Измени себя, не изменяя себе (гет)

— Мы еще ни на что не соглашались! — воскликнул Боул, и Малфой пригвоздил его резким взглядом за прерывание на самом интересном месте, внутренне сокрушаясь, с кем приходится иметь дело.

— Вы согласитесь, — спокойно заметил Гарри.

— Самоуверенность не лучшее качество, Поттер, — наставительно произнес Драко и почему-то совсем не обиделся, когда большинство сидевших напротив постарались подавить красноречивую усмешку: кто бы говорил.

— Не в том случае, если она подтверждена, — парировал Гарри. — Я озвучил очевидное, иначе вы в принципе не назначили бы встречу. Также я могу предположить, что вы пришли к этому решению, тщательно исследовав и взвесив мою историю столкновений с Волдемортом, и предпочли поставить на более молодого лидера, чем на победителя прошлого Лорда, находящегося в весьма преклонных годах. Кстати говоря, мудро.

— Браво! — Драко пару раз вяло хлопнул в ладоши. — Еще предположения?

— Вы знаете, что мы единственная приемлемая для вас альтернатива, и фактически вы уже согласны, но не можете этого признать, желая сохранить лицо.

— Почему это единственная?! — чтобы скрыть охватившее его замешательство, колко заметил Эдриан, и Малфой испытал отчетливое желание его придушить, но быстро успокоился: все-таки постоянные травмы бладжерами не проходят бесследно. Оставалось радоваться, что лично его капитаном команды по квиддичу так и не назначили — быть приемником Флинта и Пьюси со всеми вытекающими последствиями совершенно не хотелось. Драко привык ценить свой интеллект.

— Поскольку мы единственные из владеющих реальной информацией, кому вы можете доверять и на чью помощь рассчитывать. Поэтому давайте — начинайте реализацию дальнейшего плана в попытке надавить на нас и использовать в своих целях. Я предлагаю вам сделать свой лучший выстрел и забыть об этом раз и навсегда, чтобы перейти непосредственно к важной части. Мы и так потеряли сегодня слишком много времени, и уже очень поздно для немыслимо изощренной и изнуряющей манипулятивной беседы в лучшем духе слизеринской изворотливости. Я не ошибусь, если предположу, что первым аргументом станут деньги?

Если бы после этих слов посреди кабинета разверзлась бездна, это вряд ли произвело бы больший эффект. Оцепенение — вот подходящее определение. Потрясение от декларации Поттера было достаточно сильным, чтобы развеять в пух и прах все остатки самообладания и собранности и заставить признаки шока всплыть на поверхность. Такого они не ожидали, они не рассчитывали на то, что Поттер как нечего делать просчитает их предварительную стратегию, небрежно отберет главный козырь и с холодной насмешкой в глазах будет измерять степень их растерянности. Драко мог им только посочувствовать, ведь однажды он тоже испытал это опустошение, когда лежал израненный у стены, с трудом подняв голову, желая плюнуть в ненавистную рожу вновь одержавшего над ним победу. Он знал Поттера шесть лет, он следил за ним, изводил его, соперничал и изучил этого подростка и его не самую устойчивую психику как свои пять пальцев. Малфой неоднократно имел удовольствие самолично лицезреть его во всех проявлениях: горячим, порывистым и безрассудным, агрессивным, вспыльчивым и до безобразия идеалистичным, взбалмошным, упрямым, прямым и бесхитростным, но, с трудом подняв взгляд, утонул в глазах совсем иной личности, источавшей спокойное чувство собственного достоинства. Поттер, присевший на корточки, устроив локти на коленях и свесив ладони между ног, и один Мерлин знает, сколько времени проведший в позе, которая должна была быть неудобной, но не казалась таковой, с бесстрастным интересом вивисектора следивший за текущей кровью и произносивший слова невыразительным тоном, был иным. В тот день он впервые приспустил свою маску для Драко, и с этим человеком Малфою не хотелось больше враждовать. Он захотел его уважения, потому что такого Поттера не мог не уважать сам. Истинная сущность всемагического героя пленяла: логичное, непокорное и никому не подвластное существо, видящее насквозь и не переносящее ложь, а главное — абсолютно, до зубовного скрежета уверенное в себе. Ему потребовалось время, чтобы понять и принять, что поступок Поттера не был насмешкой, издевкой или игрой в превосходство, а сухой констатаций: ты хотел быть мной? Наслаждайся. Драко не зря всегда считал себя умным магом и осознал с первого раза, что такого счастья ему не надо.

Но основная масса слизеринцев склонялась к мнению, что любого человека можно купить — это базовый тезис их жизненной философии. Драко мог хоть до хрипоты возмущенно кричать и спорить с ними, но заставить их понять, что Поттер не из этой породы, у него бы все равно не получилось. Он знал это, еще пребывая в плену своих заблуждений насчет персоны гриффиндорца, и они тоже могли, но видели, вернее, хотели видеть в Золотом Мальчике только марионетку в руках более взрослых и опытных волшебников. Фигуру, чья значимость, создана искусственно и исключительно ради людской веры в то, что ситуация не безнадежна. Для них он не больше чем мальчишка, избалованный безнаказанностью и неуязвимостью из-за покровительства старого паука, благодаря чьему попустительству он привык уповать лишь на собственную удачу и вырос с мыслью, что из любой переделки можно выпутаться. Они привыкли видеть пешку, а на самом деле он был марионеткой, обрезавшей свои нити.

— Не ошибешься, — спокойным тоном отозвался Драко, искренне наслаждавшийся видом своих ошарашенных однокурсников, и вольготно откинулся на спинку кресла, пытаясь понять, во что тот играет. В Круге Посвященных Поттер позволил себе снять свою недалекую маску и показал истинное лицо всем слизеринцам с целью заставить воспринимать его серьезно, как когда-то проделал это с ним. Но почему Поттер продолжает смотреть на него этим потешным взглядом? Малфой никак не мог сосредоточиться и вспомнить, где видел его раньше — ощутимо мешало назойливое, неприятное чувство, что Неприкасаемым Поттер показал себя без предварительной защиты чар или контракта, иначе их бы вообще не существовало. А еще крутилась мысль, которой он не мог не забавляться: как бы на такого Гарри Поттера отреагировали его отец и крестный?

— Тогда не трудись, этот пункт можно пропустить. Я знаю, что любая война, подпольная деятельность или организация требует средств, но не позволю себя унижать сравнением с безносой образиной, использующей своих сторонников в качестве бумажников на ножках. Своих людей я способен обеспечить всем необходимым самостоятельно. Сэкономим друг другу время и пропустим денежный вопрос, вам тут по определению ничего не светит. Попробуй другую дверь, — Гарри закатил глаза, когда Малфой непонимающе изогнул бровь и разъяснил:

— Назови другую причину.

И тут Драко вспомнил: именно с таким видом Поттер уговаривал его на глупости! На одной из их тренировок он научил его магической версии маггловской игры «В поддавки». Выставив поглощающие магию щиты, они носились по залу, пытаясь поймать как можно больше заклинаний противника, которые из взаимной вредности запускались по самым немыслимым траекториям. Выигрывал тот, кто собирал больше энергии. Игра была интересна, но Драко не понимал ее практической ценности, кроме очевидного плюса практики акробатических трюков, щит ловил только низшие чары, поставить одновременно с ним более мощную защиту было нельзя, а аккумулированный заряд пропадал, едва отменялось заклинание. Бессмысленная трата магии, думал он ровно до того момента, как Поттер показал, как перенаправить заряд вовне, и разнес мишень-валун в крошево. И сейчас он предлагал Драко сыграть ту же партию, но по новым правилам, чтобы каждый из них получил желаемое и не потерял в статусе. Малфою нравились такие игры.

— Вы думали, чем будете заниматься после? — голос Драко не был злым или насмешливым, он был невыразительным, разыгрывая вторую предоставленную отцом карту, с которой он частично был согласен. — Понимаю, сейчас вы молоды и вам нет дела до грядущего, вы привыкли жить одним днем и быть безрассудными почти до безумия, но рано или поздно этому придет конец, и вам придется задуматься. Год или два могут казаться большим сроком, но рассмотреть варианты своего будущего я рекомендовал бы уже сейчас, потом будет поздно.

— Похоже на угрозу, — раздался трагический шепот.

— Дин.

— Уже заткнулся.

— Мне никогда не было интересно, как это принято устраивать у магглов, — обводя взглядом своих внимательных слушателей из числа пришлых, сказал Драко, — я не знаю, к чему вы привыкли. В реалиях магического мира, чтобы преуспеть в избранной карьере, получить лучшее место или ученичество у известного мастера, вам необходимо нечто большее, чем высокие показатели СОВ и ТРИТОН. Система распределения рабочих мест существует долгие века и столетиями не претерпевает изменений, она неизменна и не перестанет жить, даже если эту войну выиграют светлые. Многие посты изначально наследственные, они поколениями передавались от одного главы чистокровного рода другому. Все чистокровки в этой комнате уже имеют места, обеспеченные влиянием их семьи, и для нас будущий доход, карьерный рост, руководящие должности гарантированы, людям вроде вас, полукровкам и особенно магглорожденным, если вы хотите добиться хоть чего-то, необходим покровитель. Возможно, гипотетически ты прав, и сейчас мы нуждаемся в вас, чтобы выжить и сохранить род, но потом вы в не меньшей мере будете нуждаться в нас для собственного выживания. Союз в общих интересах. Он взаимовыгоден.

В течение своей речи Драко замечал, как понемногу приободрялись слизеринцы, а у гостей периодически начинали подергиваться лица. Едва он замолчал и в ожидании реакции уставился на Поттера, подергивание усилилось, и они начали переглядываться. Он не знал, кто засмеялся первым, но через секунду смеялись уже все. Взахлеб, со слезами на глазах и до колик в животе, валясь с ног и цепляясь друг за дружку. Могло показаться, что у них сдали нервы и случилась массовая истерика, но нет, определенно, это был веселый, легкий смех развлекавшихся людей. Спустя несколько минут они, наконец, начали понемногу успокаиваться, охая, выпрямляться, всхлипывая, восстанавливать дыхание, все еще прерываясь кратковременными приступами хихиканья.

— Не вижу ничего смешного, — оскорблено сказал Малфой. — Вы не желаете понимать значение чистоты крови в магическом мире. Думаете, если притворитесь, что проблемы не существует, она исчезнет сама собой? Или считаете, что героям войны простят такой пустячок? Вы не понимаете, чем это все обернется для вас в будущем. Будь вы хоть трижды героями, вам припомнят малейшие ошибки, просчитают каждую каплю маггловской или нечеловеческой крови и поставят крест на любой карьерной перспективе! — восстановившие присутствие духа слизеринцы выразили поддержку и полное одобрение действий своему лидеру согласными кивками.

— Да нет, мы все поняли, — утирая глаза, ответил Гарри. — Ты имеешь в виду, что, например, Гермиона, которая, как мы все знаем, признана умнейшей волшебницей нашего поколения, при всех своих мозгах и неоднократном титуле лучшей ученицы может рассчитывать только на место младшего секретаря низшего клерка и никогда не получить никакого продвижении по службе, верно?

— Да! Об этом не принято говорить в школе, но подавляющее большинство магглорожденных выпускников Хогвартса, среди которых встречаются и лучшие выпускники, — при этом Драко с долей ехидства скосил взгляд на Грейнджер, — возвращаются обратно в маггловский мир, не сумев найти здесь работу и спасаясь от нищеты. Мы гарантируем, что вы избежите подобной участи.

— И кому-то удивительно, что в этом мире царит такой бардак?! — возвел очи горе Поттер и оглянулся на Неприкасаемых. — Все еще считаете, что я слишком высоко замахнулся? — в ответ их лица укрепились, и он снова повернулся к Малфою. — Ты спрашивал, как дела обстоят у магглов? У них должности распределяются по способностям: не соответствуешь — вон с кресла, освободи дорогу другому, кому оно по силам. И это правильно! Когда от тебя зависят судьбы людей, ты должен понимать: что, как, зачем и почему ты делаешь, а не просиживать зад. Я не собираюсь приукрашивать и утверждать, что магглы равнодушны к власти, деньгам, положению и всяким прочим атрибутам коррупции. Разумеется, там тоже не все гладко, и встречаются сволочи, которые наживаются и используют в личных целях служебные полномочия, но с ними постоянно ведет борьбу антикоррупционный комитет и еще куча организаций, благодаря им таковых нахлебников становится все меньше и меньше, — экспрессивно ответил Гарри, а потом откинулся на спинку и продолжил более спокойным тоном: — Магглы хотя бы пытаются это изменить, а вы воспринимаете как должное. Но не думай, что мы не оценили твое весьма щедрое предложение.

— А где на эту тему принято говорить, Малфой? — спросила Гермиона с ласковым весельем в глазах.

— Наверное, в кулуарах Министерства и на приемах, где сверяют количество покинувших их нечестивцев, словно таблицы крикетного чемпионата в «Таймс», — хохотнул Джастин.

Полностью озадаченные их реакцией слизеринцы, еще окончательно не оправившиеся после речи Гарри, теперь были в растерянности целиком и полностью. Парой незначительных действий их, признанных мастеров интриг и манипуляций, будущую политическую и экономическую элиту страны, поставили в совершенный тупик безмозглые солдафоны, голубая мечта которых попасть в Аврорат. Ведь они же ради этого и создавали первоначально свою смешную армию и позволили прибиться единомышленникам с других факультетов, глупо надеясь снискать преимущество при наличии боевой практики. Словно им было куда еще податься, кроме авроров, где нанимают всех подряд… из прошедших курс зелий, а таких в Гриффиндоре с каждым годом все меньше, поскольку мало кто из них рискнет ради какой-то там мечты лишних два года мириться с обществом Снейпа, воспринимавшего их существование как личное оскорбление. Стоило признать, что все-таки немного ума у них есть. Только Поттер и его подружка остались в своем репертуаре и отправились туда, где их совершенно не желали.

— Да не тушуйтесь вы так, мы тоже изучали статистику и знаем, что девяносто семь процентов магглорожденных покидают магическую Британию, возвращаясь к магглам или эмигрируя за границу в поисках нормальной работы и общества, лишенного подобных предрассудков, — сказал Терри Бут. — Это задокументированный Министерством Магии факт, и он находится в свободном доступе.

— Тогда почему вы смеялись? — удивилась Милисент, что само по себе было изумительно, учитывая ее стоическую натуру.

— Потому что никому из вас не пришло в голову, что мы сбегаем отсюда не «в поисках лучшей жизни», — весело ответила Кэти.

— От войны? — предположила Пэнси.

— Ты только что назвала гриффиндорцев трусами, — подмигнул ей Невилл, заставив улыбнуться.

— Магглорожденные покидают магический мир, потому что нам тут невыносимо… — начала Гермиона.

— Ужасающе… — Мэнди.

— Тошнотворно… — Терри.

— Невозможно… — Джастин.

— Отвратительно… — Гарри.

— Мерзостно… — Эдди.

— Непереносимо… — Лаванда.

— Невыразимо… — Кэти.

— СКУЧНО! — хором.

Непреложная истина гласила, что Слизерин это не тот факультет, на котором позволительны проявления эмоций, помимо холода, презрения, осуждения или надменности. Раннее потрясение из-за вступительных поттеровских слов — всего лишь мимолетный эпизод, не более чем секундное замешательство недопустимо пойманных врасплох. И только их Слизеринский Принц, подтверждая собственное превосходство, остался остроумным, безжалостным и не допустил никаких эмоций на свое красивое лицо, он не просто так стал их лидером — ему хотелось соответствовать, с него брали пример, его копировали, ему подражали. После первого удара слизеринцы оправились и быстро взяли себя в руки, еще не подозревая, что второй выпад заденет намного сильнее. Сейчас все поголовно с выражением недоумения на лицах и расширившимися глазами они были повергнуты в шок от небрежного заявления, перевернувшего их мир с ног на голову. Гриффиндорцы в очередной раз сумели подтвердить свою репутацию: им удалось невозможное — смутить слизеринцев всего парой слов.

— Поэтому мы и смеялись, — сказала Грейнджер. — Чистокровные с такой непередаваемой гордостью полагают, что смогли выжить нас из своего мира, и даже не представляют, что мы уходим из «замечательного и прекрасного магического мира» по собственной инициативе.

— Часто прихватив с собой кого-нибудь из потомственных магов, — с обожанием уставившись на Анжелину, впервые заговорил Ли Джордан, и оставалось лишь удивляться, что из такого молчуна получился столь блистательный комментатор.

— Которые, кстати, как раз и уходят в маггловский мир в пресловутых поисках, заодно спасаясь от войны, — добавил Корнер. — Во всяком случае, мой отец поступил именно так. Его достала вся эта бесконечная грызня ни о чем, он влюбился и решил строить новую жизнь на новом месте.

— Почему? — тупо спросил Гойл.

— Существование магии для вас — это ожившая легенда. Почему вы готовы бросить ее? — сглотнув, уточнил Уоррингтон.

— Вы читали статьи в «Пророке» после нападения?

— В них все правда? — прищурившись, спросил Теодор.

— До последнего слова, — торжественно заверил Гарри.

— Значит, Рита работает на тебя, — хмыкнул Малфой.

— Да, — кивнул тот, — но для разнообразия я плачу ей за истину.

— На нее объявили охоту, — сказал Боул неприязненно. — Ее все ищут и для Лорда, и для Министерства.

— Пусть, я с удовольствием понаблюдаю за их попытками. Риту никогда не найдут — я забочусь о своих людях. Так вот, я упомянул статьи, поскольку, как там английским языком написано, для нас плюсы магии не перевешивают минусы. Скорее наоборот. К тому же… проклятье, даже не знаю, как объяснить, — Гарри запустил пятерню в волосы, выдавая свое затруднение. — Вы выросли здесь и не представляете себе другой жизни, а мы — да. Как объяснить слепому, что такое цвет? Мы знакомы с двумя мирами и можем выбирать из них, и магический здорово проигрывает. Вам может нравиться его неизменность, но для нас она равноценна болоту. Мы привыкли жить в мире, который постоянно модифицируется, где жизнь насыщена событиями, интересами. У вас ничего этого нет, здесь правят бал амбиции — они у вас вроде национальной идеи, и кроме потребности удовлетворить их, вы словно других желаний не имеете вовсе. Магглы говорят: «Делу время — потехе час», и в отличие от вас они действительно много трудятся, поскольку в том мире это реальный способ выбиться в люди и добиться процветания в различных сферах, но одновременно мы не забываем о развлечениях и удовольствии. Что делают маги, когда хотят отдохнуть от дел и забот? Ничего, чтобы подходило под эти категории. У нас для этого есть выставки, концерты, театр, художественная литература, кино, — загибая пальцы, перечислял Гарри, — телевидение, спортивные состязания, интернет и свобода любой разновидности, чтобы воплотить всевозможные желания.

— У них, — набычившись, пробормотал Крэбб.

— Прошу прощения? — приподнял брови Поттер, оглянувшись на него.

— Ты причисляешь себя к ним, но ты один из нас, — с непоколебимой уверенностью и непроницаемым лицом продолжал гнуть свое Винсент. — Ты первый сын Поттеров, наследник династии. Ты принадлежишь магам, а не им, — пренебрежительный кивок в сторону группки магглорожденных студентов, которая собралась рядом с Мэнди и Джастином и взирала на Крэбба, словно он был одной голов на Горе Рашмор, внезапно обретшей голос.

— Это не меняет того, что большую часть своей жизни я провел магглом, — обыденно отозвался Поттер, как будто для него не было ничего выдающегося в том, чтобы вести осмысленный разговор с ручной гориллой. — Да, моя жизнь там отнюдь не была идеальным счастьем, но в любой день я бы предпочел ее тискам статуса героя здесь, — Гарри продолжал смотреть на парня, ожидая, скажет ли тот еще что-то, но Крэбб снова скрестил руки и отвернулся.

— Вы уже второй раз ссылаетесь на свободу, — вклинилась Изабелл Арлэн. — Что вы подразумеваете под этим определением? — и проигнорировала презрительно-снисходительное фырканье на своей стороне.

— Думать и делать, что хочешь, заниматься, чем желаешь, — с готовностью отозвалась Гермиона, отлично понимая, что конкретно интересовало девушку. — Разумеется, наша свобода не абсолютна, иначе это было бы анархией, так что мы тоже ограничены соблюдением законов, но они более гибкие по сравнению с вашими. В цивилизованном маггловском обществе гражданам гарантировано равенство, свобода волеизъявления и вероисповедания. Каждый гражданин государства имеет равные права и обязанности вне зависимости от происхождения, расы, национальности, веры, происхождения или пола. Это основополагающий принцип современного мира. Правда, думаю, что Гарри и Мэнди имели в виду нечто более приземленное, — усмехнулась она.

— Черт, да! — воскликнула Броклехарст. — Я имела в виду, что меня достало, что приходится жить, будто меня содержат в колонии для несовершеннолетних. Даже закрытые маггловские интернаты не настолько похожи на тюрьму! Мы заперты здесь, изолированы от всех и всего, что нам дорого и близко. Мы даже время от времени с уроков слинять не можем, чтобы душу отвести!

— Прогульщиков обычно ловят. Ну, меня всегда ловили, — смущенно усмехнулся Бут.

— Пусть бы поймали, в кои веки наказание было бы заслуженное, а не по дурацкому поводу: смотрит не с должным уважением, слишком громко дышит, чересчур похож на своего отца, — фыркнул Гарри.

— Если наш мир вам настолько отвратителен, зачем вы здесь остаетесь? Почему возвращаетесь каждый год?! — возмутился Деррик.

Эти же вопросы крутились в мыслях каждого слизеринца и вызывали странное ощущение дежа вю у Драко Малфоя, возвращая к воспоминанию о первой встрече с Поттером после его летнего отсутствия и конкретно к одной фразе: «Естественно, я вернулся, куда бы я делся?» Ему всегда казалось, что в этом предложении было скрыто больше, чем высказывали слова, возможно, из-за усталой горечи, сопровождавшей их.

— Давайте-ка, я расскажу вам одну историю, — заговорил Поттер будничным тоном, как будто разговор шел о погоде. — Уверен, все присутствующие знакомы с Колином Криви, но не каждому известно, что у него есть брат Деннис, который учится на год младше. Так вот, в связи с некоторыми обстоятельствами, когда Дэн получил свое письмо из Хогвартса, Колин решил прервать свое обучение…

— Почему? — угрюмо спросил Гойл.

— Не суть важно, и потом подробности — личное дело братьев Криви, не мне решать, предавать ли их огласке. Можете спросить у них, и, если они захотят, сами вам расскажут, — сдвинув брови, Гарри укоризненно посмотрел на Грегори, застывшего за спиной Малфоя миниатюрной горой. — Но вернемся к нашей истории. Колин был настроен ни при каких условиях не возвращаться в школу, и родителям скрепя сердце пришлось с этим смириться. И тем сильнее они были удивлены, найдя старшего сына в день отъезда экспресса за сбором вещей, но что действительно их обеспокоило: он, словно сомнамбула, совершал механические движения и не реагировал на внешние раздражители. Они хотели вызвать врача и пытались насильно удержать его в доме, и тогда он заговорил: «Мне надо на вокзал», — одна и та же фраза снова и снова, пока они не сдались и не повезли детей на Кингс-Кросс, — Поттер подтверждающе кивнул расцветающему пониманию змей. — Пройдя сквозь барьер, Колин, проигнорировав приветствия сокурсников и не прощаясь с родней, сразу же скрылся в поезде. Джинни и остальные второкурсники, поняв, что что-то неправильно, и видя состояние четы Криви, позвали старших, которые, как могли, успокоили их, обещали приглядеть за Деннисом и держать в курсе о Колине, который очнулся, едва ступив под сень этих величественных стен. Разумеется, это не могло нас не заинтересовать, и мы провели всестороннее расследование. Все дело оказалось в бумагах, которые министерские чинуши подсовывают на подпись родителям, когда приходят за нами, убеждают в правдивости существования магии примерами проявления стихийного волшебства у их ребенка и ими же запугивают. Что-то вроде «необученный маг опасен в первую очередь для самого себя, ибо, если не укротить силу, однажды она его уничтожит», а поскольку большинство родителей своих детей любит, они соглашаются на все, лишь бы сохранить им жизнь. Контракты — каверзная вещь, особенно если они специально апеллируют различиями законодательств между мирами.

— Моя мать предварительно консультировалась с юристом, — вступила Лаванда Браун, — это был стандартный договор о предоставлении качественного образования.

— Когда я попросил своего отца конфиденциально изучить договор, оказалось, что в основе он является магически обязывающим контрактом, — подхвати Энтони, и никто не стал оспаривать авторитетного мнения совладельца одной из самых преуспевающих юридических фирм магического Лондона «Голдстейн&Шек». — Там дико хитрая уловка: ведь обладают магией несовершеннолетние, и они не могут подписывать бумаги лично, но детей связывают через подписи по праву преемственности крови. Если они попробуют противостоять, контракт и собственная магия заставят их подчиниться.

— У нас нет выбора, кроме как закончить образование. Договор невозможно отвергнуть или расторгнуть, как и другие магические обязательства — он нерушим, — пожал плечами Терри.

— Невозможно! Это было бы узаконенное применение Империуса! — яро запротестовал Пьюси, не в силах поверить, что это не шутка, и в своем смятении он явно был не одинок.

— Кого заботят права гряз…магглорожденных? — намеренная оговорка Грейнджер, заставила их не то чтобы устыдиться, но слегка смешаться и признать ее правоту. — Разумеется, они не говорят об этом нашим родителям, иначе сомневаюсь, что хоть одного из нас подпустили к Хогвартсу на пушечный выстрел.

— Вы им не рассказали? — чуть приподнял левую бровь Драко. Это не могло быть правдой, верно? Но, думая об этом, он вспоминал удивление отца и крестного непонятной безмятежности директора. Несомненно, он суетился, организовывал поисковые партии, раздавал задания, но натасканный на политических тонкостях Люциус не раз утверждал, что чувствует в этом какой-то обман.

— А смысл? — спросил Финч-Флетчли. — Сделать все равно ничего не получится: мы тут на птичьих правах существуем, жалобу обычных магглов вы тем более рассматривать не станете, а предков жалко — они себе все нервы истреплют. Вопреки министерской пропаганде, магглы совершенно не считают рождение в их семье «особенного» ребенка этаким благословлением, хотя и страшилки о том, что с такими детьми творят «низшие существа, не постигающие величие магического дара» — тоже чушь полная. Справедливости ради стоит отметить, что правда где-то посередине. Факт — предкам совсем не нравится отправлять нас в неизвестность на большую часть года, и если они к тому же узнают правду о том, что здесь творится на самом деле, то вообще с ума сойдут. Единственная связь с родителями — это письма, и лично я никогда не писал ничего о продолжающейся войне, об истинном отношении к нам, короче, ни о чем проблемном. Это было мое личное решение, но не скажу, что сильно удивился, узнав, что оно совпало с решением всех остальных. Фактически все, что получают от нас дома, следующее: магия — это так здорово! С каждым днем я все лучше ее контролирую. Жду не дождусь, когда смогу навсегда вернуться к вам. Мы все стараемся держать их от магического мира так далеко, насколько это возможно, — Джастин утомленно потер лоб кончиками пальцев, не замечая, что от его речи на чистокровных напала оторопь. — Черт возьми, иногда я жалею, что у меня случился выброс магии, без него убедить моих в существовании магии было бы просто невозможно. И жизнь никогда не стала бы до такой степени сложной, — оттолкнувшись от стены, он не спеша прошел к бару и залпом осушил бокал вина.

Гарри и Гермиона встревоженно переглянулись. Обсуждая кандидатуры делегатов для встречи, они особо подчеркнули важность психологической устойчивости, поскольку разговор мог близко коснуться личных тем и больных вопросов, и никому не принес бы пользы нервный срыв. Необходимо было осветить настроение, и к счастью, слизеринцы неосознанно предоставили прекрасную возможность.

— Как возможно, чтобы у мага не было… — начала Ребекка, но прикусила язык под тяжелыми взглядами однофакультетников.

— Это возможно, если жизнь магглорожденного не подвергалась опасности, — все равно ответил Гарри.

— Эти вопросы не принято обсуждать в приличном обществе! — осадил его Малфой.

— А почему нет? — Гермиона улыбнулась и покачала головой. — У магглов есть поговорка: «Что естественно, то не безобразно». Стыдиться стихийной магии — это все равно, что стесняться того, что в детстве ты носил подгузники и не умел говорить. Или все дело в том, как они проявились у вас? — хитро прищурилась она.

— Я не намерен этого обсуждать! Никто из нас! — категорично отрезал Драко, и Пэнси задавила усмешку, поскольку, как его нареченная, в детстве часто посещавшая будущего жениха для налаживания связи, была неоднократной свидетельницей стихийных вспышек, как правило, всегда после отказа купить еще больше игрушек или получить третью порцию десерта. Так или иначе все желаемое оказывалось в его руках, а до непристойности гордый своим отпрыском родитель был счастлив оплатить доказательство магической состоятельности наследника.

— Лично меня чуть машина не сбила, — беспечно заявил Майкл, — но вместо этого проехала сквозь меня.

— Та же фигня, — сказал Джастин, — но меня в воздух подняло.

— Машина? — спросил Боул.

— Автомобиль, — сказал Корнер и, закатив глаза на непонимание, пояснил: — Безлошадная повозка.

— Эка невидаль — нас на них каждый год с вокзала возят, — хмыкнул Монтегю.

— Кареты возят фестралы, — сказал Невилл, явно пародируя какого-то ребенка, и гриффиндорцы покатились со смеху, перекрывая удивленное: «Кто?» — от нескольких голосов.

— Нет-нет-нет, тогда он их по-другому назвал, — выдавила Алисия Спинетт, заставив Поттера схватиться за голову. — Гарри, ну как ты их обозвал?

— Мне этого никогда не забудут? — ввернул он, поднимая глаза к потолку.

— Скелекони, — лукаво сказала Гермиона, заработав резкий взгляд от своего друга, беззаботно продолжала. — Только я так у него и не выпытала — почему.

— Из-за мультика, ясно? — пресыщенный выжидательными взглядами сдался Гарри. — Они напомнили мне «Skeleton dance», такие же жутковато-забавные.

— Объясните? Мы тут вроде как вне истории, — спросил Эрни.

— Мы уже говорили на эту тему в первый год, — невинно сказал Дин, одарив издавшего стон Гарри злодейской усмешкой. — Почти в тех же самых выражениях, только я не помню, кто из старших едва не был сбит пьяным водителем, — он вопросительно оглянулся на друзей, но те только плечами пожимали. — Ну, не важно. Короче, тогда-то Гарри и выболтал, что кареты запряжены, сначала повисла пауза, но что началось потом… — он выразительно присвистнул.

— Учитывая, насколько гриффиндорцы экспрессивны, догадаться нетрудно, — с задором отреагировала Сьюзен, покосившись на сидевшего рядом Гарри.

— Не сочувствуй ему, — сказала Парвати из-за ее спины, — основной удар пришелся по Оливеру Вуду. На него только ленивый в тот день не орал.

— Почему? — удивилась Боунс.

— А это как раз был период открытия «квиддичных талантов Поттера», — пояснила девушка. — Вуд в своем энтузиазме был неудержим и безжалостно тестировал нового ловца, заставляя ловить снитч снова и снова, не выпуская с поля до наступления полной темноты. Мы все ходили поглазеть — там действительно было от чего прийти в восторг, но не до такой же степени, чтобы под конец «тренировки» Гарри чуть с метлы не падал от изнеможения и был не способен разжать пальцы.

— И вы даже не представляете, как сильно я хотел передушить ваши тонкие девчоночьи шейки после устроенной вокруг меня суеты, — обворожительно улыбнулся ей Гарри, запрокинув голову.

— Если бы не мой массаж, к утру все растяжения от интенсивных упражнений и перегруженные воздушной акробатикой мышцы болели бы, как ад! Ты бы неделю не смог разогнуться и ходить без хромоты, если бы я не размяла нервные узлы и не сняла спазмы!

— Ладно-ладно, — примирительно ответил Гарри, — я сделаю вид, что это не ты с первого взгляда желала возложить на мое прекрасное тело свои милые лапки. Я ведь помню, как ты расстроилась, когда я не допустил тебя к особенно напряженной из-за отсутствия полетной практики группе мышц.

— О да, всю жизнь мечтала, — возразила Парвати почему-то шепотом, игнорируя ошарашенные взгляды и хихиканье со всех сторон.

— Я знаю, — самодовольно ухмыльнулся Поттер, выгибая грудь колесом.

— Это был сарказм! — возмущенно ответила девушка, отвесив ему подзатыльник по удобно выставленной макушке.

— Для него тебе в голосе явно не хватает яду, — подначивая, фыркнул Поттер, и девушка уже собиралась дать ему достойный ответ, но донесшийся до них замаскированный под кашель голос Забини их отвлек:

— Слабак.

— Эй, он в тот день впервые сел на метлу! — защищая, воскликнула Спиннетт. — Сколько вы продержались на пробном полете? Или, что более интересно, с какого возраста ты брал уроки полетов, чтобы попасть в команду с третьей попытки на четвертом году? — спросила она прищурившегося Блейза.

— Алисия, пожалуйста, не превращай это в соревнование, — взмолился Поттер, и, поворчав, та уступила.

— Поттер, ты что, правда метел никогда до Хогвартса не видел? — обалдел Пьюси, для которого подобное утверждение граничило со святотатством.

— Почему? Видел — в музее, куда мы на школьную экскурсию ездили. Там была картина Пиросмани под названием «Дворник», — немного утрируя, сказал Гарри и, поняв, что название профессии ничего им не объясняет, вредно добавил: — Это люди, которые в старину мели сор с улиц. Да-да, именно метлами, — и тихо засмеялся до завидного единодушной реакции всей представленной популяции квиддичной элиты Хогвартса без оглядки на факультетскую принадлежность.

— Ты, должно быть, шутишь, — уточнил Малфой.

— Тебя-то что так удивляет? Помнишь нашу первую встречу в магазине Малкин? Я производил впечатление осведомленного человека?

— Ты производил впечатление полного придурка, — фыркнул Драко: еще бы ему забыть, как он впервые увидел взлохмаченного черноволосого мальчугана, недоумевающе осматривавшего все вокруг сквозь стекла нелепых очков огромными глазами цвета свежескошенной травы и заполнившего всю лавку своим присутствием. Ни до, ни после Драко никогда не испытывал такого опьянения чужой силой. Он смог почти убедить себя, что тогда ему все примерещилось, что это было совпадением магических полей двух экзальтированно-взбудораженных перспективой школьной жизни мальчишек, но червь сомнений продолжал грызть его, хотя после начала учебы Поттер подобного уровня магии больше никогда при нем не демонстрировал.

— Ну, ты стоял там весь из себя и болтал о метлах, а я понять не мог: издеваешься ты или говоришь серьезно. А когда понял, онемел окончательно, и в голове только одна мысль билась: «Господи, куда же меня занесло?!» Так что мне простительно. Вам просто не понять иронию ситуации, когда человека из космической эры пытаются впечатлить помелом, — смеясь, закончил он.

— Я все еще не узнал, что значит «фестрал» и почему Вуд нуждался в утешении, — вернул тему к изначальной МакМиллан, заминая нависшее возмущенное ответное выступление квиддичных маньяков, чей гнев копился с памятной сцены в Больничном Крыле и не самых лицеприятных реплик Грейнджер по поводу «разносторонности» развлечений магов в виде квиддича.

— Оливеру досталось от всех, — понимая уловку, продолжила Парвати, — Перси Уизли кричал, что он физически довел ребенка до видений, его коллега староста — что в темноте Гарри все же припечатало бладжером и, по всей видимости, неоднократно, команда — что необдуманным фанатизмом Вуд лишает их лучшего шанса на победу. Короче, ор мы подняли знатный, и от линчевания Вуда спасло лишь появление профессора МакГонагалл, которая примчалась в башню проверять, не наступил ли Апокалипсис. А когда Перси объяснил, в чем дело, — Патил бросила мимолетный нечитаемый взгляд на Гарри, который, словно почувствовав его макушкой, тряхнул головой, обрывая его. Она не осознавала, что он был полностью идентичен взгляду декана, которая, пригладив Поттера по голове, читала подопечным объяснительную лекцию, — рассказала, кто такие фестралы и почему их видит только Гарри.

— И почему? — тупо спросил Крэбб, хлопая глазами.

— Крылатых лошадей невозможно увидеть, не познав Великую Скорбь. Я не подозревал, что они невидимы для не столкнувшихся со смертью лицом к лицу, пока это не выскочило в том разговоре. Раньше я думал, что это еще одна странная зверушка вроде тех, кем забита зоолавка в Косой Аллее.

— Постой… как же… ты же… никого до Седрика, — дрожащим голосом сказала Чжоу Чанг, и Гарри бросил на нее искренне сочувствующий взгляд, прежде чем ответить:

— Мою мать тоже убили на моих глазах.

— О, Мерлин, — захлопнула она рот ладонью и, как и многие другие, пораженно глядя на него, просипела: — Ты помнишь?

На этот раз неловко переглянулись все, озадаченные тем, что, похоже, до настоящего момента действительно никому и никогда не пришло в голову поинтересоваться у Поттера, помнит ли он, что случилось ужасной ночью 1981 года. В той войне многие родители умирали, жертвуя собой ради детей, но ни один из них не сотворил своей смертью защиту, способную отразить Аваду, а ведь многие были весьма щедро одарены магически. Почему это удалось магглорожденной? Вопрос был настолько интригующим, что для многих семей заслуживал нарушения запрета на изучение природы магии и риска приобрести славу «темного мага» в случае поимки, но потенциал подобного открытия для рода того стоил. Много лет чистокровные маги всего мира безуспешно охотились за этой тайной, хотя исходных данных было ничтожно мало. Не было зафиксировано никаких необычных заклинаний, помимо довольно внушительного набора высшей боевой магии: оно и понятно, учитывая, кем являлись дуэлянты. Никаких реальных свидетельств, включая отчета целителей и колдомедиков, о причинах смерти Лорда и Леди Поттер не существовало. Уполномоченные лица, побывавшие на месте происшествия, так и не объявили официальной версии событий. Книги, рассказы и статьи, напечатанные о событиях той ночи, были изданы под цензурой Министерства, и потому ни в коей мере не заслуживали доверия. Тем не менее было выдвинуто множество теорий, основанных на предположениях и допущениях, и одно время это даже стало модным развлечением: секретные обсуждения и разделения собственных версий в узком, почти семейном и от того доверенном кругу. Но правда состояла в том, что о произошедшем на самом деле знали только двое, и поскольку расспросить их (одного в виду смерти, другого — возраста) не представлялось возможным, постепенно интерес угас. И вот сейчас нежданно-негаданно Гарри Поттер, достигший возраста, когда может говорить сам за себя, одной короткой фразой подтвердил наличие информации, за которую многие не пожалели бы весьма крупной суммы денег, и опроверг утверждение, что разум младенца не сумел бы ее зафиксировать. Все это казалось весьма захватывающим, и студенты подались поближе, боясь что-то упустить.

— Некоторые вещи при всем желании не забываются, — тихо признал Поттер.

— Минуточку, — встрял Монтегю, — ты утверждаешь, что в возрасте года и трех месяцев был способен осознать смерть? Различие в воспитании не может быть настолько огромно, — с изрядной долей скепсиса покачал он головой.

— Определений не знаешь — верно, но понимаешь, что внутри тебя есть что-то красное, и когда оно появляется снаружи — тебе больно, — отстраненно, с тихой печалью ответил Поттер, будто бы вслушиваясь в себя. Он наклонился вперед, положив локти на колени, сцепив пальцы перед собой, и пробуравил собеседников тяжелым взглядом, заставив тех подавить невольную дрожь. — Дети не идиоты, Грэм, с первых шагов они познают жизнь на опыте. Да, я не знал, что моя мать умерла, но я знал, как сильно ей больно, раз уж меня нашли в луже натекшей из нее крови, и знал, что она не вернется, когда она не проснулась в мгновение ока от моего крика, как делала это всегда.

— Как в крови? Авада же не оставляет следов?! — нарастающий гул голосов накрыл комнату душной волной.

— А кто сказал, что она умерла от Авады? — словно для себя самого, а не для других произнес Гарри, сжимая правую ладонь в кулак, и Гермиона ощутила, что ему пришлось прибегнуть к Окклюменции, чтобы вырваться из ловушки сознания.

Предполагается, что питомцы Слизерина не способны ни на шок, ни вообще на какие-либо чувства, что муштра наследников начисто выбивала из них нормальные эмоции, заменяя их заботливо взлелеянным чувством превосходства над остальным миром. Тем не менее уже в энный раз за вечер Поттер легко и непринужденно пошатнул привычную шкалу их ценностей, заставляя небо и землю поменяться местами, почти срывая приросшие чуть ли не с рождения к лицам маски. Всего на мгновение было похоже, что через глаза Поттера на мир смотрел кто-то другой, словно зверь, запертый внутри, вырвался на свободу и пролился сквозь них. Совершенно холодные, пустые и презрительные глаза, принадлежащие тому, кто видел и делал очень много вещей, о которых должен, но не может сожалеть. Такой Поттер внушал страх, и это демонстрировало новую грань его личности.

Гермиона незаметно прикоснулась к его спине, успокаивающе погладила, а ее сознание послало ему волну любви и комфорта. Зрители увидели только, как Поттер моргнул, его взгляд на мгновенье погас, потом стал отстраненным и вернулся к нормальному состоянию. Преисполненным жадного интереса слизеринцам стало очевидно, что добровольных подробностей не последует, а накидываться с вопросами о настолько личном не позволяло полученное воспитание. Поттер, повернувшись к Грейнджер, благодарно ей улыбнулся, откинулся на спинку сидения и, словно ничего не случилось, заявил небрежным тоном:

— Лично мне больше всего понравилось, как Оли оправдывался галлюцинациями.

— Точно-точно, — подхватил Шеймус, — а как он произносил это слово — это же воспроизвести невозможно! Одновременно заикаясь от ужаса и икая от возмущения из-за необоснованных обвинений в его адрес.

— И вселенским страхом, словно это неизвестная маггловская болезнь, — хихикнула Лаванда.

— Самое смешное, что именно это он и думал, — весело сообщил Гарри, подтверждая мифы об эмоциональной нестабильности представителей его факультета, продемонстрировав самый резкий перепад настроения и истории. — Мне потом близнецы шепнули, что Билл как-то раз застукал его напивающимся в компании с Чарли и, проявив заботу старшего брата, предупредил, что если они будут продолжать пить, то у них начнутся галлюцинации, а потом и вовсе появятся сыпь по всему телу в виде розовых слонов, громко распевающих похабные песенки.

— Они поверили? — смеясь, спросил Майкл.

— Билл бывает очень убедителен, — усмехнулся Поттер.

— Ладно, а у кого-нибудь было не банальное проявление стихийной магии? — спросила Сьюзен, которую всерьез заинтересовала тема различия проявления магии у детей.

— Я тоже левитировал, — передернул плечами Томас и, поощренный ее жестом, продолжил: — правда, не с машиной. Отец в выходной заглянул в офис за забытыми бумагами, а меня понесло играть на стройплощадке, и я свалился с лесов на торчавшую арматуру, а спуститься не смог. Орал, пока папа не пришел и не снял меня с воздушной подушки.

— По здравому размышлению у меня была вариация пыточных чар, — задумчиво постукивая себя по губам указательным пальцем, заметила Гермиона, приковывая к себе внимание и отвлекая его от Поттера. — Мы ездили в Таиланд — я была еще маленькой — и гуляли по городу, когда на нас напали трое мужчин. Один схватил меня и пытался затолкать в машину, остальные бросились на родителей, и маму ударили так сильно, что повалили с ног. Я захотела отомстить, сделать им больнее, чем они ей, а в следующий миг все трое налетчиков бились в конвульсиях на земле. Полицейские решили, что это воздействие мощного шокера, и не стали особо копаться, потому что это были торговцы детьми.

— Зачем кому-то торговать детьми? — наивным тоном спросила Ханна и смутилась под взглядами выходцев из маггловского мира, пожалевших и одновременно позавидовавшим такой невинности.

— В том конкретном случае, — поколебавшись, стоит ли ей разрушать безобидный мир Эббот, и понимая, что в предстоящей войне будущему колдомедику столкновения с реальностью не избежать, а главное, подстегиваемая решительным взглядом подруги, наконец сказала Гермиона, — дело было в том, что в азиатских странах третьего мира процветает детская проституция, и дети европейской наружности в силу редкости ценятся особенно высоко, — Ханна пораженно вскрикнула и была не одинока в своей реакции. — Мы уехали в тот же день от греха подальше, родители были в ярости, что ни посольство, ни кто-то другой не предупредил их о существующем риске — все отговаривались, что вопрос вне их компетенции, и тогда моя мама взялась за дело самолично, — гордо улыбнулась девушка. — Заручившись поддержкой своего женского общества, она начала компанию, итогом которой стало сокращение туристического рынка в подобные страны на восемьдесят четыре процента, а детского туризма — на девяносто девять и девять десятых. А я навсегда запомнила, что даже один человек способен изменить мир к лучшему, — бросив взгляд на Гарри, закончила она и обеспокоенно нахмурилась: угол, под которым он держал голову, поворот плеч, напряженность мускулов шеи, скупость движений. Очевидно, она не сумела отвлечь его так хорошо, как надеялась. Боунс, проследив ее взгляд, тоже ощутила беспокойство, и Гермиона слегка кивнула ей, прося помощи, в вовлечении Поттера в разговор. — А что было у тебя, Сьюзен?

— На фоне вас это действительно глупо, но я перекрасила платье, цвет которого мне не понравился, — зардевшись, призналась она. — Гарри, а ты?

— Это был ветер. Всегда раньше, — механически отозвался тот, его взгляд странно остекленел, как бывает, когда пытаешься восстановить давно забытые воспоминания или проникнуть в чьи-то помыслы. — Сбитая с полок посуда, уплотнение воздуха, чтобы заморозить или прижать к стене, и когда я впервые переместился на крышу, — Гарри не замечал, как его большой палец нервным жестом все интенсивнее трет следы старого ожога на правой ладони, едва не стирая кожный покров. Это заметили все остальные и непонимающе переглянулись, но только Гермиона через связь ощутила, как в Гарри зарождается знакомое движение магии, как сила превращается в ветер, пока еще спокойный, контролируемый и, двигаясь по спирали, поднимается чуть выше, концентрируясь, наливаясь теплом, затем жаром. — Даже сейчас я аппарипрую с похожим чувством: меня не протискивает сквозь тонкую трубу из пункта А в пункт Б, а словно подхватывает порывом ветра. Я не помню, когда появился огонь.

Ладонь Гермионы скользнула вниз по его руке, мягко, но настойчиво разделяя его руки, осторожно касаясь кончиками тонких пальцев, прошлась по раздраженной коже, соединяя их ладони, и нежно улыбнулась, когда пальцы Гарри неосознанно дрогнули, сжимаясь и переплетаясь с ее собственными. Все напряженно ждали дальнейшего развития событий и спустя минуту были вознаграждены, увидев, как Поттер вдруг резко выдохнул, словно выпуская что-то рвавшее из него наружу.

Гарри мысленно выругался, задумываясь, как ему, спрашивается, продолжать свои ментальные путешествия, если с каждым разом его все сильнее утягивает куда не надо? Черт возьми! Захотелось отшвырнуть ногой столик, неудачно оказавшийся в пределах досягаемости, но он сумел удержаться от порыва. Не стоило терять остатки самообладания. Столько часов и усилий было потрачено, чтобы успокоиться и привнести в свое душевное состояние умиротворение и внутреннее равновесие. Проклятье, он действительно думал, что успел полностью восстановиться после Хогсмида! Он посмотрел на маленькую руку в своей ладони, от прикосновения которой внутри его тела мгновенно разлилось горячее щемящее чувство. Подняв взгляд, он увидел, что Гермиона нежно ему улыбается, и было что-то настолько соблазнительное в ее глазах, что это заставило его улыбнуться в ответ. Он поразил ее, на мгновение прижавшись лбом к их переплетенным пальцам.

— Что происходит, Гарри? — обеспокоенно спросила Парвати.

— Ты не знаешь? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Нет.

— Проклятье! Я не могу расшифровать, не могу обойти барьеры.

— Стало быть, ты не шутил, говоря, что не в настроении для долгой беседы, — раздался голос Малфоя, раздраженного, как и прочие слизеринцы, тем, что они остались единственными не в курсе событий, а также постоянными уводами разговора в иное русло, едва он начинал принимать интересный оборот. — Вероятно, стоит наконец-то закончить светскую часть визита и перестать отклоняться от главной темы? Мы собрались обсудить условия альянса.

— Нечего обсуждать, — сказал Поттер, выпрямляясь, но не выпуская руки Грейнджер. — У нас своего рода недопонимание. Это не начало переговоров и даже не предварительная встреча, а скорее ознакомительная. Торга не будет. Вы либо присоединяетесь на общих условиях, либо не присоединяетесь вовсе. Все просто. Наплевать, сколько денег у вашей семьи, как высоко они стоят на социальной лестнице, сколько именитых предков отображено на фамильном древе и до какого колена сохранена чистокровность. Для нас человек — это личность. Мы оцениваем людей не по положению в обществе или количеству золота, а по характеру, способностям и интеллекту без оглядки на расовую, гендерную и все прочие принадлежности. В рамках Неприкасаемых нет места предрассудкам — здесь все равны и все подчиняются одним правилам. Никаких исключений, фаворитизма или блата. Мы примем всех, кого это устраивает, и каждый сможет выбирать то, к чему у него лежит душа, и вперед — в зону свободного поиска. У нас много подразделений: аналитический, юридический, реформаторский, исследовательский, военный и куча других направлений, а структура изначально разработана так, чтобы каждый мог найти место себе по вкусу.

Пэнси обнаружила себя неспособной отвести от Поттера пристального взгляда. Она смотрела ему в глаза, стараясь измерить искренность его, таких желанных, слов. Он предлагал мечту, и эта мечта была реальна.

— Но во главе ты? — уточнил Драко.

— Я не босс, — хмыкнул Поттер. — Больше идейный вдохновитель и координатор наравне с Гермионой.

— С чего такие привилегии? — непристойно намекнул Деррик.

— Не суди обо всем в меру своей испорченности, — осадил его Поттер резким взглядом.

— Да выхода другого нет. С их коллективным разумом — это единственно приемлемая функциональная модель, — сказала Кэти. — Извини, Гарри, но я искренне считаю, что только Гермиона способна разобраться в твоих бесконечных закидонах и вывертах.

— На правду не обижаюсь, — ответил Поттер и повернулся снова к слизеринцам. — Примите за аксиому, что принцип «ты мне — я тебе» так же, как «каждый сам за себя», тут не пройдет. У нас все идет в общий котел.

— И что ты от нас хочешь, Поттер?

— Я от вас? МЫ от вас абсолютно ничего не хотим. Видите людей здесь? Мы все друзья, и каждый уверен, что если ему понадобится помощь, он ее получит.

— Как по-гриффиндорски, — усмехнулся Теодор, чья неприязнь к Поттеру теперь основывалась на постоянных восхвалениях Лукаса, словно шутка язвы Забини попала в цель и гриффиндорцы действительно обратили его братишку в свою веру. Ладно, он преувеличил: не совсем на похвалах, но на непререкаемом авторитете и искреннем уважении, какого младший никогда не проявлял по отношению к нему. Теодор понимал, что его претензии не обоснованы, но не мог избавиться от чувства, что Поттер украл у него нечто важное.

— Возможно, но поверьте: доверять партнеру по битве не так уж плохо. Если мы примем вас, мы должны быть в вас уверены. Уверены, что вы сделаете все, что в ваших силах, а не умчитесь в неизвестном направлении при первом же намеке на опасность. Первый шаг в достижении этого — узнать друг друга, и поскольку вы дико подозрительные…

— Мы не такие! — оскорблено воскликнули несколько голосов.

— Пустая семантика, — отмахнулся Гарри, — но это самое вежливое определение, которое я смог подобрать. Назовите как угодно: нерешительные, избегающие ответственности, бесконечно взвешивающие все «за» и «против». Суть-то от этого не изменится! Факт в том, что никто вас уговаривать не будет — это ваша жизнь и ваше право, мы просто хотели показать вам себя настоящих. Дать вам возможность понять и увидеть нас людьми, которыми мы на самом деле являемся, понять, чем мы живем и что нами движет. Ни один из нас сегодня здесь не играл, мы просто жили как всегда, и мы не утверждаем, что наш подход верный, а ваш нет, мы не навязываемся, можете отвернуться и отказаться или взять и перенять. При любом раскладе вы должны знать точно, от чего отказываетесь, но если вы собираетесь быть с нами, тогда вам придется научиться доверять, поэтому мы открыты: спрашивайте, задавайте вопросы, узнавайте, проникайтесь атмосферой — вам всегда рады.

— И Дамблдор одобряет такой подход? — Драко нуждался в вербальном подтверждении своей оценки перед слизеринцами. Они должны быть уверены, что Дамблдор не руководит каждым шагом Поттера. Благодаря искре, промелькнувшей в глазах последнего, Малфой понял, что Поттер распознал мотив, спровоцировавший вопрос.

— Ох, простите, — простонал Гарри, картинно хватаясь за грудь. — Вы думали, что союз автоматически пристроит вас под крылышко директора? Тогда вы не по адресу: Неприкасаемые не находятся под его эгидой. Рекомендую обратиться напрямую к Дамблдору, уверен, он не откажется от любого количества золота, которое вы согласитесь ему предоставить, — жестко ответил Поттер, и, похоже, сам не заметил, как его лицо исказилось в гримасе отвращения и презрения. — Хотите быть его пешками? Флаг вам в руки, но не забудьте, что он без колебаний подвергает опасности своих самых преданных, годами проверенных сторонников ради пресловутого высшего блага. Представьте, с какой легкостью он будет разменивать вас. Это вам совет из личного опыта.

Увидев полыхавшие практически открытой ненавистью глаза напротив, слизеринцы осознали пугающую в своей простоте вещь.

— Вы не доверяете Дамблдору? — от изумления брови Малфоя поползли под челку, но это осталось незамеченным его свитой, у которой чистой воды изумление и неверие смешивались в причудливый коктейль. Гарри отстраненно подумал, что количество эмоций, которые они наблюдали за этот вечер у змей, с лихвой покрывало сумму за все прошедшие годы.

— Это защитная реакция на голые факты. В отличие от вас, у нас были возможности присмотреться поближе, и мы не позволили себе отворачиваться от них.

— Но… Как давно? — отчаянно стараясь возвратить контроль, Малфой прочистил горло.

— Не могу говорить за других, но лично я никогда ему не верил, — дернул плечом Гарри.

— Но почему?! — потребовал Кассус.

— Моя жизнь всегда была очень странной, я, вероятно, многого тогда не понимал, но были несоответствия, которые буквально бросались в глаза.

«Как Лукас?», — промелькнуло у Паркинсон, тем же вопросом озадачились еще несколько человек.

Словно прочитав ее мысли, Поттер ответил, второй раз за вечер, уставившись своими интенсивно горящими глазами непосредственно в ее собственные.

— Я не как он. У меня нет природного дара. Я не провидец, а просто знаю, на что обращать внимание.

Он знал. Со всей определенностью слизеринцам стало ясно, что Поттеру безусловно и бесспорно было известно, что на протяжении этой пары дней они пользовались любой малейшей возможностью и причиной, чтобы выловить Лукаса и вызнать у него так много данных, как только получится. И все же ярости по этому поводу не испытывал.

— В чем разница? — помимо воли заинтересовался Нотт-старший, которого немного нервировало, как бы Лукасу и впрямь не влетело от львов, вопреки уверениям брата, что, пока его провожают до Башни, ему наказание не грозит.

— Я скорее интуист, мне что-то кажется неверным, и я начинаю копать в том направлении, а он изначально работает с материальными доказательствами, — охотно пояснил Гарри. — Уже сейчас Лукас способен распознавать ложь с закрытыми глазами, но с возрастом, когда научится отделять важное от второстепенного, цены ему не будет. Пока же он просто наблюдает все подряд и впитывает реакции, как губка.

— Вас не бесит его испытующее созерцание? — спросил Теодор, его самого эта привычка младшего братца доводила до белого каления.

— А как ему еще изучить язык тела? Дар Провидца сохраняет в его памяти каждую деталь мимики, жестов и прочих скрытых признаков, мы относимся к этому как необходимой части его обучения наряду с другими занятиями для тренировки памяти и наблюдательности.

— Вы с ним занимаетесь?!

— Разумеется, — встряла Грейнджер, — любой дар необходимо развивать.

— Как я говорил, мы ценим потенциал и не дадим его способностям пропасть зря, — серьезно вставил Поттер.

— Каким образом вы помогаете ему? — подозрительно сощурившись, поинтересовался Теодор.

— Поговори напрямую с Лукасом, — уклонился Гарри. — Уверен, ему будет приятно провести больше времени со старшим братом, — и наконец-то Нотта отпустила въедливая зависть, поскольку каким-то непостижимым образом: подбором слов в сочетании с тембром голоса, Поттер дал понять, что не претендует на его место в жизни Лукаса, хоть и будет отныне и навсегда ее частью. Парни солидно кивнули друг другу, скрепляя молчаливое соглашение.

— Какого рода несоответствия конкретно имелись в виду? — спросил Малфой, едва Поттер с Ноттом разорвали зрительный контакт, со слабым, словно заведомо не имеющим для него значения интересом. Прочие демонстрировали ту же степень безразличия, а Неприкасаемые весь вечер откровенно наслаждались зрелищем.

— С чего начать… — Гарри на минуту задумался. — Может, я и не рос в вашей среде, но я прекрасно осведомлен о том, каких традиций воспитания придерживается большинство чистокровных семей, — лица напротив застыли в каменных масках, — и да, я знаю, что об этом не принято говорить, а отворачиваться, если случайно наткнешься. Дело в том, что у магглов все не так. Вы воспринимаете такое отношение, как должное, а нас в школе учат, что жестокое обращение с детьми неприемлемо, нас заставляют назубок заучить контактную информацию Социальной Службы и Общества по Защите Детей. Люди, знающие о фактах злоупотребления, но предпочитающие промолчать, рискуют подвергнуться уголовному преследованию наряду с родителями или опекунами. За благополучием детей следят абсолютно все, особенно учителя и врачи, последние вообще имеют право в случае возникновения подозрений забрать ребенка до выяснения обстоятельств. Именно из-за этого меня в больницу никогда не возили, и не важно, насколько сильно я был травмирован, — Гарри обвел их внимательным взглядом, его с интересом слушали все собравшиеся. — Я это говорю, чтобы вы осознали, как серьезно к этому относятся. Все в маггловском мире об этом знают, поэтому мой дядя убедился, чтобы я предельно уяснил, что никто не должен увидеть следы его «воспитания». Меня считали болезненным ребенком, поскольку я часто пропускал занятия, но как только я узнал контакты, я связался с соцслужбой сам — еще в первом классе. В тот же день меня избили до полусмерти, потому что, пока я был в школе, проверяющие приходили в дом и нашли все необходимые свидетельства. Дядя считал, что хуже ему уже не будет, и захотел, когда они вернутся за мной, отдать меня кровавой кашей и заодно наказать за стукачество, — его голос постепенно становился обезличенным, лишенным любого намека на эмоции и чувства. Поттер сухо перечислял факты, бесстрастно реагируя на то, как потрясенно смотрели на него все присутствовавшие, которым с детства рассказывали о сказочной жизни юного спасителя. Сухие слова газетных статей, даже при порой излишней экзальтированности Скитер не продемонстрировали скрытую за ними судьбу ребенка с той же откровенностью, как это четкое изложение.

— Никто не пришел. Мне хватило ума понять с первого раза, да и родственнички не дали бы забыть, насколько я никому не нужен. В следующий раз был тренер, устроивший на физкультуре внеплановый урок по плаванию, и я не смог отвертеться, ведь ни запрещения от врача, ни записки от опекунов у меня не было. Мне он ничего не сказал, и я глупо думал, что пронесло, но он сообщил куда надо. Так же, как и учитель пения, обнаруживший, что я не могу петь из-за ушиба гортани. Последний раз был за пару месяцев перед письмом из Хогвартса. Я непозволительно расслабился, приспустил оборону перед взрослым, моей любимой учительницей, и она кое-что заметила. Я просил ее не сообщать, говорил, что мне будет только хуже, но она сделала все по-своему, и мне понадобилось две недели, чтобы вернуть нормальные способности к передвижению. Работники органов опеки реагировали на каждый вызов и всегда находили доказательства. Дважды меня даже забирали от них, но возвращали обратно, потому что теряли мое дело, а люди, проводившие проверку, как «по волшебству» забывали все, что видели, и не понимали, почему привели меня с собой. Об этом мне стало известно случайно, когда я стал свидетелем разговора на повышенных тонах проверяющего и начальника, пришедшего в ярость от непонимания, зачем ребенка уже второй раз без причины отрывают от родни. Как и любой мальчишка, я был заинтригован тайной, но, несомненно, в волшебство не верил... — его прервало единодушное пораженное удушье слизеринцев и голос пытливо прищурившегося Уоррингтона:

— То есть в газетах написали всю правду?

— Я не знаю, на что ты ссылаешься, но если это было в «Пророке», однозначно ответ да. Как я уже упоминал ранее, на этот раз Рите платят исключительно за правду.

— Ты действительно рос, не зная о магии? — уточнил Кассус.

— Как и у всех магглорожденных, мое первое соприкосновение с магическим миром случилось посредством письма из Хогвартса, — наградой Поттеру стало несколько приоткрытых в шоке аристократических челюстей. — Я решил, это чья-то изощренная шутка, и продолжал бы думать так и дальше, пришли они за мной кого-то обыкновеннее Хагрида — полугигант на самом деле производит впечатление и может перевернуть привычный мир, — коротко рассмеялся Гарри, вспоминая незабываемое появление хранителя ключей Хогвартса. — Любой маггловский ребенок с большей уверенностью поверит в генетическую эволюцию или технологию, а не в персонажа сказки, — ответом были кивки, поскольку все вспомнили реакцию Джареда. — Я жил с магглами, которые хоть и знали о существовании магии, но ненавидели ее. Конечно же, они не рассказывали, чем на самом деле была моя «ненормальность», а простых магов я до похода в Косую Аллею не видел.

— Но в «Пророке» писали, что иногда ты их встречал, — недоумевающе нахмурилась Изабелл.

— Да, странно одетых людей, которые не говорили ничего связного, только благодарили непонятно за что и стремились пожать руку, — хмыкнул Гарри. — Из-за их поведения и внешнего вида кузен издевательски звал меня «Королем фриков» и «Принцем нищих» и разнес прозвища по всей школе, помешанная на нормальности тетка едва в обморок не валилась, завидев их, а дядя впадал в состояние неконтролируемого бешенства. Во избежание неприятностей я научился проявлять чудеса изворотливости, чтобы избегать этих встреч, ведь для меня они были простыми чудиками и не стоили сотой доли проблем, которые вызывали. Так о чем я? — Гарри замолчал, припоминая, и оглянулся на Гермиону. — Точно, письмо, — сказал он, хотя девушка не произнесла ни слова, — оно отличалось от других. Во-первых, адрес был уж слишком конкретизирован…

— Что ты имеешь в виду? — опять прервал его кто-то из слизеринцев.

— О моих жилищных условиях не знал никто, кроме родни и страдавших амнезией соцработниках. Это даже было единственное правило для кузена — никто ничего не должен знать, а поскольку он в принципе не склонен к послушанию, шло дополнение на доступном ему языке: «Иначе маму и папу заставят платить штраф, и у них будет меньше денег на игрушки». Но на письме было прописано абсолютно все, вплоть до «чулан под лестницей», что в свою очередь означало, что кто-то был об этом осведомлен, — терпеливо пояснил Поттер.

— То есть МакГона… — неверяще начал Малфой.

— В том и дело, что мое письмо было подписано Альбусом Дамблдором, — усмехнулся Гарри. — И хотя тогда я не знал, что это обязанность заместителя директора, оно все равно не внушило мне энтузиазма.

— Почему? — для разнообразия спросил человек из их сектора — Ханна Эббот.

— Начнем с того, о чем я уже упоминал — даже мои недалекие родичи всполошились и, боясь, что за ними наблюдают, в экстренном порядке переселили во вторую спальню кузена. К слову, вся последующая корреспонденция приходила с уточнением «самая маленькая спальня». Во-вторых, подпись отправителя занимала больше места, чем предметный текст. Не поймите меня неправильно, должность школьного директора вполне респектабельна и почетна в маггловском мире, но представить себе члена правительства, министра или верховного судью, работающего им по совместительству, нереально, — для акцента он сделал категоричный жест рукой, отвел волосы с лица и устало потер лоб. — Я уйму времени ломал голову, пытаясь понять, из каких соображений посчитали целесообразным совмещение стольких должностей первостепенного значения в одном лице. Это не практично и нерационально! У каждого из постов множество обязанностей чрезвычайной важности, требующих предельной концентрации и полной отдачи. Ладно, допустим, он сверхэтичный гений, действительно способный к многоярусному управлению и не злоупотребляющий при этом властью над целым миром, сжатым в его кулаке. Зачем ему еще и контроль над школой? — Гарри обвел свою аудиторию многозначительным взглядом, ожидание взрыва подходило к концу, он до них достучался. — Возможно, я перечитал политических детективов, но я пришел к выводу, что тут не все чисто. Мне не понадобилось много времени, чтобы сделать свое самое потрясающее открытие.

— Какое?

— Меня просто использовали, отдали на воспитание монстрам, надеясь, что забитый ими мальчишка пойдет и сделает все что угодно, лишь бы появились люди, которые о нем позаботятся и которым он будет нужен. С готовностью бросится в первые приласкавшие руки и будет смотреть в рот тому, кто избавит его от «нежной заботы» родни. И все это с одной целью — воспитать послушное оружие одноразового действия, которое после использования не жалко выбросить на помойку, — Драко подавил дрожь: уж очень четко слова Поттера перекликались с его спорами с крестным, последовавшими после происшествия на первой дуэли, и убежденностью Снейпа, что после победы над Волдемортом Поттер обязательно окажется на самом дне общества, а то и быстренько отойдет в мир иной вслед за своим врагом. — Из меня вроде бы растили идеального бойца, при этом ничему не обучая, а наоборот, ломая, как только умели. Разве не дальновидно со стороны человека, держащего весь мир под контролем и всегда ведущего потаенную, лишь ему ясную игру, иметь под рукой героя, который гарантированно сдохнет в процессе и оставит всю власть ему самому? — изогнув бровь, спросил Гарри, многозначительно глядя на слизеринцев.

— Ты спятил, Поттер!

— Всебританский заговор — долго думал?!

— Может, и старый маразматик, но…

— Считаешь себя самым умным?

— Величайшие умы магического мира… всех перебить за несоответствие идеалам… не заметили бы?… сыскался тут… понять тонкости дипломатии… не грязнокровная епархия… лезть в политику... дай вам волю — ввергните в анархию… плевать вам, что будет дальше.

Презирающие все, что не касается их лично, напряженные и отгороженные броней благовоспитанности от чувств, привыкшие дистанцироваться, но, как оказалось, не избавившиеся от умения переживать, просто всегда выбиравшие невмешательство там, где можно не вмешаться. Всегда непроницаемые лица, выверенные движения, язвительные фразы, саркастичные ухмылки и высокомерно изогнутая бровь, доказательство превосходства каждым взглядом и жестом — это Слизерин, которого сейчас не существовало, ведь ничто не встает поперек горла с тем же упорством, что проглатываемая собственная гордыня. Слизеринцы, утратившие свой знаменитый контроль, — незабываемое зрелище. Преднамеренно и целенаправленно расшатанная эмоциональная стабильность, вгоняемые то в смех, то в смятение, то в жалость и сопереживание их эмоции, бурлившие с отчаянной силой, наконец, вырвались наружу. Вскакивая с мест, размахивая руками, выкрикивая доводы так, что реплики слились в нестройный хор, они перебивали друг друга, не давая никому услышать аргументов сокурсников. Неприкасаемые молча с мрачной беспомощностью пережидали вспышку — это была ожидаемая реакция на то, что вы сию минуту разрушили чей-то мир, если объявили величайшим виртуозам подковерной борьбы, что их обошли.

Гарри не к месту пришло на ум, что «Пять стадий горя» — на деле идеальная модель для любого кризиса. Порядок и скорость проживания шагов может меняться, но, по сути, это всегда одно и то же. Вот сейчас змеи совмещают отрицание и агрессию, а поскольку они собираются продолжить, то сегодня будет и принятие. От торгов он их вроде бы отговорил, а похандрить в депрессии Неприкасаемые оставят их в одиночестве. Нет, ну что за люди! Рэйвенкло — логики: получили факты, проанализировали, и сами дошли до правильных выводов, Хаффлпафф и Гриффиндор — эмоционалы, преданные до гроба тому, кто верен им. И только этим для переоценки ценностей обязательно надо всю сущность раскроить. Благо на этот раз обошлось без кровопролития, правда, ломать все внутри ничуть не приятнее. С затаенной гордостью Поттер отметил, что Малфой держится намного лучше остальных, единственный, кто почти сохраняет спокойствие и, казалось, даже улыбается уголками губ, больше стараясь соответствовать, чем переживая всерьез. Пусть он подготовлен, но не до такой же степени, значит, ощущает то же самое и уже ему верит, но продолжает играть, боясь уронить престиж в глазах своих. Гарри поймал его взгляд, стараясь внушить необходимость продолжения партии «В поддавки», и Драко незаметно кивнул. Еще немного гриффиндорец отслеживал реакции, дожидаясь перемены, и, наконец, поникшие плечи, утомленные лица, слегка замедленные жесты, устало откинутые на подголовники головы. Пора.