Невероятно, но факт (гет)

Обстановка в стране становилась тревожнее с каждым днем. Паника царила повсюду. Даже самые сильные начали отчаиваться в благоприятном исходе войны.

Первый день рождения Гарри, на который собрались все друзья, не без труда согласовав свои разные графики дежурств, стал последним радостным событием. А потом завертелось…

Началось все с просьбы Дамблдора, чтобы Джеймс пришел в Хогвартс — поговорить. Что само по себе уже настораживало. Дальше — больше. То, что директор рассказал о Пророчестве — будь оно не ладно! — вообще ни в какие ворота не лезло.

Вернувшись домой, Джеймс собрал военный совет.

— Хранителем будет Сириус, — объявил он в заключение.

Лили согласно кивнула, зато сам Бродяга молчал, задумчиво нахмурившись и выстукивая по столу рваный ритм. Наконец, придя к каким-то своим выводам, решительно возразил:

— Слишком очевидно, Сохатый: на меня подумают в первую очередь. Положим, сыворотка правды и Империо под давлением Фиделиуса не подействуют. Но существует Оборотное зелье, к примеру… Да мало ли что еще можно придумать! Я уж не говорю о том, что в случае смерти Хранителя заклятие теряет силу.

Джеймс вздрогнул и почти испуганно уставился на друга — мысль, что Сириус может умереть, казалась ему нереальной, почти кощунственной.

— И что ты предлагаешь?

Сириус откинулся на спинку стула, балансируя на задних ножках, и сосредоточенно проговорил:

— Пусть все думают, что Хранитель — я, на самом же деле им будет Питер. Мы спрячем его в надежное место, окружим заклятиями. Да про него и не догадается никто!

— Почему Питер? — звенящим от напряжения голосом спросила Лили. — Почему не Ремус?

Как ни старалась она ко всем друзьям Джеймса относиться одинаково тепло, все-таки Питер вызывал у нее одновременно жалость и отторжение. Не то чтобы Лили ему не доверяла, но предпочла бы в роли Хранителя кого-нибудь другого.

— Цветочек, — Сириус посмотрел на нее своим снисходительным взглядом, который порой страшно бесил, — оборотень не может быть Хранителем: это несовместимо с его природой.

В итоге сошлись, что комбинация, предложенная Сириусом, будет беспроигрышным вариантом. Если, конечно, забыть о том, что она ставила под удар в первую очередь самого Сириуса. Но тот только отмахнулся, с точно рассчитанной дозой легкомыслия заявив:

— Прорвемся.

Лили покачала головой, мрачный Джеймс тревожно закусил губу, но больше никто не возразил — все было решено.

 

Самой тяжелой задачей для Сириуса стал разговор с женой. Араминта ни за что не хотела оставлять его в такой ситуации. К тому же Сириус настаивал, чтобы она на какое-то время бросила работу в Мунго — слишком опасно для нее сейчас там появляться. Араминта спорила, сердилась, умоляла, ругалась, однако так ничего и не добилась.

— И где ты хочешь, чтобы я пряталась?!

— На Гриммо — там отличная защита: отец был тем еще параноиком.

— Ну, спасибо! — возмущенно фыркнула Араминта, вызывав у Сириуса мимолетную улыбку.

— Я знаю: матушка далеко не подарок, но у нас нет другого выбора.

— Есть! — Араминта воинственно вздернула подбородок. — Если ты забыл, я обещала быть с тобой в горе и радости.

— Пойми, — устало вздохнул Сириус. — Тебя могут использовать, чтобы надавить на меня. Если с тобой что-то случится из-за меня… я никогда себе не прощу!

Араминта обиженно надулась, сверкая из-под челки зелеными глазищами, но под его умоляющим взглядом сдалась. Только отчаянно прошептала:

— Будь осторожен — прошу тебя, очень прошу!

— Все будет хорошо, — Сириус ласково провел ладонью по ее щеке, и Араминта качнулась к нему, обняла крепко-крепко, спрятав лицо на груди.

Так они и стояли, пока не появился Регулус, сообщивший, что Вальбурга поставлена в известность и готова принять в своем доме невестку.

 

Сириус в последний раз обнял жену, поцеловал руку матери и хлопнул брата по плечу, попросив:

— Рег, позаботься об Араминте.

Регулус сдержанно кивнул, но было заметно, что он сильно обеспокоен. Даже невозмутимая мадам Блэк выглядела взволнованной. Араминте на мгновение показалось, будто Сириус прощается с ними навсегда, и от этого все внутри похолодело, безумно захотелось кинуться к нему, не пускать никуда. Но она, хоть и не без труда, поборола это желание. Только с тоской смотрела, как он шагнул в камин и исчез в зеленой вспышке. Араминту не покидало предчувствие, что непременно случится что-то страшное. Она обессилено опустилась в ближайшее кресло и закрыла лицо руками. Когда же закончится этот кошмар?

Почувствовав, как кто-то коснулся ее руки, Араминта вскинула голову, отняв ладони от лица. Перед ней на корточках сидел Регулус. Поймав ее взгляд, он едва заметно улыбнулся:

— Выше нос, сестренка. Он вернется — вот увидишь.

Араминта не могла не улыбнуться в ответ и благодарно сжала его ладонь.

— Регулус, покажи Араминте ее комнату.

У Вальбурги был спокойный, ровный голос и отсутствие всякого выражения на красивом лице. Только глаза выдавали ее. И это было так до боли знакомо… Все-таки в чем-то Сириус удивительно похож на мать.

В блэковском особняке Араминта до сих пор была всего пару раз, да и то дальше гостиной не заходила. В другое время она начала бы оглядываться, пока Регулус вел ее по широкой лестнице и сумрачным коридорам. Но сейчас в душе не осталось сил ни на что — даже на любопытство. Араминта только зябко поежилась при виде голов эльфов, прибитых на лестнице, да подсознательно отметила неуютность дома.

Зато комната Сириуса, в которую привел ее Регулус, всколыхнула множество противоречивых эмоций. Араминта с тоской и нежностью разглядывала гриффиндорское знамя над кроватью, фотографию четырех мальчишек на стене, разбросанные по столу журналы с мотоциклами, чисто мальчишеский беспорядок, царивший в комнате. Даже фотографии девиц в бикини вызвали нежную улыбку. Мальчик, живший здесь когда-то, явно изо всех сил старался привлечь внимание родителей, нарочно провоцировал, зная, что нарвется на наказание, лишь бы они заметили его. Недолюбленный подросток отчаянно бунтовал, тем самым усугубляя ситуацию. Араминта горько вздохнула: почему же Вальбурга так и не захотела хотя бы попытаться понять своего сына? Араминта пообещала себе, что если у нее когда-нибудь будут дети, она всегда будет стараться их услышать.

— Побыть с тобой? — тихий голос Регулуса заставил вздрогнуть — она почти забыла о его присутствии.

Араминта покачала головой, мягко улыбнулась:

— Не надо. Все в порядке. Посмотри лучше, как там мать.

Регулус бросил на нее с удивленный и чуть ли не восхищенный взгляд и тут же вышел из комнаты.

* * *

Время тянулось невыносимо медленно: недели казались столетиями. Араминта тенью бродила по особняку, не зная, чем себя занять, чем заглушить тревогу. Пыталась читать — благо у Блэков была обширная библиотека — но и это не помогало. Всю работу по дому выполняли эльфы. С одной стороны, это было хорошо: не приходилось слышать замечания свекрови в стиле: «Готовишь не так! Стираешь не так!» С другой стороны, давало слишком много свободного времени, от которого в голове появлялись всяческие ужасы. Регулусу-то хорошо: он хоть на работу ходил — все развеяться можно.

Сириус запретил пытаться связаться с ним: ни сов, ни Патронуса — ничего. Умом Араминта понимала рациональную необходимость этой меры, но сердце никак не желало смириться.

Порой казалось, что она задыхается в этом доме, который и сам по себе вызывал меланхолию; что еще чуть-чуть, и она просто сойдет с ума. Так хотелось, чтобы все, наконец, закончилось! Нет, не зря говорят: бойтесь своих желаний. В полной мере Араминта ощутила истину этой поговорки первого ноября.

Обычное тоскливое серое утро разорвал крик Регулуса:

— Араминта! Мама!

Уже одно то, что он даже не подумал послать за ними эльфа, а просто кричал снизу, заставляло сердце сжаться от ужаса.

Араминта стрелой бросилась вниз, едва не столкнувшись на пороге гостиной с Вальбургой. На этот раз та лишь скользнула быстрым взглядом по невестке, ничего не сказав о неподобающем леди поведении, и поспешила войти. Араминта вбежала следом.

Регулус был бледен, его чуть ли не трясло.

— Что случилось? — сипло спросила Араминта и сама не узнала своего голоса. — Сириус?

Нет, нет, нет, пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке! Регулус качнул головой, глубоко вздохнул.

— Волдеморт умер.

— Что?! — Араминта с Вальбургой произнесли это хором и, переглянувшись, опять же синхронно воскликнули: — Как?!

Регулус опять помотал головой:

— Никто не знает. Но говорят, он пришел в Годрикову Лощину…

Араминта тихо вскрикнула, стиснув руки.

— Джеймс и Лили погибли, — на выдохе закончил Регулус.

Слова не сразу дошли до сознания: сначала показалось, что послышалось — ведь не может же быть, чтобы… Но от взгляда Регулуса, полного жалости и печали, перехватило дыхание. Араминта судорожно втянула воздух — внезапно оказалось нечем дышать.

— Лили… — всхлип. — Джеймс… — снова всхлип. — Как же так?..

Тысячи мыслей вихрем закружились в голове: Фиделиус, Волдеморт не мог узнать, где их дом, Питер, Сириус, Регулус ничего не сказал о Гарри… Но не успели эти мысли оформиться в сколько-нибудь оформленный вывод, как перед Араминтой из ничего возник серебристый феникс и голосом Дамблдора сообщил:

— Араминта, я жду тебя в Хогвартсе как можно скорее: камин в моем кабинете будет открыт.

Ни разу еще она не слышала у Дамблдора настолько приказного и одновременно усталого тона. Растерянно посмотрев на Регулуса и Вальбургу, она направилась к камину.

 

Стоило ступить на ковер в кабинете директора, как по ушам ударил крик:

— ЛОЖЬ!!!

В нем было столько боли и отчаяния, что Араминту передернуло. Никогда прежде не случалось, чтобы Ремус так кричал. Он стоял, тяжело дыша, напротив Дамблдора, опершись руками на стол, прожигая директора обвиняющим взглядом.

— Не кричи, пожалуйста, Ремус… — начал было Дамблдор, но был прерван тонким, жалобным детским плачем.

Ремус осекся и виновато покосился на стоявшую в углу колыбель. Араминта подпрыгнула и в одну секунду оказалась рядом с ней. Не веря своим глазам, она уставилась на сидевшего там взахлеб ревущего Гарри. Несколько мгновений она, совершенно ничего не понимая, смотрела на ребенка: если Джеймс и Лили погибли, как выжил Гарри? Пока среди его всхлипов не разобрала отчетливое:

— Мама!

Внутри все перевернулось, и, схватив малыша на руки, Араминта принялась его укачивать:

— Тише-тише, мой хороший, не плачь.

Гарри постепенно успокоился и довольно засопел, уткнувшись ей в плечо. Мужчины молча наблюдали.

— Что именно случилось, директор? — Араминта требовательно повернулась к Дамблдору.

Тот устало произнес:

— Если кратко: Фиделиус разрушен, Волдеморт пришел в Годрикову Лощину и убил Джеймса и Лили. Но не смог убить Гарри, потому что Лили пожертвовала собой ради него — материнская защита оставила на нем такой сильный след, что Авада, не повредив мальчику, ударила в самого Волдеморта.

Араминта нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями, что-то во всем этом не давало ей покоя, но она никак не могла поймать ускользающую мысль. Поэтому просто задала наиболее беспокоивший ее вопрос:

— А где Сириус?

— В Азкабане, — тяжело произнес Дамблдор.

— За что?!

— Араминта, — Дамблдор поднял руку, призывая ее к молчанию, — я сказал, что Фиделиус разрушен. А такое бывает, когда Хранитель добровольно выдаст кому-то тайну.

И в этот момент Араминта поняла… Питер, малыш Питер… Почему, за что, зачем?

— Но Сириус не был Хранителем! — воскликнула она.

— Я же говорил! — Ремус аж подскочил, торжествующе глянув на Дамблдора.

Тот резко подался вперед, пристально уставившись на Араминту, и она принялась лихорадочно объяснять план с заменой Хранителя.

— Значит, Петтигрю, — Дамблдор как-то сразу сник, на мгновение прикрыв лицо ладонью, но тут же снова выпрямился. — Но это не снимает с Сириуса обвинение в убийстве двенадцати маглов и самого Питера. Хотя теперь я понимаю, почему он это сделал…

— Нет! — Араминта энергично замотала головой. — Он этого не делал. Не верю!

— Я тоже, — решительно поддержал ее Ремус. — Сириус мог сгоряча решить самостоятельно разобраться с Питером, но он не стал бы убивать невинных.

— У нас есть свидетели, — возразил Дамблдор, потирая пальцами висок.

— Те самые, которые слышали, как Питер обвинял Сириуса? — возразил Ремус несвойственным ему горько-язвительным тоном.

Несколько секунд Дамблдор молчал, внимательно глядя на них, наконец, произнес:

— Хорошо. Допустим, вы правы. Но у нас нет доказательств.

— А экспертиза палочки?

— Она уничтожена. Показания же под сывороткой правды не считаются судебным доказательством. Мы ничего не можем сделать.

Араминта вскинула голову, сильнее прижав к себе Гарри, гневно сверкнула глазами:

— Вы не можете, но я могу! И сделаю! — она стремительно повернулась к другу. — Ремус?

— Конечно, я с тобой, — он осуждающе глянул на директора.

Наверное, это были просто отблески пламени, пляшущего в камине, но на мгновение Араминте показалось, что в пронзительно-голубых глазах Дамблдора мелькнуло удовлетворение. Однако когда директор заговорил, выглядел он как всегда невозмутимым:

— И еще, Араминта. Лили дала своему сыну сильнейшую защиту — защиту материнской жертвы. Она только усилится, если мальчик будет жить с человеком, в чьих жилах течет та же кровь, что у Лили. Ты подходишь идеально.

Араминта кивнула, пожав плечами — она в любом случае собиралась забрать племянника к себе. На случай своей смерти Лили с Джеймсом оформили право опеки на них с Сириусом.

 

По возвращении домой, накормив и укачав Гарри, Араминта вкратце обрисовала ситуацию Вальбурге и Регулусу. На семейном совете, к которому был допущен и Ремус, решили, что мадам Блэк, пользуясь своим влиянием в высших кругах, добивается пересмотра дела, Регулус с Ремусом ищут тех самых свидетелей-маглов и пытаются восстановить нужные воспоминания.

— Для этого потребуется очень хороший легилимент… — с сомнением протянул Регулус.

— Будем надеяться, что хотя бы в этом Дамблдор нам поможет, — рассеянно заметил Ремус, похоже, думая о чем-то другом. Немного помолчав, он добавил: — Лучше всего отыскать Хвоста…

— Разве Петтигрю не умер? — удивилась Вальбурга.

— Сомневаюсь, — Ремус обхватил себя руками и начал излагать теорию: — Я не верю, что, пытаясь достать Хвоста, Сириус стал бы убивать маглов. В крайнем случае, просто швырнул бы Аваду — к чему убивать безвинных прохожих? А это значит, что взрыв устроил Питер. А зачем?

— Чтобы отвлечь внимание от себя? — внезапно севшим голосом предположила Араминта.

— Именно, — Ремус кивнул. — Заметьте, Сириус от взрыва не пострадал — только маглы. Все это похоже на тщательно продуманный план с подставой. Громкие обвинения — с расчетом, чтобы услышали как можно больше свидетелей, — взрыв, куча жертв, и посреди всего этого Сириус, а Питер спокойно скрывается в ближайшем люке канализации.

— Крысеныш! — процедила Араминта — ненависть горячей волной затопила душу.

— Постойте, каким образом Петтигрю мог скрыться незаметно, да еще в канализации? — уточнила Вальбурга.

— Он анимаг. Крыса.

— Хм, — Вальбурга вскинула бровь, — это значительно упрощает дело.

Все разом с недоумением повернулись к ней. Даже Регулус ничего не понял. Тонкая, жесткая улыбка тронула ее губы.

— В нашей семье хранятся многие никому больше неизвестные знания. В том числе о том, как быстро найти анимага в его зверином облике. Думаю, в человеческом Петтигрю сейчас появляться не осмелится.

На том и порешили. Араминта возмутилась было, что ей не дали никакого задания — сидеть сейчас без дела представлялось ей невыносимым. Но свекровь пресекла все попытки доказать свою полезность в общем деле:

— Твоей задачей будет юный Поттер. Дети в этом возрасте требуют невероятно много внимания. Особенно дети с сильным магическим потенциалом. Уж поверь мне.

Возразить на это было нечего.

Организацией похорон занялись опять же Ремус с Регулусом. Араминта только наведалась к Петунье — сообщить ей обо всем лично.

* * *

— Эти глупцы празднуют победу! Но Лорд не мог просто умереть: он говорил, что открыл секрет бессмертия. А значит, мы должны его найти!

Глаза Барти горели фанатичным огнем — он требовательно смотрел на супругов Лестрейндж, всем своим видом призывая идти искать прямо сейчас. Мальчишка был порой излишне импульсивен, но предан и умен. Рудольфус снисходительно кивнул, давая понять, что готов выслушать предложения.

Исчезновение Темного Лорда было настоящей катастрофой, но не стоило терять голову, и, прежде чем начинать действовать, следовало тщательно все продумать. Однако Барти не успел и рта раскрыть, как вмешалась Беллатрикс:

— Правильно — открыл. Но искать не надо: я знаю, и что это за секрет, и как вернуть Лорда.

Мужчины пораженно уставились на нее, и Беллатрикс довольно усмехнулась.

— Помнишь, Руди, милый мой супруг, Лорд просил у нас эльфа для важного дела? — дождавшись согласного жеста мужа, она продолжила: — Так вот, эльф тогда вернулся полуживой, и мне стало интересно, чем можно так извести эти создания. И вообще — не люблю, когда портят мое имущество!

Барти посмотрел на нее осуждающе. Рудольфус хмыкнул — с Блэками оно так: если хочешь жить, не тронь их семью и их собственность. Это еще Белла сильно Лорда любит, что сразу не возмутилась порчей эльфа.

— Ну и? — поторопил он замолчавшую жену.

Та снова усмехнулась — на этот раз хищно, до жути напомнив пантеру, наблюдающую за добычей. Порой Рудольфус думал, не зря ли он связался с Блэками. Они ж все подряд больные на голову! Мама ведь предлагала Марису Макмиллан, так нет — та, понимаешь, лицом не вышла. Белла зато красавица! А еще властная, своенравная стерва с бешенным темпераментом. Но кто об этом в двадцать лет задумывается? И все-таки Рудольфус не променял бы свою непредсказуемую жену на тихую, покорную Марису.

— У Лорда есть крестраж! — с победоносным видом заключила Белла. — С его помощью мы его и вернем.

Когда они осознали и переварили новость, Барти возразил:

— Для того чтобы активировать крестраж, нужно тело, — но было видно, что он уже воодушевился идеей.

— А тело можно родить, — само собой разумеющимся тоном заявила Белла.

Рудольфус поперхнулся, у Барти глаза стали круглыми, как галеоны.

— Только не говори, что ты имеешь в виду…

— Да, дорогой, — сладким голосом протянула Беллатрикс, наклонившись к нему и проведя пальчиком по лицу. — Именно это я и имею в виду. Я даже знаю, где найти нужный ритуал.

В темных глазах Беллы горело пламя — переубедить ее в подобном настроении невозможно, да и в этой, на первый взгляд безумной, затее было нечто привлекательное. Рудольфус согласно кивнул.

* * *

Только подойдя к открытому гробу, чтобы попрощаться с друзьями, Араминта в полной мере почувствовала тяжесть потери. Спокойные, умиротворенные лица, будто они и не умерли вовсе. Будто Джеймс сейчас встанет и скажет, что просто глупо пошутил, а Ремус отругает его на все корки за идиотизм. Араминта всхлипнула, прижав ладонь к губам, и покосилась на Ремуса. По выражению его лица она сразу поняла — его посетили похожие мысли: было заметно, как он борется с желанием потрясти Джеймса за плечи, сказать: «Хорош прикидываться, Сохатый!»

С другой стороны замерла скорбная Петунья. За всю церемонию она, казалось, даже не пошевелилась, не отрывая глаз от бледного лица сестры.

Небо хмурилось, то и дело начинал моросить дождь, глухой стук земли о крышку гроба заставлял вздрагивать, вызывал желание закричать, заткнуть уши, зажмуриться, только бы не слышать, не видеть… Торжественные речи казались бессмысленными и ненужными, слова утешения — издевательством.

Араминта осторожно взяла ладонь Петуньи в свою. Сестра повернула голову медленно, точно во сне, при взгляде на Араминту в ее глазах мелькнула тоска и боль. Та горестно вздохнула: ее сходство с Лили долго еще будет заставлять близких нервно вздрагивать. Повинуясь порыву, Араминта шагнула к Петунье и крепко обняла ее. Та замерла на мгновение, а потом обняла в ответ, провела ладонью по голове, едва слышно прошептала:

— Не плачь, малышка, все пройдет.

Как давным-давно в детстве, когда непоседливая Лили часто падала, разбивая коленки и локти. От этих теплых слов внутри все перевернулось, и Араминта разрыдалась, уже не сдерживаясь. Когда они отстранились друг от друга, вокруг никого не осталось кроме Ремуса и Регулуса.

— Где все? — спросила Араминта, вытирая слезы, пытаясь хоть немного успокоиться.

— Отправились в штаб — будем поминать Джеймса и Лили, — имена друзей дались Ремусу с трудом: он побледнел еще больше и нервно сглотнул.

При мысли о поминках, новых речах, сочувственных взглядах Араминте стало тошно. Будто прочитав ее мысли, Ремус заметил:

— Тебе присутствовать не обязательно. Я скажу, что ты вернулась к Гарри. А я пойду — провожу только Петунью.

Араминта благодарно кивнула — она прекрасно понимала, что Ремусу сейчас, так же как и ей, совсем не хочется никого видеть. Она еще раз сжала ладонь сестры и вместе с Регулусом аппарировала домой.

* * *

Даже могущественной леди Блэк понадобилось несколько дней, чтобы надавить на нужных людей и добиться суда над Сириусом. Крауч сопротивлялся, как мог, и все же они победили. Араминта, и раньше не слишком симпатизировавшая этому карьеристу, теперь начала его ненавидеть.

Обещанный Вальбургой способ поиска анимагов заключался в весьма сложном зелье в сочетании с не менее сложным заклинанием. Последнее нужно было для создания некого подобия объемной карты. Смотрелась она впечатляюще: эдакая мерцающая туманность, зависшая посреди библиотеки, где они проводили свой эксперимент. А внутри сверкали точки населенных пунктов. По желанию заклинателя масштаб можно было увеличить — вплоть до обозначения каждого дома на улице.

С зельем пришлось повозиться — для него необходима была какая-нибудь частица искомого анимага: волос, кровь, кусочек кожи. Ремус попытался найти необходимое на том месте, откуда исчез Петтигрю — ведь от него остался палец, а значит, там гарантированно пролилась его кровь. Проблема состояла в том, что там пролилась кровь не только Петтигрю, но и двенадцати маглов. С экспертизой помог Дамблдор, которому друзья все-таки рассказали о своей задумке.

Наконец, когда все было готово, они собрались у туманной карты, и Регулус капнул на нее зелье. Золотистая точка поплыла по карте, пока не остановилась у кружка с обозначением «Лондон».

Ремус аж присвистнул сквозь зубы — какова наглость! А он-то думал, что Петтигрю постарается уйти как можно дальше. Регулус увеличил масштаб, коснувшись палочкой Лондона, и золотистая точка двинулась вдоль улиц, замерев в итоге над Косым переулком. Еще одно приближение — и, наконец, проявился дом — магазин, в котором продавали животных.

Ловко придумал. Похоже, Питер решил с комфортом устроиться в семье волшебников: и сытно, и можно постоянно быть в курсе новостей. Ремус скрипнул зубами: почему они столько лет не замечали этой черты своего друга? Его стремления устроиться везде с максимальным удобством, неважно какой ценой. Ремус хотел сразу броситься в Косой переулок, но его остановила Вальбурга:

— Он может увидеть тебя раньше, чем ты его, и успеть спрятаться. Поэтому туда пойду я.

— Нет, это тоже слишком подозрительно, — возразила Араминта. — А лучше… — она с холодной улыбкой повернулась к Ремусу. — У Уизли ведь много детей — будет совершенно естественно, если Молли с одним из них придет купить питомца.

— Говоришь как настоящая слизеринка, — усмехнулся Регулус.

Вальбурга одобрительно кивнула, а Ремус взял на себя задачу договориться с Артуром Уизли.

* * *

Появление на суде живого и здорового Петтигрю произвело эффект разорвавшейся бомбы. По залу поползли хорошо различимые шепотки о том, почему человека, как выяснилось, невиновного, отправили в Азкабан без суда и следствия. «Или носить фамилию Блэк теперь является преступлением?» — слышались отовсюду возмущенные восклицания. То, что совсем недавно ничего неправильного они в этом не усматривали, все дружно забыли. Теперь люди были недовольны Краучем, которого до сих пор чуть ли не на руках носили.

Сириуса освободили прямо из зала суда, и счастливая Араминта первая подлетела к нему, чтобы броситься на шею. Но стоило ей увидеть его лицо, как вся радость мгновенно испарилась. Такого безжизненного выражения, такой пустоты в глазах она у мужа еще не видела. Он улыбнулся ей, подоспевшим Ремусу, брату и матери, но улыбка выглядела приклеенной. Словно за эти дни дементоры высосали из него всю жизнь. Это было по-настоящему страшно. До дрожи. Уж лучше бы он плакал, чем такое вот... омертвение. Судя по встревоженным лицам остальных, вид Сириуса испугал не только Араминту.

— Бродяга? — Ремус положил ему руку на плечо, заглянул в глаза.

— Все в порядке, Рем. Похороны... — бесцветный голос Сириуса дрогнул, и на лице что-то промелькнуло на мгновение, — были уже?

Ремус кивнул, все так же напряженно глядя на друга. Его заявлению о том, что все в порядке, он явно не поверил.

Сириус хотел отправиться на кладбище один, но Араминта не пустила. И как он ни пытался убедить ее, что ничего с ним не случится, она настояла на своем — слишком страшно было сейчас отойти от мужа, пусть даже на несколько шагов.

Сириус долго стоял перед могилой, не отрываясь глядя на плиту, будто не в силах поверить, что на ней выбиты именно эти имена. Араминта замерла чуть позади, не желая беспокоить. Джеймс для Сириуса... не просто друг — душа-близнец. Араминта даже представить боялась, что сейчас творится в душе ее мужа. А тут еще Азкабан проклятый! Какие муки Сириус испытал за эти несколько дней, с такой болью оказавшись во власти дементоров! Она бы отдала что угодно, лишь бы избавить его от этой боли, и с бессильным отчаянием понимала, что ничего не может сделать!

Сириус опустился на колени, низко склонив голову и до белизны сцепив руки.

— Прости, Джим... — выдохнул он так тихо, что Араминта едва разобрала слова. — Я идиот. Зачем только ты меня послушался? Прости, если можешь.

Араминта шагнула к нему, осторожно коснулась плеча. Сириус вздрогнул и быстрым движением поднялся на ноги — лицо тут же снова стало бесстрастным. Она прикусила губу, пытаясь не разрыдаться, крепко обняла. Ей так хотелось, чтобы он почувствовал, что по-прежнему кому-то нужен. Сириус на мгновение зарылся лицом в ее волосы, глубоко вздохнул.

— Пойдем домой? — умоляюще прошептала Араминта, и к ее огромному облегчению Сириус кивнул.

 

Когда они появились на площади Гриммо, Гарри, до того с увлечением ползавший по гостиной, при виде крестного радостно засмеялся, захлопал в ладоши и потопал к нему нетвердой еще походкой. Сириус подхватил малыша на руки — безжизненная маска наконец-то дрогнула, и на его лице проступили эмоции.

— Олененок... — хрипло произнес он, прижав к себе Гарри с такой силой, что тот недовольно запищал.

Сириус тут же ослабил объятие, глядя на крестника с таким выражением лица, что у Араминты на глаза навернулись слезы: здесь были вина и боль, но были и нежность, и желание защитить. Самое страшное осталось позади.

Забрав Гарри, они вернулись в свой дом, вопреки явному недовольству Вальбурги — она-то уже надеялась, что сын с невесткой останутся с ней, как положено. Но Араминта видела, что фамильный особняк действует на мужа угнетающе, а ему и так хватало всего.

 

Ночью Араминта проснулась с непонятным ощущением беспокойства. Она внимательно прислушалась — в доме стояла тишина, все спали. Нет, не все. В следующее мгновение Араминта поняла, что одна в кровати — Сириуса рядом не было. И судя по всему, не было давно. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Накинув домашнюю мантию, она отправилась на поиски мужа. Заглянула в комнату Гарри, убедилась, что там все тихо и он спокойно спит, посапывая во сне, после чего спустилась вниз.

Сириус нашелся на кухне. Араминта никогда бы и не увидела его — в абсолютной темноте он сидел на полу в дальнем углу, спрятав лицо в коленях, — если бы не услышала глухие рыдания. Араминта подумала, что никогда еще не слышала звуков страшнее. Рыдания без слез, от которых сотрясалось все тело, которые разрывали грудь и не приносили облегчения. А в следующее мгновение до нее донесся тихий стон:

— Джи-и-им… — полный такой безысходной тоски, что Араминту мороз по коже пробрал, и она судорожно вздохнула.

Бросившись к Сириусу, она опустилась рядом с ним на колени и обняла за плечи. Он вздрогнул и вскинул на нее обезумевший взгляд загнанного в угол, смертельно раненного зверя. Он даже не смог спрятать свои эмоции, как обычно. Сириус просто уткнулся лицом ей в плечо и стиснул в объятиях с такой силой, что стало больно. Но Араминта не обратила на это внимания — пусть, лишь бы ему стало легче. Она ласково гладила его по спутанным волосам и по спине, шептала успокаивающие глупости, прижималась в ответ на его объятие всем телом. И постепенно дрожь, сотрясавшая Сириуса начала утихать, он расслабился и глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Несколько минут — или часов — они просто сидели, обняв друг друга, чувствуя, как тепло этого объятия проникает в сердце. Наконец, Сириус поднял голову, ласково провел ладонью по мокрой щеке Араминты, стирая слезы — а она и не заметила, как начала плакать, — с сожалением произнес:

— Я испугал тебя — прости.

Араминта яростно помотала головой:

— С ума сошел? Какие могут быть извинения?!

Его губы дрогнули и, снова притянув ее к себе, он прошептал на ухо:

— Спасибо, родная.

Араминта облегченно вздохнула: вместе они справятся с чем угодно -надо просто отпустить ушедших и научиться жить дальше.