Взгляд Бездны (гет)

Они вернулись к кораблю ещё до окончания ночи. Капитан Стивенсон тут же велел сниматься с якоря, и спустя пару дней корабль пристал к застывшим берегам Страны Чудес. Отправившись на разведку, с почти непереносимым облегчением Алиса удостоверилась, что контроль Машиниста не смог преодолеть границ зачарованной зоны. Тут и там валялись застывшие карты и отвратительные твари, напоминавшие слитые воедино руины и получеловеческие тела с уродливыми головами-масками. За границей Застывшего Времени твари неспешно патрулировали, время от времени посылая разведчика для проверки. Над королевской башней высилась громадная металлическая конструкция, напоминающая вытянутую и изогнутую пирамиду, сплошь покрытую металлическими пластинами.

Вернувшись на берег, Алиса рассказала Страйфу об увиденном. Гладиатор призадумался.

— Думаю, первым делом нам надо вернуться во владения зеленого. Потом я пойду поднимать ребят, а ты вылечишь Джека.

— Времени может не быть.

— Если не поспешим сейчас, его не будет вообще, — гладиатор кивнул на творение Машиниста, видневшееся даже с корабля. — Так что вперед, крошка Лидделл!

Взявшись за руки, они сошли на берег.

Лишь очутившись во Дворце Механизмов, Алиса отключила Часы Застывшего времени, и мир снова наполнился грохотом и плеском. Страйф, не теряя времени, умчался собирать штурмовую команду, а Алиса подозвала слонявшегося без дела Глазайника и поручила вскипятить воду для чая. Разжиться двумя заварочными чайничками оказалось несложно. В один Алиса бросила размельченный Исцеляй-гриб, в другой — парочку грибов Вспомнить-всё.

Передав чайник с настоем Исцеляй-гриба девушкам и поручив им напоить Джека, Алиса поспешила в отдельную комнатку, которую облюбовали для себя сэр Джеффри и Люсинда.

Это была небольшая, но по-своему уютная комнатка, отгороженная с одной стороны решеткой, в которую проникало тепло от кипящего чая. На кушетке, покрытой обрывками шляпничьей смирительной рубашки, тихо посапывала Люси. Сэр Джеффри мастерил что-то из медной проволоки и нескольких железных цилиндров. При виде Алисы он радостно улыбнулся.

— Вы вернулись! Хвала Небесам, мисс Лидделл! Люси так за вас тревожилась! Да и мне было не по себе.

— Пришла угостить вас чаем, а заодно и переговорить, — Алиса придвинула железный табурет, усевшись и поставив чайник и две маленькие фарфоровые чашечки, снятые с Сумасбродов.

— Боюсь, больше того, что я уже рассказал, вам из меня не вытянуть, — грустно откликнулся бывший жаб, — я ведь почти ничего не помню.

— Это как раз поправимое дело, — Алиса наклонилась, разливая чай по чашкам, — и вам и мне предстоит вспомнить много чего.

Она придвинула чашку к сэру Джеффри, а вторую взяла в ладони, пытаясь сосредоточиться. Первый глоток был жгучим и неприятным, отдавал полынной горечью. Чай ударил в голову не хуже бренди, ломая воздвигнутые Бамби барьеры и заслоны. Перед глазами Алисы промчалась череда образов прошлого. Пришлось ей опереться локтями о стол, голова сильно кружилась. Прошло несколько минут прежде, чем она смогла выпрямиться.

— Помните последний раз, когда вы приходили к нам? — медленно произнесла Алиса. — Вы принесли рисунок нового вида бабочки, вы говорили об этом виде, совершенно неизвестном, лилово-синей и черной расцветки, — Алиса нервно потерла пальцами виски, — был найден лишь один подобный экземпляр, к сожалению, уже мертвый. А рядом с ним расположилась колония грибов также неизвестного вида.

— Да, я припоминаю тот вечер и ту беседу, — задумчиво кивнул бывший жаб, — ваш отец живо заинтересовался экземпляром Акватанатоса, так мы решили назвать тот вид. Увы, я оставил его у мистера Лидделла для фотографирования именно перед той проклятой ночью…

— Вы также говорили о грибах неизвестного вида, — напомнила Алиса, — и тогда отец сказал, что некоторые виды бабочек переносят пыльцу растений и грибные споры на своих крыльях. Не могли бы вы описать эти грибы?

— Как странно, — голубые глаза сэра Джеффри вспыхнули из-под тяжелых век, словно в голове его кто-то зажег электрическую лампочку, — не вы первая спрашиваете о них. Но я лишь могу сказать, что уже видел подобные экземпляры.

— Где видели? — Алиса в волнении вскочила и уставилась на собеседника.

— В приемной доктора Бамби в Хаунсдичском приюте, — уверенно ответил сэр Джеффри. — В основном, мелко нарезанную заготовку в открытой заварнице, но сверху лежал крошечный грибок той же диковинной расцветки. Очевидно, Бамби собрался заварить чай, он как раз ополаскивал чайник в соседней подсобке. Помню, меня ещё удивило, что он делал это сам, вместо того, чтобы поручить кому-то из своих подопечных.

— Ещё бы! — Алиса заскрипела зубами от нахлынувшей ярости. — Кто, кроме него, мог бы точно отмерить дозу гриба, так чтобы не убить… Так говорите, у вас был запас?

— Да… но тут ключевое слово «был», — сэр Джеффри отпил немного остывшего чая из своей чашки и зажал её в ладонях, — спустя несколько дней после моего визита в Хаунсдич ко мне в дом вломились воры. В тот дом, где я держал лабораторию и большую часть моей коллекции. Случился пожар, в нем сгорело множество образцов. В том числе редчайшие растения, привезенные с Мадагаскара, с Тасмании. Полицейские сказали, что, скорее всего, дело рук каких-то наркоманов, решивших, что я держу так же и опиум. Никто не расследовал то дело, улик преступники не оставили. В том пожаре погибли и образцы грибов.

— Либо кто-то забрал их, — сквозь зубы произнесла Алиса, подставляя глазайнику свою опустевшую чашку. — И я даже могу сказать, кто именно.

— Бамби, — медленно кивнул сэр Джеффри, — когда я снова увидел ту заварницу, крышка на ней была чуть приподнята, не закрывалась плотно из-за того, что заварница была переполнена.

— Вы приходили за…

Губы сэра Джеффри тронула нежная улыбка, в которой были все чувства, что таились в сердце.

Он бросил взгляд на кушетку, где тихо посапывала девушка-бабочка.

— Да, за Люси. Я желал забрать мою девочку из приюта. Мне было все равно, что скажут в свете, мои родители к тому времени умерли, а друзья… был лишь один, хороший, верный друг. Возможно, лишь благодаря ему Люси осталась жива. Всё, чего я хотел, это по-тихому обвенчаться с ней и увезти её подальше от Лондона.

— Даже несмотря на скандал, который разразился бы в свете?— невольно улыбнулась Алиса.

— Мне было плевать, — вздохнул сэр Джеффри, — как и теперь, тогда я готов был весь мир обменять на одну улыбку моей девочки.

— Что же случилось тогда? Почему вы не забрали её?

По лицу бывшего жаба прошла тень, словно сами воспоминания причиняли ему боль. Он взял из сахарницы кусок сахара и раздавил его в пыль между пальцев.

— Люси уже было восемнадцать лет, потому её держали в другой части приюта, вместе с взрослыми девушками и юношами, — медленно произнес он, глядя перед собой, словно в те далекие дни. — Мне не терпелось увидеть её. И я прошел небольшой коридор, что отделял детскую часть приюта от взрослой. Плач Люси я услышал ещё в коридоре и бросился к ней.

Он замолчал, взяв и раздавив ещё кусок сахару. Пальцы его дрожали, губы побелели от напряжения.

— Бамби… был там. Держал мою девочку, пока другой выдавливал воздух из шприца.

— Кто был другой??

Сэр Джеффри угрюмо взглянул на Алису, которая стояла, опираясь руками о железный столик, и смотрела на него из-под челки.

— Принц Эдди, — неохотно признался он, — я узнал бы его из тысячи. Такое лицо трудно забыть.

— Наследный принц? — недоверчиво произнесла Алиса.

— Официально он пребывал в те дни в Эдинбурге, — Джеффри прокусил губу и теперь слизывал кровь, — но я готов был поклясться собственной душой, что это был именно Альберт Виктор Эдвард, прозванный принцем Эдди. Вот только…

-Что? Говорите!

— Было нечто очень странное, — медленно произнес сэр Джеффри, — нечто, показавшееся мне странным уже после, когда все произошло. Когда прошел первый шок.

— Не тяните, прошу вас!

— Простите, мисс Лиддел, мне, правда, тяжело вспоминать те дни. То, что случилось потом, было отвратительно. Вся эта травля и суды по нелепейшим обвинениям. Итог вы видели… Простите, я постараюсь объяснить. Я хорошо знал Эдди, так уж получилось, что мы не раз встречались на приемах и были представлены друг другу. И тот Эдди, которого я знал, был благородным, добросердечным и очень сострадающим человеком. Однажды на моих глазах он перенес довольно крупного паука в ладони и выпустил саду, дело было на одном из званых вечеров у лорда Сомерсета. И тот Эдди, которого я знал, не мог бы терзать ни в чем неповинную слабую девушку, выворачивать ей руку.

Увидев это мерзкое зрелище, я совершенно потерял самообладание. Набросился на обоих негодяев, основательно потрепал их. На мое несчастье, Бамби успел дернуть шнур звонка и вызвать телохранителя, который оглушил меня. Очнулся я уже на улице, под утро. Видимо, вынесли меня ночью, сочтя мертвым. В ту же ночь, как оказалось, была убита женщина. Одна из жертв убийцы по имени Джек Потрошитель.

Алиса едва не села прямо на железный пол. В голове словно сошелся паззл. Но этого просто не могло быть!

— Послушайте, — охрипшим от волнения голосом произнесла она, — а я ведь помню… Билли, один из малышей приютских, рассказывал про монстра, убивающего женщин в Уайтчепеле. Тогда мне было не до того, но… вы думаете, это было дело рук принца? Но это же невозможно!

— О чем вы, мисс Лидделл?

— Билли говорил, что убийца разрезал своих жертв на кусочки. И потом, я слышала толки, ходившие среди людей. Говорили, что Потрошитель очень искусно разрезает свои жертвы.

— Вы намекаете, что у убийцы медицинские познания?

— Больше того! Джек сам признавался мне, что медицина ему давалось с легкостью. Он хотел быть хирургом. Боже Милостивый, нет, я не верю!

— Вы про того юношу, которого принес Шляпник? — недоверчиво произнес сэр Джеффри. — Я не видел его лица, но видел, как другой молодой человек, боец, что прилетел за нами на той странной вагонетке, нёс его на руках следом за девушками.

— Послушайте, — Алиса с трудом ухватилась за уколовшую её мысль, — мне странно лишь одно — почему не убили Люси? Ведь она была опасна для них, она знала.

— На следующий день, понимая, что вряд ли смогу снова проникнуть в Хаунсдич, я попросил своего единственного друга сэра Джеральда Лоузи наведаться туда и проявить интерес к моей малышке. Я надеялся, что жадность Бамби окажется сильнее страха. Ведь на меня уже началась охота и травля. Джерри попытался было насовсем выкупить Люси, но Бамби соглашался лишь на кратковременные её визиты за очень высокую плату. Думаю, в свободное время он делал всё, чтобы стереть у неё воспоминания о произошедшем… и обо мне. Разумеется, Джерри к ней пальцем не прикоснулся, она лишь отсыпалась и приходила в себя в его доме на Черч-роуд. Однажды мне удалось пробраться туда незаметно, но моя девочка спала так сладко, что я не решился разбудить её. Лишь оставил на ночном столике коробку с Inachis io, которая ей так нравилась. После Джерри рассказывал, как она плакала над этим жалким подарком, как сожалела, что я не разбудил её. Видит Бог, мисс Лидделл, я готов был бросить к её ногам весь этот проклятый мир! И видит Бог, я в неоплатном долгу перед вами за то, что вы вернули мне мою прекрасную леди Павлиний Глаз.

Он поднялся с места и подошел к кушетке, спаянной из нескольких стальных листов и укрытой драной смирительной рубашкой. Люси сладко спала, подложив под голову руки и собрав крылья. Наклонившись, сэр Джеффри коснулся губами пушистых волос девушки.

— Я не знаю, что случилось потом. Из газет было ясно, что Потрошитель исчез. Несмотря на слухи, ходившие как в свете, так и в кварталах простых обывателей, принц Эдди не мог присутствовать при последних двух убийствах. И всё же мне не давала покоя тревога, почему же началась эта травля? Почему? Ведь я не был опасен для них, всего лишь желал выкупить девушку, которую любил. Что стоило им пожертвовать ею?

— Быть может, вы видели что-то такое, чего не должны были видеть, — задумчиво произнесла Алиса, поднимаясь со стула, — пойдемте, посмотрите на Джека. Быть может, кто знает, и он узнает вас. И вспомнит, что случилось с ним до встречи с Бамби.

Джек уже очнулся от долгого сна. Он всё ещё был слаб, но под воздействием чая из Исцеляй-гриба с легкой добавкой измельченного Вспомнить-всё, быстро шел на поправку. Поправке весьма способствовали танцы нескольких красавиц, решивших развлечь больного. При виде Алисы Джек с улыбкой попытался сесть, но хорошенькая светловолосая девушка по имени Бала решительно пресекла эту попытку.

— Страйф рассказал, что вы сделали, чтобы спасти мне жизнь, — голос молодого человека был ещё слаб. — Никто не сделал бы большего, мисс Алиса.

— Я рада, что вам уже лучше, — она с улыбкой присела рядом, накрыв руку парня своей маленькой ладошкой. — Я привела человека. Возможно, вы встречались раньше. До того, как попали к доктору Бамби. Постарайтесь вспомнить всё, что сможете.

Джек взволнованно приподнялся и подтянулся на руках, садясь.

— Где он, мисс Алиса? Я хочу его видеть!

— Здесь… — сэр Джеффри шагнул к постели и тяжело опустился на одно колено, — здесь, ваше высочество.

Джек с жадностью всматривался в его резкое грубоватое лицо. Алиса видела, как тяжело вздымается грудь парня, как он поднимает руку, пытаясь дотронуться до гостя.

— Джеффри? — недоверчиво произнес Джек, касаясь лица бывшего жаба. — Джеффри, это вы, старина? Что вы тут делаете?

По настоянию Чешира Алиса съела небольшой радужный гриб. Джек, которому предстояло защищать владения Шляпника в отсутствие хозяина, так же проглотил небольшой грибок.

— Это поможет вам, сделает ваш рассудок достаточно мощным, чтобы возможно было защищать себя и земли вокруг, — сказал кот, медленно исчезая.

— Одна ты не пойдешь, — сказал Страйф, застегивая на бедрах пояс с ножами, — Шляпник и Сэнди тоже идут с нами. В прошлый раз зеленый нас вытащил, без него каюк бы нам пришел.

— Кто пришел? — рассеянно спросила Алиса, проверяя Перцемолку, которую утащил из-под носа у Герцогини один из наиболее вменяемых Сумасбродов, одолженный Алисе Шляпником.

— Каюк… ну… шандец… смерть, в общем, — Страйф ухмыльнулся. — Судя по всему, драчки не избежать. Я уже поднял ребят на уши, Келли и Амбер поведут две группы с двух разных сторон. Огневая поддержка нам не помешает, но тут поможет зеленый. Он нам дает несколько десятков своих глазастых чайников. Они расчистят дорогу.

— Это хорошо, — Алиса заметно приободрилась, — но та Машинерия, что мы видели, возвращаясь по реке… что-то мне говорит, что пока мы не уничтожим её, Машинист будет неуязвим. Чешир, ты ещё тут?

— Здесь, — мурлыкнул Чешир, демонстрируя сверкающую улыбку из темного угла, — всегда к твоим услугам, Алиса.

— Вероятно, ты сможешь подсказать нам, как уничтожить Машинерию, — сказала она, помогая Страйфу закрепить на спине круглый щит. — Она огромная! Вряд ли человеку под силу…

— Машины, машины… — проворковал кот, закатив глаза, — мало кто понимает, как они уязвимы. Крохотная песчинка в хрупком механизме — и всё!

— До механизма ещё надо добраться, — пробурчал Страйф, поворачиваясь и двигая плечами, чтобы проверить, не мешает ли защита драться. — Там же сплошная листовая сталь!

— Часто при великих размерах существует шанс упустить в малом, — пожал костистыми плечами вредный кошак и растворился в воздухе.

Шляпник и Сэнди уже ждали их на выходе из замка. Танцовщица, одетая в кольчугу из крышечек самых маленьких заварочных чайничков, выглядела сногсшибательно. Шляпник же откровенно балдел, глядя на красавицу в доспехах круглыми влюбленными глазами.

— Отличная защита, — одобрительно взглянул на Сэнди Страйф, — и смотрится впечатляюще.

— Это Шляпник сделал, — Сэндфайр с мечтательным видом прижалась к руке возлюбленного, — переплел тонкой проволокой все эти крышки, всю ночь трудился.

Шляпник подхватил её на руки и прижал к груди, зажмурившись от удовольствия. Страйф завистливо вздохнул, ухмыльнулся и потопал по лестнице к большой вагонетке, что была уже оснащена двумя винтами по краям широкой полосы, припаянной к крыше. Алиса с опаской оглядела кошмарное транспортное средство.

— Надеюсь, оно не свалится вниз, прямо под ноги солдатам, — заметила она, влезая внутрь и устраиваясь у переднего окна.

— Скорее уж им на головы, — хохотнул Страйф. -Тоже вариант, если так посмотреть.

— Высадите меня возле Главной Башни, — сказала Алиса, проверив Перцемолку в последний раз и попробовав острие Ножа пальцем. — Машинист — моя задача. Ваша задача — дать мне время, столько, сколько сможете.

Она успела многое передумать и переосмыслить, пока летающая вагонетка несла их к Королевским Землям. Воспоминания вернулись не только к ней и сэру Джеффри. Рассказ Джека сложил все части паззла, выявив полную картину прошедших событий. Алиса не чувствовала страха, она не чувствовала ничего, кроме смертной усталости. Она прокручивала в памяти рассказ Джека и сопоставляла его с собственными кошмарными видениями и снами… вернее, тем, что принимала за сны.

История была кошмарна и проста. Одурманенные чаем из Радужного Гриба, они с Джеком становились пустыми сосудами, оболочками, готовыми принять чужое сознание. Собственные их души пребывали в это время в Стране Чудес — мире, что граничил как с Землей, так и с миром монстров. Тела же забирало чуждое, злое сознание, что не могло существовать без кровавых жертв, настолько безумное и свирепое, что уничтожило бы душу и тело любого человека. Лишь те, кто отведал настой из Радужного Гриба, росшего в мире, откуда пришло Зло, и остались живы, могли стать его носителями. Но таких было всего двое.

Среди клиентов Хаунсдичского приюта было достаточно знатных людей из тех, кто был вхож к королевской семье. А настой из гриба было достаточно принять лишь раз, чтобы навсегда подпасть под власть монстра. Черепах Квази, курировавший Зазеркальную Линию железной дороги, случайно стал свидетелем того, как Кукольник привел одурманенного, лишенного воли Джека в Страну Чудес, которую намеревался использовать в качестве перевалочной базы для своей чудовищной породы, бежавшей с умирающего мира. Но то была лишь душа молодого человека, тело его оказалось во власти мерзкого демона из другой Вселенной. Тело его, ведомое монстром, уничтожало женщин, питаясь их жизненной силой. А когда Джеку удавалось ненадолго вернуться, тварь вселялась в тело Алисы. Так появился труп злосчастного телохранителя у «Растерзанной русалки», так появились ещё несколько трупов мужчин, что были убиты чудовищем. Их списали на Джека Сплаттера, убийцу и негодяя, уничтожившего «Русалку».

Джек, вернее, принц Эдди, чувствовал, что с ним происходит нечто неестественное, страшное. Он не мог понять, откуда исходит опасность. А опасностью был он сам.

На какое-то время монстр оставил его в покое, затихнув, так как убийства не прошли незамеченными, а лишаться подготовленных тел чудовищу не хотелось. Три года Джек жил, не понимая, что происходит с ним. Провалы в памяти пугали его, но он чувствовал, что не желает знать, что делал в то время, что было стерто. Уже не властелин своему телу, он оказался лишен памяти вначале частично, а потом полностью. За это время монстр из иного мира успел проделать огромную работу, пользуясь личиной принца. Травля сэра Джеффри была его рук делом, как и путешествие, из которого он привез запас Радужного Гриба. И он также инсценировал свою смерть от гриппа и покинул склеп, где был захоронен. Лишенный памяти, марионетка чудовища, Джек вернулся к Бамби. А уж тот позаботился о том, чтобы полностью уничтожить память несчастного. Он не мог лишить его тела, необходимо было время от времени возвращать душу парня, иначе последствия сделали бы тело непригодным для монстра. Но Бамби перестарался, пытаясь уничтожить полностью всю память молодого принца. Что-то произошло во время очередного сеанса гипноза, и Джек вдруг обрел себя снова почти в той же мере, в какой это было до встречи с Бамби. Воля его была сильнее, чем думали Бамби и его хозяин. И Джек бежал. Бамби к тому времени было уже не до того. Он был слишком занят тем, чтобы удерживать Алису, чей рассудок яростно сопротивлялся вселению монстра.

Остальное Алиса знала и так. В рассказе Джека не было ни капли лжи. Тем тяжелее было понимать, что пусть и не по своей воле, но она была причастна к гибели людей. С каждым шагом холодная ярость всё больше охватывала её. Её тело использовалось не только для грязных утех отвратительного негодяя, куда хуже было то, что его использовали как орудие для убийства.

— Ты точно хочешь идти? — с сомнением спросил Страйф, глядя, как Алиса выбирается из вагонетки. — Не хочется мне отпускать тебя одну, девочка.

— Вот, держи, — Алиса вытащила небольшой Исцеляй-гриб из сумки с боезапасом и протянула парню. — Если получишь рану или устанешь сильно, откуси маленький кусочек.

Страйф взял гриб, задержав руку на ладони Алисы. Наклонился и прижался губами к тонким замурзанным пальцам.

— Маленькая такая ручка, нежная, — сказал он, с грустью глядя на девушку, — но сильнее всех, что я видел в жизни. Вернись, Алиса. Просто вернись. Всё будет так, как ты захочешь, только вернись!

Столько нежности и теплоты было в его голосе, что Алиса едва не застонала от боли, которую они ей причинили. Она успела привыкнуть к мысли, что отвратительна и грязна для любви, и теперь поведение Страйфа ломало те барьеры, что она воздвигла вокруг себя.

— Ты совсем не знаешь меня, — ответила она, отняв руку, — не знаешь, чего хочешь. По моей вине гибли люди, я видела негодяя, надругавшегося над моей сестрой, но промолчала об этом. Предпочла выдумать несуществующего монстра, чем признать свою трусость и эгоизм. Я молчала годами, Страйф, потому что была слишком эгоистичной, чтобы признать чужие страдания. Я не хотела видеть ничьих мук, кроме собственных.

— Сколько тебе тогда было? — спросил он, не делая попыток снова приблизиться.

— Не помню… лет десять, когда погибла семья… и потом… — Алиса прикусила губу.

— Напуганный ребенок, — кивнул Страйф, — не казнись из-за этого, девочка. Дети мало что могут изменить. Я научился драться. Но я все-таки не девчонка… хочу сказать, я мог драться, чтобы защитить… — он запнулся, затем продолжил так же взволнованно, — и всё-таки, не уберег я её. Сестренку мою. Кэтрин её звали. Было ей всего ничего, и не жила, можно сказать. Я вышел еды поискать, а к ней… наведались… Пришел домой, а Кэтрин уж стылая была. Кинулся на улицу, расспросил кого мог. Молчали, конечно, боялись. Но… В общем, выяснил я, кто это был, хотя и так подозрение имел. Я, конечно, потом их выследил. Ни одного в живых не оставил, и умерли они невесело, можешь поверить. Но сестренку мне это не вернуло. Ну да что теперь говорить? Что было, то прошло. А прошлое должно уйти. Я отпустил своё, и Кэтрин отпустил, хотя и тяжко было на первых порах. И ты отпусти.

Алиса молчала, слишком оглушенная, ошеломленная его признанием, и особенно последними словами. Отпустить прошлое… Такое ей не приходило в голову. Она цеплялась за пожар, за последовавшие годы непрекращающегося кошмара, за чудовищное чувство вины. Слова Страйфа что-то изменили в ней, она чувствовала себя вскрытой, распотрошенной. Все грехи и страхи копошились в ней, словно черви, причиняя боль пополам с противоестественным наслаждением. В памяти всплывали ночи с Бамби, его отвратительные ласки, оставлявшие после себя такое же послевкусие.

— Ты не делил постель с убийцей и мучителем твоей сестры, — сказала она, и поразилась тому, как безлико, безразлично прозвучал её голос.

Страйф пожал плечами. Казалось, слова Алисы не удивили его.

— И ты делала это по своей воле?

Алиса подошла к нему, чувствуя себя скорее ледяной статуей, нежели живым существом. Страйф осторожно обнял её и прижался губами к макушке. Он был горячий, точно лава, и это причиняло почти такую же боль, как и настоящий огонь. Но в этом объятии, почти братском, Алиса вдруг почувствовала, как его слова просачиваются в её душу и выжигают в ней остатки преград, страхов, сожалений.

— Я должна идти, — сказала она, с трудом заставив себя поднять голову от его груди, — но если останусь жива… я обещаю тебе… обещаю… подумать…

Его губы прильнули к её лбу.

— Просто вернись.

Переходы замка были знакомы ей. Кроме того она чувствовала, что проклятый демон сам желает их встречи. И его желание вело её подобно Ариадниной нити сквозь зловонные коридоры, сотканные из ошметков гниющей плоти. Она почти не запоминала переходов, темных коридоров. Лишь однажды, очутившись в старой королевской библиотеке, остановилась возле поваленного стеллажа и присела прямо на пол. Рядом лежала книга, потрепанный томик в кожаном переплете. Имени автора указано не было. Но открыв первую страницу, она натолкнулась на строчки, написанные от руки каллиграфическим почерком.

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…»

Волосы на затылке встали дыбом, Алиса покрылась гусиной кожей. Что-то невыразимо жуткое и омерзительное было в этой фразе. И в то же время слова эти давали понимание. На миг ей послышался далекий смех Лиззи, злобный, горький и радостный одновременно. Стряхнув наваждение, Алиса поднялась с пола и пошла к двери. Она старалась не думать о своем пути, вспоминая подготовку к битве. То, как Шляпник с гордостью демонстрировал аппарат для разрезания металла — свое новое изобретение и гордость. Как Сэндфайр с восторгом смотрела на свое зеленое сокровище, ведь для неё не было никого умнее, сильнее и прекраснее.

— Что такого в нем?— спросила Алиса, застав Сэнди в кои-то веки одну, когда та, перепив чаю, посетила маленький железный нужник. Сэндфайр блаженно вздохнула, облегчая душу.

— Ты про Шляпника?— мурлыкнула она, заканчивая свое мокрое дело и натягивая штанишки.

— Про него, -кивнула Алиса, — ты такая красивая, могла бы себе выбрать любого.

— Мне не нужен любой, — пожала плечами прекрасная танцовщица, — Шляпник— самый лучший. Он большой, сильный, добрый, и никогда не сделает мне больно. И никогда не позволит никому обидеть меня.

Она пошла к выходу и Алиса лишь теперь заметила под тонкой газовой накидкой, сползшей с плеч, застарелые рубцы от ударов плети или ремня. Сердце её сжалось. Да, каждый здесь, в Стране Чудес имел свои тайны и таил свою боль. Сэнди сумела отпустить свою, и нашла себе возлюбленного по сердцу.

Алиса дернулась, краем глаза заметив движение сбоку. Но это было всего лишь зеркало, потемневшее и мутное от старости. В нем отражалась темная изможденная Алиса с огромными запавшими глазами. Потерянная и больная, она стояла во мраке, а вокруг неё теснились тени и отблески пламени.

— Взгляд бездны, — пробормотала Лидделл, и голос эхом отразился от каменных стен, — взгляд прошлого. Я не чудовище, и никогда им не стану. Как бы ты не старался, проклятый выродок!

Всё встало на свои места. Постоянно глядя в прошлое, Алиса возвращала его. Возвращала и лелеяла боль вместо того, чтобы просто идти дальше. Сэнди, Страйф, Нэнни, все они расстались с прошлым, ушли вперед. И прошлое больше не отражалось в их глазах. Быть может, пора и ей попробовать. Эта мысль внезапно принесла облегчение, такое сильное, что голова пошла кругом. Алиса смотрела на свое отражение, тень настоящей Алисы Лидделл, окруженную призраками прошлого.

«Ты должна двигаться дальше, Алиса. Так же, как это сделала я…»

«…наконец-то ты хотя бы научилась стоять на своем, а не спускать по ветру свое желание знать…»

«…Я ведь говорил уже, что ты — владычица этого места. Здесь тебе подвластно всё»

— Уходи! — велела она, глядя в глаза отражению. — Я отпускаю тебя!

Отражение заколебалось. Затем девушка в зеркале развернулась и поплелась прочь, растворяясь на глазах.

Алиса, пошатываясь, побрела к двери. Она чувствовала себя вывернутой наизнанку, растерзанной в клочки и… свободной. Впервые за долгие годы наконец-то свободной.

Она шла, чувствуя, как с каждым шагом все легче становится тело. Дышалось легко. Впервые за долгое время Алиса без дрожи проходила мимо каминов. Это были мертвые камины, такие же мертвые, как и её прошлое. Что бы ни ждало её впереди, призраки прошлого больнее не будут цепляться за неё и закрывать глаза костлявыми руками. Больше не было слепого, убивающего ужаса перед огнем, терзавшего её годами. И ненависть к себе ушла, растаяла, как тает сахар в горячем чае. А вместо них пришло понимание собственной силы и отваги, и того, что в Стране Чудес ей подвластно всё.

Дверь в тронный зал была открыта. Алиса без колебаний двинулась по заросшему гниющей плотью мосту навстречу существу, сидящему на королевском троне.

— Машинист, — сказала она, глядя в желтые, с узкими горизонтальными зрачками глаза. — Ты занял мой трон безо всякого на то права! Я — Королева и Защитница Страны Чудес.

Машинист медленно наклонился вперед, широко ухмыльнувшись. Два ряда острых зубов-игл сверкнули хромированным металлом. Монокль в глазу и щегольские усики, завитые кверху придавали ему гротескный вид.

— Неужели?

Алиса не отвела взгляда. Она сделала ещё шаг навстречу твари с моноклем.

— У тебя больше нет власти в моей стране, — сказала она, — убирайся туда, откуда пришел, мерзкий паразит!

— Неужели ты выживешь без меня? — промурлыкал Машинист, и не думая покидать трон. — Ты слаба, девчонка. Твой рассудок почти уничтожен Адским Поездом, что создали мы с Бамби. Ты слаба и жалка, Алиса, и ты умрешь, лишь стоит мне убрать нити, что поддерживают Страну Чудес.

— Что ж, пусть будет так, — Алиса с трудом сдерживала клокочущую внутри ярость, — но прежде ты, мерзкий, трусливый, гнойный выродок, вернешься в свой Ад, из которого выполз!

— Только после тебя, девчонка, — прошипел Машинист, спрыгивая с трона и взмахивая длинными руками, которых оказалось у него не меньше десятка. Зрелище было таким жутким и омерзительным, что дрогнул бы даже самый храбрый человек. Но Алиса даже не опустила взгляда. Она улыбнулась, подняв Вострый нож.

Монстр издал пронзительный вопль, поднимавшийся все выше и выше. Оставшиеся в окнах стекла начали лопаться. Алиса даже головы не нагнула. Сузив глаза, она взмахнула ножом и… провалилась в разверзшийся под ногами портал…

Полет был короток. Удар отдался по всему телу. Алиса покачнулась, крепче стиснув рукоять ножа. Теперь она стояла посреди Королевской Пустоши. И здесь вокруг гигантской сверкающей металлом Машинерии разворачивалась страшная битва. Не раздумывая ни мгновения, Алиса бросилась в бой, отогнав двух здоровенных Восьмерок от Шляпника, который пытался вырезать кусок металла с помощью своего изобретения. Синий язык пламени лизал металл, и там, где он проходил, оставалась глубокая обугленная борозда. Алиса одобрительно крикнула ему и ринулась на Восьмерок, нанося удар за ударом, парируя их выпады, ускользая от укусов и ударов. Внутри неё уже давно бушевала буря, и теперь Алиса позволила ей вырваться. Словно смерч, она носилась по полю битвы, уничтожая врагов одного за другим. Она потеряла счет времени и убитым противникам, лишь видела, как один за другим падали как враги, так и союзники и друзья. Кому-то она успела помочь, вложив в губы крупинки Исцеляй-гриба, а кто-то умер у неё на руках. Она видела Машиниста, глумливо хохотавшего с безопасной железной платформы-подъемника. Он поднял руку, в которой сверкнул черный конус. Из острия конуса вырвалось черное пламя. Луч его вонзился в грудь Шляпнику за миг до того, как вырезанный кусок металла рухнул наземь, открыв вращающиеся шестеренки чудовищного механизма. Из громадной Машинерии вырвался в небо черный луч, такой же, как тот, что сразил Шляпника. Алиса тяжело опустилась на колени и застонала от отчаяния. Машинист захохотал и спрыгнул вниз, на поле битвы, устланное телами павших. Он кривлялся, точно пьяная обезьяна, выкрикивая визгливым грубым голосом слова на неизвестном языке.

Пытаясь встать с колен, Алиса увидела Сэндфайр. Прекрасная танцовщица поднялась, держась за стену. Её шатало из стороны в сторону, и ноги заплетались, но она упорно брела к гигантскому механизму. Черный луч, бивший из него в небо, уже выжег желто-алое пламя небес, и теперь воронка непроглядной тьмы вокруг него становилась всё шире. Алиса снова попыталась встать и рухнула на неподвижное тело Страйфа.

— Глупая девчонка, — насмешливо сказал Машинист, глядя на Сэнди, — даже я не смог бы теперь остановить Машинерию.

Сэндфайр споткнулась о труп Пешки и упала в лужу серебристо-алого ихора. Небоклюй, паривший над местом побоища, сложил крылья и спикировал, заметив живую добычу.

Алиса подняла Перцемолку, но рукоятку заклинило, и она не смогла повернуть её даже раз. Она могла лишь смотреть, задыхаясь от гнева, боли и отчаянной, безумной надежды, как Сэндфайр, запустив окровавленные руки в золотую шевелюру, выдергивает две горсти песка. Небоклюй с криком разинул пасть, готовясь нанести удар, но могучая стальная рука перехватила его за тонкую шею и тряхнула с такой силой, что оторвала голову напрочь. Шляпник, поднявшийся, чтобы защитить возлюбленную, снова упал у её ног. Сэнди сделала шаг к механизму и швырнула песок в открытые вращающиеся шестерни бокового привода. А затем обессилено опустилась на мокрую от крови землю и уронила голову на руку Шляпнику.

Земля содрогнулась. Алиса неотрывно смотрела, как мигает, прерываясь, черный свет, как дрожит и вибрирует Машинерия. Она, наконец, села, смеясь, чувствуя вкус крови во рту и надвигающееся помутнение. Машинист уже мчался к своему кошмарному творению, воя от ярости и злобы. Но он не успел. Страйф, лежавший на земле среди трупов стражей и луж смолы, поднялся на руках и наклонил голову, прицелившись. Несколько стальных шипов со свистом вырвались из его золотистой гривы и воткнулись в спину Машинисту. Отчаянный вопль вырвался из горла монстра. Пошатнувшись, он упал на одно колено, но тут же снова поднялся. Шипы задержали его всего на миг, но этого хватило, чтобы гибель Машинерии стала неотвратимой. Чудовищная конструкция содрогнулась, вибрируя в облаке бело-голубых разрядов, черный луч замигал, пресекаясь, а затем погас. Машинист слабо выл, пытаясь ползти к своему творению, но страшный яд Страйфовых шипов действовал, и тело его понемногу распадалось на осклизлые куски мерзко пахнущей чужеродной плоти.

— Песчинка, попавшая в механизм, — мурлыкнул Чешир, и голос его был таким мучительно слабым, что едва доходил до сознания Алисы. — Вот тебе и ответ…

Он исчез. Алиса поползла по трупам к Шляпнику и Сэнди. Не могло быть такого, не могли они умереть, влюбленные, излеченные своей любовью. Дрожащими от слабости руками Алиса вытащила несколько Исцеляй-грибов из сумки и, разжевав, вложила кашицу в побелевшие губы прекрасной танцовщицы. Остаток же с трудом втиснула между зубов Шляпника.

— Пожалуйста! — рыданием вырвалось из самой души. — Только не они! Умоляю!

Мгновения сливались в кошмар, которому не было конца. Алиса лежала без сил, всхлипывая от горя, от ощущения потери, переполняющей её. Снова она теряет, это не кончится никогда. Лучше ей было умереть в том пожаре. Лучше было никогда не просыпаться. Её дружба и привязанность несет лишь смерть. Она лишь погубит… всех.

Слабый кашель заставил её открыть глаза и повернуть голову. Сэндфайр с трудом села и тут же обняла уродливую зеленую голову Шляпника, прижавшись щекой к залитой кровью щеке своего возлюбленного. Огромная ручища шевельнулась и нежно обняла пышный зад прекрасной танцовщицы. Живы! Она успела! Алиса закрыла глаза, смеясь и рыдая, проваливаясь все глубже и глубже в спасительное Безумие.

Очнулась она от того, что кто-то отирал её лицо, целовал губы, щеки. Она слышала хриплый шепот-стон и не понимала, ни где она, ни кто она. Потом память вернулась, и её затрясло, как в лихорадке. Пришлось все-таки открыть глаза, и она увидела яркое синее небо и пролетающую мимо баобабочку с ворохом щупалец-псевдоподий, в которых извивался крупный упитанный зелюк. Небо… синее небо… значит, все-таки, они смогли, вернее, смогли Сэндфайр и Шляпник, мужественные и неустрашимые. И смог Страйф. И остальные тоже. Все они.

— Тише, малышка, тише, — Страйф прижал к себе дрожавшую Алису, осторожно гладя её по израненным плечам. — Всё хорошо, девочка, этой штуки больше нет.

Алиса всхлипнула, подняв на него глаза и вдруг отчаянно, надрывно заплакала, уткнувшись в грудь парню и обняв его обеими руками. Страйф устало уткнулся лицом в её волосы, пропахшие кровью, медикаментами и нашатырём. Алиса всё рыдала, не в силах остановиться. Рыдала так отчаянно, горько впервые с того дня, когда пришла на цветущий луг, бывший когда-то кладбищем, и увидела на могиле сестры красивую розу с лицом Лиззи. Тогда в её сердце поселилась надежда, что однажды она сумеет повернуть Время вспять, вернуть обратно счастливые дни, когда её семья была с ней. Теперь надежда умерла, и на её место пришла оглушающая пустота, которую Алисе было нечем заполнить.

— Плачь, крошка, — донесся до её мутящегося рассудка голос Страйфа, — давай, плачь. Так легче. Всегда легче.

Он гладил и гладил Алису по голове, целовал её в спутанные отросшие волосы. И каждое из этих прикосновений отзывалось такой пронзительной болью, что Алиса удивлялась, как такое вообще возможно выдержать. Но в отличие от темной, жестокой муки, которой подвергал её искалеченный рассудок, эта боль была схожа с прозрачным родником, чистая, ледяная, освежающая… Дающая желание жить.

Алиса подняла голову, глядя на Страйфа, затем обвила его шею обеими руками. Она ничего не сказала, но отыскала губами губы парня и впервые сама поцеловала его. Страйф ответил, крепко прижав её к себе. Какое-то время они самозабвенно целовались, ласкались, точно потерявшие разум звери, самец и самка. Алиса перебралась к нему на колени, поддернув подол своего видавшего виды синего платья. Тело было истерзано и ныло от далекой боли, но она отчаянно нуждалась в ответной ласке и впервые за долгое время признавала это. Она нуждалась в теплоте и нежности Страйфа, что причинили ей такую боль в рыбьем домике в Обманчивых Глубинах. Нуждалась в его руках, в его горячем сердце. Воспоминание о той ночи оказалось и жестоким, и милосердным. Оно было острием, воткнувшимся в её измученное сердце и выпустившим недоверие, ненависть, чудовищное чувство вины — всё то, что долгие годы терзало Алису, не давая ни мгновения покоя. Она снова заплакала, но теперь у неё было чувство, что внутри лопнул огромный нарыв и вся грязь, весь душевный гной вытек вместе со слезами. Почувствовав её состояние, Страйф решительно прекратил ласки.

— Тебе поспать надо, — сказал он, — это всё успеется. Времени у нас теперь целая вечность.

Алиса свернулась клубочком в его объятиях. Она не могла перестать плакать, но выплакав остатки боли и горечи, крепко и спокойно уснула впервые за много лет. Опасности больше не было ни для Страны Чудес, ни для них со Страйфом. Она не хотела думать ни о чем, впервые за многие годы покой пришел её истерзанную душу.