Семья для моей души (гет)

Дождь, или, скорее, осенняя морось не прекращалась с самого утра. Поттер пришел в комнату жены днем, нарушая самим собою заведенную традицию вечерних посещений. Он все еще не мог привыкнуть видеть Джинни в таком состоянии. Тяжкое зрелище для неподготовленного человека. Нет, выглядела леди Поттер пристойно: бледноватая, со слегка исхудавшим лицом, она все же не была похожа на покойницу. Но вызывала жалость и расстраивала мысль о том, что в теле бессознательной женщины развивались две новые жизни, а она сама, скорее всего, никогда не увидит своих детей, и вряд ли переживет их появление на свет. Именно понимание этого и было тем, отчего по спине ползли мурашки, а к горлу подкатывал ком, когда Гарри смотрел на нее.

Поттер долго наблюдал через окно за людьми, которые, спасаясь от непогоды, спешили через маленький парк, что был виден из комнаты Джинни. Десяток, не более, деревьев создавали чудесный оазис живой природы среди каменных зданий. В какой-то момент размышления были прерваны слабым шорохом. Гарри оглянулся на кровать и, заметив легкое движение, бросился к жене. Джинни очнулась. Она с каким-то испугом оглядывала все вокруг, словно впервые видела свою комнату. Гарри поспешил успокоить, но, не заметив узнавания в ее глазах, стал задавать всякие вопросы, что приходили ему на ум, лишь бы добиться хоть какой-то реакции, подтверждающей, что она не потеряла рассудок. Реакции он добился, правда не сказать, что она его успокоила. Скорее, подтвердила, что что-то не совсем так, как хотелось бы. Джинни даже во время ссор не грубила ему. Она могла кричать, рыдать, льстить, обижаться, но никогда не грубила. И взгляд… слегка испуганный и растерянный вначале, стал высокомерным, холодным и презрительным, а после оказания помощи в решении маленького затруднения — очень злым.

Гарри наблюдал, как его жена рассматривала свои руки, словно впервые их видела. Выражение ее лица менялось, как картинка в калейдоскопе, пока не застыла в положении «потрясение». Джинни ладонями прошлась по своему телу. Гарри решил было, что она хочет удостовериться в нормальном состоянии малыша — ведь она должна о нем помнить, но ошибся, ее руки спустились ниже живота и зашарили между ног. После этого, издав непонятный всхлипывающий звук, Джинни потеряла сознание.

Гарри Поттер растерянно уставился на Джинни и абсолютно не знал, что предпринять. Самым разумным было бы позвать целителя Сметвика. Но вдруг тот решит, что она повредилась разумом? Сколько бы лет ни прошло, но Гарри никогда не забудет слова своей тетки о том, что ненормальным — место в психушке. Даже не особо понимая, что собой представляет та самая «психушка», ясно было, что там ничего хорошего быть не может. Отправить туда беременную жену Гарри не рискнул бы. Но помощь специалиста требовалась обязательно — это он тоже понимал.

Семейного целителя у молодой пары еще не имелось, и как благородные семьи находят таких специалистов, которые становятся их семейными помощниками вот в таких ситуациях, Гарри не знал. Несчастье, случившееся с Джинни, было первым испытанием в их семье, связанным со здоровьем одного из супругов. В лечении жены Гарри полностью положился на известного в магической Британии целителя Сметвика. Но одно дело — попавшая после несчастного случая в больницу пациентка, и совсем другое — если больная не только беременна, а еще и, предположительно, не в своем уме. Как тот поведет себя в такой ситуации, Гарри не мог предугадать. Конечно, существовала клятва колдомедиков о неразглашении тайн пациентов. Но любые записи, которые появятся в личном деле такой клиентки, как леди Поттер, после посещения ее целителем, могут заинтересовать журналистов, ищущих сенсацию. И ладно уж информация о беременности, но известие о безумии Джинни — это не то, о чем хотелось бы Поттеру прочесть в «Ежедневном Пророке» или в любой другой газете.

Мысли, мчась по кругу и не находя приемлемого ответа на насущный вопрос, грозили захлестнуть Гарри паникой. Переведя дыхание, заметно участившееся во время поиска решения, Поттер постарался взять себя в руки. Он смочил водой салфетку, лежавшую на столике, и протер ею лицо и шею Джинни, вспомнив, что так вроде бы делают при обмороках, и стал дожидаться, пока она придет в себя. Использовать заклинание Энервейт для возвращения ей сознание он побоялся, ведь обморок случился после того, как он применил к Джинни чары личной гигиены и присмотра за тяжелыми больными. Кто знает, какая будет реакция на очередное магическое вмешательство?

Прошло с полчаса и, когда Гарри уже был готов вызвать любого целителя, ресницы Джинни задрожали, ее грудь поднялась, сопроводив глубокий вздох. Она сделала глотательное движение и подняла руку к горлу, словно этим жестом помогала себе проглотить вставший комок. Джинни открыла глаза. Расфокусированный взгляд постепенно становился осмысленным. Поттер стоял молча, боясь вспугнуть жену. Он просто ждал, наблюдал и надеялся на то, что ошибся в своих выводах по поводу ее вменяемости.

* * *

Люциус Малфой, глядевший на мир глазами Джинни Поттер, пришел в сознание и постарался поскорее взять контроль над разбегавшимися мыслями. Выводы из всех его наблюдений по большей части оказались неутешительными. Во-первых — он женщина, что чуждо его сущности. Во-вторых — эта женщина, вероятно, Уизли и связана с Поттером, возможно, его жена, до Люциуса доходили какие-то сведения по поводу их отношений после Победы. А Поттер — это не тот человек, с которым ему хотелось бы так близко находиться. Люциус, конечно, очень благодарен ему за то, что он заступился за Нарциссу и Драко, однако быть, предположительно, женой Поттера — это страшный сон наяву. В-третьих, судя по самочувствию, он болен. И болен, скорее всего, серьезно. Стоило ли возвращаться в этот мир, чтобы страдать? И только одно радовало — он все-таки жив, пусть ненадолго, но жив. Он может дышать, слышать, говорить, смеяться, ругаться, есть и спать.

Люциус взглянул на Поттера, который, по его мнению, взялся за ум и стоял рядом молча, не задавал глупых вопросов, не махал палочкой, только смотрел подозрительно внимательно. Пришло время истины, притворяться кем-то другим Люциус долго не хотел.

— Ну что смотришь? Давно не видел, соскучился? — горлу было больно, и голос все еще звучал хрипловато. Люциус старался говорить спокойно, надеясь разузнать хоть что-нибудь о ситуации, в которой оказался. Информация лишней не бывает — это он знал не понаслышке и решил, что не мешает обрести твердую почву под ногами перед признанием. Можно даже дать понять, что у него якобы амнезия. Разведать как можно больше, а потом признаться, что он не тот, за кого его принимают. Есть возможность, что ему не поверят и примут за сумасшедшего, но справляться с проблемами нужно по мере их появления.

— Конечно, соскучился! Мы все так переживали за тебя, Джинни! — Гарри улыбнулся и взял жену за руку. — Ты же целый месяц в сознание не приходила! Джинни, ты помнишь, что случилось?

— Нет. Все как в тумане, — Люциус Малфой продолжил играть задуманную роль и с трудом удерживался, чтобы не отобрать свою руку у Поттера.

— Ты упала на Чемпионате. Помнишь? После вашей первой игры. Ты ушиблась и потеряла сознание, — Гарри вглядывался в глаза жены, надеясь найти там отклик на свои слова. Но ее реакция только подтверждала его догадку — Джинни ничего не помнила.

— Я сильно ушиблась? Я что, не могу ходить? И о каком Чемпионате ты говоришь? — Люциус понимал, что рискует, задавая столько вопросов, но уж очень хотелось выяснить, чего ему ожидать от столь неординарного подарка судьбы.

— Ты ничего не помнишь, — Гарри расстроенно покачал головой. — Ладно, если кратко, то в августе ты в составе квиддичной команды принимала участие в Чемпионате Европы. После игры произошел несчастный случай, в результате ты упала с метлы и долго не приходила в сознание. Сейчас ты дома, в своей спальне.

— А где это — дома? И почему возле меня не мама? — Люциус решил определиться все-таки с тем, кем ему приходится Поттер. Вернее не ему, а Джинни Уизли, он был почему-то твердо уверен, что именно в тело этой женщины он попал, учитывая имя, каким его называл Поттер.

— Ты в нашем доме на Гриммаулд Плейс. А мама с тобой не сидит, потому что я ей запретил. Я закрыл для Молли доступ в дом. Так как ты пока ничего не помнишь, я объяснять причину не буду. Потом как-нибудь. Поверь, я не изверг, так было нужно. Если ты очень хочешь ее увидеть, то я отправлю к ней Хелли.

— Кто такая Хелли?

— Хелли — наша домовуха. Ты и ее не помнишь? Сколько же ты забыла? Ты хоть свадьбу нашу помнишь? — Гарри чувствовал себя словно на допросе. У него создавалось впечатление, что он общается с незнакомым ему человеком. Интонации, с которыми говорила Джинни, были чужими, не ее. Они звучали равнодушно и холодно, как у человека, желающего просто разузнать что-то, что его лично не касается. Это было не очень приятно. Но Гарри утешал себя, что потеря памяти — это лучше, чем сумасшествие.

— Я плохо все помню, я же сказал. Сказала, — сразу же поправил себя Люциус. Его прогноз насчет того, что он в теле жены Поттера подтвердился.

— Я позову целителя Сметвика, он наблюдает за твоим состоянием и за развитием детей, — Поттер развернулся, чтобы отправиться за помощью специалиста, когда услышал вопрос:

— У нас есть дети?

— Нет, у нас еще нет детей, но ты беременна. Мы ожидаем двойню, — Гарри не предполагал, что реакция на его слова будет столь бурной.

— Что?! Я еще и беременный?!

И Люциус Малфой, ошалевший от услышанной новости и захлебнувшийся возмущением на свою судьбу, опять потерял сознание, превращаясь в истеричную барышню.

Горячность в голосе жены Поттера не очень удивила, ведь Джинни долго не хотела детей, и теперь с потерей памяти такая реакция была уместна. Но то, что она говорила о себе в мужском роде... Вот это нешуточно напрягало. Лорд Поттер, благодаря необходимости вести дела двух родов, привык быть наблюдательным и не упускать мелочей, так что не заметить вторую подряд оговорку не мог. Он и в первый раз обратил внимание, как она поправила себя, но списал на то, что ей еще тяжело говорить и просто не хватило сил произнести слово до конца. Но сейчас прозвучало очень четко «беременный». С целителем, похоже, стоило повременить. С Джинни что-то произошло, и может оказаться, что это не потеря памяти.

Поттер сел в кресло возле кровати, в котором он за этот месяц провел много часов, надеясь, что его жена скоро придет в сознание. Теперь он подождет, чтобы разобраться, что же произошло. Гарри нервничал, даже руки слегка подрагивали. Ему стоило выпить успокаивающее зелье, но вставать, чтобы сходить за ним, не хотелось, а звать домовуху он пока не стал — мало ли что она почувствует рядом с очнувшейся Джинни. Магия у домашних эльфов проявляется не так, как у волшебников. С любыми посещениями пока стоило повременить.

* * *

Когда Люциус Малфой в очередной раз вынырнул из забытья, его слегка потряхивало, и мысли никак не хотели выстраиваться в подобие порядка. Играть в потерю памяти ему уже не хотелось. Он решил, что нужно просто рассказать все Поттеру и искать ответы на вопросы — как все это могло произойти с ним, почему с ним и как из всего этого выбраться?

— Поттер?

— Да, я — Поттер. А ты кто? — Гарри встав с кресла, подошел поближе и впился взглядом в лицо своей жены.

— Догадался? Это хорошо. Будет легче разговаривать. Я — Люциус Абраксас Малфой.

Гарри не мог не узнать надменный тон и замораживающие интонации, хорошо известные ему в прошлом. Он расширившимися от ужаса глазами уставился на свою жену и увидел в ней того человека, имя которого не слышал несколько лет, но оно только что отчетливо прозвучало в его доме. Поттеру показалось, что его внутренности сделали кульбит, и никакие тренировки по усовершенствованию самодисциплины не помогли ему сдержаться.

— Этого не может быть! — Гарри вцепился в край кровати, чтобы удержать равновесие. Но так долго приучаемый к дисциплине разум, сделав анализ всего, что произошло после пробуждения Джинни, был склонен поверить в то, чего не принимало сердце. Жизнь в волшебном мире приносит иногда весьма своеобразные сюрпризы.

В глазах Гарри Поттера потемнело, и он, не сдержав обиды, что рвалась изнутри его обманутой ожиданиями спокойной жизни сущности, банально свалился в обморок.

Люциус с трудом повернулся на кровати и посмотрел на упавшего Поттера, который был теперь как бы его мужем. «Приятно сознавать, что не один я теряю сознание от неожиданных новостей, — ехидство так и сочилось в его мыслях. — Надеюсь, мозги он себе не вышиб — осложнения в общении нам не нужны. Ситуация и так бредовая, а решать как из нее вывернуться нужно срочно. Я — беременная баба, скажи кому — описается от смеха. А мне выть хочется, как Фенрир на луну. Мрак!» Он откинулся на подушку и принялся обдумывать, кого можно было бы позвать для помощи в решении загадки. Трудность выбора состояла в том, что у Люциуса не имелось информации об окружающем современном мире. Стоило сначала прояснить ряд вопросов, таких как: какой сейчас год, кто у власти, кто из бывших знакомых Люциуса выжил и не находится в Азкабане, каково положение Поттера в этом мире и, конечно же, интересовали сведения о его собственной семье. Требовалось дождаться, пока Поттер придет в сознание, но это для Люциуса не составит сложности. В последнее время он много ждал, так что привык. Он ждал в Азкабане приговора, он ждал в серых пустошах хоть чего-то, что нарушило бы размеренность существования, он ждал перемен, вглядываясь в мир за прозрачным щитом, найденным на окраине серого города. Он подождет и сейчас.