Восемьдесят последних дней (джен)

Тусклый свет ночника освещал палочку странной формы, лежащую на тумбочке рядом с кроватью. На кровати сидел Гарри Поттер, подняв колени к подбородку и вцепившись в волосы. Он не отрываясь смотрел на палочку и чувствовал, как его буквально колотит от переполнявшего его отчаяния. В последний раз такую буру эмоций он переживал в кабинете директора Хогвартса после просмотра воспоминаний Снейпа.

Ксенофилиус Лавгуд был совершенно прав, заявляя, что Старшая палочка оставила кровавый след в истории магов. На взгляд Поттера, даже слишком кровавый. Надо же, а он удивлялся, почему ее не уничтожили раньше, тот же Дамблдор. Вот и ответ. Теперь понятно, почему Альбус Дамблдор категорически отказывался от поста Министра магии. Да, он был амбициозен и хотел изменить мир к лучшему, но Бузинная палочка была слишком большим искушением, он вполне мог стать похожим на друга детства Гелерта. И тогда профессор Дамблдор запер себя в Хогватрсе, но отказаться от Старшей палочки окончательно он так и не смог.

Осознав, что стал хозяином вещи, за обладание которой веками убивали и предавали, Поттер решил одним махом обезопасить себя и уничтожить причину, по которой сын убивал отца, а друг резал горло другу.

После Битвы за Хогвартс он публично починил старую палочку из остролиста и, к изумлению и ужасу окружающих, сломал Бузинную, выбросив обломки прочь. Но, как оказалось, от легендарных Даров Смерти так просто не отделаться.

Гарри четко осознал, что стоит ему только раз вытащить прилюдно палочку, то за свою жизнь он не даст и ломаного кната. Палочка была воплощением Искушения, она давала абсолютно достоверную иллюзию могущества и власти. Как-то Рон Уизли признался, что из всех Даров Смерти он бы выбрал палочку, и долго удивлялся, как легко его друг смог отказаться от столь ценной вещи. Да что там Рон, господин Министр тоже не отказался бы от столь сильного аргумента в споре. Нет, показывать Старшую палочку было нельзя. Попытаться заказать новую? И Олливандер, и Кидделл погребены заказами палочек вместо сломанных или утерянных в войну. Нет, если он придет в лавку, его обслужат вне очереди, но это привлечет лишнее внимание. Использовать маскировку? Но, помнится, Олливандер в первую их встречу узнал его раньше, чем он назвал свое имя. Возможно, его предупредил Дамблдор, а если дело не в этом? Если старый мастер узнает его как-то еще, по тем неведомым параметрам, по которым различают людей мастера по изготовлению палочек? Но что делать, если новую палочку подобрать не получится? А если замаскировать имеющуюся?

Гарри просидел без сна до рассвета, пытаясь решить, что делать. Для начала, он решил наложить на палочку иллюзию себя прежней, а потом сказать всем, что палочка из остролиста сгорела, и попробовать подобрать себе новую, а эту спрятать. Вот только была велика вероятность, что никакая палочка ему не подойдет, тот же Олливандер утверждал, что не маг выбирает палочку, а палочка выбирает мага. Шансов на новую палочку мало, но у мальчишки-недоучки их было еще меньше, что он сможет победить Волдеморта.

Решительно приведя себя в порядок, Гарри спустился на кухню к завтраку, где его и поприветствовал Кричер как нового главу рода Блэк. Юноша только досадливо вздохнул: ему как всегда «везло». Позже он все-таки выяснит, что среди проведенных накануне ритуалов и обрядов был обряд на крови, кровь же требовалась и для того, чтобы род принял или отверг претендента на титул главы.

А вот реальным везением для Поттера было то, что особняк Блэков уже был опутан заклятиями, не позволяющими отследить применение магии в доме, ведь с некоторых пор большинство обрядов на крови запрещено к применению. Более того, если бы Гарри попытался официально стать главой рода Блэков, то ему бы пришлось писать прошение на имя Министра, который бы ему дал согласие или отказ на проведение обряда (за отсутствие санкции по новому законодательству грозило бы два года в Азкабане и немалый штраф). Еще одним свидетельством везучести Поттера было то, что подобные вещи испокон веков отслеживает не Министерство, а гоблины, которые исключили имя Гарри Поттера из перечня контрагентов, и сова из Гринготтса в Министерство с извещением о вступлении Гарри Джеймса Поттера в права и обязанности главы рода Блэк не прилетела. Для официального признания Министерством Поттера лордом Блэком, буде оно необходмио, потребовалось бы письмо в соответствующий отдел от его юриста с подтверждением произошедшего, а о принятии титула юношей Бапмайстер не знает и по сей день.

Кричер с удовольствием провел нового главу по прежде закрытым для него помещениям. Показал вход в закрытую часть библиотеки, кабинет с хранящимися там некоторым родовыми артефактами, провел на пятый этаж и представил его портретам в фамильной галерее. Не сказать, чтоб нарисованные Блэки были в сильном восторге (особенно Вальбурга), но как выразился, кажется, Процион Блэк: «Маги приходят и уходят, главное, чтобы наследие и традиции рода не ушли в небытие!». С той же долей энтузиазма они восприняли имя предполагаемого наследника новоиспеченного главы.

Закрытая часть библиотеки тоже принесла свои сюрпризы. Секция оказалась богата на темномагические и просто редкие гримуары: именно сюда Кричер прятал те книги, которые попытался выбросить Сириус. Гарри с удивлением узнал, что теперь он лорд и что Люциус Малфой также носит этот титул. Теперь становилась понятной та гримаса, которая возникала на лицах белобрысого семейства, когда Министр говорил о старших Малфоях как о «мистере» и «миссис». Оказывается, это было завуалированное оскорбление, эдакий маркер для общества, что поступки семьи не забыты и не прощены. Как там любила говорить Гермиона, sapienti sat…

Довольный, как обожравшийся сливок книззл, домовик притащил хозяину Гарри на подушечке кольцо главы рода и буквально силой заставил Поттера надеть старинный артефакт. Вообще, Кричер был единственным разумным существом в доме, кто обрадовался новому титулу Гарри. На радостях закатил пир горой, что-то напевал, пританцовывал и даже улыбался.

Тяжелая массивная печатка прочно угнездилась на левом безымянном пальце, когда Гарри попытался ее снять, у него ничего не вышло. Все, что он смог сделать — это повернуть кольцо печатью к ладони. Поначалу оно жутко мешалось, но постепенно Гарри привык к тяжести на пальце, а когда он попробовал сосредоточиться и захотеть, чтоб оно стало невидимым — кольцо исчезло. Понять, что печатка на месте, можно было только на ощупь. Судя по древним манускриптам на эту тему, снять его с пальца можно было либо при передаче титула, либо после смерти владельца. Гарри попытался отказаться от титула, но род не отпустил своего незадачливого главу даже после Слов Отречения. Кольцо не снялось и на том жутком ритуале очищения, который устроила для юноши Мод. Правда, после него печатку не получалось замаскировать никаким способом, и Франко пришлось носить тонкие черные беспальцовки.

Гарри честно попытался выяснить, каким образом полукровка, сын маглорожденной, смог стать главой рода, для которого чистота крови была во главе угла. Он даже спрашивал у портретов, на что старик на сильно потускневшей старой картине недовольно буркнул: «Значит, достоин!» Это было наиболее полным и исчерпывающим объяснением.

Неудачная попытка снять с себя полномочия главы рода ни к чему, кроме волны боли по всему телу, не привела. Если бы юноша мог, он с удовольствием отказался бы от этого звания (о чем, к вящему удивлению и негодованию предков Сириуса, он и сообщил портретам Блэков в ответ на визг и крики Сигнуса и Вальбурги об отродьях, недостойных имени Блэк). Ведь оно только усугубляло сложившуюся ситуацию: если широкая общественность узнает, что победивший в бою сильнейшего мага Европы по-прежнему владелец Старшей палочки, да еще и глава рода темных магов, Поттеру не миновать подозрений в том, что он сам может стать следующим Темным Лордом.

Попытки найти способ маскировки палочки также ни к чему хорошему не привели: узелки на палочке стали еще отчетливей, а ее длина увеличилась. Теперь палочка была мало похожа на себя прежнюю. Потратив весь оставшийся день на бесполезные поиски и попытки, Гарри смирился с мыслью, что его прежняя палочка потеряна, и решил спрятать от греха подальше Старшую палочку в закрытом хранилище амулетов, чтоб ее ненароком не увидели Рон и Гармиона, обещавшие прийти на следующий день.

При воспоминании о Роне неожиданно сработала ассоциативная память: Рон, сломанная палочка, второй курс, неправильно сработавшее заклинание. А если?..

Узнав от Кричера, что на чердаке где-то валяется несколько сломанных старых палочек, он попросил домовика их притащить, и с полученным деревянным хламом ушел в подвал. Там Гарри из кучи деревяшек попытался подобрать палочку, которая ощущалась максимально похожей на его, и вдохновенно принялся с ней экспериментировать. Где-то на пятом-шестом пассе у юноши получилось войти в то душевное состояние, при котором обычная Левиоса по степени разрушительности становилась похожей на Адское пламя, и, решительно взмахнув палочкой, он сказал «Инсендо».

Когда Поттер поднялся из дуэльного зала и посмотрел на себя в зеркало, то он коротко и нервно рассмеялся: от былой прически — ни следа, обгоревшие на кончиках волосы стоят дыбом, лицо в копоти, одежда в черных пятнах и в дырах, элегантная оправа покорежилась, одно стекло треснуло, пальцы правой руки обожжены. Красавец…

— Кричер!

Домовик моментально появился.

— Когда тебя спросят, что случилось, ты скажешь, что хозяин тренировался с палочкой в той комнате рядом с моей спальней, попытался сжечь Инсендо лист бумаги, но у него не получилась, и он взорвал и сжег стол. Его палочка при этом загорелась, и ты ее уничтожил, а в комнате убрал, понял?

— Да, хозяин Гарри.

— Кричер, — Гарри опустился на колено перед эльфом и посмотрел тому в глаза, — ты понял, я приказываю говорить тебе так? О том, что было на самом деле, ты не скажешь никому, даже портретам, ты не будешь об этом бормотать с самим собой, ясно?

Домовик истово закивал.

— Кричер понял, Кричер скажет, как хочет хозяин Гарри. Кричер не подведет главу славного рода Блэков! Кричер ничего не знает о Палочке из Бузины, Кричер будет молчать!

— Умница. Я в Нору.

Славное семейство Уизли как раз поужинало, когда из камина к ним вышел Гарри Поттер, слегка подкопченный, будто игрался с фейерверком близнецов. На обеспокоенные причитания Молли юноша поведал трогательную повесть о неудачном применении заклинания. Вид у него при этом был настолько уморительным, что даже мрачный Джордж не удержался от смешка. Пока Молли отпаивала его чаем с пирогом и приводила в порядок, Артур, вероятно, послал Министру Патронус, потому что буквально через пятнадцать минут в Нору пришел Кингсли.

Вернувшись через два часа домой, Гарри довольно усмехнулся: все прошло как задумано. Шеклболт и Артур его умеренно поругали за бестолковость и нежелание думать о последствиях опасных экспериментов. Гарри удалось подкинуть присутствующим идею, что в его непорядке с заклинаниями могла быть виновата не до конца починенная палочка, в пылу спора выхватив у Рона его палочку и безупречно наколдовав себе стакан воды. Министр вроде как поверил, во всяком случае, Гарри на это очень надеялся, но тоненький головок интуиции нашептывал, что это не совсем так. Кое-какие подозрения у Кингсли возникнуть могли, но подтверждений у него не было.

В-общем, расслабляться не стоило. Рон, кстати, пообещал другу пойти с ним завтра к мистеру Олливандеру.

Утром Гарри чувствовал себя отвратительно: давненько у него так не болела голова. Все-таки стоило по возвращению пойти сразу спать, а не сидеть в библиотеке до часу ночи, роясь в книгах в поисках информации о Дарах Смерти. Рон зашел к другу ближе к полудню, и они отправились на Косую аллею. Скрестив пальцы и от души помолившись Мерлину, Моргане и Иисусу Христу, Гарри вошел в лавку. Молился, видимо, он не очень хорошо, потому что ни одна из имевшихся в наличии палочек Поттеру не подошла. Олливандер его, конечно, измерил и задал кучу вопросов, чтобы сделать палочку специально для юного мага, но палочки — не пирожки Молли Уизли, делаются не так просто и не так быстро. Мастер пообещал управиться к середине августа.

Иногда Франко задумывается, какой бы оказалась та палочка? Была бы она похожа на ту, что сделал Блоггсу Норваль Тауга два года спустя? Этого уже никто не узнает — мастер Олливандер, верный древним традициям, уничтожил незаконченную палочку Гарри Поттера, едва увидев некролог, а Дэннис на вопрос о палочке получил лишь пространный комментарий и ничего конкретного...

Казалось бы, задуманное удалось и можно успокоиться и пытаться жить дальше, но что-то тревожило Поттера, приподнимая волоски на загривке. Пытаясь успокоиться, он решил повнимательнее изучить книги, спрятанные в закрытой секции. Не все из них были безопасны, некоторые были закованы в цепи, на которых висело несколько замков, парочка книг лежала на специальных подставках, были там и книги, от которых веяло смертным холодом, были рукописи, — много чего было, и все это, как подозревал Гарри, тянуло на нехилый срок в Азкабане. Среди прочих, там были и хроники рода Блэк — весьма интересные записи, которые не стоило давать маленьким детям или читать на ночь. В ту же категорию входила и книга, в которой описывались обряды и ритуалы, которые мог проводить глава рода, а так же некоторые их последствия. После ее прочтения Гарри понял, почему у четы Тонкс была только одна дочь, и почему у нее было такое дурацкое имя.

Все оказалось просто: рождение дочери у Андромеды было чудом, подарком свыше, за который мать заплатила несколькими годами жизни. Изгнание из рода сильно ударило по ее здоровью, недаром она выглядит как ее старшая сестра, проведшая более десяти лет среди дементоров в Азкабане, в отличие от Нарциссы, кажущейся гораздо моложе и здоровее. Отрезанные от рода долго не живут, они фактически являются живыми мертвецами (Гарри стал наследником Сириуса по его завещанию после изгнания того из рода, а не после гибели, и распоряжался крестный имуществом мальчика по разрешению магического опекуна, Альбуса Дамблдора), вернуть миссис Тонкс на гобелен, как она и говорила, невозможно. Судя по всему, ей оставалось лет десять-пятнадцать.

Вот только Гарри не мог допустить, чтоб Тедди потерял последнего человека, который мог ему рассказать о родителях. Сам Поттер знал о Тонкс слишком мало, да и о Ремусе не особо, он даже не знал, как звали его родителей. Хотя, имен родителей собственной матери он также не знал, а как звали родителей отца, узнал на гобелене Блэков.

Кстати, в гостиной висела только копия гобелена, сделанная, очевидно, для Вальбурги. Настоящий находился в кабинете главы рода. Отличить их было просто: на настоящем отражалось текущее состояние рода, а когда Гарри невольно стал главой рода, то его имя появилось и на гобелене.

В книге кроме всего прочего упоминалось, что введение в род мага в ряде случаев продлевает его жизнь. Но в ряде каких? И тогда Гарри решил посоветоваться с самой миссис Тонкс.

Библиотека лишь притушила тревогу, не уняв ее до конца. Причину ее Поттер понял, когда Кричер принес ему очередную порцию пилюль. Он вспомнил о шкатулке с зельями, которая пылилась где-то в доме: вернувшись тогда из Министерства, он велел забрать ее Кричеру и забыл о ней. Не вспомнил о зельях и Кингсли, когда расспрашивал вместе с Артуром Уизли о случившемся. А ведь Министр говорил, что эти зелья находятся под жестким контролем, но за эти недели никто не пришел проверять, принимает ли их Гарри или нет. Это не могло не настораживать.