Я научусь тебя любить (гет)

Завтра будет всё по-другому,

Где-то глубоко останется печаль.

Просто дай мне честное слово,

Что когда-нибудь научишься прощать.

Завтра будет всё по-другому.

Где-то глубоко останется печаль.

Просто дай мне честное слово

Больше никогда любовь не обещать.

Кристина никогда даже подумать не могла, что время может быть таким безжалостным. В мгновения, когда ей хотелось остановить его, оно вдруг начинало течь всё быстрее и быстрее, будто неспокойная горная река, прорвавшая плотину, расправляло невидимые крылья и бросалось вперёд с таким остервенением, словно только и хотело как можно быстрее привести её к моменту, страшащему её. Кристина уже смирилась, но всё равно душа её вырывалась обратно, в ту неделю, которая промелькнула перед девушкой, будто лёгкокрылая бабочка, оставив за собой только лёгкий, будто цветочная пыльца, шлейф воспоминаний.

Теперь же, когда она стояла перед порогом в красивом дорогом свадебном платье, а возле неё крутилась говорливая Мэг, Кристине жутко захотелось просто сбежать отсюда. Сбежать и никогда не возвращаться. Но мосты сожжены, пути назад нет. А может, иного выхода никогда и не было? И она просто находилась в заблуждении, если думала, что ей удастся сбежать от Призрака, а всё это время коварная судьба, жутко улыбаясь, дёргала за ниточки разных людей и нашёптывала им на ухо то, как они должны поступить? Может. Кристина не была уверена. Правда — и это слово больно ранило её — состояла в том, что сейчас она была невестой Призрака Оперы, а спустя полчаса станет его законной женой.

Дрожь прошла по телу Кристины. Он не стал меньше пугать её, чем в тот день, когда девушка согласилась выйти за него замуж. Сейчас она опасалась его даже чуть больше, ведь временами ловила на себе взгляд Эрика, который заставлял её вздрагивать и отводить глаза, а иногда даже, бормоча нелепые извинения, скрываться в своей комнатке, тяжело переводя дух. И всё потому, что на дне его зелёных глаз часом мелькало что-то такое странное, чего девушка понять не могла. Часом ей казалось, что подобное она прочитала в глазах Рауля, когда тот чуть не обесчестил её. И страх охватывал хрупкое тело мадемуазель Даае, и руки сжимались в кулаки, и холодный пот выступал на лбу, но она упрямо выбрасывала эти мысли из головы. За всё это время Эрик ни разу не коснулся её, ни разу не повёл себя неподобающе, даже несмотря на то, что они часто оставались одни.

Мадам Жири всю неделю была в жутких волнениях. Ей пришлось отправить письмо Мэг, и спустя три дня розовощёкая девушка-блондинка выпрыгнула из кареты и, сияя, вбежала в дом. Правда, веселье Мэг продолжалось недолго, ибо ей не повезло наткнуться в гостиной на Эрика. Хотя мать и писала ей о свадьбе Кристины, но дочь не знала, за кого та именно выходит замуж. После вскрика Мэг и последующего за ним обморока, Эрик — с просьбы мадам Жири — отнёс её в комнату. Вскоре туда вошла Антуанетта, а через пару минут в приоткрытую дверь прошмыгнула Кристина. И Эрик остался один, скрежеща зубами от собственного бессилия. Как же это, его — грозного Призрака Оперы — заставили сидеть на кухне и дожидаться своего возвращения три слабые женщины? За это время он выпил три чашки чая, а потом плюнул на всё и пошёл к ним.

Мэг, жутко красная от смущения, извинилась перед ним, мило опуская глазки. Эрик фыркнул, но простил. С того дня началась катавасия. Хотя до прибытия Мэг мадам Жири тоже усиленно готовилась, но когда эта далеко не робкого десятка девушка приехала, начался бедлам. Разумеется, свадьба не планировалась на сто персон, да и вообще Эрик сначала просто хотел, чтобы их расписали и всё. Мадам Жири соглашалась с ним. Но Мэг взяла бразды правления в свои руки, и, в конце концов, под её давлением к ней присоединилась мадам Жири, а поскольку Кристине, видимо, было всё равно, то Эрик сдался. В общем, решили всё-таки устроить брачную церемонию, пригласив доктора Дюпона в роли шафера. Подругой невесты должна была стать мадам Жири, но Мэг изводила мать просьбами позволить ей ею стать, так что женщина, скрепя сердце, согласилась.

Время, летевшее слишком быстро для Кристины, для Эрика тянулось безумно долго. Пределом его мечтаний было, взяв Кристину за руку, подвести её к алтарю и наконец-то соединиться с ней в священном союзе. Что будет дальше — он не думал об этом. Жизнь всё расставит по своим местам. А теперь он взволнованно ходил туда-сюда по гостиной, ежеминутно проверяя, хорошо ли прицеплена маска. Священник, к которому ему пришлось отправиться вместе с мадам Жири, наотрез отказался венчать его в маске. Тогда Эрику, скрепив зубы, пришлось показать своё лицо божьему человеку. Надо отдать ему должное, священник не вскрикнул и не отшатнулся, называя Эрика дьявольским отродьем, хотя именно от него этого можно было ожидать. Но нет, святой отец только чуть побледнел, а потом перекрестил Эрика старым крестиком и прошептал что-то, чего не смог разобрать даже чувствительный слух Призрака Оперы.

Но самое главное было ещё впереди — Эрик не мог жениться без документов. И сколько он ни шипел на мадам Жири, убеждая её, что их поженят и так, женщина не согласилась с ним и попробовала устроить всё по-своему. Эрик был чертовски удивлён, когда буквально через два дня после своего запроса она получила стопку документов. Потрясённый Эрик уставился на них так, будто никогда в жизни не видел бумаги. В ответ на вопрос Эрика, как ей это удалось, мадам Жири пожала плечами.

— У меня был кузен, он пропал много лет назад. Как уехал за море, так и не вернулся. А документы его остались.

— И что? — всё ещё не понимая, спросил Призрак.

— А то, — усмехнулась мадам Жири, — что я обратилась в бюро и попросила выдать моему кузену новые документы.

Эрик по-прежнему не сводил с неё непонимающего взгляда. Мадам Жири вздохнула, а потом вытащила из ридикюля стопку бумаг, старых и потрёпанных, да ещё и, кажется, обгоревших по краям. Он медленно взял их из её рук, а потом перевёл поражённый взгляд на женщину.

— Неужели?..

— Да, Эрик. Я рассказала, что мой давно пропавший без вести кузен вдруг вернулся домой. Да вот только прийти сюда не может. Бедняга попал в пожар и стал инвалидом. А документы обгорели. Вот и всё, — пожала она плечами. — Со стороны это выглядело так, словно хорошая сестрица печётся об измученном жизнью братце. Да мне даже посочувствовали, — хмыкнула она.

— А твоего кузена звали Эриком? — глухо спросил Призрак.

— Нет. Его звали Фредериком.

— Тогда почему здесь моё имя?

— А ты взгляни на старые документы.

Эрик повертел в руках обгоревшие листы, а потом усмехнулся. Того места, где сообщалось имя владельца, просто не было, оно было выжжено пламенем, осталось только несколько последних букв от имени — буквы «р», «и» и «к». …рик. Эрик. Призрак усмехнулся и перевёл взгляд на фамилию. Чуть странноватая и необычная, но и такая сойдёт. Что ж, теперь он официально является Эриком Дестлером.

— Как же удачно, что пламя сожгло именно это место, — с усмешкой проговорил он.

Мадам Жири бросила на него взгляд и кривовато улыбнулась.

— Ты даже не представляешь, Эрик.

После того, как проблемы с документами были улажены, мадам Жири занялась подготовкой свадебного платья. Кристина была далека от насущных проблем, поскольку дни напролёт сидела возле окна и рассеяно смотрела на улицу. Фасон платья, ткань и вышивку мадам Жири выбирала вместе с Кристиной, которая, будучи захвачена в плен швеёй — дородной женщиной, известной на весь Париж своими красивыми нарядами — даже чуть-чуть оживилась и выбрала то, что ей было по душе. Они остановились на ткани атлас-дюшес цвета слоновой кости. Лиф предполагалось инкрустировать маленькими бутонами роз, сделанными из алого шелка, а на их лепестки приклеить крошечные жемчужины. Подол будет обшит горным хрусталём, что было сейчас очень модно. Корсет и турнюр мадам Жири подсказала купить сразу, чтобы потом было меньше волокиты.

Итак, эскиз был готов, детали учтены, дело оставалось за туфлями. По старой французской традиции, туфли невесте дарил жених. Поэтому донельзя уставшая и измученная мадам Жири поплелась с Эриком в обувной магазин, где продавец без устали косился на маску Эрика, а когда выпроводил их из заведения, обрадовался. Зато Антуанетта уверилась в его безупречном вкусе, когда Эрик приобрёл пару очаровательных туфелек на невысоком каблуке кремового цвета. Призрак даже удивился, но, несомненно, обрадовался, когда увидел, как улыбнулась Кристина при виде его покупки, которую он вручил девушке. Ей явно понравились туфельки, и Эрика радовало даже это — что он смог хотя бы заставить её улыбнуться.

На первую примерку Кристина отправилась уже с Мэг, которая без устали что-то тараторила своим мелодичным голоском, иногда даже не задумываясь о том, слышит её подруга или нет. Но тогда они шагали по улице, покрытой наполовину талой водой, наполовину грязным снегом, кутая руки в муфточки и придерживая шляпки от ветра. В тот день было довольно сыро и даже холодно. Но Кристина не замечала этого. Мэг рассказывала какую-то чрезвычайно забавную историю, какую — сейчас Кристина не могла вспомнить, но тогда они хохотали на всю улицу, прикрывая лица ладошками. Именно тогда Мэг спросила у неё то, что заставило Кристину крепко задуматься над всем тем, что происходит сейчас.

— Я так рада за тебя, Крис, — шепнула Мэг ей на ухо, когда они пересекали улицу Скриба. — Так рада, что ты выходишь замуж.

— Спасибо, — тихо отозвалась Кристина.

— Но ты ведь не любишь его, — разумно постерегла Мэг. Несмотря на свою кажущуюся беспечность, ум у неё был острый. Девушка на лету схватывала всё. Кристина отвернула голову, как будто вмиг заинтересовавшись чем-то другим, но Мэг молчала, предоставляя ей дать ответ, и девушка, вздохнув, признала:

— Не люблю.

— Тогда зачем выходишь замуж? — вспылила Мэг. — Мы ведь можем сейчас всё остановить, Кристина! Или… — она нахмурилась. — Он опять силой заставляет тебя?

— Нет, — качнула головой Кристина, причём так уверенно, что Мэг сразу поверила подруге.

— Тогда в чём дело?

Кристина пожала плечами, избегая ответа.

— Разве ты будешь счастлива с нелюбимым? — тихо спросила её мадемуазель Жири.

— Мне нужно было остаться с Раулем? — чуть резковато ответила Кристина, подивившись смене своего тона не меньше, чем Мэг.

— Нет, разумеется, нет! — Мэг помнила, как они рыдали, обнявшись, когда Кристина поведала ей свои злоключения. — Но… ты можешь переехать к нам, в Авиньон. Я уверена, тебе понравится! Там…

Но Кристина перебила её.

— Нет, Мэг, я не могу. Я дала своё обещание и сдержу его. Хотя бы в этот раз, — грустно усмехнулась она.

Больше они с Мэг не возвращались к этой теме, но Кристина замечала, как иногда на неё смотрит подруга. Мэг жалела её, но вместе с тем поддерживала. Присутствие говорливой девушки словно скрасило пребывание Кристины в доме мадам Жири, и девушка не представляла, каково ей будет оказаться с Эриком один на один в этом доме после свадьбы, ведь Мэг обмолвилась ей, что они с матерью уедут сразу после церемонии. Но Кристина жила теперешним временем, поэтому отгоняла настойчивые мысли, лезущие ей в голову, будто надоедливые мухи в летний зной. Всё будет хорошо, часами повторяла она себе, сидя возле окна. Всё обязательно будет хорошо, иначе и быть не может.

Девушку чуть удивляло, почему они с Эриком почти не пересекаются. Она думала, что теперь, когда она наконец-то стала его законной невестой, Призрак захочет больше времени проводить с ней. И поэтому каждый день готовилась к этому. Но он редко навязывал ей своё общество. И Кристину это радовало. Радовало, что она может не играть роль его невесты хотя бы сейчас.

Мадам Жири, в свою очередь, тоже старалась помочь девушке и подбодрить её. Всю эту неделю она ходила словно в воду опущенная, в то время как Эрик будто летал на крыльях. Антуанетта не помнила, когда видела его таким радостным. Она улыбалась, глядя на то, как мужчина старается помочь ей в приготовлениях, хотя не любит суету. В первые дни она задумалась над его свадебным костюмом и со вздохом признала, что Эрик не может венчаться с Кристиной в костюме её мужа. Поэтому было принято решение пойти к портному и сшить новый костюм. Эрик упирался и так, и сяк, пока Антуанетта однажды утром ни постучала в его дверь и ни представила ему худенького низенького старичка, который, близоруко щурясь, представился и начал вопрошать Эрика, «какой костюм месье предпочитает надеть на свою свадьбу». Эрик чуть, было, ни сбежал из цепких рук портного, но на лестничной клетке его поймала мадам Жири и заставила просидеть почти полдня в комнате, пока старичок снимал мерки трясущимися руками. Эрик уже сам готов был задушить его, но присутствие мадам Жири его сдерживало. Наконец, спустя два дня, мадам Жири сама отправилась в ателье и принесла оттуда потрясающе красивый фрак, похожий на тот, который Эрик носил раньше, несколько рубашек и манжет, а так же исподнее бельё, которое Эрик выхватил у неё из рук и, покраснев, немедленно упрятал в шкаф.

Так же она помогла подобрать гардероб Кристине, которая покраснела подобно Эрику, увидев шёлковые ночные сорочки и всякие другие женские штучки. Наконец, когда бракосочетание было назначено уже на завтра, мадам Жири уселась возле камина и неспешно смаковала горячий сладкий чай. У неё ужасно болела голова. Эрик сегодня как с цепи сорвался, Кристина заперлась у себя в комнате, словно боясь выходить оттуда, а Мэг отправилась спать пораньше. Вот у женщины и выпало время посидеть в одиночестве.

Мадам Жири раздумывала о том, как всё будет дальше, после свадьбы. Даже слепой и то заметил бы, что Кристина старается держаться подальше от Эрика, избегая встреч с ним и разговоров. А Эрик, видя это, старается не подходить к ней слишком близко, чтобы не пугать девушку. Но это пугало мадам Жири. Сколько времени Эрик сможет терпеть это: эту холодность и скрытность собственной жены? Как скоро его буйный нрав вырвется на свободу, подобно урагану, и сметёт всё на своём пути? Антуанетта вздохнула. Тогда останется только беспокоиться за Кристину. Столь милое и хрупкое дитя, как она вообще решилась на такое? Не иначе, как в минуту помутнения… Зато расплачиваться за эту минуту придётся годами. Мадам Жири любила Эрика. Как давно утерянного брата, как сына, которого у неё никогда не было. Но даже она признавала, что временами он мог превратиться в совершенно иного человека. Её это уже не очень пугало, но такую невинную и наивную девушку, как Кристина, эта особенность его характера вводила в ступор.

Мадам Жири вздохнула. Здесь она ничем не сможет помочь милой девочке, ей нужно будет справляться с этим самой. Она поднялась с дивана и решила пойти спать. Проходя мимо дверей Кристины, Антуанетта вдруг замерла. Из-за двери доносились едва слышные всхлипывания. Заколебавшись на мгновение, стоит ли входить и мешать девушке, она всё же подняла руку и постучала. Всхлипы за дверью прекратились.

— Кристина? — спросила мадам Жири. — У тебя всё хорошо?

— Д-да, — послышался тихий дрожащий голосок Кристины. Мадам вздохнула.

— Кристина, открой дверь, пожалуйста.

Спустя примерно минуту, когда Антуанетта уже думала, что Кристина не откроет, послышались тихие шаги, а потом скрипнула дверь. Кристина стояла на пороге в длинной ночной рубашке и с распущенными волосами. И плакала. Беззвучно плакала. Слёзы катились из-под её длинных тёмных ресниц и, скатываясь по щекам, терялись в вырезе рубашки.

— Кристина, милая, — мадам Жири прикрыла дверь и обняла всхлипывающую девушку. — Что же случилось?

Но девушка только качала головой, продолжая ронять слёзы на тёплый халат Антуанетты.

— Давай присядем.

Мадам Жири подтолкнула девушку к кровати, укутала её в одеяло, и сама устроилась возле неё. Кристина поёжилась. Видимо, она замёрзла.

— Так что же произошло? — участливо спросила женщина.

— Я боюсь, — вдруг тихо ответила Кристина и посмотрела мадам Жири прямо в глаза. Антуанетта ещё не видела такой боли и такого страха, который сейчас плескался в шоколадных глазах её бывшей ученицы.

— Чего именно ты боишься? — уточнила она и, не дождавшись ответа, вздохнула. — Так бывает со всеми девушками, которые выходят замуж. Я знаю, я сама это пережила, — она ласково коснулась дрожащей руки Кристины. — Просто ты вступаешь в новую жизнь. И это пугает тебя. Это пройдёт.

Антуанетта сама чувствовала, что её слова мало чем помогли Кристине, но сказать что-то иное она не могла. Да и что говорить? Сказать ей не бояться Эрика? Сказать ей полюбить его? Ах, если бы всё можно было исправить одними словами. На деле всё бывает гораздо хуже. Видимо, Кристина поняла, что женщина говорила не совсем искренне, потому что тихо произнесла:

— Я боюсь не новой жизни. Я боюсь… — она прикрыла глаза, а потом сдавленно прошептала: — Я боюсь, что не смогу освоиться, боюсь, что не смогу выдержать всё это… боюсь его.

Мадам Жири вздохнула. Она не могла винить Кристину за её вполне естественный страх. Да ещё учитывая то, что Эрик натворил…

— Ты боишься его лица? — осторожно переспросила она, но сразу поняла, что ошиблась, потому что Кристина вскинула на неё отчаянные глаза.

— Нет! Я боюсь его! Его! Я не понимаю его, я пытаюсь, но я не понимаю… — бормотала она, уткнувшись в ладони. — Я ожидаю от него одного, а он делает совсем другое, и это сбивает меня с толку, понимаете?

— Понимаю, — сказала мадам Жири, осторожно продолжая поглаживать Кристину по маленькой холодной ладошке. — Понимаю.

— И что мне делать? — глухо спросила Кристина, вытирая слёзы.

— Тебе не надо было соглашаться на всё это, — Антуанетта устало качнула головой.

— Но я должна была, — вяло запротестовала Кристина.

— Тогда прекрати рыдать и приведи себя в порядок! — вдруг рыкнула на неё мадам Жири, и девушка подскочила в кровати, поспешно вытирая дорожки слёз на бледных щеках. — Ты сама выбрала свою судьбу, поэтому достойно прими её.

Кристина глубоко вдохнула, а потом тихо проговорила:

— Наверное, вы правы. Это наказание для меня. За то, что предала его, за то, что растоптала его душу… Теперь настал его черёд.

— Глупая! — фыркнула мадам Жири. — Разве ты не понимаешь, что Эрик никогда не сделает тебе больно?

Но Кристина махнула рукой, прервав её, а потом тихо попросила:

— Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста.

Мадам Жири прикусила губу, раздумывая, что бы именно поведать этой бедной девочке, потерявшейся так далеко от дома. Её взгляд случайно упал на готовое свадебное платье, висевшее на плечиках возле шкафа. Рядом так же висел красный пояс и голубая подвязка.

— Ты знаешь, для чего этот пояс? — спросила она, кивая в сторону платья. Кристина сразу нахмурилась, стоило ей посмотреть на платье, но потом вздохнула и признала:

— Нет. А для чего? — Кристина всегда была очень любопытной.

— Красный пояс, как и фата, символизирует целомудрие невесты. А те туфельки, которые тебе подарил Эрик, по традиции означают ваше супружеское единство. Ты знакома хоть немного со свадебной церемонией? — Кристина мотнула головой. Ей было невдомёк, почему Антуанетта решила именно сейчас рассказывать ей это, но перечить она не стала, а продолжила вслушиваться. — По традиции, невеста входит в церковь под руку со своим отцом, но теперь вместо него будет доктор Дюпон. Эрик будет ожидать тебя возле алтаря. Вы предстанете перед священником и принесёте клятвы, после будет составлен брачный договор. Потом святой отец обвенчает вас, и вы станете мужем и женой. Невесту и жениха часто осыпают рисом…

Мадам Жири настолько глубоко увлеклась своим рассказом, что не видела, как Кристина отвернулась и уставилась в окно. Её мало беспокоило то, что будет на свадьбе, она больше боялась того, что будет после. Вдруг она уловила последние слова мадам Жири:

— Кстати, красный пояс с невесты снимает жених во время первой брачной ночи.

Антуанетта повернулась и вовремя заметила, как Кристина побледнела и судорожно сжала в пальцах одеяло. Мадам Жири понимающе улыбнулась.

— Эрик не причинит тебе вреда, я уверена. Он…

— Простите, мадам, — вдруг произнесла Кристина чуть дрожащим голосом. — Я очень устала и хотела бы отдохнуть.

— Да, конечно, поспи, милая. Завтра тяжёлый день, — со вздохом ответила мадам Жири и, укрыв Кристину одеялом, вышла из комнаты. На душе ей было тяжело.

Теперь, вспоминая тот разговор и ожидая Кристину в церкви рядом с доктором Дюпоном и волнующимся Эриком, она искренне переживала и сочувствовала девушке: никто не должен выходить замуж без любви, так считала она. Но всё было решено, дело оставалось за малым. Кристина вскоре должна была прибыть вместе с Мэг на съёмной карете, и Эрик возле алтаря мало не выпрыгивал из своего костюма. Церковь была пуста, да и кого мог пригласить к себе на свадьбу Призрак Оперы? Только возле входа стоял доктор Дюпон, любезно согласившийся отвести невесту к алтарю, да на первом сиденье сидела его жена, мадам Дюпон, слегка полноватая, но очень добрая женщина. Немного подивившись тому, что Эрик носит маску, она уже спустя минуту фамильярно схватила его под локоть и начала выспрашивать у него разные мелочи. Эрик, испуганно косившийся на мадам Дюпон, уже готов был попросту сбежать от неё, но вездесущая мадам Жири спасла мужчину, усадив женщину возле себя. Но и Антуанетта, как оказалось, тоже не железная. Мадам Дюпон продолжала безудержно болтать, да так настырно, что мадам Жири тоже предпочла сбежать от этой женщины и остановиться возле доктора. Тот полтора года назад выдавал замуж свою дочь, очаровательную Мишель, так что эта роль была ему знакома.

Вот скрипнула дверца старой калитки, и спустя полминуты в церковь вошла девушка. Каштановые локоны обрамляли её нежное личико, чуть бледное, но от того не менее красивое. Роскошное платье цвета слоновой кости тихо шелестело, когда Кристина неуверенно шла под руку с доктором к замершему возле алтаря Эрику. Доктор радостно улыбался, впрочем, немного недоумевая, отчего это невеста такая смутная, а жених слишком взволнованный. На его памяти всё было наоборот, когда Мишель выходила замуж. А Кристина еле передвигала ноги, цепляясь вспотевшей ладонью за руку месье Дюпона. Жуткое волнение охватило всю её, комок застрял в горле, и она не могла поклясться, что не упадёт в обморок, произнося клятвы. Но вот дорога к алтарю, усыпанная лепестками роз, закончилась, и Кристина оказалась возле Эрика. Краска залила её бледные щёки, когда ей пришлось стать возле мужчины плечом к плечу.

Эрик сам весь дрожал, он не верил своему счастью, видя, как его ангел медленно приближается к нему в свадебном платье. Она была так безумно красива, что на миг он забыл, как дышать, и сделал вдох тогда, когда закололо в груди. Сердце его бешено билось о ребра, кровь набатом стучала в висках, в ушах звенело от напряжения. Руки Призрака дрожали, он чуть не выронил кольца, о которых вспомнил в последний момент. Рука девушки, казалось, тоже чуть подрагивает. Эрик посмотрел на неё, но голова Кристины была опущена, и он не смог заглянуть ей в глаза. Когда священник обратился к ним, Эрик весь напрягся. Пришла пора приносить клятвы, и он замер, слушая, как тихим и мелодичным голоском его любовь клянётся ему в верности и любви до гроба. Какая ирония! В свою очередь он еле смог выговорить слова клятвы, а когда священник произнёс последние слова, объявляя их мужем и женой, Эрик чуть не свалился с ног от осознания того, что всё закончилось. И Кристина стала его женой. Женой Призрака Оперы. Нет! Женой Эрика Дестлера. С Призраком покончено, должно быть покончено раз и навсегда. Он не принёс ему ни счастья, ни любви. Так, может, хотя бы этот Дестлер принесёт.

А Кристина только сейчас очнулась от глубокого сна и осознала, что же она наделала. Она вышла замуж за Призрака Оперы. Ей хотелось заплакать, но усилием воли она сдерживала горячие слёзы. Незачем плакать. Мадам Жири была права, она сама сделала свой выбор, теперь нет смысла жаловаться на судьбу. Кристина выпрямила спину и вскинула голову. Только теперь она увидела, как красиво выглядела старенькая церковь: иконки и молебен украшены ветками остролиста, а весь путь до алтаря усыпан лепестками роз. Какая-то часть Кристины задалась вопросом, где Эрик достал розы. В такое время они жутко дорогие. Но одновременно с этим Кристина окинула взглядом собравшихся. Доктор Дюпон — седой мужчина средних лет с доброй душой, который вылечил и поставил её на ноги. Его жена, с которой Кристина не была знакома, однако она производила приятное впечатление. Мадам Жири, одетая в элегантное платье тёмно-синего цвета. Мэг — милая подружка, блиставшая сегодня в прекрасном голубом платье, жаль, только, не перед кем было похвастаться им. Эрик — человек, — или Призрак? — который сегодня стал её мужем. От этой мысли у неё закружилась голова, и Кристина чуть покачнулась. Её сразу поддержала сильная рука, и, подняв голову, она увидела чуть встревоженный взгляд Эрика.

— Кристина? — спросил он. — Вы в порядке? Может, присядете?

— Н-нет, то есть, да, то есть, я в порядке… — пролепетала Кристина.

Ещё раз обдав новоиспечённую супругу заботливым взглядом, Эрик буквально вырвал её из цепких рук мадам Дюпон и повёл к карете. Кристина, усаженная возле него на холодное сиденье, молчала и глядела в окно. Ей почему-то стало вдруг всё равно. Всё равно, что с ней будет дальше, всё равно, как сложится её жизнь. Хотелось просто лечь и уснуть. Забыться. Хотя… вряд ли в эту ночь ей это удастся. Кристина похолодела, вспомнив голос мадам Жири: «Красный пояс с невесты снимает жених во время первой брачной ночи». Во время первой брачной ночи... Кристина закусила изнутри губу и постаралась незаметно отсесть от Эрика и забиться в угол кареты. Даже сидя, он возвышался над ней. Такой высокий, сильный, крупный. Такой пугающий. Если даже из рук Рауля она не могла вырваться, не использовав тот графин, как ей это удастся сегодня ночью? Ответ пришёл сразу же. Никак. Ей придётся покориться. Страх снова окутал её внутренности, и Кристина сглотнула комок. В тот же момент карета остановилась возле дома мадам Жири.

Кучер, вопреки мнению Кристины, не стегнул лошадей и не умчался прочь. Вместо этого быстро спрыгнул с козел и последовал в дом за Антуанеттой. Вскоре они вышли оттуда, и Кристина поняла, почему кучер не уехал. Видимо, это была та самая карета, которая отвезёт мадам Жири и Мэг в Авиньон. Кристина умоляюще сглотнула, посмотрев на Мэг, стоящую возле неё, и поймала ее успокаивающий взгляд, в глубине которого плескалась жалость. Кристине казалось, что ещё секунда, и она крикнет Мэг, чтобы та не оставляла её. Но подруга отвела взгляд, и Кристина сдержала порыв.

— Счастья вам, Эрик, Кристина, — пожелала им мадам Жири, а потом вытащила из ридикюля стопку бумаг и протянула её Призраку. Тот непонимающе взглянул на неё, но, вчитавшись, потрясённо уставился на мадам Жири. Та усмехнулась. — Это мой свадебный подарок. Дом теперь ваш. Ты — его хозяин, Эрик. И не вздумай предлагать мне деньги за него, — отмахнулась женщина. — Я всё равно не приму.

Призрак кивнул головой.

— Спасибо, Нетти, — тихо шепнул он.

В это время Кристина прощалась с Мэг. Тёплые руки подружки обвили её шею, и Кристина уже еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Не такой она представляла свою свадьбу и прощание с единственной подругой.

— Всё будет хорошо, — прошептала ей на ухо Мэг, и Кристина выдавила из себя слабую улыбку. — Мы обязательно приедем к вам в гости через месяц-другой. О, я уговорю маму! — заговорщицки подмигнула ей Мэг. Кристина ещё раз обняла подругу, и та, махнув ей на прощание, залезла в экипаж. Следом за ней туда села и мадам Жири. Дверца экипажа захлопнулась, и карета тронулась с места. Вскоре она исчезла за поворотом.

Эрик вздохнул. Теперь он понятия не имел, что же ему делать и как обращаться с Кристиной. Вроде бы его мечта сбылась, но он всегда считал, что такого никогда не произойдёт, поэтому его фантазии редко заходили дальше, чем их свадьба. Поэтому, на свой страх и риск, он решился хотя бы попробовать.

— Кристина, — проговорил он, и девушка обратила на него свои огромные глаза, — вы не замёрзли? Давайте зайдём в дом.

Девушка робко кивнула и последовала за ним в дом, казавшийся сейчас слишком большим и даже неуютным, когда здесь не раздавался уверенный и чуть строгий голос мадам Жири, а также весёлое щебетание Мэг. В лицо им пахнуло теплом и еле слышным запахом дыма. Камины затопили ещё с утра, иначе здесь было бы жутко холодно. Эрик повесил шляпу на вешалку, а потом повернулся к Кристине, намереваясь помочь ей снять шубку. Девушка чуть вздрогнула, ощутив, как его руки коснулись её плеч, но Эрик не был точно уверен от чего: от его прикосновения или от холода.

Они вошли в кухню. Кристина присела на край стула, а Эрик застыл возле порога. Он вообще не знал, о чём говорить с ней. Тогда, когда он привел её в свое жилище под Оперой, она была очарована его музыкой, его прикосновениями и даже его белой полумаской. А сейчас она была испугана. Эрик видел это в том, как прямо она держала спину, как чуть рвано выдыхала воздух, как отчаянно сжимала в руках оборку платья. Призрак вздохнул. И как ему завоевать её доверие, как сделать хотя бы так, чтобы она не отстранялась от него в испуге? О том, как заставить её полюбить себя, он и не думал.

— Может быть, выпьете вина, Кристина? Вы очень замёрзли, а так быстрее согреетесь.

Кристина пожала плечами, а потом словно спохватилась и тихо произнесла:

— Д-да, пожалуйста.

Эрик открыл бутылку вина штопором и плеснул напитка себе и ей. Он не был большим сторонником подобных вещей, но сейчас это казалось уместным. Может, хоть вино поможет Кристине чуть раскрепоститься и не смотреть на него, как на чудовище. Но девушка лишь чуть пригубила красный напиток, а потом отставила бокал в сторону. На улице уже темнело, а поскольку во Франции свадьбу отмечали чаще всего во второй половине дня, то это не было странно. Да к тому же, весна пока ещё не вступила в свои права, и темнело по-прежнему довольно рано.

Кристина потёрла ладони друг о дружку, она всё ещё не могла согреться. Эрик заметил это.

— Может, вам стоит идти в постель, Кристина? — спросил он, даже не задумавшись, как двусмысленно прозвучали его слова. Девушка чуть вздрогнула, а потом, будто приняв решение, поднялась со стула. Эрик сразу же вскочил с места.

— Вы правы, — отозвалась девушка. Она подняла юбки платья, медленно вышла из кухни и поднялась по лестнице, со страхом ожидая, что его шаги раздадутся следом. Но было по-прежнему тихо, и Кристина, не выдержав, даже обернулась. Призрак снова уселся за стол, а потом наполнил свой бокал. Кристину будто током ударило — и зачем он столько пьёт?.. Мотнув головой, она быстро дошла до своей комнаты и, закрыв дверь, прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось в груди, ладони вспотели, а в горле образовался странный ком. Девушка постояла так с минуту, а потом подошла к окну.

Там уже почти ничего не было видно, прохожих на улице не наблюдалось, и за всё время, пока она стояла, мимо проехала только одна карета. А стояла она долго. Сначала девушка хотела раздеться и лечь в постель. Быть может, если она уснёт, он не потревожит её? Но Кристина сразу отмела эту мысль. Он похитил её в самый разгар представления, разве его остановит то, что она уже спит? Кристина сглотнула. Тогда ей нужно переодеться в ночную рубашку и ожидать его в постели. Но и этот вариант не показался ей подходящим, ведь мадам Жири вчера рассказывала ей про красный пояс. Он сам должен его снять. Девушка закусила губу. Что бы сегодня ночью ни было, что бы он ни делал, она вытерпит. Она сможет.

А Эрик в это время медленно поднимался по лестнице. Он ужасно хотел напиться, но наполненный бокал так и остался стоять на столе. Всё это время он размышлял. Размышлял о том, что же ему делать. Меньше всего он хотел, чтобы всё произошло так. Меньше всего он хотел пугать её. Меньше всего он желал брать её силой. Эрику одновременно хотелось, и чтобы она уже спала, потому что так можно было бы избежать неловкой ситуации, и чтобы ждала его. Последний вариант заставлял его сердце биться чаще, но в то же время он не представлял, как поступит тогда. В его мечтах Кристина сама целовала его, сама прижималась к нему всем телом, сама… сама отдавала ему себя. А в реальности он получил запуганную девушку, вздрагивающую при любом его обращении к ней и даже легоньком прикосновении. Она жутко боялась его, и этот её страх каждый раз разъедал его душу подобно кислоте. Он ведь не настолько был чудовищем, чтобы принуждать её. Эрик остановился напротив двери в комнату, собираясь с мыслями, а потом толкнул её.

А Кристина замерла, услышав скрип отворяемой двери. Внутренности скрутились в клубок от страха, сердце застыло в груди. Ей не надо было оборачиваться, чтобы знать, что это он пришёл за ней. Пришёл её забрать. Кристина зажмурилась, а потом глубоко вздохнула и отрешённым взглядом уставилась в окно. Что бы он ни делал, она выдержит. Она будет ему достойной женой.