Flying over Precipice-Castle (гет)

Третье декабря только начинается. Ночь. Вьюга воет и скребётся в окна. Когда живёшь на чердачном этаже, мысль о том, что крышу может унести ветром, совсем не кажется глупой или дикой...

...в угловой комнатушке было достаточно холодно: две девушки, лежащие на низких деревянных кроватях, кутались каждая в два пледа, скручивая себе что-то наподобие кокона и всячески стараясь пресечь любые контакты с внешним миром. Судя по тому, как они тихо посапывают и как безмятежны их лица, обе служанки уже давно видят сны.

Но так ли это?..

Вот, в темноте раздаётся тихий шорох. Горничная, каштановые кудри которой почти полностью закрывают её круглое личико, приоткрыла глаза. "Кажется, Руби спит..." Ещё с минуту она пролежала, не шевелясь, а затем спустила на пол босые пятки, всё ещё беспокойно поглядывая на спящую подругу. "Только бы не разбудить Лукас, только бы не разбудить Лукас..."

Девушка на цыпочках заходила по комнате, ища одежду и собирая непослушные волосы в узел. Одевалась она, к слову, очень и очень тепло: служанка невесть откуда раздобыла мужские штаны с подштанниками (они были ей заметно велики, но вопрос решил кусок бечёвки), сапоги, шапку с помпоном. Присев на корточки, Белль пошарила под кроватью, вытащила оттуда сумку (это больше походит на мешок, но давайте поддержим мисс Френч в её стремлении научиться-таки шить) и открыла её. Что-то там пересчитав и удовлетворённо кивнув, она ещё раз обернулась на спящую подругу и тихонько вышла из комнаты, мягко притворив за собой дверь.

Да, на эту ночь у мисс Френч были серьёзные планы. Она чувствовала себя немного неуютно: раньше девушка никогда и ничего не скрывала от Руби, между ними не было никаких секретов и недомолвок. Но она не хочет, нет, не хочет!, вмешивать подругу в это тёмное дело, поэтому приходится врать, уходить из комнаты за полночь и тайком. Цель оправдывает средства, не так ли?

* * *

— Какого чёрта?! — резко села в кровати мисс Лукас. Забавно, но она совсем не выглядит только что неожиданно вырванной из объятий Морфея. Ошарашенно глядя на дверь, которая две с половиной минуты назад закрылась за подругой, Руби пребывала в полнейшем недоумении. В её планы входило всё что угодно, вплоть до поимки Реджиной в коридоре, но чтоб такое...

Спрыгнув с кровати, она босиком подкралась к двери, осторожно выглянув в коридор. Разумеется, подруги давно след простыл. "Но куда она могла уйти?" — спросила себя девушка. Ответов напрашивалось множество (у мисс Лукас с фантазией всё ну более, чем просто отлично), но самый страшный — Белль всё знает. "О боги, но откуда?.. Я была настолько осторожна, насколько это вообще возможно! Сколько раз это проходило незамеченным, и вот, нашей мисс Френч взбрело в голову что-то там заподозрить!" — не в упрёк Руби будет сказано, что она размышляла сейчас о своей лучшей подруге с некоторым раздражением. В её оправдание стоит заметить: кажется, девушка в эти минуты чувствовала что-то вроде ядрёной смеси из злости на себя и стыда перед Белль, которая, кажется, обо всём узнала и наверняка поняла всё не так! Совсем неправильно поняла! Как же сложно хранить секреты, тем более от тех, кто тебе очень близок...

"Секундочку... но зачем она тогда так тепло оделась? Да и... если бы она узнала, какой ей был бы смысл куда-то идти, да ещё и с сумкой?.. да ещё и ночью! Что-то неладное задумала малышка Френч!" — но что? Вдруг взгляд девушки случайно упал на настенные часы (их смело можно было назвать очень крепким "старичком": несмотря на давно утраченный внешний лоск, часы были точны, как первые петухи), и она подпрыгнула, как ужаленная. Босоногим вихрем заметалась она по комнате (кстати, у Руби удивительно беззвучная поступь: мягкая, как у волка), на ходу расчёсывая спутанные чёрные локоны. Достав из маленького ящичка в сундуке для одежды стеклянную колбочку с какой-то жидкостью, она слегка надушила ею волосы.

Так, в одной ночной рубашке и простоволосая, Руби, очень похожая сейчас на привидение, выскользнула в ночь.

* * *

Однозначно можно сказать, что к этой вылазке Белль была готова в разы лучше, нежели к предыдущей. Начать хотя бы с того, что она тепло оделась (это значительно облегчало передвижение по коридорам, пронизанным сквозняками). В её сумке лежали фляга с тёплой водой, краюшка хлеба (вряд ли кухня понесла от этой маленькой кражи такие уж огромные убытки), а также три свечи и нож.

До места назначения девушка добралась без каких-либо приключений, даже дорога наверх показалась ей сегодня немного короче, чем прошлой ночью. Вот ключ повернулся в замке, и служанка оказалась в огромной безмолвной библиотеке. Всё тот же подсвечник и засохшие розы на столе, всё то же большое окно, изукрашенное морозом, — всё точно так, как она помнила.

Чиркнула спичка, темноту разогнал свет огня. Мисс Френч, вооружившись подсвечником, прошла между двумя книжными шкафами, игравшими роль ворот в этом лабиринте.

Сегодня Белль не выглядела испуганной, запутавшейся, мечущейся. Не тянула она и на просто блуждающую в "поисках того, не знаю чего" вчерашнюю себя. "Ревизируя" книжные шкафы, девушка тщательно запоминала свой маршрут. С помощью маленького ножика, прихваченного с собой всё с той же кухни, она оставляла едва заметные метки на стенках книжных шкафов: то были чёрточки да круги, взаимное расположение которых указывало направление, обратное её движению. Используя этот нехитрый способ не запутаться в собственных следах, мисс Френч всерьёз озаботилась тем, чтобы из любого отдела библиотеки можно было вернуться к определённым узловым точкам.

Она не просматривала все книги подряд, не металась от стеллажа к стеллажу, как тот мартовский кот, нет. Девушка уже уяснила для себя, что имеет дело с чем-то куда более сложным и неподдатливым, чем изначально предполагала. "Вообще это правильно, что библиотека так хитро устроена, иначе это было неинтересно и даже подозрительно..." — думала Белль, спускаясь вниз по лестнице (стены, разумеется, заменяли высоченные книжные шкафы).

Сегодня горничная поставила перед собой другую цель: оценить реальные размеры хранилища, которое она собирается прошерстить. В прошлый раз её сопровождало ужасное чувство, будто пространство вокруг неё безгранично, будто оно растягивается, как резина, не давая ей нащупать хотя бы какое-то подобие бортов. Но так ли это на самом деле? Что если, не пугаясь, держа себя в руках, сохраняя осторожность и внимательность, обойти библиотеку, попытаться нащупать её "дно"? Не может же она быть безразмерной!

И "дно" нашлось. Судя по всему, тайная библиотека в реальности охватывала не только большую часть Южной башни: она занимала часть подсобок на четвёртом этаже и застенки официальной библиотеки — на третьем. Спускаясь, девушка миновала один достаточно "толстый" в разрезе пол (пришлось воспользоваться стремянкой, приставленной к краю квадратного люка, потому что другой лестницы с четвёртого на третий этаж хранилище не предполагало), что и указывало на преодоление одного из основных уровней дома (все знали, насколько массивные в замке стены и потолки).

Побродив по "нижнему уровню" чуть больше часа, мисс Френч окончательно уверилась, что это действительно "дно" — ниже тайник уже не простирается. Приложив ухо к стене между двумя шкафами, мисс Френч отчётливо расслышала мерный гул часового механизма. Эти часы ей часто приходилось видеть и слышать в читальном зале, когда Белль погружалась с головой в Шекспира, Жюля Верна и Гёте... Да, она определённо на третьем этаже. И, скорее всего, где-то здесь есть другой вход в тайную библиотеку — вряд ли маленькая неприметная дверка в Южной башне — единственный путь в книжную сокровищницу.

Ориентируясь на свои метки, девушка стала подниматься всё выше и выше. Шкафы были гигантскими, шкафы были высокими, шкафы были внушающими и подавляющими... но они не были бесконечными. Она находила всё новые и новые отделы. Порой, проникая в неожиданно маленькие комнатки ("Читальный зал для гномов, что ли?"), приходилось сгибаться в три погибели. Порой поток над её головой был настолько высок, что слабый свет свечи едва-едва достигал его. Белль не переставала поражаться всему этому книжному великолепию... представьте себе сладкоежку, попавшего на шоколадную фабрику. Здесь было как минимум в три раза больше книг, чем в официальной библиотеке замка!

"Крышка" у тайной библиотеки со временем тоже отыскалась. Тут, правда, можно было только предполагать, но, кажется, горничная находится под полом комнаты хозяина замка.

Вдруг сквозь потолок ей послышались чьи-то шаги. Чуть не свалившись с лестницы, мисс Френч выругала себя: не наступать на одни и те же грабли бесконечное, как репертуар книжной сокровищницы, число раз она ну просто не способна!

Нет, рисовать какие-то схемы или карты этого маленького мира было бесполезно, — она знала. Логика расположения различных секций не могла не поражать своей авангардностью. Как и их весьма замысловатые названия...

...вот, например, отдел "Общество мёртвых поэтов". Белль нашла здесь Байрона, Пушкина, Лермонтова... как забавно, однако. "Философия или всё ни о чём". Тоже интересный и внушительный отдел. Но на этом креативность не кончалась: секция научной литературы, например, именовалась "Изыскания атеистов", историческая — "Тысяча и одно похождение". Раздел церковной литературы — кратко и метко — "Как писать индульгенцию". Табличка в пристанище детективной литературы гласила: "Почему не стоит выходить на улицу ночью?". Мифы и легенды разных этносов — "Со всего мира по нитке".

"Восхитительно..."

Усталая, но довольная, Белль возвращается в комнату с большим окном. Гасит свечу, возвращает согретый огнём и теплом её рук подсвечник на стол. Отпивает из фляги, улыбается. Мягко притворив за собой дверь, отправляется спать: самое то для четырёх часов утра.

* * *

"День второй: подопытная мышь малюет дорожные знаки" — прокомментировал он про себя, посмеиваясь в кулак. Публика ему не нужна: сам пошутил — сам посмеялся, что уж там! Как же, право, весело наблюдать за её забавными изысканиями, — словами не передать. "А это куда интереснее, чем я думал, — отметил про себя мужчина; опираясь на трость, он шагал вверх по лестнице и размышлял: — насколько же далеко ты зайдёшь, птичка? Хотелось бы знать, хотелось бы знать..."

Южная башня — это бесконечные каменные ступени, ведущие тебя вверх и не дающие роздыху, это жуткий пронизывающий ветер, неустанно подгоняющий тебя в спину. Но ты давно уже свыкся со всем этим. Ты знаешь здесь каждую тень, каждую выщерблину на камне, каждую трещину на ступени. Всё это — твоё, и всё это — ты. Здесь ты безраздельный властитель и хозяин, и что тебе до тех жалких людишек: всё равно они ничего не смогут против тебя сделать. Никогда не смогут.

Недавно ты нашёл себе новую игрушку, и веселье обещает быть славным.

Мерзко похихикивая, мистер Голд открыл дверь в свои роскошные апартаменты и прошёл внутрь, на ходу снимая клетчатый пиджак. Почему же он выбрал именно Белль — маленькую, невинную, безобидную, казалось бы, девочку... оказавшуюся, однако, в разы решительнее, чем можно было подумать. Как же это увлекательно — наблюдать за людьми. Признаться, иногда она преподносят сюрпризы. Это как препарировать лягушку — нет-нет, да откроешь для себя что-то новое в изящных изгибах её толстой кишки.

Раздвинув лёгкие занавески, он выглянул в окно. Снегопад кончился, оставив за собой лишь кристальную, слепящую глаз белизну и голос ветра, подметающего крыши. Отсюда, свысока, мир всегда выглядит иначе, чем то доступно людям, обречённым копошиться в грязи. Отсюда видны звёзды — холодные и светлые, видно море — неспокойное, вечно о чём-то бурчащее, что тот сварливый старикан...

...как же это сладко — упиваться мыслями о собственном величии и власти. Сколько лет прошло, а ему никогда не надоедает! Как же приятно смотреть на мир свысока, надменно, гордо, безраздель...

На занесённой снегом, побелевшей черепице Северной башни мистер Голд разглядел чей-то тёмный силуэт.

Сидя на краю конусовидной крыши, он свесил ноги над морем и выглядел как заправский рыбак — только удочки и не хватает. Закинув руки за голову, он отречённо смотрел в глубины звёздной пропасти. Безлунная зимняя ночь внимательно разглядывала его, а он, не стесняясь, — её. Он наслаждался музыкой, слышной лишь ему одному и, машинально, наверное, покачивал правой ногой в такт ей.

Мистер Голд хмыкнул.

— Всё время забываю, что у меня в замке живёт привидение, — хохотнул он и отправился спать.

* * *

Тяжёлые шторы цвета жжёного кофе плотно задёрнуты, нервное пламя свечи беспорядком разбрасывает по стенам просторной комнаты вкрапления пляшущих теней. Пахнет парфюмом с терпкими и горькими на вкус нотками полевых трав: красный мак, белый клевер, тысячелистник, ноготки, мать-и-мачеха и, кажется, календула. Да, странные духи, да и духи ли это, — но от её тёмных волос всегда веяло оттенками некошеных полей. На столике возле кровати стоит бутылка полусладкого вина и тарелка с гроздью зелёного винограда и дольками запечённых яблок.

Изредка падкую тишину нарушал приглушённый стон. На широких просторах кровати камердинера состоялась схватка не на смерть, а на любовь. Тонкая льняная ночная рубашка оттенка перванш [1] (в такие минуты Виктора почему-то всегда тянуло на замысловатые наименования) была не лучшей крепостью и давно обрушилась перед ожесточением вражеских орудий. Их полем боя были смятые опаловые [2] простыни, в которых воюющие державы вскоре насмерть запутались. Поводом для войны служило безграничное стремление к власти над этом маленьким клочком мира, причиной — нешуточная страсть. Исход сражения должен был вот-вот решиться.

— Вик...

Ещё чуть-чуть, ещё пара тягучих секунд, овеянных горьким запахом трав и сладким — яблок, — и мисс Лукас пала. По облакотовому [3] полю битвы размелось сладкое ликование. Уткнувшись носом в мягкие, отливающие прюнелевым [4] волосы Руби, мистер Франкенштейн тихо улыбался. Пытаясь перевести дыхание, она полуприкрыла глаза, что-то нашептывая ему хриплым срывающимся голосом.

Девушка рывком поднялась с подушек и, откупорив бутылку, отпила прямо из горлышка.

— Как тебе вино, Руби?.. — с лёгкой улыбкой спрашивал мужчина, пристально следя за игрой света на её коже, за изменениями тонких теней, приютившихся на выступающих ключицах мисс Лукас.

— Оно необыкновенно хорошо... попробуй, — мягко улыбаясь, девушка протянула Виктору бутыль. Укутавшись в шелковистую простынку, она села спиной к стене и спросила: — и где ты только умудрился раздобыть да ещё и запечь яблоки?

— Это очень долгая и, несомненно, героическая история, скажу я тебе, — мистер Франкенштейн сел рядом с ней и поставил на колени Руби тарелку с фруктами.

— И я очень хочу её услышать, — засмеялась мисс Лукас, отщипывая от грозди крупную зелёную виноградину и кладя её в рот.

— Ну что ж, дело было так... — начал Виктор, медленно потягивая вино из бутылки. — На закате я, отважный лазутчик, добытчик и охотник, ловко пробрался в логово врага, на кухню. Миновав грозную стражу в устранив все хитрые ловушки, которые расставило предо мной это обманчиво-спокойное место, я сумел-таки принести тебе...

— Эти на редкость прекрасные яблоки? А резал ты их, я так понимаю, своими любимыми метательными ножами?

— Не совсем... — потупил взгляд камердинер.

— Или тем, которым позавчера препарировал гадюку? — обезоруживающе улыбнулась она, крутя в пальцах запечённый сладкий кусочек. Её тёмные глаза лукаво поблескивали, взгляд был самым испытующим.

— Возможно, — уклончиво ответил мужчина. — Руби, откуда у тебя этот порез на руке? — заметил он вдруг.

Горничная поднесла запястье к глазам и поцокала языком: ранка, забывшаяся как только она ступила на порог этой комнаты, резко дала о себе знать. Она была сегодня немного неаккуратна при чистке столовых приборов, следствием чего и являлся этот неприметный след. Виктор прошёл к ящику с медикаментами и вернулся с аптечкой.

— Руби-Руби, сколько раз я просил тебя вовремя обеззараживать подобное.

— Я забыла, Вик, — печально улыбнулась мисс Лукас.

Пока он занимался таким нехитрым делом, как обработка ранки, Руби, вороша его волосы, тихо вздыхала. Он был сосредоточен, аккуратен и нежен.

Вжавшись носом в его шею и обхватив руками широкую спину, она вдруг всхлипнула.

— Руб... — ласково провёл рукой по вьющимся волосам Франкенштейн.

— Знаю.

Прижав её к себе и устроившись подбородком на макушке служанки, мужчина закусил губу, пустыми глазами глядя в стену. Нет ничего странного в том, что иногда ночами, вот так, вновь и вновь накатывает на них нестерпимая, опустошающая тоска. Слёзы Лукас оставляли на его груди влажные следы, ногти — слабые царапинки на лопатках, но камердинер не шевелился.

— Чёрт тебя побери, проклятый Франкенштейн, мы же оба прекрасно понимаем... — просипела она с горьким смехом. — Мы обречены.

Он отпил ещё вина, протянул бутылку Руби. Жидкость цвета гиацинта неплохо затуманивала разум, в ней так хорошо получилось топить все эти мысли и чувства, всё равно не приносящие ничего, кроме страданий. Она залпом осушила её до дна, вытерла губы тыльной стороной ладони. Рука дрожала. Целуя её, мужчина горько усмехнулся:

— Увы, ты оказалась сильнее моего чувства самосохранения...

В комнате пахло горечью, безнадёгой и алкоголем. Вновь они упали на кровать, желая выплеснуть страх, боль, тупую ярость и бессилие. Вновь они пытались забыться, отдаться пьяной эйфории, оставить хотя бы ненадолго то, что выхода нет. Свечка замигала, комната медленно погружалась во мрак. Бискровые [5] подушки валялись на полу, тарелка с фруктами неловко спикировала туда же. Сумрак в комнате сгущался, запах духов смешался с запахом пота. Они давно уже в ловушке. Выхода нет.

— Эмма... — тихо прошептала Руби через дрожь. На глазах её блестели слёзы.

— Бедная глупая девочка, — задыхаясь, отвечал Виктор.

Она хотела что-то сказать, но воздуха не хватило. В комнате на чердачном этаже было тепло и вовсе не тихо. Возможно, временами они теряют осторожность, но молчать было выше всяких сил.

* * *

Сонная, уставшая, но безмерно довольная своей вполне удачной вылазкой, Белль вернулась в комнату. Она шла на цыпочках, она закрыла дверь так мягко и осторожно, что не услышала бы и кошка. Аккуратнейшими движениями рук девушка затолкала сумку под кровать. Она немного попила, начала раздеваться.

Как хорошо, что у неё всё получилось. Всё это не так уж безнадёжно, если разобраться: надо просто верить. Верить в то, что она сможет.

"Какое счастье, что я не разбудила Руби..." — зевая, подумала девушка, стягивая с себя штаны. "Постойте-ка..."

Не веря своим глазам, она подошла к кровати подруги. Резко сдёрнула одеяло...

...только подушка и несколько тряпок.

— Какого чёрта?! — не удержала язык мисс Френч. Руби не было. Судя по холодным, как лёд, простыням, давно уже не было.

______________________________________________________________________

[1] Перванш — бледно-голубой цвет с сиреневым оттенком.

[2] Опаловый — молочно-голубой цвет.

[3] Облакотовый — белый, цвет облака.

[4] Прюнелевый — оттенок чёрного, цвет чернослива или спелой тутовой ягоды.

[5] Бискровый — жёлтый, обивочный цвет.