Семья для моей души (гет)

Лорд Поттер сидел возле кровати, в которой неподвижно лежала его жена. Только легкое движение груди выдавало, что она жива. Лицо, застывшее, как маска, бледные неподвижные руки поверх одеяла — все говорило о том, что Джиневра Поттер очень слаба. Магическая кома, как состояние, еще изучена не полностью, и колдомедики уговаривали Гарри надеяться на лучшее. Но его вера в счастливый для Джинни исход таяла с каждым днем.

Около месяца назад, в тот день, когда случилось несчастье с его женой, после сложнейшего разговора со своей тещей — миссис Уизли — Гарри, сдерживая изо всех сил свой гнев на глупую родственницу, отправился со сведениями об открывшихся обстоятельствах в больницу Святого Мунго. Целитель Сметвик, занимающийся лечением Джинни, не отвлекался на подробности о том, как были добыты важные сведения, которые способны прояснить картину странного поведения организма пациентки в ответ на слабенькое Жалящее заклинание.

После изучения сведений из книги и проведенного с учетом новых данных дополнительного осмотра потерпевшей, целитель пришел к неутешительным выводам. Его слова Гарри не забудет никогда.

— Лорд Поттер, я хотел бы поделиться своими выводами по поводу состояния вашей супруги, — получив в ответ кивок головой, колдомедик продолжил: — Я изучил рецепт снадобья, которое принимала леди Поттер. Это сложное зелье, усиленное чарами, придумано пару веков назад одной ведьмой, которая, собираясь выйти замуж, нагуляла на стороне ребенка с каким-то магглом. Оно было придумано для того, чтобы магия свадебного обряда не заметила беременности и не обрадовала будущего супруга о нежданном пополнении еще не созданной семьи. Ведьма была талантлива; при испытании состава выяснилось, что никакие диагностические чары ребенка не видели. Зелье работало так, как было задумано его изобретательницей. Только дуреха не рассчитала, что родовая магия ее избранника была очень сильной. Магический откат за попытку обмана просто убил ведьму. Так как от обычных чар с помощью этого снадобья все же скрыть беременность вполне возможно, то его не посчитали опасным и занесли рецепт в книгу «Колдовства на все случаи жизни», которую использовали ваша супруга и ее мать. Предполагалось, что применять такое зелье можно было в том случае, когда какой-то леди, которая ожидала потомства, приходилось выйти на люди. Вы ведь должны знать, что раньше в среде высокородных волшебников было негласное правило — беременная наследником жена лорда, для того чтобы никто не навел порчу на ребенка, на людях не появлялась, пока не разрешится от бремени. Да и наследников представляли общественности только в пять лет. В некоторых семьях до сих пор придерживаются таких правил. Но бывают случаи, когда нет возможности избежать появления на публике, и тогда на малых сроках беременности можно заблокировать излучение магического ядра ребенка с помощью этого состава. В таком случае злопыхатели не могли бы обнаружить следов будущего наследника и, само собой, не навредили бы ему.

Целитель выдохнул с таким облегчением, словно с его плеч гора свалилась. Видимо, объяснение таких подробностей человеку далекому от колдомедицины было для него делом непростым.

— Я вам, лорд Поттер, так подробно рассказал о зелье, которое принимала ваша супруга по своей инициативе для того, чтобы вы все поняли, когда я начну объяснять, как оно на нее подействовало. Так вот. Я уже говорил, что это зелье не просто сварено, а еще и усилено чарами. А если быть еще точнее, то оно служит проводником для тех скрывающих чар, которые использовались при его изготовлении. Если применить к беременной сами чары, то первая же проверка их обнаружит. Но придуманное хитрой ведьмой зелье вплетало чары в естественный щит вокруг магического ядра ребенка, поэтому любая диагностика просто не видела малыша.

Действие зелья длится несколько часов. При однократном применении никаких побочных воздействий на ребенка и его мать оказывать не должно. Но ваша супруга принимала его не меньше месяца ежедневно и, скорее всего, в некоторые дни даже дважды. Я связывался с колдомедиком квиддичной команды, в которой играла ваша супруга, и он из-за щекотливого положения, в которое попал вследствие действий леди Поттер, незамедлительно предоставил мне все журналы с результатами осмотров членов команды. Перед Чемпионатом тренировки проводились ежедневно, а иногда и дважды — утром и вечером. Отсюда я и делаю вывод о режиме принятия вашей супругой этого зелья.

Леди Поттер, отважившись на такой шаг, абсолютно не учла, что родовая магия уже почувствовала наследников. Так что, принимая состав, ваша супруга каждый раз заставляла ее взламывать чары, переносимые зельем, и слегка наказывать ее саму за такой проступок. Если бы это было одноразовым фактом, то Леди Поттер, скорее всего, ничего и не почувствовала бы. Но такая нагрузка… Да еще она ведь, возможно, и не знала о двойне. У малышей на раннем сроке магические ядра расположены очень близко, поэтому даже опытные колдомедики, в отличие от родовой магии, определяют многоплодие только к пятой неделе беременности. А раз малышей двое, то и наказание за их сокрытие удваивалось.

— Вы хотите сказать, что Джинни после каждого приема этой отравы чувствовала магический откат и все равно продолжала пить эту дрянь? Она могла не понять, отчего ей плохо? Неужели Джинни настолько безразлично, что она может навредить детям? — Гарри был не в состоянии поверить в такое равнодушие и беспечность его жены. Да, она своевольная и упрямая, но не в такой же ситуации.

— Она, несомненно, понимала, почему ей плохо. Но, по-видимому, жизненные приоритеты для вашей супруги расставлены не так, как у вас. Вот таким образом и получилось, что к тому времени, когда произошло несчастье, леди Поттер была уже серьезно ослаблена. Что, кстати, отлично видно из результатов ее осмотра у командного колдомедика. Но такое ее состояние списали на интенсивность тренировок. А последней каплей для вашей супруги стала шутка того немецкого игрока. То, что это была шутка, нет никаких сомнений. О зелье, которое принимала леди Поттер, знала только ее мать. Выпущенное шутником Жалящее заклинание просто необъяснимо ловко пристроилось между обрывками чар из выпитого ею зелья, которые остались после очередного вмешательства родовой магии. В итоге… — целитель Сметвик даже как-то побледнел, но, мгновенно взяв себя в руки, продолжил: — в итоге получилась мерзкая смесь, очень похожая на черномагическое вмешательство, используемое при ритуалах, связанных с вызовом потусторонних сущностей. Для таких ритуалов необходимо живое тело, но без души, чтобы призываемая сущность могла в него подселиться. Душу человека на время ритуала обычно переносят в животное. Но я сказал, что очень похожее, а не идентичное. В организме вашей супруги очень ослаблены связи ее магического ядра и магической составляющей, но они не пропали. Это дает нам повод считать, что душа леди Поттер осталась в ее теле. Для такого спонтанно созданного проклятия, которое поразило вашу супругу, нет контрзаклинания или соответствующего ритуала. Поэтому мы приняли все стандартные меры для того, чтобы ее состояние не ухудшилось, и заблокировали все возможные пути остаточного влияния данного проклятия. Об остальном позаботилась ваша родовая магия, охраняя детей.

Целитель помолчал с минуту, давая Поттеру время для осознания услышанного.

— Дальнейшее в руках самой судьбы. Я бы посоветовал вам забрать супругу домой, там родовой магии будет намного легче справляться со своими обязанностями. У вас ведь есть домовые эльфы? — вопрос был риторическим. Сметвик прекрасно знал, что ни один древний род не может обходиться без домовиков. — Как ухаживать за такими пациентами они обычно знают, но если возникнет необходимость — я их проконсультирую. А на деток поставлю оповещающие чары. Если что-то хоть в малейшей степени будет им грозить, я узнаю и тут же прибуду к вам, чтобы помочь в силу своих способностей. Я не настаиваю, но забрать супругу домой станет с вашей стороны самым грамотным решением. Для здоровья детей и для леди Поттер находиться в родных стенах будет полезнее. Особенно для деток.

* * *

Так и получилось, что Джиневра Поттер, находящаяся в магической коме и ожидающая рождения близнецов, оказалась дома на Гриммаулд Плейс. Ее матери и отцу лорд Поттер позволил побыть возле дочери только в день ее возвращения из больницы, тогда же он рассказал им об ожидающейся двойне и выводах колдомедиков о практически безнадежном состоянии Джинни. Поттер пообещал, что домовуха, которая взялась ухаживать за Джинни, будет еженедельно приносить в Нору сообщения о ее состоянии. После этого доступ в свой дом для всех Уизли Гарри закрыл. На этом связь с родственниками жены была временно прервана.

— Я не дам вам навредить моим детям еще больше. Благодарите Мерлина, что не наказываю вас, обратившись в Аврорат, и не проклинаю от имени рода. Джинни и так дорого платит за свои желания, глупость и неповиновение, — эти его слова напугали и расстроили миссис Уизли настолько, что она, не выдержав нервной нагрузки, слегла в Святого Мунго на целых две недели.

С того дня Поттер каждый вечер по два-три часа проводил у кровати жены. В самый первый раз, когда он остался возле нее в одиночку, магия рода наконец-то смогла выполнить свой долг перед главой рода и возвела над леди Поттер бирюзово-голубой полупрозрачный двойной купол, оповещая о наследниках. Гарри очень жалел, что Джинни не видела этого чуда.

Время шло, а в состоянии Джиневры ничего не менялось, и Гарри все сильнее разуверялся в том, что его жена очнется.

* * *

Близилась середина сентября. Осень успешно завоевывала мир: красила листву на засыпающих деревьях, хмурилась дождями и туманами, приносила холод и вкус одиночества. Этот день не был для лорда Поттера исключением в череде таких же — однообразных и ничем не примечательных — в течение последних недель. Но именно сейчас вмешательство Судьбы и Магии в ход событий нашей истории преподнесет ему сюрприз, разбираться с последствиями которого придется не один месяц.

* * *

Люциус Малфой

«Мерлиновы штаны! Доисследовался, доискался, доэкспериментировался... Говорил мне отец, что я бываю импульсивным. Так и есть! Кретин! Ну чем мне не сиделось в сером городе — в еде не нуждался, спать не требовалось, даже в дыхании не имелось необходимости. Гуляй себе, думай о вечном. Так нет же. Не сиделось, не гулялось, не думалось. Не-е-е! Думалось, только не о том, о чем следовало бы. Мерлин и Моргана! Провалился сквозь прозрачный щит, а чувство, будто в котел с дегтем попал и растворился там — ни двинуться, ни рассмотреть ничего, а потом для полного счастья еще и шандарахнуло по дурной башке! Сознание вырубилось в один миг. Сколько же меня где-то носило? Я смутно помню, что после пустошей находился в каком-то уютном месте, где почти невозможно думать, словно ты под действием убойной дозы успокаивающего зелья, и откуда я выбрался с трудом и совсем недавно», — ощущение, что я уже не в сером городе, было очень ярким и выразительным. Вот только немного неестественный для меня взрыв негодования слегка смущал. Я никогда не был таким самокритичным.

«Ну и куда меня занесло? Темно. Тепло. Спина затекла, губы сухие, побаливают все мышцы, и хочется в туалет, — последняя мысль заставила меня замереть и даже не дышать, пока нехватка воздуха не стала жечь в легких. — Если мне нужно дышать и появились естественные потребности, о действии которых я уже почти забыл в серых пустошах, значит, я опять жив? Или это очередное испытание?»

Бороться с темнотой я решил, как и в прошлый раз, когда очнулся в моем лимбе, просто попытался открыть глаза — тогда это помогло. На этот раз тоже сработало. Опыт — великое дело.

Для начала, взглянув сквозь ресницы и не обнаружив прямой опасности, я методично обвел глазами комнату, в которой находился. Относительно светло, скорее всего, на улице день, свечи горят только возле кровати. Похоже, это спальня, достаточно большая и оформлена со вкусом в светло-бежевых тонах. Мебели в поле зрения немного: кровать, на которой я лежу, рядом столик с какими-то свитками, книгами, несколькими полупустыми склянками, запечатанными фиалами и другими мелочами, кресло, даже с виду весьма удобное, возле стены шкаф. На окнах бархатные шторы почти полностью задернуты. И вот тут я обнаружил, что в комнате находился не один. У окна, слегка прикрытый шторой, стоял мужчина. Он внимательно рассматривал что-то за окном и практически не шевелился.

Спину ломило, и я не выдержал — слегка поменял позу, в которой лежал, на более удобную. И хотя я старался не шуметь, меня услышали, и мужчина в одно мгновение оказался рядом. Мне удалось рассмотреть его лицо и даже почти узнать, когда его голос ворвался в мои уши болезненной волной.

— Джинни, девочка моя, тебе лучше? Ты в своей комнате. Ты меня видишь? Слышишь? Посмотри на меня — сколько пальцев я показываю? — Поттер, а это был он, я уверен в этом, принялся тыкать мне в лицо растопыренной пятерней. Он был взволнован, глаза его горели как у сумасшедшего, а резкий голос подрагивал. Испуганный таким напором я попытался отодвинуться, на что мой организм ответил шквалом неприятных колючек по всему телу — я явно очень долго лежал неподвижно. Поэтому выбирать слова я был не в состоянии, требовалось немедленно пресечь все поползновения на мое личное пространство и угомонить этого бешеного придурка.

— Пошел вон! — меня ожидал очередной сюрприз: голос прозвучал сипло, и он явно не принадлежал мне, хоть я был уверен, что слова вылетели из моего рта. И тут вспомнилось, как Поттер обратился ко мне. «Джинни». Так звали малявку Уизли, которая вечно крутилась возле Поттера. Драко, делившийся новостями из Хогвартса, не раз рассказывал мне об этом. Но вот почему Поттер так теперь зовет меня? Я счел разумным не форсировать события и притормозить свои возмущения. И вообще у меня имелась еще не разрешенная жизненно важная проблема — мне требовалось в туалет, а судя по моему состоянию, я сейчас вряд ли смогу справиться с этим самостоятельно. Глядя в ошарашенное лицо Поттера, я постарался сделать такой вид, чтобы ему сразу стало ясно, что при других обстоятельствах я не стал бы у него даже снега просить среди зимы.

— Мне нужно в уборную.

— Что же ты сразу не сказала? — и вместо того, чтобы помочь мне подняться, этот недоумок принялся махать надо мной невесть откуда взявшейся в его руках палочкой. Меня изнутри сдавило, потом пробрало дрожью и напоследок окатило холодом. Выражение моего лица, наверное, было слишком красноречивым, потому что Поттер сразу стал оправдываться и заверять меня в своей компетентности.

— Ты не переживай. Я давно освоил все заклинания, необходимые для ухода за тобой. Я не всегда полагаюсь на одну Хелли. Целитель Сметвик сам проконтролировал, чтобы я все делал правильно. Это вовсе не сложно. Джинни, я даже купаю тебя сам, Хелли только полотенце подает. Тебе легче?

У меня нет слов. Он чуть не вывернул меня наизнанку и теперь спрашивал, легче ли мне? И опять это странное обращение, словно я — это не я или он не видит, кто перед ним. До меня вдруг дошло, что из-за стремительно развивающихся событий я еще не пытался рассмотреть себя. Сразу решаю это исправить и отваживаюсь на оценку хотя бы возможного в таких обстоятельствах — подношу к лицу руки. Что ж, маленькие, с ухоженными ногтями, с несколькими веснушками на запястье, но однозначно женские руки. Страх накрывает меня с головой от появившейся догадки, и я, не задумываясь, на одних инстинктах проверяю наличие главного отличия между мужчиной и женщиной. Нет! Того, что должно иметься в паху — нет! Совсем нет! И тут оформившийся однозначный ответ на вопрос о моей половой принадлежности меня подкашивает. Женщина. Я — женщина! И, судя по всему, я — Уизли. Рыжая Джинни Уизли! Осознание этого отправило меня в первый в моей жизни истерический обморок.