Невероятно, но факт (гет)

Прислонившись к стволу дерева, Северус внимательно наблюдал за домом Эвансов. Эта привычка появилась у него после седьмого курса, когда они с Лили поссорились. Так он мог хотя бы издалека посмотреть на нее, быть уверенным, что все нормально… и отчаянно завидовать ее подругам, которые постоянно были рядом. Но вот уже больше месяца Северус не видел Лили — она не появлялась во дворе, ее рыжие локоны не мелькали, как прежде, огненным всполохом в гостиной. Окно ее спальни на втором этаже неизменно оставалось занавешенным. Что же могло случиться? Этот вопрос не давал покоя даже в бою, даже на собраниях у Темного Лорда.

Постояв еще немного, Северус решился. Пусть лучше Лили накричит, прогонит, пусть даже встретит презрением и равнодушием — он больше не мог выносить неизвестности.

Дверь открыла миссис Эванс, при виде него удивленно приподнявшая брови. Она выглядела уставшей и печальной: побледневшее лицо, полные тоски глаза. И от этого так тревожно сжалось сердце, что Северусу понадобилось немалое усилие, чтобы взять себя в руки и спросить внезапно охрипшим голосом:

— Миссис Эванс, могу я поговорить с Лили? Я знаю, она…

Закончить фразу он не успел: хозяйка дома прервала его, посмотрев с состраданием, почти с жалостью:

— Северус… Лили… ее больше нет.

— Что? — он непонимающе смотрел на женщину, так похожую на его любимую, и боялся поверить.

— Она… ее убили… — миссис Эванс запнулась на мгновение и продолжила уже более твердым голосом: — Пожиратели Смерти, если не ошибаюсь. Кажется, она так их называла.

Не может быть. Просто не может быть.

«Неужели ты хочешь моей смерти?»

«Откажись от безумных идей Волдеморта!»

«Это безобразие, Сев, безобразие!»

Ее мама — а ведь такая же магла, каких он годы или секунды назад считал грязью под своими ногтями! — утешающее погладила его по плечу. Машинально кивнув ей, Северус развернулся и побрел прочь, не разбирая дороги. Мир рухнул, развалился на кусочки, разлетелся миллионом осколков. И теперь Северусу в лицо смотрела жуткая черная бездна, полная отчаяния и вины.

«Лили… солнышко… девочка моя…»

Единственный лучик света, согревавший его душу.

Ноги сами принесли к тому месту у реки, куда они любили приходить в детстве.

— Не-е-е-ет!!! — его отчаянный крик слышал, наверное, весь городок, но душа словно превратилась в разверстую пустую могилу, холодную и безразличную ко всему. Впервые в жизни Северусу было все равно, что о нем подумают.

В порыве ненависти к самому себе он рухнул на землю, стучал по ней кулаками, царапал ногтями, не чувствуя боли — будто это могло помочь, будто что-то вообще могло помочь. Почему он был так упрям? Почему не прислушался, когда Лили просила, убеждала? Какой же он идиот! А теперь слишком поздно…

Невыносимо захотелось умереть — прямо здесь, на траве. Северус задыхался от рыданий, боли и подступающего безумия. Зачем ему теперь слава и величие, к которым он так стремился, если Лили больше нет?

Сколько минут или часов так прошло? Он не знал. Время, как и все остальное, перестало существовать. Но постепенно до замутненного горем рассудка дошли слова миссис Эванс: «Ее убили Пожиратели Смерти». А значит, одна цель в его жизни все-таки осталась: месть. Северус решительно поднялся и аппарировал в Хогсмид — ему надо было срочно поговорить с Дамблдором.

* * *

— Что будете заказывать, сэр? — Роми подошла к столику у окна и достала блокнот, готовясь записать заказ.

— Бифштекс с кровью.

Услышав этот голос, она вздрогнула и уставилась на посетителя. Прямо перед ней сидел Конрад, который, отложив меню, до сей поры закрывавшее его лицо, с любопытством разглядывал ее.

— Как ты меня нашел? — невольно вырвался глупый вопрос.

Конрад хмыкнул, снисходительно посмотрев на Роми. У него была такая манера общаться с ней, будто он умудренный жизнью старец, а она несмышленый ребенок. А ведь всего-то на пять лет старше. Временами это жутко раздражало. Однако сейчас Роми почувствовала, что действительно сглупила.

— По запаху, — Конрад хищно ухмыльнулся, подавшись вперед, но, заметив ее недовольство и смущение, вздохнул: — Да не искал я тебя — очень надо! Просто поесть пришел.

Почему-то от того, что он вовсе не хотел ее видеть, стало грустно. Но разобраться в своих чувствах Роми не успела: от соседнего столика раздался сварливый женский голос:

— Мисс, я долго буду ждать?

— Иду, мэм, — поспешно откликнулась Роми и, прежде чем отойти, попросила: — У меня смена заканчивается через час — подождешь?

Конрад кивнул, и грусть тут же улетучилась, уступив место непонятной радости. «Да что ж это такое со мной?» — подумала Роми, согласно кивая на все упреки толстой, ярко накрашенной дамочки, рассуждающей о том, что официантки совсем распустились, и на месте хозяина кафе она гнала бы таких в шею.

Резко распахнулась входная дверь, впустив в помещение аромат цветущих вишен и щебет птиц. Роми обернулась и заулыбалась при виде двух черноволосых девушек, вертевших головами в поисках кого-то. Роми помахала им рукой, не заметив, как за ее взглядом проследил Конрад и с любопытством принялся наблюдать, как она, когда выдавалась свободная минутка, болтала с Джейн и Симирам, устроившимися у барной стойки. Роми не могла знать, насколько она преображалась в подобные моменты: каким счастьем сияли ее глаза, какая открытая искренняя улыбка освещала лицо. Зато все это заметил Конрад и озадаченно нахмурился, глядя на их компанию.

Подруги время от времени заходили в кафе к Роми. Все чаще и чаще только вдвоем. Полли все больше отдалялась от них, усиленно отгораживаясь от войны и от всего, что о ней напоминало. А Лили… О Лили следовало забыть. Но как же это было сложно! Роми постоянно ловила себя на том, что поворачивается переглянуться с подругой, что-то ей сказать, и в следующую секунду замирала, вспоминая. Восемь лет они всегда были впятером, а теперь… словно человек, у которого ампутировали руку или ногу. К этому тяжело было привыкнуть, тяжело смириться.

Час пролетел незаметно. Сменив униформу на черную блузку с короткими рукавами и белую юбку до колен, Роми вышла в зал и обнаружила, что Джейн с Симирам каким-то непостижимым образом за время ее отсутствия успели познакомиться с Конрадом и теперь мило с ним болтали.

— Вижу, представлять вас уже не надо, — произнесла Роми, подойдя к ним.

Конрад невозмутимо кивнул, а вот девочки подпрыгнули от неожиданности. Причем Симирам, развернувшись, чуть подалась вперед, точно собака, готовая зарычать на чужака; Джейн же напротив отпрянула, как испуганная лань. Роми улыбнулась: анимагические сущности так забавно на них влияли…

— Луни! — возмутилась Джейн. — Что за манера так подкрадываться!

Роми отмахнулась от них. Конрад удивленно вскинул бровь, услышав такое странное обращение, но ничего не сказал. Джейн с Симирам переглянулись с невероятно хитрыми улыбками и, заявив, что внезапно вспомнили о некоем жутко важном деле, быстро исчезли. Если бы не кафе, полное маглов, Роми бы решила, что они аппарировали. Озадаченно посмотрев им вслед, она перевела взгляд на Конрада. Тот наблюдал за ней с очень странным выражением. Но не успела Роми ничего понять, как его лицо снова стало непроницаемым.

Конрад предложил прогуляться, и некоторое время они просто молча шли рядом, куда глаза глядят. На улице пахло цветами и мокрым после недавнего ливня асфальтом. Роми с наслаждением подставляла лицо под лучи яркого весеннего солнца. Хотелось идти так долго-долго, не думая ни о чем, не разговаривая. Просто быть рядом. От этого ощущения легкого светлого счастья в голову пришла мысль: неужели она влюбилась?

Молчание нарушил Конрад:

— Давно вы дружите?

— С первого курса: мы учились вместе.

— А они…

— Знают, — Роми поняла суть вопроса раньше, чем он успел закончить. — И не испугались.

— Удивительно…

Конрад замолчал, задумчиво глядя себе под ноги, но вскоре опять заговорил:

— Роми, как ты оказалась в Логове? Ты же совершенно не вписываешься — такая домашняя, милая, добрая…

Роми запаниковала: что ответить, чтобы не провалить свою миссию и в то же время не слишком солгать? Врать Конраду ей не хотелось. И она решила перевести стрелки:

— А ты? Ты тоже не очень-то вписываешься.

Конрад пожал плечами:

— У меня не было выбора, — и в ответ на ее любопытный взгляд добавил: — Я первый спросил.

Роми помотала головой, посмотрела умоляюще:

— Сначала ты.

Конрад хмыкнул, но настаивать не стал, что было странно: жесткий, решительный и упрямый, он никогда не отступал и всегда стремился добиться своего. Роми с интересом покосилась на него, но, что Конрад думал или чувствовал, понять было невозможно. Ей, во всяком случае, это никогда не удавалось. Он начал рассказывать, не глядя на нее, равнодушным тоном, будто не о себе говорил, а вспоминал когда-то слышанную историю:

— Меня инициировали, когда мне было четырнадцать. На спор ходил в лес в полнолуние — ну и нарвался. Я был довольно беспечным мальчишкой, никогда не задумывался о последствиях. Этот случай навсегда излечил меня от легкомыслия. С тех пор началась совсем другая жизнь. В школу я, конечно, не вернулся, а все приятели немедленно отвернулись от меня. Больше я никогда не пытался найти друзей.

При всей бесстрастности тона за словами Конрада чувствовались так и неизжитые боль, обида и горечь. Роми мягко сжала его ладонь, но он как будто не заметил этого, погруженный в воспоминания.

— Мои родители были в ужасе, но не опустили руки: стали обучать меня дома сами. Они — единственные, кто не предал, кто любил меня, несмотря ни на что. Достигнув совершеннолетия, я ради них пытался адаптироваться в мире, оставаясь человеком, найти работу. А потом… они погибли, — Конрад замолчал — губы скорбно сжались, между бровей залегла глубокая складка. Но он быстро справился с эмоциями и сухо заключил: — Два года назад я встретил Люка, и он привел меня в Логово. Моя жизнь обрела новый смысл.

Роми посмотрела на него с глубоким состраданием.

— Разве это смысл? Это же не жизнь! Зачем ты служишь Фенриру? Ты ведь совсем не такой. Неужели тебе нравится убивать невинных?

— Невинных? А они не убивают нас?! Не преследуют?! Не ненавидят?!

— Но ведь не все так относятся к оборотням! И уж во всяком случае, дети не заслуживают такого!

— Я никогда не трогал детей! — Конрад возмущенно сверкнул глазами.

— Зато Фенрир постоянно этим занимается, — с невольной горечью заметила Роми.

— Фенрир порой перегибает палку, — согласился Конрад, поморщившись. — Но, по сути, он прав.

— Ты говоришь прямо как те глупцы, что идут за Волдемортом. Конрад, ты же хороший человек. Не становись убийцей!

— Я не человек, — возразил он холодно. — И я просто хочу жить рядом с теми, кто не считает меня чудовищем, не шарахается с криком: «Оборотень!» Можешь не трудиться, рассказывая, что все обещания Волдеморта насквозь лживы — я не наивный волчонок, чтобы верить им. Мне нет дела ни до него, ни до прочих людей.

— А до меня тебе есть дело? — тихо спросила Роми, посмотрев ему в лицо.

Губы Конрада чуть дрогнули, глаза постепенно потеплели.

— Да. Ты дорога мне. И мне не хотелось бы тебя потерять.

Роми улыбнулась, чувствуя, как быстро забилось сердце. Так, значит, она не безразлична ему. И как легко и спокойно он это признал — будто нечто очевидное и всем давно известное!

— Знаешь, меня учили совсем другому. Мне говорили, что я человек, а не зверь, что я не должна поддаваться тьме, что я имею право на нормальную жизнь и счастье. Мои родители сделали все возможное, чтобы в моей жизни осталась радость. Мои подруги сделали для этого даже невозможное. Я знаю немало людей, которые не боятся оборотней и не считают их существами второго сорта. Вот только подобные Фенриру вызывают в людях ненависть к нам своими зверствами.

— И это возвращает нас к изначальному вопросу: что ты делаешь в Логове с такими-то взглядами?

Роми поколебалась секунду и решилась на полуправду:

— Пытаюсь спасти заблудших.

Конрад несколько мгновений пораженно смотрел на нее, после чего горько рассмеялся:

— Вот уж не знал, что есть еще на свете такие идеалисты!

Роми обиженно насупилась, отвернулась, обхватив себя руками. Как же убедить его, вытащить из той бездны, к которой он приближался с каждым шагом?

— Ладно, не сердись, — Конрад взял ее за плечи, повернул к себе. — Меня даже в какой-то степени восхищает твоя цель, но она, увы, недостижима. Пойми: ты не сможешь изменить отношение общественности к оборотням. И вернуть к людям тех, кто ушел в стаю, тоже не сможешь. А если Фенрир узнает…

Роми испуганно вскинула глаза. Какая же она идиотка! Совсем потеряла бдительность, позволив себе увлечься этим человеком. Ну и какая из нее после этого шпионка? Конрад правильно расценил ее взгляд и нахмурился, обиженный недоверием.

— Я не стану тебя выдавать, не бойся.

Роми хотелось сказать, как она ему благодарна за дружбу, понимание и поддержку — она просто не представляла, как бы справилась в стае без его помощи. А больше всего за его тревогу о ней, за готовность защищать. Но вместо всего этого она спросила:

— Почему?

Конрад глянул на нее с некоторым недоумением — в его глазах читалось: «Ты серьезно или издеваешься?» — обреченно вздохнул, мягко притянул ее к себе и поцеловал.

— Так тебе понятнее? — спросил он, немного отстранившись, взяв в ладони ее лицо.

Роми тихо засмеялась и кивнула. В этот момент она чувствовала себя такой счастливой, что становилось страшно.

* * *

Свадьбу Регулуса, которая планировалась в июле, пришлось отложить из-за смерти Ориона. В доме на площади Гриммо стало тихо и пусто. Впрочем, он и раньше шумом не отличался, но теперь тишина стала зловещей. Никогда бы Вальбурга не подумала, что уход одного человека — не очень-то любимого — может так все изменить. Регулус по окончании Хогвартса недолго сидел дома, решив устроиться в Отдел Тайн. Вальбурга возмутилась сначала — где это видано, чтобы Блэк работал? — но уступила, когда сын заявил:

— Не хочу, как отец, всю жизнь провести, запершись в кабинете.

Почему-то эти слова отдались в душе горечью и чувством вины. Мадам Блэк быстро прогнала неуместные эмоции, но препятствовать Регулусу больше не стала. Вот только дом опустел еще сильнее: целыми днями она бродила по особняку в одиночестве, с нетерпением ожидая возвращения сына. Он часто пропадал у Джейн Поттер на целый день. Конечно, мальчик молод, у него красивая невеста, ему неинтересно сидеть дома с матерью, но ей от осознания этого факта было не легче.

Вальбурга вскинула голову, когда привычную тишину старинного особняка разорвал звонкий женский смех. Это еще что за новости? Мадам Блэк стремительно направилась в комнату сына, откуда доносился смех, и, распахнув дверь, обнаружила живописнейшую картину. Регулус, стоявший посреди комнаты, что-то рассказывал, изображая героев своей истории в лицах; на ручке кресла, как на насесте сидела Джейн; а на подоконнике устроилась Симирам. Обе, одетые в нечто отвратительно магловское, хохотали, чуть ли не сгибаясь пополам. Совершенно непозволительно для леди. И если присутствие невесты в комнате жениха, хоть и считалось не совсем хорошим тоном, но было допустимо, то появление в доме предательницы… Вальбурга нахмурилась и холодно спросила:

— Что она здесь делает?

Все резко замолчали, уставившись на нее.

— Упс, — прошептала Джейн, — кажется, мы попали.

Это высказывание разозлило Вальбургу еще больше: что за плебейские словечки у будущей миссис Блэк?!

Однако Регулус не смутился и с вызовом ответил:

— Она — моя сестра, матушка. И твоя дочь.

— У меня нет дочери, — Вальбурга скользнула по Симирам высокомерным взглядом и снова в упор уставилась на сына.

Симирам слегка побледнела, пальцы стиснули подоконник, но на лице появилось точно такое же, как у матери, надменное выражение.

— Ладно, Регси, я пойду, — небрежно бросила она, спрыгнув на пол. — Я ж говорила: не стоило мне появляться.

Джейн, встревоженно закусив губу, наблюдала за подругой. Регулус же неуловимым движением заступил ей дорогу, не давая пройти.

— Стой, Мисси. Пора прекратить этот фарс.

Симирам остановилась, но передернула плечами, всем своим видом демонстрируя, что не верит в успех миротворческих порывов брата.

— Значит так, — Регулус глубоко вздохнул, повернулся к Вальбурге. — Мама, что бы ты ни думала по этому поводу, Симирам — часть моей жизни, и я не собираюсь с ней расставаться. И в мой дом она будет приходить, когда я захочу. Ты не можешь мне запретить: я — глава рода.

Вальбурга сверкнула глазами, ноздри затрепетали от ярости, но Регулус не дал ей возможности возразить:

— Тем не менее. Я не хочу ссориться с тобой. Напротив, был бы рад, если бы вы помирились.

Вальбурга открыла рот, чтобы начать выговаривать сыну за неуважительное отношение к матери, но так ничего и не сказала. В глубине души ей тоже хотелось, чтобы дочь вернулась, даже если она никогда в этом не признавалась. Удовлетворенно кивнув, Регулус повернулся к сестре:

— Твой ход.

Симирам скользнула по нему быстрым взглядом, едва заметно улыбнулась и посмотрела Вальбурге прямо в глаза.

— Мама… Между нами много всего было, и это сложно забыть. Но… если я обидела тебя, прости.

Слова Симирам на мгновение выбили мадам Блэк из колеи, заставили почувствовать себя виноватой. Вдруг возникло совершенно дикое желание погладить дочь по щеке, ласково потрепать по голове. Никогда в жизни она не испытывала столь странных чувств — наверное, так наступает старость. Вальбурга постаралась взять себя в руки, подавить ненужные эмоции, для чего пришлось уступить — она сухо кивнула и вышла из комнаты, попутно заметив:

— Джейн, леди не пристало так одеваться. Надеюсь, этого больше не повторится.

Когда за мадам Блэк закрылась дверь, молодые люди переглянулись: Симирам и Регулус удовлетворенно, Джейн с недоумением.

— И что это было? — растеряно спросила она.

— Кажется, матушка сменила гнев на милость, — недоверчиво протянула Симирам и широко улыбнулась. — Братец, ты — гений.

Тот ухмыльнулся в ответ:

— А ты сомневалась?

— Сменила гнев на милость? — возмутилась Джейн, вскочив на ноги. — Она даже не соизволила тебе ответить. Хотя это она должна просить прощения, а не ты!

— Успокойся, Артемида. Уже то, что она уступила, не стала устраивать скандал, можно считать чудом.

Джейн возмущенно фыркнула, нисколько не убежденная. Она-то знала, как Симирам рыдала ночами, когда думала, что все спят и никто не услышит. Видела, с какой тоской она смотрела, когда родители целовали Джейн или ласково трепали по голове, когда миссис Поттер приходила пожелать дочери спокойной ночи. Чувствовала, какая боль скрывалась за веселой беспечной маской. А теперь мадам Блэк холодно принимает извинения дочери — будто это она перед ней виновата! — и все считают это нормальным.

Регулус мягко сжал ее ладонь, заглянул в глаза:

— Пойми, Дженни, она наша мать, какой бы она ни была.

В последнее время он постоянно так называл свою фиктивную невесту. И если от кого-то другого она не потерпела бы такого уменьшительного, то из уст Регулуса ей даже нравилось.

Джейн сердито поджала губы, но вскоре согласно кивнула. Нет, она все прекрасно понимала и была рада, что отношения Симирам с матерью начали хоть как-то налаживаться. Просто было обидно за подругу.

Регулус улыбнулся и, прежде чем отпустить ее руку, коснулся ее губами. Джейн невольно покраснела — она никак не могла привыкнуть к этим светским церемониям.

Глаза Симирам на мгновение расширились, а потом в них блеснули знакомые хитрые искорки.

«Что?» — вопросительно посмотрела на нее Джейн. Но та помотала головой: «Ничего». А у самой выражение лица — как перед очередной шалостью.

— Ле-еди! — с угрозой протянула Джейн.

Симирам рассмеялась, однако так ничего и не объяснила. Вот упрямая! Джейн одарила ее взглядом: «Я все равно узнаю!» Симирам усмехнулась: «Попробуй!»

— Поражаюсь вашему умению разговаривать глазами, — задумчиво заметил Регулус, когда Джейн уже подумывала, не запустить ли в подругу подушкой. — Аж завидно иногда.

* * *

Комната в штабе Ордена Феникса освещалась лишь пламенем в камине да парой свечей. Отсветы огня выхватывали из темноты лицо Симирам, которая сидела за столом, уткнувшись подбородком в скрещенные руки. Джейн, со скуки начавшая ходить взад-вперед по ковру, изредка поглядывая на подругу, полностью оставалась в тени, только иногда попадая в полосу света.

— Слушай, Леди, а что ты скажешь, если мы с Регом на самом деле поженимся?

Симирам откинулась на спинку стула, заставив его балансировать на двух ножках, внимательно посмотрела на подругу и усмехнулась:

— Благословляю вас, дети мои.

Даже не удивилась нисколько. Что ж, этого следовало ожидать. Джейн, улыбнулась в ответ, вспоминая недавние события.

Фрэнк Лонгботтом что-то вещал о Волдеморте, Пожирателях и их планах: он курировал молодняк Ордена (как выражался Грюм), обучал, натаскивал, распределял задания. Джейн не слишком вслушивалась: Фрэнк имел привычку каждое собрание начинать вдохновительными и абсолютно бессодержательными речами. Вместо этого она исподтишка наблюдала за Регулусом. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней и подмигнул.

В тайне от матери Регулус вступил в Орден Феникса. Поначалу на него подозрительно косились — мало того, что Блэк, так еще и слизеринец! — но скоро привыкли, настороженность исчезла, и его приняли, как своего.

Регулус, с тех пор как влился в компанию Мародерок, вызывал у Джейн симпатию. Однако тогда она особо не обращала на него внимания, вслед за Симирам воспринимая его как младшего брата. Да и когда девушки окончили школу, общаться они стали гораздо реже. А потом началась эта авантюра с фиктивной свадьбой. И Регулус раскрылся с абсолютно иной стороны: тихий, покладистый мальчик вдруг превратился практически в копию Симирам. Правда, он был гораздо спокойнее сестры, осторожнее, гибче и хитрее. Но в остальном — такой же веселый и острый на язык фантазер, с которым было невероятно интересно общаться.

Привыкнув играть для мадам Блэк роль жениха и невесты, они все чаще забывали о том, что это игра, даже оставшись одни.

— Поттер, ты меня слушаешь вообще?

Возмущенное восклицание Фрэнка заставило Джейн вздрогнуть и виновато улыбнуться:

— Извини, задумалась.

Фрэнк сердито посопел — он был ненамного старше их и потому очень трепетно относился к своему авторитету, — но не стал придираться.

— Пойдешь с Блэком в разведку. Ваша задача проследить за одним домом, запомнить, кто входит и выходит. Попытаться подслушать. Хотя последнее вряд ли получится: они наверняка позаботятся наложить защитные чары. И чтоб никакой самодеятельности, Поттер!

Фрэнк пристально посмотрел на Джейн, на что она пожала плечами:

— А что сразу я?

— Будем считать, что это был риторический вопрос. Если что-то пойдет не так, сразу посылайте Патронус.

Сидение в засаде было самым ненавистным заданием для Джейн: ждать неизвестно сколько времени, почти неподвижно — настоящая тоска. То ли дело бой! А вот Регулуса это, похоже, нисколько не беспокоило. Он растянулся на траве в их убежище, не отрывая глаз от ничем непримечательного двухэтажного дома. За те несколько часов, что они здесь провели, никто так и не появился. Джейн уже сто раз успела поменять позу, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги. И как Регулус может сохранять такую неподвижность? А тут еще начал капать противный мелкий дождик. Джейн резко взмахнула палочкой, накладывая на них чары непромокаемости. Регулус покосился на нее, улыбнулся, но промолчал.

— Рег, расскажи что-нибудь, — не выдержала Джейн.

— Что?

— Все равно. Иначе я сейчас от скуки с ума сойду.

Регулус хмыкнул и начал рассказывать, как они с Симирам в детстве лазили на чердак искать боггарта. Рассказчиком он был прекрасным — вскоре Джейн уже сдавленно хихикала, изо всех сил пытаясь не расхохотаться в голос. Как вдруг Регулус оборвал себя на полуслове и напряженно замер. Проследив за его взглядом, Джейн порывисто повернулась к временно забытому объекту наблюдения, чтобы увидеть, как рядом у порога один за другим появились пять человек.

— Розье, Мальсибер, Макнейр, Малфой… — тихонько комментировал Регулус их появление и вдруг судорожно выдохнул: — Беллатрикс!

Джейн машинально сжала его руку, глядя, как красивая брюнетка, чем-то напоминавшая Симирам и Регулуса одновременно, коротко кивнула остальным и первая вошла в дом.

Регулус едва заметно улыбнулся и ласково провел кончиками пальцев по ладони Джейн, словно благодаря за сопереживание. Она невольно задержала дыхание: от подобных жестов всегда сладко замирало сердце. Они подождали еще какое-то время, но больше никто не появился.

— Подберемся поближе? — шепотом спросила Джейн, которой не терпелось начать что-то делать.

Регулус поколебался и кивнул. Но не успели они продвинуться и на десяток футов, как рядом раздался холодный голос:

— Надо же, какие у нас гости!

Джейн с Регулусом вздрогнули и резко обернулись. Позади них стоял высокий волшебник с жутким, будто обожженным, лицом. В его глазах, отливающих ядовитым огнем, не было ни удивления, ни гнева, ни беспокойства, лишь любопытство, схожее с любопытством энтомолога, изучающего новый вид насекомого. Регулус дернулся и шагнул вперед, закрывая собой Джейн.

— Волдеморт, — процедил он.

Джейн почувствовала, как внутри все похолодело: надо ж было так нарваться! Как же правы были Грюм и Фрэнк Лонгботтом, по сто раз талдычившие на каждом собрании и каждой тренировке о постоянной бдительности и преступности легкомыслия!

— Не слишком почтительно, Блэк, — усмехнулся Волдеморт, — но я тебя прощаю. На этот раз.

Регулус выхватил палочку, но тот легко отбил его атаку.

— Не трудись — тебе со мной не справиться. У меня к тебе деловое предложение. К вам обоим.

Волдеморт скользнул взглядом по Джейн, отчего по коже пробежали мурашки, и Регулус нахмурился, с вызовом вскинув голову.

— У нас не может быть никаких дел с тобой!

— Не торопись, Блэк, — Волдеморт снова скривил губы в усмешке, и оттого что глаза при этом оставались пустыми и равнодушными, его гримаса выглядела жутко. — Ты глава древнего рода, чистокровного и могущественного. Твоя невеста тоже принадлежит к уважаемой семье. Нам незачем сражаться, незачем тратить время на пустые разногласия. Вместе мы могли бы построить новый мир, лучше и чище прежнего.

Джейн скрипнула зубами. Эта сволочь смеет предлагать ей союзничество, после того как убил ее родителей?! Регулус слегка побледнел, стиснул пальцами палочку, но ответил ровным и холодным тоном:

— Благодарю покорно — мы не заинтересованы в твоем предложении.

— Ты пожалеешь! — прошипел Волдеморт, разом теряя всю свою отстраненность — его лицо исказилось от ярости.

— Сомневаюсь.

Регулус с Джейн одновременно вскинули палочки. Все дальнейшее слилось в сплошной поток: попытки достать Волдеморта, одновременно уклоняясь от его заклятий, появление из дома привлеченных шумом Пожирателей, крики, вспышки заклятий. Кто-то толкнул Джейн, она покачнулась, теряя равновесие, а уже в следующую секунду почувствовала рывок аппарации. Едва оказавшись на земле, она резко вскочила и развернулась, собираясь атаковать, но, увидев рядом Регулуса, облегченно вздохнула и опустила палочку. Только сейчас Джейн заметила, что аппарировали они в Годрикову Лощину, неподалеку от ее собственного дома.

— Ты в порядке? — хрипло спросил Регулус.

Джейн кивнула, не в силах говорить — адреналин схлынул и теперь от ужаса пережитого столкновения с Волдемортом затряслись руки. Она в свою очередь окинула Регулуса взглядом, пытаясь понять, не ранен ли он. Кажется, им невероятно повезло — на обоих не было ни царапины. И вдруг Регулус шагнул к ней, сгреб в охапку и стиснул в объятиях с такой силой, что перехватило дыхание. Щемящая нежность сжала сердце, когда он беззащитным жестом спрятал лицо в ее волосах. Джейн замерла, не в силах поверить в происходящее: в какой момент их игра превратилась в правду? Почему она до сих пор не замечала этого?

— Рег, — прошептала она, пытаясь немного отстраниться, чтобы посмотреть ему в лицо.

Он отпустил ее, глубоко вздохнул, провел ладонью по щеке.

— Когда в тебя полетела Авада, я думал — все… Сам не знаю, как успел оттолкнуть тебя и аппарировать, — он помолчал, прикусив губу и не сводя с нее полных нежности и страсти серых глаз. — Дженни… я только сейчас понял, что… люблю тебя.

Сердце замерло на мгновение и заколотилось с удвоенной силой. И все-таки врожденная смешливость взяла верх.

— И тебе даже не придется делать мне предложение, — с широкой улыбкой произнесла Джейн. — Мы и так помолвлены.

Регулус удивленно моргнул, и они оба расхохотались.