар. А их всего восемь! Представляете, какая выматывающая работа!

— А описание заклятий и схемы плетения есть? — выпрямился Гарри.

— Да-да, — она начала быстро перелистывать страницы, уже предчувствуя, что произойдет дальше. — Где-то я видела.

— Вам не надоело? — возмутился Рон.

— Постой, это ведь интересно...

— Опять?! — ужаснулся тот. — Нет, вы как хотите, а я пошел, — он отошел от них на несколько шагов и окликнул Дина. — Не хочешь сыграть партию в шахматы? А то, похоже, Гермиона все-таки заразная, и Гарри теперь тоже стал заучкой.

Он и не думал понизить голос на последнем предложении, но был успешно проигнорирован обоими друзьями. Они с Дином устроились у камина и, расставив фигуры, начали игру, но вполглаза Рон продолжал наблюдать за своими лучшими друзьями, и от него не укрылось, как Гермиона победно воскликнула:

— Вот! — и повернула к Гарри раскрытую на нужном месте книгу, как он потянулся за томом одной рукой и в следующий миг под его неподъемной тяжестью уронил фолиант на пол.

— Ты не могла ее облегчить?! — возмутился Гарри.

— С ума сошел? Это же талмуд девятого века, он такой хрупкий, что любые чары могут его испортить!

— А падение на пол нет? Ты бы хоть предупредила. Как ты ее сюда дотащила?

— У меня теперь заклинание уменьшения веса на сумку наведено.

— А я привык, что на всем содержимом, — Гарри ей улыбнулся, положил книгу себе на колени и похлопал по дивану рядом с собой, приглашая присесть. — Найди, пожалуйста, нужное место еще раз.

Чего не знали ни Рон, ни еще один наблюдатель, так это того, что сегодня перед сном Гермиона Грейнджер задернет полог на своей кровати и, засветив «Люмос», нетерпеливо пролистает ветхие листы фолианта и будет нежно улыбаться, предаваясь ностальгическим воспоминаниям далекого детства, когда для них было привычным делом копировать друг для друга заинтересовавшие страницы из различных книг. До связи это был единственный доступный способ тайного обмена знаниями, и именно таким образом когда-то давно она успела предупредить Гарри о василиске.

А потом она откинется на подушку и углубится в чтение, а закончив, нехорошо ухмыльнется. Эта идея Гарри ей определенно понравилась: как и все остальные его затеи, она безумна и гениальна одновременно. Завтра же надо рассказать Голдстейну. Он рэйвенкловец, в нем все еще свежа вина и стыд за свою сокурсницу. Он оценит. И примет. Определенно, завтра контракт для Неприкасаемых будет завершен.

* * *

Наблюдать за Гарри Поттером с недавних пор стало одним из основных занятий юного Нотта. Он знал о нем слишком много, и эти сведения категорически разнились между собой, не желая никоим образом составлять единую картину. С одной стороны — то, что писала о нем магическая пресса, что из уст в уста передавалось людьми, которые превратили Поттера в живую легенду. С другой — то, что он слышал от своего брата и его друзей, когда те собирались у них в поместье, и для которых гриффиндорец превратился в одержимую необходимость поставить на место зарвавшегося выскочку. Но ни один из этих источников не подготовил его к встрече с настоящим Гарри Поттером, каким он увидел его в свой первый день в Гриффиндоре. И дело было не в том, как он парой слов прекратил назревающую войну первокурсников.

Той ночью, когда соседи наконец уснули, вдоволь наворчавшись по поводу того, насколько их наказание все-таки несправедливо и уравнивать их с домовыми эльфами унизительно, Лукас Нотт выскользнул из своей постели и тихо прокрался в ванную комнату. Приспустив с плеч пижамную куртку, он повернулся спиной к зеркалу и, весь извернувшись, неверяще уставился на блестящую поверхность: кожа была совершенно чистой, без малейшего признака недавнего повреждения. Снова вспомнилось щекочущее прикосновение чужой магии, которое распространилось по телу от решительно, но мягко лежавших на его плечах ладонях Гарри, и практически мгновенное избавление от измучившей его боли. На лице Поттера не дрогнул ни единый мускул, он даже не смотрел на Лукаса, и от понимания, что об этом эпизоде, о его слабости не станет известно никому, вдруг стало жутко неуютно. Ведь из всего, что было ему известно о Герое Магического Мира, главное состояло как раз в том, что он обожает всеобщее внимание к своей персоне и не упустит шанса покрасоваться своими силами.

Зашедший в ванную светловолосый подросток застал его врасплох, а потому — не успевшего быстро одеться. На следующий день он узнал его имя — Деннис Криви. Он мельком взглянул на его позу, на потрясенный взгляд, устремленный в зеркало и чуть улыбнувшись, утверждая, хмыкнул:

— Гарри вылечил.

— С чего ты...

— Не тушуйся, малой, не ты первый, не ты последний. В прошлом году он всю малышню лечил, — от внимания Лукаса не укрылось, как он нервно потёр внутреннюю сторону левого предплечья, — вернее, боль снимал.

— От чего?

— Если я спрошу, что было с тобой, ты ответишь? — хмыкнул Деннис.

— Нет.

— Вот и я не скажу. И никто не скажет. Это действует именно по такому принципу: мы никому не сознаемся, что с нами что-то было не так, следовательно, и ему нет причин признавать, что он что-то делал, — Деннис закончил умываться и повернулся уходить. — Кстати, — обернулся он с порога, — прими хороший совет и не лезь с этим к Гарри. Даже с благодарностями. Он этого не любит.

С тех пор Нотт пытается его понять, а потому все время смотрит, стараясь быть незаметным, и подмечает мельчайшие детали.

Сегодняшний вечер в гостиной факультета мало отличается от предыдущих. Нововведения Поттера по части помощи с домашними заданиями пользовались бешеной популярностью и уже приносили ощутимые плоды, если судить по копилке рубинов. В первые дни еще ощущалась неловкость в обращении к незнакомым старшим, но теперь стало обычным делом интересоваться в полный голос, кто из ребят нужного курса сейчас свободен. Как он понял, в отличие от Слизерина, тут не было одиночек, здесь предпочитали работать в команде и, если раньше, судя по разговорам, компании собирались среди одногодок, то теперь, благодаря элегантному новшеству Поттера, восторженные студенты смешивались между собой легко и просто, как нечто само собой разумеющееся.

Несколько раз Лукас видел, как к Поттеру обращались старшекурсники, тогда он откладывал в сторону все, чем бы ни занимался в тот момент, и полностью сосредотачивался на их проблемах, даже если это означало, что сам он засидится над собственными занятиями далеко заполночь. Однако он еще заметил, что иногда Поттер был рад постороннему вмешательству. Как правило, всегда, когда сидел со своим лучшим другом. Лукас не понимал, почему все вокруг считают Рона Уизли таковым. Это был второй пункт, где ошиблись его брат с друзьями. Пусть все вокруг так его называют, пусть не были свидетелями памятного скандала, но как можно было пропустить хоть и мимолетное, но, кажется, перманентное желание Поттера закатить глаза в его присутствии? И, кажется, в последнее время у него все чаще чешутся кулаки, а если судить по тому, как от него оттаскивает своего ухажера Грейнджер, то ему отнюдь не кажется. Он же видит. Как и странно презрительно-пренебрежительные взгляды прочих старших гриффиндорцев.

Вот и сейчас. Гермиона быстрым шагом прошла через проем, застыла на секунду, четким взглядом окинув представшую глазам картину, и, хотя Поттер сидит к ней спиной, Лукас уверен, что он почувствовал ее присутствие, ведь пальцы, почти оставившие вмятины на древесине подлокотника, чуть расслабились. «А ведь она великолепная актриса! Да и Поттер далеко не так прост, как хочет казаться! Какие комбинации, словно я в Слизерине», — приходит ему на ум, когда спустя пару минут Уизли самоустранился, и две лохматые головы склонились над потрепанным фолиантом. «Случайно» проходя мимо, ему удается взглянуть на вылинявшую страницу, густо покрытую сетью переплетающихся, затертых многочисленными прикосновениями цветных линий. Увидеть, как они дотошно пытаются их воспроизвести, прослеживая кончиками пальцев, услышать, как яростно они шепчутся, черкая-перечеркивая и заново выписывая непонятные каракули, похожие на арифмантическое письмо.

Гостиная потихоньку опустела. Грейнджер тоже ушла, отобрав у Поттера книгу и гневно выкрикнув:

— Ты ничего не понимаешь!

А в ответ раздалось полное язвительности:

— Ну да, я же не так умен, как некоторые!

Где-то в стороне громко хлопнула дверь. Поттер поморщился, потирая лоб, а расплывающийся в улыбке Уизли только собрался что-то выдать, но Гарри жестом остановил его и пояснил:

— Я выжат как цитрус, — устало вздохнул. — Давай завтра.

Все же Уизли тупой, в этом Теодор не ошибся, ведь идиоту ясно, что его ставят в известность, почти приказывают, а он воспринял как вопрос и расплылся в широкой улыбке.

— Конечно, приятель! Я сам мечтаю поскорей завалиться спать. Пошли?

— Нет, я посижу немного, — Гарри откинул голову на подголовник, вытянул скрещенные ноги и переплел длинные пальцы на животе, наглядно показывая, что в ближайшее столетие с места не сдвинется.

Уизли спал с лица и, буркнув нечто невразумительное, удалился в спальню шестикурсников.

Треск пламени в камине, негромкие разговоры нескольких студентов, создали в полутемной комнате странную атмосферу умиротворения и уюта. Странную хотя бы потому, что Лукасу она непривычна — так не принято у них дома. Он знает, что так не бывает и в Слизерине, для которого его растили. Он едва сдержал смех, представив себе, как бы Поттер, расслабившись и закрыв глаза, дремал, разомлев у огня, там. Хотя, приходит следующая мысль, ему вполне бы хватило для этого безбашенности. Хватило же для того, чтобы, вопреки уверениям компании Теодора, отнюдь не бояться профессора Снейпа.

— Я тебя слушаю, Лукас.

Мальчик вздрогнул при звуке его голоса и смутился, поняв, что его молчаливое наблюдение было замечено, неясно только — как, ведь у Поттера глаза все время оставались закрытыми. Нотт, мысленно ругнувшись, поднялся с кресла, спинка которого вразрез с его ожиданиями не скрывала его, и пересел к Гарри на диван, надеясь сохранить некоторую приватность и практически решившись задать измучивший его вопрос. Поттер не сменил позу, но каким-то неясным образом дал понять, что полностью сосредоточен на нем.

— То, из-за чего здесь был профессор Снейп, — заговорил Лукас с уверенностью, которой на деле не ощущал. — Слизеринцы говорят, что ты избил Драко Малфоя.

Гарри открыл глаза, поднял голову и внимательно посмотрел на мальчишку. Он не стал задавать глупых вопросов, откуда тот об этом знает, и не стал опровергать его утверждение, отлично зная, что ни один слизеринец, а особенно — Драко, не позволит выйти подобного рода слухам дальше своего ближайшего окружения. Он просто его поощрил продолжать.

— И?

— Это правда?

— Нет.

— Но вы враги с первого курса?

— Что ты хочешь знать? — вздохнул Поттер, ясно давая понять, что не в настроении для пируэтов вокруг да около.

— То, что ты говорил в наш первый день, о том, что неправильно делить людей на категории. Ты честно так думаешь?

— Я очень редко говорю то, чего на самом деле не думаю.

— Твой друг с тобой не согласен, — Лукас мотнул головой в сторону спальни, куда удалился Рон.

— Его личное право. Об этом я тоже говорил.

— Тогда почему ты не дружишь ни с кем из слизеринцев?

— Никто из них к этому не стремится, а навязываться я просто не умею, — пожал плечами Гарри.

— Я знаю, что Драко предложил тебе дружбу на первом курсе, а ты ее отверг, — выпалил мальчик то, ради чего и начинал этот разговор.

— Он предложил мне покровительство, — покачал головой Гарри. — Это разные вещи. Послушай, все, что я говорил, я, правда, так думаю и не собираюсь от своих слов отказываться. Но в случае с Малфоем все куда сложнее. Он лидер своего факультета, а я своего, и наши отношения неизбежно затрагивают большее количество народа, чем мне бы хотелось. Я стараюсь просто избегать конфронтаций.

— Ваша вражда легендарна, и она взаимна, — прищурился Лукас.

— У каждого есть слабые места, а Малфой отлично знает, куда бить, когда ему нужно.

— Хочешь сказать, он тебя провоцирует?

— Представь на секунду, что бы ты чувствовал, когда поливают грязью женщину, о которой тебе известно лишь то, что она твоя мать, умершая ради спасения твоей жизни?

Лукас понял. Разговаривать дальше резко расхотелось, и потому появившаяся на ступеньках Алисия Спиннет показалась спасительницей.

— Ох, Гарри, ты еще не спишь?

— Как видишь, — улыбнулся он ей.

— Мне нужно эссе по Защите, — она плюхнулась с другой стороны от Гарри и впихнула ему в руки свиток с пером. — Тема: вампиры.

— Хм... Я обещал помогать, а не делать работу вместо вас, Алисия, — он вернул ей ее вещи.

— Помочь мне не получится, Гарри, — просительно протянула она, — что тебе стоит, ты же явно знаешь о них больше, чем тот бред, который написан в учебнике. Я смотрела в библиотеке. Там из книги в книгу одно и тоже: «Одни из самых темных и опасных существ... кровожадные, злобные» — т.д. и т.п., а про способы борьбы вообще идиотизм, сам Мерлин ногу сломит. Я больше ни одной книги по этой теме в руки не возьму! Вроде, кажется, так просто, но мне не приходилось слышать, чтобы авроры их пачками уничтожали.

— Ну, с одной стороны, это и в самом деле просто — их нужно всего лишь поджечь.

— Постой минуту, позову еще кое-кого, — вскочила она с места. — Ли, бросай карты и позови парней, — сказала Алисия, перекинувшись через перила.

— Зачем?

— Гарри лекцию по вампирам читает.

— Иду. Доиграем завтра, — кивнул Джордан пятикурсникам, которым до игры помог с заданием по Астрономии.

Алисия вернулась вместе с Кэти, которая, проходя мимо Лукаса, потрепала его по вихрам и поинтересовалась:

— А тебе не пора спать, малыш?

— Нет, — просто ответил он, не упомянув, что ему тоже интересно послушать про вампиров, но предусмотрительно перебравшись обратно в дальнее кресло — подальше от непривычных ласк.

— Остальные спят? — весело спросила Алисия вернувшегося Ли.

— Дрыхнут, — подтвердил тот, устраиваясь на полу. — Ой, забыл взять пергамент, дадите потом переписать? — с притворным сожалением сказал он, увидев, что девушки приготовились делать заметки. Те в ответ фыркнули, но согласно кивнули.

— Как я уже говорил, достаточно искры, чтобы вампир вспыхнул, как факел. Их тела воспламеняются, словно порох. Огонь — фактически единственное надежное средство уничтожить вампира. Впрочем, этот метод подходит практически для всех «темных существ».

— В учебнике написано, что вампира можно еще и обезглавить, — сказал Ли.

— Даже если тело вампира разорвать на клочки, оно может восстановиться — срастись заново. Чтобы вы с ним ни сделали, это будет только способ замедлить его, и только испепелив останки, можно с уверенностью говорить о смерти вампира. Это одно из качеств, благодаря которым они относятся к высшим существам, и учебник прав лишь в одном: они действительно самые опасные. Можно сказать, что в вампирах скомбинированы способности нескольких существ. Они способны, как вейлы, в одиночку зачаровать целую армию и велеть воинам сделать все, что взбредет в голову, начиная с банального самоубийства. Они сильны и быстры, как оборотни, а также обладают магическими способностями, подобно нам.

— Они используют щиты?

— Кэти, они им не нужны, — с непонятной пока иронией сказал Гарри. — Вампиров и так практически невозможно поймать заклинанием. Тебе очень-очень повезет, если ты уловишь смазанную тень его движения, но вынуть палочку ты уже не успеешь. Нас, хрупких человечков, они способны переломить двумя пальцами быстрей, чем мы успеем моргнуть. В схватке один на один у нас никаких шансов.

— А если магов больше? — напряженно спросил Ли.

— Подобная тактика имеет некоторые шансы на успех при условии, что вампира успели обнаружить раньше, чем он расшвырял группу в разные стороны. Лучшим вариантом считается использование различных заклинаний огня и режущих, чтобы вызвать обильную потерю крови и ослабить его. Выглядит примерно следующим образом: сбились в кучу и пуляем, чем только можем: авось повезет. А теперь отметьте особую прелесть иронии при военных действиях с участием вампиров. Война — это всегда множество жертв на поле битвы, много практически беспомощных раненных, а следовательно, уйма дармовой крови, которая позволит вампиру залечить любые нанесенные ему повреждения за одну секунду, — Гарри усмехнулся, глядя на выражение шока, проступившее на лицах его слушателей. — Магический мир серьезно ошибся, наплодив себе подобных врагов. Врагов, позволить себе которых для него — непозволительная роскошь.

— Но они же убийцы, так? Им нужна кровь для существования, и ради нее они убивают, — все резко обернулись на голос незаметно присоединившейся к ним Анжелины. — Что? Вы с таким грохотом носились по спальне, что я проснулась, — пожав плечами, она устроилась поближе к огню. — Так как с убийствами, Гарри?

— Не стоит верить всей министерской пропаганде, хотя, конечно, она рассчитана именно на молодое поколение и выходцев из маггловского мира, которые не знают, что раньше было по-другому. Цензурой было вымарано все, до чего законники смогли дотянуться, и естественно, что в новых изданиях учебников не найти ничего путного. Самое смешное в том, что, пока наше блистательное правительство не начало компанию притеснения «темных существ», люди от клыков вампиров практически не погибали. Укус вампира оргазмичен, а потому недостатка в добровольных донорах они никогда не испытывали. Конечно, иногда случались эксцессы, и кто-то срывался с нарезки, превращаясь в дикаря, но вампиры слишком ценили нейтралитет между нашими расами, чтобы позволить одичавшему кровопийце все испортить, и сами разбирались с этими особями.

— Ты уверен? — спустя минуту тягостной тишины спросила Алисия.

— У меня есть неотредактированный источник. Если ты решила передумать, могу предоставить для прочтения, — тень улыбки тронула губы Гарри.

— А мы? — встрепенулся Ли.

— Можете дать и всем остальным, — в подставленную ладонь влетела призванная из спальни книга, — только проследите, чтобы в итоге она вернулась обратно ко мне.

Он отдал том Алисии и, душераздирающе зевнув и пожелав им спокойной ночи, ушел спать. Семикурсники изумленно смотрели на обложку тома, где вместо ожидаемого названия, связанного с темными существами, значилось: «Объединенные Магические Расы».