Аромат кофе (гет)

Старые тайны, бывает, приоткрываются совсем уж в неожиданный момент.

— Ах, это так ужасно, Ал, — всхлипывала Лили, прижимаясь к его плечу зареванным лицом. — Это так несправедливо! Почему, ну почему дедушка умер? Скажи мне, Ал, ведь ты такой умный, почему дедушка бросил нас?

Слезы любимой сестры болью отдавались в его собственном сердце, и Альбус, не находя верных слов, просто укачивал ее в объятиях, пережидая истерику. Что он мог ей сказать в утешение? Что люди смертны? Что там им будет гораздо лучше, чем здесь? Что в конце концов, мы все снова будем вместе? Вряд ли она хотела услышать именно это.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась белобрысая макушка Доминик.

— Спускайтесь, скоро отправляемся, — шепотом произнесла она.

Сегодня все говорили шепотом, и Альбусу это казалось странным. Что может быть такого страшного в том, чтобы говорить в полный голос? Зачем специально понижать тон? Неужели дедушка хотел бы, чтобы на его похоронах все стояли с горестно-печальными лицами, проливали литры слез и сморкались в клетчатые платки? Скорее уж он предпочел, чтобы в этот день все было, как и всегда: в Норе звучал смех, гомонили приехавшие внуки, а на кухне бабушка Молли отгоняла особо доставучих от кастрюли, где подходило тесто для мясного пирога.

«Он бы предпочел быть здесь с вами, а не почивать в добротном гробу», — ехидно откомментировал подобные мысли внутренний голос, и Альбус должен был признать, что да, дед Артур бы гораздо с большим удовольствием находился рядом с ними, чем там, одетый в лучшую мантию и новый колпак, скрывающий лысину.

Ал вздохнул, отстраняя от себя Лили. Лицо ее раскраснелось от слез и жалобно морщилось, когда она шмыгала носом и старательно пыталась унять бегущие по щекам слезы.

— Прости, я вымочила тебе мантию, — покаянно опустила она голову.

— Глупости, — Альбусу хватило взмаха палочки, чтобы высушить мокрую ткань. — Ты как, получше?

Глаза Лили вновь наполнились слезами, и она покрепче ухватила его за руку.

— Ты только не бросай меня сегодня, хорошо?

— Нет, конечно же, нет.

— Когда ты рядом, — уткнулась она в его плечо, — мне кажется, что я смогу выдержать что угодно.

«Какая же она еще маленькая, — с нежностью подумал Альбус, ласково гладя ее по волосам. — В таком возрасте нужно просто радоваться жизни, а не хоронить близких».

— Надо идти, Лили. Давай, все нас уже ждут, — он вытер ей платком слезы, и попытался пригладить выбившиеся из хвоста пряди волос.

Лили судорожно вцепилась в его руку, стоило им только спуститься по лестнице и оказаться во дворе Норы. Толпящиеся волшебники разбились на группы и тихо беседовали, женщины периодически качали головой, горестно вздыхая, и прижимали платки к губам. Бабушка Молли неподвижно замерла около старого яблоневого дерева, росшего в саду. Альбус помнил из рассказов матери, что эту яблоню ее родители посадили в тот год, когда заложили первый камень своего будущего дома.

— Мама, — осторожно окликнул ее Чарли, прибывший экстренным порталом из Румынии. Он крепко обнял ссутулившуюся Молли, что-то тихо зашептав на ухо.

Альбус почувствовал, как стало больно руке от хватки Лили, когда гроб с телом деда Артура взмыл в воздух и, повинуясь движениям палочек братьев Уизли, направился в сторону волшебной части кладбища Оттори-Сент-Кетчпоул. Предварительно наложенные специалистами из Министерства маглоотталкивающие чары действовали исправно, и притихшие гости двинулись следом, старательно обходя образовавшиеся после дождя лужи.

Прищурившись, Альбус взглянул на затянутое тучами небо: когда хоронили отца, небо было ясным и солнце нещадно припекало. В памяти навечно отложилось, как скатывался по спине пот, как стебли роз ранили ладони многочисленными колючками, как замирало сердце, стоило только перевести взгляд с ясного неба на неподвижное лицо отца, и многочисленных ораторов отдававших последнюю дань памяти великого Гарри Поттера. Тогда это казалось таким нереальным, и в то же время осознание неизбежности пригибало неподъемной тяжестью к земле. Сейчас же странная отрешенность не могла полностью захватить его сознание, не позволяя целиком погрузиться в воспоминания. Может быть, виной тому была крошка-Лили, крепко прижимающаяся к его плечу и так нуждающаяся в его, Альбуса, поддержке? Или, быть может, потому, что для Лили это была первая осознанная потеря того, кого она любила?

Кладбище встретило их настороженным молчанием, порывы не по-летнему холодного ветра трепали траурные мантии и ленты на букетах. Альбус почувствовал, как зябко поежилась Лили, и, особо не раздумывая, снял с себя мантию, укутывая сестру.

— С-спасибо, — шепнула Лили, встревоженно смотря на него заплаканными глазами. — А ты не замерзнешь?

Он только улыбнулся и отрицательно покачал головой. Лили с сомнением взглянула на его тонкую черную рубашку и отвернулась, вновь сосредоточившись на словах Перси.

Голос Перси был ровным и малоэмоциональным, наверное, он таким же голосом отдавал распоряжения в Министерстве. Альбус мог только удивляться тому, насколько по-разному люди реагируют на постигшее их горе. Билл стоял, угрюмо разглядывая раскисшую землю у себя под ногами, а Флер то расслабляла, а то и наоборот — крепче сжимала пальцы на длинных стеблях белоснежных хризантем, перемежаемых темно-фиолетовыми ирисами. Джордж вместе с Чарли находились около Молли, поддерживая ее, а она все не отрывала глаз от лица деда Артура. Этот взгляд напомнил Альбусу совсем другой: точно так же много лет назад его мать смотрела на отца, точно так же легонько касалась пальцами его щеки, безмолвно прося очнуться. Наверное, не приведи Мерлин, и Лили будет точно так же стоять, прощаясь с тем, кого любила.

— Мама, скажешь последнее слово? — осторожно спросил Чарли.

— Что? — Молли подняла затуманенные горем глаза. — Да, конечно, — пробормотала она, когда сын повторил свой вопрос.

Встав около гроба, Молли привычным жестом коснулась щеки Артура, как делал это на протяжении более пятидесяти лет совместной жизни, как делала бы и дальше, если бы судьбе это было угодно.

— Мы с Артуром, — вздохнув, начала она, — прожили долгую жизнь. В ней были и удачи, и невзгоды, и выматывающие годы двух магических войн, когда родственники и близкие друзья покидали нас один за другим… Все эти годы мы стойко переносили боль потерь, преодолевали трудности, что сыпались на нашу семью, радовались удачам. Мы с Артуром всегда были счастливы, радовались каждому ребенку, как самому большому чуду в этом мире, и наши дети выросли прекрасными людьми. Бывали в нашей жизни разные события, но мы никогда не сдавались и все преодолевали вместе. Мне бы очень хотелось, чтобы и дальше наш путь продолжился бы, но, видимо, небу было угодно совсем иное. И теперь там, где раньше было уверенное «мы», останется только горькое «я».

Молли судорожно вздохнула, утирая покатившиеся по щекам слезы.

— Покойся с миром, Артур. Ты даже не успеешь заметить того времени, что мы проведем порознь, а потом я снова буду с тобой, как и все прошедшие годы. Тебе надо лишь немного подождать меня, Артур… и я обязательно приду.

Стоявшая рядом Лили громко всхлипнула, утыкаясь носом в плечо Ала. Альбус ласково провел рукой по ее волосам, и только крепче прижал к себе. Даже совсем не сентиментальный Джеймс ободряюще дотронулся до локтя Лили, пытаясь хоть чуточку облегчить ее боль:

— Держись, Лилс, дедушка прожил длинную и счастливую жизнь. Не омрачай его путь на небеса своими слезами.

— Я-я знаю, знаю, — всхлипнула она, вытирая платком слезы. — Я все это прекрасно знаю… н-но я не могу-у-у…

— Тш-ш-ш-ш… все будет хорошо, — присоединился Альбус к брату, убирая длинные рыжие волосы, растрепанные пронизывающим до костей ветром.

Когда гроб начали опускать в землю, Альбус постарался стать так, чтобы Лили не видела, как медленно, но неуклонно земля забирает дорогого ей человека. Присутствовавшие неторопливо возлагали цветы, и Альбус, придерживая всхлипывающую Лили, присоединил фиолетовые ирисы к обилию белоснежных хризантем.

— Лилс, все будет хорошо, — успокаивающе пробормотал Джеймс, протягивая свой носовой платок взамен безнадежно вымокшего.

— Ах, Джим, ты ничего не понимаешь, — отозвалась она, отпуская руку Альбуса. — Я, наверное, подойду к бабушке.

Альбус проводил взглядом сгорбленную фигуру сестры и повернулся у Джиму.

— Лили тяжело восприняла смерть деда.

— Еще бы, — вздохнул тот, рассеянно взлохмачивая волосы, — она, считай, прожила рядом с ними всю жизнь, пока мы с тобой были в Хоге, а мать моталась по своим тренировочным базам.

— Когда она сегодня прибудет?

— Обещала появиться после обеда, как только закончится матч с венгерским Ибисом, если только игра не затянется.

— Предсказуемо, — пробормотал себе под нос Альбус.

Гермионы тоже не было на похоронах Артура. Переместив их порт-ключом из Хогвартса в Нору и крепко обняв осунувшуюся Молли, она почти в тот же миг аппарировала в Министерство, едва серебристый патронус передал ей сообщение. Сложный процесс, который должен был начаться только на следующей неделе, неожиданно перенесли на вечер.

Дождь, утихнувший под утро, начал все сильнее накрапывать. Пришедшие потянулись кто за палочками, чтобы наложить водоотталкивающие чары, кто просто достал зонты, благоразумно прихваченные с собой, Альбус же отчего-то не сделал ни того, ни другого. Запрокинув голову, он смотрел в нависающие свинцовые тучи. Капли дождя равномерно молотили по лицу, слепя глаза и забивая дыхание. Прерывистый вздох вырвался у него, когда подошедшая Доминик легонько тронула его за руку.

— Простынешь, — спокойно отметила она, раскрывая над ним зонт.

— От такого не простывают, — вымученно улыбнулся Ал.

— Ну-ну, — улыбка едва коснулась ее губ.

В полном молчании они направились за уходящими, в последний раз оглянувшись на мраморное надгробие.

— Пусть ты окажешься в месте, где будет полным-полно маггловских штук, и будешь там счастлив, — пробормотал Альбус, убирая мокрые пряди с лица.

— Ему бы там точно понравилось, — Доминик зябко поежилась, стягивая у горла шелковый шарф.

Нора встретила их светом, льющемся из окон. Гомон волшебников, набившихся в дом, был слышен еще на подходе к саду. Альбус хмыкнул — как же отличалась эта атмосфера от той, что царила считанные часы назад. Каждый старался как можно громче рассказать смешную историю с участием Артура, восхититься его оптимизмом и любовью к жизни, посетовать, что судьба забрала его слишком рано, и что даже сотни лет было бы мало для такого человека, как Артур Уизли.

Большинства из приглашенных ни Альбус, ни Доминик не знали. И слегка настороженно покосились на седоватого обрюзгшего волшебника в старой мятой шляпе с траурной креповой лентой.

— Кто это? — полюбопытствовала Доминик, наливая им с Альбусом горячего чая на кухне, чтобы согреться. — Никогда его не видела.

— Наверное, кто-то из старых знакомых дедушки.

— Это Флетчер, — отозвался дядя Билл, наливая в стакан добрую порцию виски и залпом опрокидывая в себя, — он еще из первого состава Ордена Феникса, скользкий человек.

Доминик недовольно взглянула на отца, потянувшегося за следующей порцией, но благоразумно промолчала — все же неизвестно, как она сама бы реагировала на смерть кого-то из родителей, может быть, именно виски стало бы и для нее единственным выходом притупить боль…

— Скользкий? Почему? — удивился Альбус, прихлебывая исходящий паром чай.

— Во время второго прихода Волдеморта он был тем, кто собирал информацию о Пожирателях по самым темным подворотням Лютного переулка, не гнушаясь никакими средствами, чтобы выяснить интересующие его моменты. Но с другой стороны, несмотря на всю ценность принесенных данных, он был тем еще пройдохой, тянущим все, что плохо лежало из штаб-квартире.

— В особняке Блэков?

— Именно, — хмыкнул Билл. — Гарри как-то рассказывал, что поймал его на горячем, когда тот барыжил блэковское фамильное серебро в Лютном.

— И что, неужели никто не заметил, как он ворует у своих же? — Джеймс пристроился рядом с ними и с интересом уставился на Билла.

— Почему же, заметили, конечно. Когда особняк Блэков стал штаб-квартирой, Сириусу было настолько наплевать на все те вещи, веками собираемые в его семье, что он, не глядя, выкинул все из фамильного гнезда, оставив после уборки почти что голые стены и мебель, чудом не развалившуюся от старости. Ну, это я утрирую, конечно. Гарри же был не столь радикален во взглядах. Ему хотелось, чтобы дом хранил в себе хоть слабый отпечаток Сириуса Блэка и той обстановки, в которой он жил.

— Странно, но мама не очень любит этот дом. Не знаешь почему? — полюбопытствовал Джеймс.

Билл задумчиво уставился на огонь, пылающий в камине. Некоторое время он просто прокручивал в ладонях стакан, а потом решительно выпил оставшийся виски одним глотком.

— Она никогда не чувствовала себя в особняке Блэков как дома. Это был больше дом Гарри, чем ее.

Альбус с Джеймсом недоуменно переглянулись, так и не поняв, что же хотел им сказать Билл. Доминик только пожала плечами и ушла к Виктуар, стоявшей около Тедди. Джеймс тоже ушел, затерявшись среди волшебников. А Альбус остался на месте, поглядывая на Билла и прикидывая, сумеет ли он вытянуть из него еще что-нибудь интересное?

— Говорят, — начал он издалека, — Аластор Грюм наложил после смерти Дамблдора какое-то очень хитрое заклинание на дом. Я пытался вычислить по описанию, что за чары он использовал, но у меня ничего не вышло.

— Грозный Глаз был мастером делать подлянки врагам, — усмехнулся Билл. — Вот только врут все о том, что заклинание было уж чем-то особенно сильным и убойным.

Альбус скептично прищурился, и Билл, видя недоверие на лице племянника, продолжил:

— Там стояла отменная иллюзия как визуальная, так и звуковая, призванная, в первую очередь, обескуражить противника, ввести его в ступор, а уже потом должны были вступить в действие чары, наложенные дальше по коридору. Вот только Грозный Глаз не успел их наложить. Собирался сделать в тот вечер, когда мы забирали твоего отца с Тисовой улицы, да не успел.

— Гермиона что-то рассказывала о том, как они перепугались, когда впервые вернулись на площадь Гриммо после нападения Пожирателей на вашей свадьбе, — кивнул своим мыслям Альбус.

— Ну, у Гермионы, как ни у кого другого, должно быть много воспоминаний, связанных с особняком Блэков, — из-за очередного глотка слова Билла вышли слегка неразборчивыми.

— Правда?

— В первый послевоенный год, когда волнение немного улеглись, я слышал, Гермиона хотела вернуть родителей из Австралии и купить новый дом, благо компенсация героям войны была солидной. Но что-то не получилось, я не сильно вникал в ее семейные проблемы, а жить в новом доме в одиночестве казалось дикостью, и тогда Гарри предложил ей пожить вместе с ним и Роном на Гриммо. Оно-то и понятно, все же почти год мотаний по лесам сплотили их троих в единый организм.

Альбус слушал, едва дыша, боясь спугнуть монолог Билла. Впервые он слышал об этой стороне тех давних событий. Гермиона очень редко рассказывала хоть что-нибудь из того прошлого, когда им втроем приходилось ютиться в палатке и скитаться по лесам, спасаясь от террора Волдеморта.

— Тяжелые были времена, и груз ответственности на их плечах был почти непосильным. Никто не знал, за чем именно они охотились, — вздохнул Билл, наливая очередную порцию виски, — да и живы ли они вообще. Помню, когда разбирали обломки свадебного шатра после атаки Пожирателей, всё боялись, что, не приведи Мерлин, в грязно-белых лоскутах мелькнет знакомое лицо. А потом потянулись длинные месяцы ожиданий: ни весточки, ничего не было. Мама в тот год с часами почти не расставалась, только таскала их за собой и все причитала, что не смогла наколдовать стрелки для Гарри и Гермионы, чтобы хоть так, косвенно, но знать об их участи.

— Билл, дорогой, — певучий голос Флер прервал рассказ Билла, — не стоит больше пить.

Она мягко отобрала у него стакан и отставила в сторону. Флер ласково коснулась исчерченной шрамами щеки и взяла под руку, прислоняясь к мужу.

— О чем это вы таком интересном говорили, мои дорогие?

— Вспоминали старые события, — отозвался Билл, опережая Альбуса. — Альбусу было интересно узнать о Флетчере, а там слово за слова и разговорились о событиях последнего года войны.

— Оу, этот не слишком приятно пахнущий волшебник? — сморщила нос Флер. — Он мне не понравился сразу, как я его увидела. Жалкое было зрелище.

— Да и сейчас не лучше, — хмыкнул Билл.

— Помнишь, когда Рон впервые появился на пороге Ракушки, он был примерно в таком же состоянии, как и Флетчер?

— Ну, не стоит сравнивать моего брата и этого… субъекта.

— Появился на пороге? — Альбус удивленно уставился на Флер. — А папа и Гермиона? Разве они были не вместе?

— О, мой мальчик, никто не знает, что произошло до того, как Рон постучал в нашу дверь. Это было, кажется, за неделю до Рождества, да, дорогой? — она вопросительно уставилась на мужа, и тот кивнул, подтверждая ее слова. — Я тогда так перепугалась, уж думала, что пришли эти мерзкие Пожиратели, хотя они уж точно не стали бы стучать, верно? — тихий смешок сорвался с ее губ. — Открываем дверь, а там замерзший и голодный Рон Уизли.

Альбус только недоуменно моргнул. Сказанное Флер никак не вязалось с тем представлением, которое сложилось у него на основании рассказов родственников и гостей, когда те ударялись в воспоминания, перебрав сливочного пива или огневиски.

— Но ведь Рон был лучшим другом отца? Как же он мог бросить своих лучших друзей одних?

— Верно, Альбус, — Флер кивнула, осматривая стол в поисках чистой чашки. — Он был его лучшим другом…

— Быть-то был, — голос Луны Скамандер прозвучал совсем уж неожиданно, и Альбус даже дернулся, когда она встала рядом с ним, — вот только Рону никогда не хватало выдержки быть верным до конца.

— Глупости, Луна, — недовольно поморщился Билл, взъерошивая волосы.

— Я могу сходу назвать не менее трех случаев, когда Гарри вместо поддержки «лучшего друга» натыкался на неприязнь с его стороны.

Лицо Луны было по-прежнему безмятежно-доброжелательное, словно это не она только что усомнилась в помыслах давно почившего Рона Уизли.

— Все мы совершаем ошибки, — примирительно произнесла Флер.

— Конечно, совершаем. Но вас не было в Хогвартсе, а я видела, как Гарри тяжело переносил каждую их размолвку, — подытожила Луна, откусывая от небольшой тарталетки. — И я бы очень не хотела в те моменты оказаться на месте Гарри.

— Ну, если так посмотреть, то да, его появление на нашем пороге посреди зимы выглядело уж очень странным, — задумалась Флер. — И все же, он ведь вернулся к ним, отыскал их, когда никто другой не мог отыскать.

Новая информация не хотела укладываться в голове, отчаянно конфликтовала с уже имеющимися сведениями. Альбусу даже показалось, что подумай он об этом еще хоть секунду — и голова не выдержит и лопнет, просто разлетится на куски.

— Отыскал, — согласилась Луна. — Но знаете, как по мне, Гарри с Гермионой и так были близки еще в Хогвартсе, а уход Рона только сильнее их сплотил. И думаю, ни он, ни она так и не смогли до конца простить Рону его демарш… Вот, что я вам скажу, — она недоуменно уставилась на свой стакан со сливочным пивом, — у нас донельзя странный получился разговор.

— Верно-верно, — с видимым облегчением поддержала ее Флер. — Давайте не будем больше о делах давно минувших дней, хорошо? О мертвых говорят либо хорошо, либо вообще никак.

Билл молча отсалютовал чашкой чая, а Альбус в задумчивости дернул плечом, выражая свое отношение ко всему сказанному. Одна только Луна продолжила как ни в чем не бывало маленькими глотками цедить свое пиво.

— Там мама приехала, — пробралась сквозь толпу Лили, сверкая светящимися от радости глазами, и потянула Альбуса к выходу из гостиной.

Ему не оставалось ничего, как подчиниться и ловко лавировать, чтобы ни в кого не врезаться.

— Я не должна так радоваться, да? — тихонько спросила Лили, когда они остановились недалеко от обнимающей Молли Джинни. — Это нехорошо, что я так счастлива, когда дедушки больше нет?

Альбус с состраданием взглянул на сестру. Лили настолько редко виделась с матерью из-за вечных разъездов Джинни, что каждый ее приезд был самым настоящим праздником для беззаветно любящей мать девочки.

— Глупости, Лилс, ты просто очень по ней соскучилась. Это нормально — скучать по маме и радоваться, когда она возвращается вновь к тебе.

— А ты тоже радовался, когда был в моем возрасте?

Альбус задумался. Ждал ли он ее в свои одиннадцать? Наверное, уже нет. Ему было в какой-то степени все равно — есть она рядом или ее нет. Достаточно было знать, что она жива и даже счастлива, играя в квиддич. Скучал ли он и ждал ли, чтобы она забрала его в детстве из Норы? О да, еще и как ждал. Тогда ему казалось, что его лишили чего-то невероятно важного, без чего нельзя будет прожить ни дня. Но шли дни, а он по-прежнему был жив и по-прежнему терпеливо ждал, когда она появится на пороге родительского дома, чтобы забрать его с собой. А потом как-то резко стало все равно — придет она или нет.

— Ал? — нетерпеливо дернула его за рукав Лили.

— Да, радовался, — солгал он, смотря на мать.

— Значит, я не совершаю ничего дурного, — пробормотала себе под нос Лили, старательно пытаясь спрятать сияющую улыбку.

Джинни отстранилась от матери и взглянула на замерших на пороге детей.

— Иди сюда, моя дорогая, — позвала она Лили, и та бросилась к ней, крепко обняв за талию.

Альбус заметил, как дрогнули в улыбке губы Джинни, и скорбная складка у рта стала не такой заметной.

— Ты определенно выросла с нашей последней встречи, — Джинни оглядела дочь со всех сторон и хитро улыбнулась. — Думаю, мой подарок может оказаться тебе маловат.

— Надо дома бывать почаще, — пожурила ее Молли, — иначе не успеешь оглянуться, как твои дети покинут родной дом.

— Да, мама, я знаю. Альбус?

— Добро пожаловать домой, — отозвался он, приближаясь и целуя ее в щеку. — Мне очень жаль, мама.

— Знаю, Альбус, знаю, — вздохнула она, поворачивая голову и заглядывая в проем гостиной. — Пойду, поздороваюсь с пришедшими. Мам, а тебе следует подняться и отдохнуть, выглядишь очень усталой.

Альбус еще какое-то время наблюдал, как рыжая макушка матери выныривала то тут, то там, пока не остановилась около своих старших братьев. Бабушка Молли последовала совету и медленно поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалась их с дедом Артуром спальня.

Каково это — находиться в доме, в окружении вещей, которые тебе безмолвно напоминают об ушедших годах счастья, о человеке, с которым прожил столько лет? Альбус впервые задумался над тем, что стоило матери убрать вещи отца на чердак, старательно залечивая ноющие раны, оставленные его смертью. Может быть, она так просто пыталась найти в себе силы жить дальше? Может быть, он слишком предвзято тогда судил о ее действиях? А может быть, именно Джеймс был прав, когда не лез к ней и давал время прийти в себя…

Даже сейчас, спустя столько лет, Альбус не мог наверняка ответить на этот вопрос… что тогда было говорить о маленьком напуганном мальчике, которым он был?..