Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

Гербология, как Рики и ожидал, началась с похвальных речей профессора Стебль в адрес всех, кто справился с СОВой, а в особенности – его и Дика. Новый учебник профессора ученики, не желающие приступать к учебной работе, хвалили как можно дольше. Но в теплицах учеников ожидала и мадам Помфри, которой потребовалась помощь, так что пришлось заняться плесенью. И только в середине урока шестикурсники узнали задание для курсовых работ.

– Думаю, настала пора каждому из вас понять, что значит вырастить магическую траву от начала до конца, – решила Стебль.

Список растений, рекомендуемых к разведению в течение года, учительница огласила тут же, отчего многие заныли. Почти все растения, не требующие особого ухода, увы, вырастали либо куда быстрее, либо гораздо медленнее.

– Вы должны будете держать их во второй теплице, – сказала профессор Стебль. – Впрочем, на первых порах можно оставлять горшки при себе, если очень захотите.

– А как скоро мы должны определиться, мэм? – поинтересовался Артур.

Профессор дала на размышление две недели.

– Если бы в эти две недели мы больше ничего не делали, только размышляли, – ворчали ученики, возясь с плесенью.

– Макарони, ты-то точно заберешь растение к себе? – ехидно предположил Филипс.

– Всенепременно, – проворчал Рики, не желая поддерживать разговор. Тони, к счастью, и не настаивал на общении.

– Я думаю выбрать мандрагору, – вслух думал Артур.

– Не советую. Под конец с ними спятить можно, – сказал Рики. – В горшки друг к другу лазают, грубят…

Он считал, что вполне достаточно представителей человеческой породы, обладающих данными свойствами, тем более что в школе их теперь хватало.

– Не поверишь! Джим подружился только с Тони, – сообщил Ральф.

– Что тут удивительного? Тони всегда восхищался дядей Гарри, а Джим – почти точная его копия, – сказал Рики. Он внимательно наблюдал за чуткой плесенью, не забывая, что в любой момент ей может надоесть складываться в скульптуры, и тогда она способна попросту сбежать.

– Да уж, он настоящий гриффиндорец, – заметил Артур не без гордости. – Кстати, он все никак забыть не может, что ты на вокзале, и потом, погладил его Тигра. А кот уже все шторы в гостиной оборвал, его, похоже, вообще не воспитывали.

– Арабелла многое позволяла кошкам, – рассеяно заметил Рики, аккуратно наматывая плесень на карандаш. Гриффиндорцы, спохватившись, принялись трясти свои чашки с рассадой, чтоб те выровнялись. – А вы не знаете, зачем Джеймс нацепил на голову эту дурацкую красную повязку? – спросил он, когда друзья более-менее справились со своей задачей.

– По мне, так чтоб привлекать внимание, – предположил Ральф.

– В отличие от дяди Гарри, ему очень нравится быть звездой, – согласился Артур.

И в самом деле, приметная повязка выделяла юного мистера Поттера в толпе школьных перемен. В коридорах Рики неоднократно замечал, что с Джимом здоровались, и тот с удовольствием заводил новые знакомства.

– Он выспрашивает у людей обо всем, что происходит в «Хогвартсе», – разузнала вскоре Дора Нотт. – Странно это как-то. Одно дело, когда девчонка сплетнями интересуется, но мальчик!

По своей воле Рики вовсе не следил бы за бытием сына дяди Гарри в школе, но его поступление в «Хогвартс» вызвало бурный ажиотаж среди учеников. Вскорости Джимми стал снимать свою повязку на уроках – после того, как профессор Снейп вычел у него пять очков за выпендреж.

– Началось, – пробормотал Рики, когда узнал об этом.

– Что началось?! – подозрительно поинтересовалась Дора, которая, увы, слышала слишком хорошо.

– Профессор Снейп не симпатизирует семейству Поттеров, – лаконично ответил Рики.

На самом деле он был доволен, что хотя бы на Джима нашлась управа. Ибо заставить подругу новоявленного гриффиндорца по имени Рози отказаться от шоколадушек и любимой игры во дворе не сумели до сих пор ни взыскания с Филчем, ни угрозы МакГонагол написать ее родителям.

Но на небосклоне «Хогвартса» зажглась еще одна звездочка. Появление Гермионы Уизли в любой части замка неизменно сопровождалось нездоровым оживлением. Увешанная всевозможными оберегами почти на манер профессора Трелони, жизнерадостная Гермиона при этом выглядела куда более живописно.

Она легко могла объяснить назначение каждого своего талисмана.

– Вот этот, – говорила она, любовно поглаживая сухого кузнечика, – отпугивает кошмары. А соломенная косичка приносит удачу. Важно только заплести ее в полнолуние.

Некоторых искренне интересовали ее штучки, к девчонке даже обращались за советами, которые она охотно раздавала, вопреки назиданию практичной кузины Софии, бесплатно. Но большинство считало новоявленную хуффульпуффку чудачкой.

Между тем шестикурсников «Слизерина» от школьных дел отвлекло важное событие: Моргана принесла трех котят, как и было обещано. Семейство расположили в спальне парней, чтобы и хозяин, и хозяйка могли их навещать, и Билл Кеттлборн не уставал ворчать, потому что котята пищали, а Моргана шипела на него больше, чем обычно.

Рики, конечно, слышал о том, что Гермиона Уизли с некоторых пор рвется повидать котят, чтобы выбрать себе одного, поскольку ей удалось договориться с Бетси и Тиффани, что она первая заберет того, который ей понравится.

– На месте Бетси я бы тоже с ней спорить не стал, – прокомментировал Рики, который считал всех трех малышей равно очаровательными. Он возился с ними охотно, и Тиффани, не подозревающая, какое же он, в сущности, чудовище, спокойно ему это позволяла.

Но ему и в голову не приходило, что профессор Снейп позволит маленькой хуффульпуффке зайти в общежития «Слизерина» перед самой сменой пароля. В это время Рики, как лицо, облеченное доверием и благосклонностью Морганы, как раз составлял компанию Тиффани, которая меняла подстилку своим любимцам. Когда Гермиона появилась в его спальне, он не сразу понял, что ему это не кажется, а после довольно недружелюбно поинтересовался, как она сюда попала.

– По воздуху прилетела! – буркнула, в свою очередь, малявка и предоставила объясняться Лео, который появился следом за ней. Когда Рики выслушал друга, оказалось, что барышня вовсю знакомится с малышами. Рики испытал злорадство, заметив, что один из них фыркает на нее. Но Гермиона заметила его насмешливый взгляд и насупилась.

– А вот этот хановщик тоже хочет котенка? – опасливо спросила девчонка у хозяйки котят.

– Нет, – сказала Тиффани. – Ему теперь и не хватит, хотя Ричард хорошо с ними управляется.

– Вот и отлично! – проворчала Гермиона и скорчила ему рожицу. – Моя киса не будет иметь с тобой ничего общего!

– Милочка, это еще не твоя киса! – возмутился Рики.

– А будет моя – шиш я тебе дам ее гладить! – поклялась Гермиона, игнорируя изумленный взгляд Тиффани. – Я знаю, что ты – настоящий хановщик! Мой брат тебе пока помогает, но Джимми Поттер мне все про тебя рассказал!

– Твой Джимми Поттер сам про себя всего не знает, – свысока бросил Рики. – Извини, Тиффани, я пойду, не буду мешать вам, – сказал он и отправился в гостиную, пережидать, когда нашествие прекратится.

Вскорости малявка и в самом деле удалилась. Тиффани, вышедшая ее проводить, по возвращении присоединилась к Рики и Лео в гостиной.

– Надеюсь, хоть с кошкой она способна поладить, – проворчал Рики.

– Ты знаешь, она городит про тебя всякий вздор, – ничуть не смущаясь, доложила Тиффани. – Она очень странная для Уизли.

Рики пожал плечами; быть странным в семье Уизли считалось, пожалуй, нормой. Теперь, впрочем, странности пришли в «Хогвартс» в таком количестве, что жаловаться на них не имело смысла.

Начало года, бесспорно, свидетельствовало об обострении квиддичной лихорадки. И, как следовало ждать, в этом году в «Хогвартсе» завелось особенное обстоятельство, именуемое Джеймс Поттер.

Внезапно повсюду заговорили об удивительных талантах отца и даже деда юного Джима на позиции ловца. По школе даже пустили слух, что для Джеймса заранее забито место в команде.

– Я пойду к директору! Так не честно! – вопил Генри Флинт, топая ногами в гостиной «Слизерина».

– Перестань действовать на нервы кошке! – возмутилась Тиффани. – Ты что, намерен теперь из-за каждого сопляка такой концерт устраивать! Выбери нам нормального ловца и заткнись, Мерлина ради!

Но для Джима, естественно, исключения не сделали, что, впрочем, не намного умерило квиддичные амбиции гриффиндорцев. Ральф Джордан, конечно, не стал обсуждать это с Тиффани, но, вдохновленный, как и вся команда, старался как можно чаще бывать на стадионе, так что Рики видел его только на уроках, где он, по всей видимости, присутствовал только физически.

Тому, что Снейп изводит Джима бесконечными придирками, острые языки мгновенно нашли объяснение.

– Он понимает, что не видать ему в этом году кубка, вот и злится, – ни секунды не сомневался Тони Филипс, беседуя с раздосадованным Джеймсом на перемене.

Другие первокурсники тоже не отставали, приобретая своеобразную известность. Гермиона Уизли, вопиюще выделившись среди своих родственников, теперь, вдобавок, вовлекла в агитаторскую деятельность некую Лавинию Пикс – свою подругу, которая, по словам старост, в принципе была очень воспитанной и тихой.

– Но на Гермиону это не повлияло. Просто мания скандалить, особенно если с ней кто-то не соглашается. Может и в драку полезть. Никогда в «Хуффульпуффе» такого не было, – жаловался Эдгар. – У меня такое чувство, что в этом году учиться приехали одни чокнутые.

– Мне можешь об этом не рассказывать, – кивнул Дик с таким видом, что было явно – за этим тоже скрывается очередная бесподобная история.

– Мери? – участливо спросил Артур.

– Да. Они с Виктором вчера… – Дик остановился, подбирая слова. – Я даже не знаю, что он ей такого сказал, но она на всю общую гостиную объявила эдак утомленно, что детей, пожалуй, заводить не станет.

– Слава Мерлину, – пробормотал Уизли.

– Артур, не следует делать таких заявлений, – попеняла ему Марго. – И что?

– Конечно, Мелани не могла оставить это без внимания, спросила, что так. А малявка кивнула на Виктора и говорит: «Тетя Гвенни такая хорошая, а сын у нее вон какой противный. Так что лучше не рисковать, мало ли, что получится».

– Как он это пережил? – поинтересовался Рики.

– На удивление прилично. Просто раскритиковал ее воспитание, а самообладание у него отменное, наши это ценят. Вообще Мери перегибает палку, думаю, Вик на ее дурном характере сделает себе рекламу. Она многих раздражает. Похоже, дома избаловали ее донельзя.

– С Каролиной он так и не помирился? – спросила Селена.

– Нет, – покачал головой Дик.

– Но это же идиотизм, – без колебаний высказалась Дора, – мы с тобой это уже обсуждали.

– Да, конечно. И Мелани так считает. Но Каролина, по-моему, в самом начале чувствовала себя слишком уж виноватой. Летом он с ней не связывался.

– Потому что болван, – не преминула высказаться Дора.

Рики легко мог предположить, каким болваном она считает его.

– Зато теперь она всячески подчеркивает, как на него обиделась, – закончил Дик.

Рики как раз вспомнились ее отрывистые «да» и «нет» на уходе за магическими существами, когда в штаб заглянула лучезарно улыбающаяся Нэнси.

– Марго, ты идешь, Летти начинает злиться, – сообщила она.

– Мерлин! – переполошилась гриффиндорка, вскакивая, пытаясь попасть ногой в туфлю и собирая все свои вещи в пределах досягаемости. – Нет, это я здесь оставлю. Летти устраивает сегодня гадание по какой-то своей книжке! – соизволила объяснить она, когда, наконец, твердо встала на обутые ноги с сумкой через плечо.

– И вы все обещали быть подопытными! – кивнула Дора. – Слышала о таком.

– Неужели кому-то интересно знать собственное будущее? – удивился Ральф после ухода старосты. – Нет, ну скажите мне!

– Да. Особенно если человека беспокоит что-то конкретное, – ответил Рики, ничуть не замечая, насколько взрослым, утомленным и умудренным жизнью тоном это было сказано.

– Ричард, ты уже давно вызываешь беспокойство, – проворчал Эдгар.

Не только Рики развернулся к нему с изумлением и немым вопросом. Хуффульпуффец пристально и довольно хмуро наблюдал за ним, так что Рики как-то вдруг догадался, что он специально дожидался ухода гриффиндорки для того, чтобы завести разговор. Нетрудно было догадаться, что свойства этот разговор будет, скорее всего, неприятного.

– В чем именно? – ровно произнес Рики, стараясь не фиксироваться на возникшем в комнате напряжении.

– Ты не хочешь соблюдать наши традиции! Не приехал на мой день рождения! Не согласился на вечеринку, которую предлагал Чайнсби! Говоря откровенно, мне не нравится, что с тобой происходит, – отрезал Эдгар.

Рики подумал, что ему самому это не нравится, но даже в мыслях это прозвучало слишком жалко. С другой стороны, обвинения шокировали его, как если бы Эди обозвал его хановщиком.

– Возможно, я уже не стану прежним, – сказал он, и сам не понял, зачем выдал эту фразу. – Хотя я пытаюсь делать вид, что все нормально.

Он сам себе не верил. Какая-то фальшь выдыхалась, как будто он разыгрывает сцену из сериала, прикидываясь мучеником и вовсе не являясь таковым. «Но я же не притворяюсь!», – подумал Рики, чувствуя, что злится уже непонятно на кого.

– От тебя этого и не требуют, – в голосе хуффульпуффца появились холодные властные нотки. – Я верю, что тебе тяжело, но уже несколько раз ты поставил меня в тупик своим поведением. Ты ведешь себя так, как будто не хочешь никого знать, – сказал Эдгар, после чего встал и прошел к окну, затем развернулся обратно, но остановившись, безнадежно махнул.

– На что ты намекаешь? – еще сильнее напрягся Рики.

– Возможно, мы для тебя недостаточно хороши? – произнес Эдгар с леденящей вежливостью.

После этих слов Рики как-то сразу почувствовал, что они не одни в комнате. Присутствующие нервно зашевелились, словно протестующие движения приобрели особое звучание.

– Эди, ты в своем уме? – поинтересовался Артур.

– Нет, пусть говорит, – остановил Рики гриффиндорца. – Я чувствую, что надоел вам своими проблемами. Вы оберегаете меня, хотя я вас и раздражаю. Это ненормальная ситуация, и будет гораздо лучше, если Эдгар скажет, что думает.

– Я думаю, хватит! – без паузы подхватил хуффульпуффец. – Мы делаем все возможное, а ты не стараешься!

– Я не знаю, как я могу еще стараться! – шепотом вскричал Рики. В некотором роде, ему все время было обидно, что его усилия не ценят, хотя он сам бы не мог объяснить, в какой форме ему могли бы это выразить. Но теперь, когда посыпались упреки, Рики и вовсе сделалось не по себе от явной несправедливости. Эдгар, похоже, заметил, что настрой слизеринца изменился, и, оглядевшись, затеребил свой значок колледжа.

– Нет, это ни к чему не приведет, – вздохнул он. – Может быть, позже…

Так и не договорив, Эдгар вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

– Он остынет, – уверенно произнес Ральф. Окружающие, включая Рики, солидно закивали, хотя слизеринец и понимал, что за этой уверенностью скрываются самые сложные ощущения.

С уходом друга Рики почувствовал себя полностью опустошенным. Ребята, оставшиеся с ним, держались бодро и делали вид, что преодолели ситуацию, но далеко не были уверены в этом сами.

– Да уж, он слишком ответственный, чтоб отречься от такой проблемы, как я. Да бросьте вы! – махнул рукой слизеринец, пресекая возражения, которых не последовало. – Я и должен был пережить что-нибудь подобное. Это еще ничего. У меня такое чувство, как будто вокруг меня сгущается что-то темное. Вроде заговора, – неохотно признался Рики.

– Неудивительно, – отозвался Лео. – Мой папа полагает, что кто-то мутит воду среди гоблинов.

– Вот как? – только и сказал Рики.

– В банке «Гринготтс» гуляет слух, будто Сам – Знаешь – Кто вернулся, – объявил лучший друг.

– Но откуда?.. – вскинулся Артур.

Лео пожал плечами.

– Совершенно непонятно, кто им эту золотую мысль подсунул, но только вот они теперь требуют ответа с Министерства, – добавил Дик. – Моей бабушке стало об этом известно недели две назад.

– Гоблинов можно понять, – кивнул Артур. – Им стоило многих усилий сохранить золото во время войны.

Рики терпеливо выслушал все, что друзья посчитали нужным сказать по этому поводу. Все эти факты он знал, но думать о них сейчас не мог. Случилось, собственно, то, чего он опасался с самого начала – он поссорился с другом. Однако то, из-за чего это произошло, выбивало из колеи своей неожиданностью. Со слов Эди, получалось, что лорд Волдеморт тут и ни при чем вовсе, а все дело в его, Рики, личном неправильном поведении. Это настолько не укладывалось в голове, что Рики даже заняться ничем не мог, все валилось из рук. И ему стало еще тяжелее, когда он обнаружил за ужином, что Селена бросает на него взволнованные взгляды.

Эдгар, конечно, не злился долго. На другой же день, после урока защиты от темных сил, он дождался Рики в комнате старост и при всех, включая Селену и Бетси, попросил забыть о вчерашнем инциденте.

– Я и в самом деле зря сорвался, – с искренним сожалением признал Эдгар.

– О чем речь, конечно, – ответил Рики, после чего перемирие было, на радость всем присутствующим, скреплено рукопожатием. После чего разговоры в штабе потекли по привычному руслу. Дора заговорила о трудных первокурсниках, и большинство охотно ее поддержало; развернулось даже что-то вроде дискуссии, поскольку Бетси, сумевшая поладить с Гермионой Уизли благодаря общему намерению обзавестись котенком, утверждала, что ничего такого особенного и ужасного в маленькой Гермионе нет. Только Лео и Дик отсели в сторону и склонились над какими-то чертежами. Рики удивился, распознав в схемах наброски карты, которую они безнадежно пытались скопировать с прошлого года. Сам он так и не озаботился подумать над этим.

– Может быть, возьмем метлы? Стадион, как ни странно, свободен, – предложил Ральф минут через пятнадцать, как бы случайно поглядев в окно.

Идею с энтузиазмом поддержали, и Рики тоже уже готов был согласиться… как вдруг почувствовал, что просто не может, ну никак не имеет права присоединиться к ним сейчас.

– Нет, – сказал Рики. – У меня что-то голова болит, наверное, из-за Бэскотта, что-то он мне не нравится.

Друзья не настаивали; Рики даже обидно стало немного, когда они ушли летать без него.

Но и тогда в комнате, помимо него, остался еще кто-то, а именно – как раз тот человек, с которым он предпочел бы не оставаться наедине. А Селена вовсе не спешила уходить. Более того, она не поленилась встать ровно напротив; Рики, не удержавшись, ответил на ее взгляд, и с неудовольствием заметил, что в хуффульпуффке появилось нечто неуловимо стервозное, напоминающее Дору. Несколько секунд продолжалась это молчаливое общение.

– Отличное объяснение, Рики. Но ты сам сказал, что хочешь видеть меня своим другом. Вот я им и буду, – спокойно, почти угрожающе произнесла Селена. – Что происходит с тобой? Почему ты отказываешься идти в Запретный лес? Почему сейчас не пошел летать вместе со всеми?

Отсюда без вариантов следовало, что его больная голова ее не убедила.

– Настало время навестить Плаксу Миртл. Я больше не могу откладывать посещение ее туалета, – признался Рики.

Лишь на секунду в лице Селены мелькнуло озадаченное выражение.

– Ладно, – сказала она. – Тогда я пойду с тобой. Так будет лучше, не так ли?

– Наверное, – сказал Рики, и прикусил язык.

– Мило, – усмехнулась Селена, – так что, идем?

Девушка подождала, пока он запрет штаб. Рики поплелся следом, неотрывно считая солнечных зайчиков в ее переливающихся золотых волосах. «Ну почему, – вопрошал он себя, – когда я остаюсь с ней, то непременно говорю глупости или неприятные двусмысленности? Можно подумать, я не уверен, что с ней мне будет лучше».

Селена украдкой оборачивалась и бросала на него быстрые взгляды. Он знал, о чем она не решается говорить. Что его трепетный пафос касательно Плаксы Миртл неуместен, и даже сама Миртл не обвиняет его ни в чем. Что глупо было избегать встречи с привидением дорогой Миртл все это время, и даже теперь мысленно сочинять поводы, чтоб не пойти в неработающий женский туалет на третьем этаже, и при том еще отказываться пойти куда-нибудь еще. Это Селена еще не знала, что именно он пообещал вечно ноющему привидению в конце прошлого года! Теперь Рики испытывал еще больший дискомфорт при мысли, что Плакса Миртл сейчас расскажет хуффульпуффке, каким методом она узнает, что к Ричарду Макарони вернулся здравый ум. Парень хмурился, меряя лестницу шагами и не представляя, какая сила удержит Миртл от обнародования этого интереснейшего факта. Он корил себя, что позволил девушке составить ему компанию. И при таком раскладе, по закону подлости, неудивительно, что третьего этажа они с Селеной достигли трагически быстро, а искомая персона оказалась на месте, и даже расположена к беседе.

– Здравствуй, я хотел тебя видеть, – произнес слизеринец, выдавливая улыбку; ватный язык еле ворочался, так что Рики сам не понял, были его слова достаточно внятными или нет.

– Где вы шатались все это время? – строго спросила Миртл, постепенно начиная всхлипывать.

– У меня для вас новость, – провыла Миртл.

«Неужели опять куда-то пропал унитаз из ее любимой кабинки?!». Рики только надеялся, что если это вопиюще ужасное событие случилось, ему не придется с ним разбираться.

Сзади скрипнула дверь. Обернувшись, Рики остолбенел. На пороге стояли Мери Малфой и Рози Гойл.

Но растерялся, между прочим, не только он – Селена тоже.

– Что вы здесь делаете? – спросила она беспомощно.

– А он что здесь делает? Тут не место парням, – резонно указала мисс Малфой своим невозможно противным манерным тоном.

– А ну катись отсюда, хановщик бессовестный! – потребовала Рози, как обычно что-то пережевывая.

Чувство собственной территории вдруг поднялось со дна души и заставило Рики поперхнуться от злости. Но сказать или сделать он ничего не успел – в старом зеркале посреди туалета отразилась физиономия юного мистера Поттера.

– Грэнжер… А это что за собрание? Зачем вы их сюда притащили? – подоспевший Джим обратил свою претензию на Мери и Рози.

– Они до нас тут торчали, – проворчала Мери.

– Позвольте! Напоминаю, что я – староста, – отчеканила Селена.

– Грэнжер… А что эти хановщики… – маленькая Гермиона даже назад подалась от изумления, благодаря чему, надо сказать, довольно сильно толкнула некую укутанную в мантию черноволосую румяную особу с длинным носом и чрезвычайно добрым выражением глаз. Рики предположил, что это, должно быть, и есть Лавиния Пикс.

Между тем Селена взяла ситуацию под контроль.

– Мистер Поттер, будьте любезны удалиться отсюда, или я сниму баллы. А Ричард просто сопровождает меня, и, если что, мы уже уходим. Да?

После этого Рики ничего не оставалось, как позволить ей увести себя из помещения, которое сделалось для него вдруг чрезвычайно дорогим и близким. «Вот что бывает, – крутилось в голове, – когда не проверяешь, все ли в порядке. Даже не наведывался в этом году, и вот результат!». Он даже высказать не мог, что сейчас чувствует, и потому предпочитал молчать, тем более что наилучшим образом для выражения чувств подходили непечатные ругательства в адрес некоторых личностей.

– Эй! Вы куда?

«Ну, что еще?!». Рики обернулся, призывая все свое терпение. Миртл летела за ними, и нагнала почти сразу.

– Им не нужен мой туалет, – сообщила она с самым таинственным видом, понижая голос почти до писка. – Я слышала, о чем они говорят. Им нужна Тайная комната.

На одно жуткое мгновение Рики почувствовал, что его волосы, обычно неощутимые, вдруг зажили своей жизнью и шевелятся, как будто танцуют неизвестную культуре, но узнаваемую сразу пляску сумасшедшего.

– Зачем им нужна Тайная комната?! – ужаснулся он.

Миртл пожала плечами.

– По-моему, они просто дурака валяют, – сообщила она.

– Нет, ну что за дети! – сетовал он Селене, когда они удалялись от злополучного туалета. – Вместо того, чтоб радоваться воде и солнцу, черт несет их в холодные, опасные подземелья, где полно крыс!

Девушка теребила локон. Она тоже казалась обеспокоенной.

– А если они расскажут, что видели тебя там, в женском туалете? – пробормотала она.

Рики словно холодной водой окатило. Затормозив, он едва не упал, и резко развернулся к подруге.

– Селена! Ты что, не понимаешь? – возопил он. – Они, эта мелочь бестолковая, хотят войти в Тайную комнату! Знаешь, сколько там всего, одних ядов четырнадцать ящиков! – Рики мысленно возвращался в лабораторию Салазара Слизерина, такую, как она предстала юному Тому несколько десятков лет назад; но в Тайной комнате почти за каждой змеиной головой было что-то спрятано. – А если сын Гарри Поттера унаследовал способность к серпентарго…

Внезапно он остановил поток слов, осознав, что Селена его не слушает. Она глядела на него так, словно не узнавала, и в синих глазах ее постепенно нарастали гнев и обида.

– Не понимаю! – отрезала Селена. – Знаешь, мне кажется, я вообще перестала тебя понимать! Если что, я в штабе!

Так он остался в одиночестве, которое было, в некотором роде, очень полезным, поскольку в этом состоянии довольно трудно кого-то прикончить или поскандалить. А Рики кипел от злости! Ему было все равно, куда податься, и в результате ноги сами привели его в совяльню. Заметив сову Лео и ту, что была предоставлена ему школой как председателю Клуба Единства, Рики рассердился еще больше, поскольку вспомнил, что в этом году ни директор, ни кто другой не напомнили ему, что эта ленивая и медлительная сова по-прежнему остается в его распоряжении.

Ракета, разумеется, и, бровью не повела при его появлении. Она продолжала безмятежно спать, восседая слишком высоко для того, чтоб можно было ее погладить.

– Тебе без меня точно стало лучше, – бросил парень и вернулся в штаб – дожидаться друзей, дабы огорошить их потрясающей новостью. Не каждый же день происходят такие встречи в туалете!

Рики ничего не имел против того, что Селена уже выполнила часть его работы. Во всяком случае, реакция друзей, за одним исключением, оказалась именно такой, как его собственная. Эди, увы, призывал к благоразумию, чего Рики предпочел не замечать. Он понимал в глубине души, конечно, что есть нечто нехорошее в том, что ему приятно вызывать праведное негодование в других, но никак не мог понять, в чем дело, а потому не хотел ничего менять в своей оценке ситуации.

– Ричард, ты злишься, – проницательно заметил Эдгар, не глядя на него.

– Черт побери, да! – Рики подавил желание треснуть кулаком по столу. – Я и не представлял, что кто-то посмеет вторгнуться в наш туалет, тем более эти…

– Он не наш, – ровно произнес Эди.

– Нет, наш, – отрезал Рики. Он не хотел еще одной ссоры, но в этом вопросе не признавал никаких других мнений.

– Я согласен с Рики, – мрачно изрек Артур.

– Но нам не позволят устроить там штаб, тем более, что есть уже один, – резонно заметил Дик.

– Но мы имеем право, – начал Рики, и вдруг осекся. В глазах у него потемнело, несколько ужасных мгновений ему даже казалось, что он сейчас упадет в обморок. Внезапно до юноши в полной ясности дошло, почему чувства предостерегают его от взвинчивания Дика и остальных из-за встречи у Миртл. Легче всего подвигнуть людей на что-то, убедив их в том, что попираются их законные права; а у него ведь имелся подобный опыт. Именно на таких чувствах обычно играл и Темный лорд. Самым опасным, впрочем, Рики показалось то, что, даже осознавая это, он все же не переставал злиться на малявок, посягнувших на туалет Плаксы Миртл. «Я не должен давать воли своим низменным чувствам», – напомнил он себе, а поскольку было уже поздно, уныние и тревога овладели им, в то время как ребята вокруг него уже давно прекратили психовать и принялись строить планы по возвращению штаба.

В общем, Рики пребывал не в самом лучшем расположении духа, когда принял от судьбы еще один удар…

– Я вот что думаю! – счастливо объявила Трелони. – Вчера вечером я составляла задание для ваших курсовых работ. И богини судьбы поведали мне, что каждому из вас предрешено составить полную прорицательскую карту, которая будет включать несколько видов предсказания и гаданий – для большей точности.

Эту новость ошарашенные шестикурсники почтили минутой молчания, прикидывая, сколько им придется возиться.

– Составить карту сами на себя? – уточнила Фиона Шеклбот.

– Нет, дорогая, – снисходительно усмехнулась стрекоза. – Как вы можете быть беспристрастны и объективны к самим себе?

– Так нам потребуется подопытный? – спросила Дора.

– Как грубо! – нахмурилась Трелони. – Ну, конечно же, благородное искусство предсказаний вызывает у людей обоснованный интерес вот уже много столетий. И я не верю, чтобы современные юные колдуны и волшебницы не согласятся вам помочь. Такого никогда еще не бывало…

– Ей каждый год богини судьбы подсказывают? Вот это склероз! – тихо присвистнула Дора.

– Желательно, конечно, чтобы ваш… испытуемый, кхе, не был вашим ровесником, – продолжала Трелони. – Это, знаете ли, создает предубеждения и затуманивает внутреннее око.

– А еще одноклассник, если попросить, соврет, что ты на нем всякое гадание действительно проводил, – шепотом добавил Боб.

– Итак, минимум шесть видов гаданий, на ваш выбор, с приложением протоколов по каждому, – потусторонним голосом подытожила предсказательница. – Я заслушаю, что у вас получится, в конце года. До конца месяца будьте любезны предупредить меня, с кем вы будете работать.

После чего профессор Трелони проинформировала обалдевших учеников, что по вторникам в свободные часы ученикам разрешается приходить сюда для лабораторных занятий. Она робко уверила ребят, избегая глядеть в сторону Рики и Доры, что предоставит все необходимое, будь то кристалл, чай или вода. Особо Трелони напирала на важность повторений.

– Зря я надеялась, что она не будет доставать нас, – проворчала Дора, когда одноклассники, ворча, шли на обед.

– Каюсь, я оказался плохим пугалом, – тихо ответил Рики.

Вскоре, впрочем, произошло событие, которое заставило его думать, что вызывать в других страх – это не так уж плохо. Рики в очередной раз столкнулся с тем, что звездные детки провоцируют в нем агрессивные чувства, весьма напоминающие о Назойлике – и за это он готов был придушить их, чего, разумеется, категорически не следовало допускать. Опасность, по иронии судьбы, подстерегала его в общей гостиной родного колледжа, где он в компании одноклассников самым мирным образом готовил домашние задания.

– А что это ты там вешаешь? – с подозрением осведомилась бдительная Дора.

Обернувшись, Рики обнаружил идиотски счастливую Рози Гойл, которая, в самом деле, прикрепляла к доске объявлений небольшой клочок пергамента.

– А вот посмотрите! – порекомендовала первокурсница, аж подпрыгивая от нетерпения.

Дора вынуждена была оставить свои занятия и уделить внимание занятию Рози.

– Лео, можно тебя ненадолго? – раздался вскоре ее голос.

Рики, который снова погрузился в довольно сложные астрономические расчеты, почти не обратил внимания на то, что старосты застряли с Рози, и не сразу расслышал, как через пару минут позвали его. Генри Флинту пришлось толкнуть его в плечо, но даже после этого Рики совершенно не хотелось отвлекаться.

– Ну что еще? – недовольно обратился он к друзьям, стараясь проигнорировать то обстоятельство, что Рози все еще торчала тут же.

Выражение лиц и Лео, и Доры было абсолютно невозмутимым, и точно так же Лео предложил ему:

– Полюбуйся вот на это, – и указал, куда именно малютка Гойл прилепила свое объявление.

Рики пришлось наклониться, поскольку Рози была гораздо ниже его, и это создавало определенные неудобства для чтения. Поначалу Рики смотрел куда угодно, только не туда, потому что ему никак не приходило в голову, чтоб противной девчонке пришло в голову вешать в общей гостиной стихи.

В «Хогвартсе» есть странный тип,

Он как банный лист прилип.

К чужим котам он пристает,

Настоящий обормот!!!

Много он про всех болтает,

Старших он не уважает,

Драки младших разнимает,

Амулет не возвращает.

Почтенным старцам он грубит,

Как заправский паразит

Шоколадушкам он враг,

Потому что он дурак!!!

– И это называется стихи? Какая безвкусица, – промолвил Рики; краем глаза он следил за Рози.

– Ричард, все это правда? – поинтересовалась Дора.

– Насчет почтенных старцев – первый раз вижу, – безапелляционно заявил он.

– А дедушка Мери Малфой! – брякнула Рози, пялясь на него, как присяжный – на заслуженно приговоренного бандита с большой дороги.

Рики вдруг обнаружил, что ему нечего на это возразить. Сам он долго не переживал, но для Люциуса Малфоя его обращение на перроне, скорее всего, оказалось солидным потрясением.

– Ни про кого я не болтал! Это клевета, – вернулся к списку Рики.

– А про моего папу! – маленькая Рози задохнулась от возмущения, и чуть не подавилась тем, что было у нее во рту еще не-дожеванное. – Все ты врешь, хановщик! Это ты натравил на него итальянцев!

– Вот еще вздор! – не удержался Рики.

– А кто сочинил это произведение? – Лео постучал по доске.

– Джимми! – объявила девчонка, и чувство законной гордости за приятеля прозвучало в ее голосе.

– Теперь, значит, он «Джимми», а не «Поттер» и не хановщик! Можно было догадаться, – согласился Рики. – Начал со своего котика. Он, по-моему, одержим идеей фикс, что я мечтаю отобрать у него Тигра.

– Ты сам виноват! – не усомнилась Рози. – Потому что ты настоящий хановщик.

– Надо же, какой талант у звездного отпрыска, – пренебрежительно отметил Рики, перед которым оформилась необходимость как-то спасать лицо, или хотя бы не потерять его совсем. Группа, включающая старост, возле доски объявлений, привлекала внимание слизеринцев, и не один человек уже оглянулся на них. Можно было не сомневаться, что еще до завтра все прочитают творение юного мистера Поттера. – Он долго сочинял?

– Во всех гостиных повесим! – торжественно объявила Рози.

Лео и Дора застыли в некоторой эмоциональной неопределенности. Рози весьма дальновидно дала им понять, что, даже если они потребуют убрать ее объявление, это ничего не даст.

– Надеюсь, у тебя хватит терпения это выучить, крошка, – проворчал Рики сквозь зубы. – Хотя бы к концу года.

С этим словами он развернулся и отправился обратно к дивану, где с любопытством ждали одноклассники и таблица лунных циклов в развитии магических растений.

– Что там такое? – поинтересовалась Ариадна.

– Сын дядюшки Гарри посвятил мне стихотворение, – небрежно бросил Рики. – Из него вы сразу поймете, как он меня недолюбливает. Из мальчишки получится гениальный поэт, пожалуй. Если его раньше не прикончат, конечно, – добавил он.

Появление стихов Джима имело скорые последствия. Уже с вечера вокруг Рики разгорелся ажиотаж. Он почти не обращал внимания на очаровательную мисс Гойл, нагло шуршащую шоколадушками. К нему то и дело обращались слизеринцы, и даже язык устал повторять предложенную Дорой версию, что Джимми – сын его крестного отца и, наверное, поэтому Рики ему чем-то досадил; а чем, Рики, увы, понятия не имеет. Ближайшее окружение особенно настойчиво требовало разъяснить все обвинения Джима Поттера. То, что объяснения, которые Рики был в состоянии предоставить, оказались довольно безобидными, бесспорно, поневоле заставляло одноклассников сомневаться, что они правдивы.

Но был один человек, который не требовал ничего, а только злорадно усмехался, сидя неподалеку, и бурчал, что всегда знал Макарони истинную цену. Это, разумеется, был Френк Эйвери, злорадство которого не остановила даже угроза кузины, пообещавшей написать бабушке.

– А ты вот эти стихи тоже приложи, когда отсылать будешь, – посоветовал на это Эйвери.

Рики полагал, что надо бы поговорить с Джимом, хотя Лео, Дора и прочие друзья категорически возражали, утверждая, что не следует придавать этой мелочи такое значение, и Артур, как староста, справится с воспитательным внушением куда лучше. Рики не послушал бы их, но теперь он опасался, что добьется только раздражения и ничего больше. К тому же, теперь Джеймса почти всегда сопровождал Тони Филипс.

– Верный телохранитель! – ворчала Дора.

Сам Джим ходил по школе гордый и, наверное, считал, что тем самым здорово напоминает льва. Он стал знаменитостью сам по себе – и очень гордился этим. Знаменитость его светилась повсюду.

Во время обеда Рики заметил буйное оживление в Большом зале, и особенно – за столом гриффиндорцев.

– Джим Поттер, – недовольно процедил Генри. – Он вышел на тренировку «Гриффиндора», и пока мадам Трюк его не выгнала, успел схватить снитч два раза!

– Совпадение, – пожал плечами Рики; он всегда был убежден, что в квиддиче нет никакой системы. – Ему просто повезло.

Но Генри это не утешило.

– Он уже трясется, что в следующем году, для нас последнем, «Слизерин» не будет чемпионом, – пояснила Тиффани.

– Заткнись!, – страшно зашипел Генри, и от души треснул кулаком по столу. На противоположной стороне раздались вскрики, и несколько человек вскочили – раскололся графин.

Рики ждал, что Джим возгордится до небес, однако потом так и не встретил его, и особо не сожалел, что не удалось проверить свое предположение.

Свободного времени у Рики и его друзей почти не оставалось. И хотя учебные часы сократились вдвое, масштабы самостоятельной подготовки опасно приближались к грани человеческих возможностей. Одни водотворные заклинания грозили похоронить учеников под кипой толстых фолиантов; то, что Рики владел ими практически, его почти не выручало. Бэскотт задавал кучу дополнительных заданий, которые могли б сойти за забаву, если бы не отбирали столько времени; но тщеславные слизеринцы, соблазненные, как и многие, баллами, которые новый учитель щедро начислял, старались. А последнее чудачество Трелони заставило Рики всерьез усомниться, действительно ли Снейп, подбивший его продолжать прорицания, желает ему добра. И Хагрид, как оказалось, знал достаточное количество продвинутых книг по своему предмету и не ленился задавать их на дом.

Об этом и думал Рики, когда шестикурсники, как обычно по пятницам, возвращались в подземелья после ухода за магическими существами. Впереди ожидали так называемые выходные, которые оказались расписанными по секундам, и при этом Рики пришла в голову одна идея насчет того, как использовать в конструировании карты Отражающие чары, и он боялся, что забудет.

По этой причине он даже не прошел в спальню, а сразу расположился за столиком в гостиной, подальше от пятикурсников – их учебный ажиотаж неприятно напоминал прошлогодние испытания. Только записав как можно более подробно, он успокоился и позволил себе несколько минут посидеть просто так.

Вскорости, однако, к нему присоединилась Дора, которой не терпелось обсудить скандальные нападки Джимми.

– На твоем месте я бы взяла и тоже что-нибудь такое же сочинила, – посоветовала она.

– Я могу изобразить карикатуру, – предложил Рики.

– Вот и давай, изобрази, – живо откликнулась Дора.

Увлекшись, она переключилась на последние дисциплинарные нарушения Джеймса Поттера. Как оказалось, профессор Снейп всерьез намеревался вызвать в школу родителей мальчишки. Во всяком случае, именно так он сказал самому Джиму в классе. Прегрешение юного Поттера оказалось поистине ужасным.

– Он дернул за косичку эту Лавинию Пикс, ну, с ней еще дружит Гермиона Уизли, – сообщила Дора.

– Педагогическая запущенность, помноженная на дурную наследственность, – пробормотал Рики, с пониманием кивая. И в то же время его потрясло неблагоразумие дорогого крестного отца. «Нет, что ли, других имен, чтоб назвать ребенка?» – подумал он, продолжая автоматически кивать самому себе. Впрочем, он осознавал, что это была слабая мера: Поттеры слишком походили друг на друга.

– Что, прости? – Дора с подозрением наблюдала за его непонятными движениями.

– Нет, ничего, – поспешно сказал Рики. Ему вовсе не нравилась описанная Дорой ситуация, и поведение в ней не только Джима, но и Снейпа. Последний, разумеется, не всегда хорошо умел скрывать свои мысли, и было время, когда Темному лорду удалось много чего разузнать о нем.

Рики все еще слушал размышления старосты о том, какие бы она меры использовала для перевоспитания обнаглевших первокурсников, когда с арифмантики вернулся Лео. Дора не стала бы на него отвлекаться, но Рики посчитал нужным спросить друга, как дела.

– Артур сейчас говорил со мной, – сказал Лео, сразу раскладывая на столе тетради. – У него возникли проблемы.

– Неудивительно. Уизли их просто притягивают, – фыркнула Дора. – Тем более теперь. Опять Джимми Поттер?

В груди Рики застрял воздух. Смутно он догадывался, что Лео не стал бы особо говорить о таких пустяках.

– Нет, на этот раз Гермиона, его сестра. Она рассказала Джорджине про особые обстоятельства Рики, – тем же спокойным тоном сообщил Лео.

– Мерлин! – Дора даже вздрогнула. – И что близнецы?

Рики постарался не подать вида, что эта новость для него – очередной удар. До сих пор близкие друзья, даже Эдгар, ясно давали понять, что не переменили свое отношение к нему. Но это не обязательно касалось более отдаленных знакомых. Отношение приличных людей к Темному лорду не вызывало сомнений, и в душе юноши зашевелилось мрачное опасение, что эти самые приличные люди не пожелают более с ним общаться. Что, возможно, настанет такое время, когда он не сможет больше спокойно пересекать школьные коридоры.

– В точку попала, – похвалил ее Лео. – Они ему сказали все, что про него думают, ну, из-за карты.

– При чем тут карта? – удивился Рики.

– Они считают, что теперь должны ее вернуть, – объяснил Лео, – хотя и не очень хотят это делать. Ну, мало ли кому может вздуматься прийти в школу за то тобой. Тем более, они вытрясли из Артура много подробностей, вроде того, что на самом деле с ним случилось на втором курсе.

– И все из-за меня, – сокрушенно вздохнул Рики, нарочно преувеличивая свое огорчение. На самом деле ему хотелось узнать, может ли он рассчитывать на то, что впредь близнецы будут с ним здороваться. Лео, как оказалось, знал его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что его беспокоит на самом деле.

– Они ничего не имеют против тебя, – отмахнулся он. – Артуру, правда, пришлось с ними долго беседовать по этому поводу. София нашла гениальным то, как мы с ним лавировали в прошлом году, когда пытались держать тебя в стороне от твоей тайны. Одно в этом деле даже хорошо. София отругала Гермиону и велела ей держать рот на замке, – сказал Лео. – Кажется, она послушалась. Но я не представляю теперь, как подбросить карту обратно.

– Вот тоже сложность! – удивилась Дора. – Оставить на любом видном месте, и достаточно.

– А если Филч ее подберет и просто выкинет? Или сожжет, – возразил Рики. – Как он разберется, что это за ценность? Это в прошлом году из-за нее все на ушах стояли, а теперь-то забыли.

– Ну пусть натворят что-нибудь! – предложила новый выход предприимчивая Дора. – Им это не внове, и попадут в кабинет директора или в учительскую. Там и подсунут, вещей полно, есть, где спрятать.

– Джорджина категорически не желает, чтоб на них пало подозрение, – отверг идею Лео. – А это произойдет, если карту обнаружат после того, как они там побывают. Артур говорит, близнецы в шоке. Вспоминают через слово, что вся их семья всегда боролась с Упивающимися смертью по мере сил, а они такого дурака сваляли с этой картой, и все от жадности.

– Благородное семейство Уизли, – передразнила Дора.

Благородство Джорджины и Софии, признаться, подействовало на Рики успокаивающе настолько, что он даже решился вернуться к творчеству. Времени, которое другие шестикурсники тратили на трансфигурацию, было вполне достаточно для создания небольшого художественного произведения.

Поначалу Рики просто грыз карандаш, но затем долгожданное вдохновение все же посетило его. Он рисовал, уже даже не ради цели, а просто потому, что это доставляло ему удовольствие. Когда, наконец, рисунок был готов, он чувствовал даже некоторое смятение – результат получился слишком быстро.

«Да, и дяде Гарри это может не понравиться», – подумал он.

– Ну ты и гад! – прозвучало сзади. Сердитый голосок, однако, выражал и особое восхищение, со знаком минус.

Обернувшись, Рики едва не спрыгнул с кресла. Рози Гойл повисла на спинке, и при ее весе было удивительно, как спинка до сих пор не отвалилась. Рики понятия не имел, как долго она уже наблюдает за ним.

– Твой Джеймс сам виноват, – ответил он. – Теперь он будет знать, что я могу ответить тем же.

Но Рози это не убедило. Она продолжала сверлить старшекурсника неприязненным взглядом.

– Нашел же, чем его уколоть, – заметила малявка, и отвлеклась, чтоб облизать палец, вымазанный в шоколаде. А потом сказала нечто такое, от чего Рики опешил: – Завидуешь, хановщик, что твой папаша – не звезда?

Рики открыл рот, чтоб уверить ее, что очень даже гордится собственным отцом. Затем закрыл его, и перевел взгляд с Рози на свой рисунок. Там он изобразил, довольно похоже скопировав характерную черту Поттеров, мальчишку с растрепанными черными волосами, в которого ударила молния. Вокруг мальчишки, размахивающего палочкой, скакали лягушки, и вообще наблюдалось всевозможное безобразие. Зигзаг молнии точно воспроизводил легендарный шрам Гарри Поттера.

Рики вновь приценился к своему творчеству, на этот раз – придирчиво. Этой картинкой он хотел показать, что Джимми – невоспитанный ребенок, который считает, что прикрытие из отцовской славы позволяет ему все. Но тут Рики подумал, что ему, в сущности, не известно, как воспримет Джим этот сюжет и как отреагирует. Рики хотел бы, чтоб сын крестного, наконец, угомонился, получив сдачи. Судя по словам Рози, однако, существовали другие, не известные Рики факторы, способные спровоцировать новую войну.

– И что, он бы очень расстроился? – спросил Рики.

– Да он тебя прибьет, – ответила Рози, и более не пожелала оставаться в его обществе; возможно, конечно, что у нее просто закончилась шоколадушка.

В одиночестве Рики было проще собраться с мыслями, и до него дошло, откуда возникло у него одно противное чувство, похожее на вину. Да, разумеется, в определенном смысле Джимми вел себя как исчадие ада, а по отношению к нему, Рики – и вовсе непозволительно. Но, однако же, одно дело, когда так ведет себя мелочь, и совсем другое, если Ричард Макарони, почти взрослый колдун, начнет пакостить подобным образом.

Кроме того, в игру в качестве козыря входил крестный отец. Рики предполагал, что если до Поттера дойдет этот рисунок, сие разоблачение приструнит Джеймса, как ничто другое. Юноша с отвращением стряхнул противный холодок, нашептывающий, что не в его интересах огорчать дядюшку Гарри, который так помогает ему с этим паршивым слушанием.

Однако Рики помнил, что самые правильные решения он обычно принимал самостоятельно, а в качестве нормальных советчиков годилась, конечно, не Рози Гойл, а Пит, или, например, его собственный отец. Ведь рисовать Рики научился у своего отца. И графика получилась отличная, но вряд ли Диего Макарони гордился бы таким рисунком.

Признаться, Рики воспрянул духом, когда его творение с ходу забраковала Дора.

– Подумаешь! Ну и что тут такого? – бросила она, прежде чем Ариадна утянула ее на половину девочек.

– Чем занимался? – поинтересовался Лео, располагаясь напротив и, не глядя на него, тут же принялся копаться в сумке.

– Так, ерундой всякой, – небрежно ответил Рики, прекрасно сознавая, что, когда Джимми и компания снова выведут его из себя, гуманности у него поубавится. Кроме того, даже отказ от карикатуры не снимал с него необходимости как-то ответить на нападки звездных деток, только вот Рики никак не мог придумать, что еще можно сделать такого, чтоб оно еще согласовывалось с высоким понятием справедливости.

– Прости, а можно поточнее насчет ерунды? – Лео, наконец, вытащил из сумки чернильницу.

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Рики чуть агрессивно.

– Потому что тут везде карандаши и фломастеры, – ответил Лео, и загнул один палец, считая. – Дора пообещала, что ты придумаешь карикатуру на Поттера. Мне продолжать?..