Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Определиться с планом для Северуса было нетрудно. Он неплохо знал клинику св. Мунго: какое-то время готовил для неё зелья и часто там бывал. Лавгуд должна быть либо в отделении «Повреждения от проклятий», либо на восьмом этаже, где обитали «Трудные случаи». Отдельного психиатрического отделения в больнице не было — маги побаивались всего, связанного с психикой и, следовательно, ментальной магией.

Скорее всего всё-таки девушка на восьмом этаже, однако стоит иметь в виду и альтернативный вариант развития событий.

Попасть в лечебницу, несмотря на все меры безопасности, нетрудно. Достаточно чётко знать цель визита, местоположение входа в здание и не числиться в списке «нежелательных визитеров». Последних, конечно, тоже пропускали — в Мунго никто и никогда не получал отказа в помощи, — но держали под неусыпным надзором. Конечно, возможно, как и в Косой аллее, в больнице усовершенствовали защиту, но вероятность этого не превышала двух процентов. Даже в самые тёмные времена сумасшедший Лорд не нападал на клинику. Колдомедики всегда сохраняли нейтралитет, лечили пострадавших обеих сторон и получали за это статус неприкосновенности.

Единственное, что может осложнить его визит — необходимость называть себя. Мунго — не торговая улица, маскировочные чары ему не помогут. Надеяться можно было только на самые простые, косметические. Северус хорошо знал свою внешность и отдавал себе отчёт о том, что никакие косметические заклинания его сильно не замаскируют.

Правда, был другой вариант. Можно было дойти до входа под маскировкой, перед дверями использовать косметические чары максимальной силы, а уже на территории больницы скрыться под дезиллюминационным заклинанием.

По зрелом размышлении волшебник решил, что это — лучший вариант. Вряд ли он окажется настолько невезучим, что наткнется на какого-нибудь владельца волшебного глаза. Благо, кроме покойного Грюма в Аврорате таких не было, а вероятность того, что именно во время его визита в клинике будет находиться ещё кто-то с редчайшим артефактом, Северус оценил в один процент.

Это была его старая привычка — оценивать риски в процентах. Если вероятность негативного исхода достигала пятнадцати процентов, план признавался рискованным, двадцати пяти — гриффиндорским, пятьдесят процентов по шкале Снейпа означало уровень «Гарри Поттер», такой план граничил с откровенным идиотизмом.

К уже имеющимся трем процентам риска маг решительно добавил еще десять — на непредвиденные обстоятельства, и признал, что затея вполне может увенчаться успехом.

Дальнейшее было делом техники. Северус трансфигурировал свою одежду в плотную тёмно-синюю мантию — боялся, что легкая чёрная, развевающаяся за спиной, может вызвать у кого-то нездоровые ассоциации с профессором Снейпом, наложил уже привычную маскировку и аппарировал в закоулок недалеко от основного входа в Мунго, после чего сменил маскировку на плотный слой косметики. Теперь ему нужно было спокойно войти внутрь, зайти за стойку «Привет-ведьмы» — идеальное укрытие, в котором можно спрятать тролля, и его никто не заметит, — наложить дезиллюминационное заклинание и подняться на восьмой этаж.

Манекены возле входа посмотрели на него подозрительно, но косметическая магия не относилась к разряду запрещенной. Её использовали чуть ли не все девушки и женщины старше семнадцати лет, да и многие мужчины.

Оказавшись в холле, Северус приготовился к выполнению первого пункта плана, но его отвлек негромкий, но очень знакомый голос.

Чуть в стороне от стойки регистрации и справочного стола, возле целителя, стоял Гарри Поттер.

Северус прошептал простое заклинание для отвода глаз и приблизился. Национальный герой и лекарь жарко спорили.

 — … надёжности вашей клиники. Но ей будет проще прийти в себя среди своих.

 — Мы не можем быть уверены в стабильности её состояния. После гибели отца и многих друзей…

 — Мы все пережили гибель друзей. Все видим кошмары, а иногда и теряем контроль. Её припадок — случайность, ей нужно быть дома.

Как можно спокойней бывший профессор дошел до укрытия, спрятался под чарами невидимости и, держась как можно ближе к стене, направился в сторону Поттера и целителя, которые, как на зло, загораживали проход на лестницу.

В десяти шагах от них Северус остановился, выровнял дыхание, отчитал себя за глупые переживания — Поттер слишком самоуверен и бестолков, чтобы что-то заметить, а целитель явно погружен в раздумья.

Северус сделал шаг вперед и горько пожалел об этом. Спесивый и невнимательный гриффиндорец менее чем за секунду выхватил палочку и запустил в него невербальным заклинанием, от которого Северус сумел уклониться только чудом. Тут же на него обрушился град атакующих чар. Чтобы не выдать себя и не попасть под луч, Северус нырнул в ближайший коридор.

 — Немедленно перекройте выходы, здесь человек под отводом глаз или дезиллюминационными чарами, — рявкнул Поттер так, что покойный Аластор Грюм мог бы позавидовать.

Послышались хлопки аппартации — в вестибюль клиники прибыли авроры. Видимо, они слишком уважали Поттера, чтобы тратить время на расспросы, потому что в сторону Снейпа тут же полетели обездвиживающие и обнаруживающие чары. Поттер собирался принять участие в поимке невидимки, но глава отряда попытался закрыть героя собой от возможной опасности. Это дало Северусу возможность одним перекатом уйти в коридор и уже через несколько мгновений замереть в спасительной полутьме лестничной клетки, в безопасности.

Приходилось признать, что риски он рассчитал неверно. Это однозначно был «гриффиндорец». Либо он всегда недооценивал Поттера, либо год скитаний и последний бой с Лордом сильно изменили его. Он не только заметил отвод глаз, но и среагировал так быстро и точно, как это сделал бы… тот же самый Грюм. Сила атаки тоже впечатляла — мальчишка создавал заклинания одно за другим без раздумий или колебаний. Джеймс Поттер никогда не был способен на такой уровень магии. Пробормотав про себя: «Чертов мальчишка», Северус снял невидимость, вернул маскировку и спокойно поднялся на нужный этаж.

Здесь было пустынно, тихо и спокойно. В том, что нужная ему пациентка — именно Лавгуд, он уже не сомневался. В конце концов, больше никто из друзей Поттера в больницу не попадал.

Одна из дверей открылась, и в коридор высунулась немытая светлая голова.

 — О, здравствуйте, мистер Снейп! Можно вас сегодня узнавать?

Северус на мгновение поднял глаза к небу, повторил про себя, что это его долг, и вошёл в палату к Лавгуд, очень светлую и чистую, с единственной кроватью, столом и креслом для посетителей. Весь стол был завален сладостями, что говорило о том, что Поттер и его компания здесь уже побывала.

Та спокойно его пропустила и уселась на кровать, поджав ноги под себя. Сегодня она выглядела почти… нормально. Во всяком случае, больничная пижама была обыкновенной, василькового цвета, а все её украшения, похоже, целители конфисковали.

— Здравствуйте, мисс Лавгуд. Было бы неплохо, если бы вы этого не делали — большинство людей предпочитает думать, что я умер, — ответил Северус.

 — Большинство людей предпочитает думать так, как им удобнее, — пожала плечами девушка, — А зачем вы сюда пришли? Вы ведь не хотите со мной говорить.

 — Вы удивитесь, мисс Лавгуд, но я пришёл навестить вас.

Лавгуд улыбнулась, как будто он принес ей рождественский подарок посреди июля.

 — Это очень мило с вашей стороны, сэр, хотя и необычно.

 — Извините, захватить конфеты я не догадался.

— Это неудивительно. Вы и не должны были, вы же не к другу пришли.

Девушка замолчала, взяла из кучи сладостей шоколадную лягушку и принялась разглядывать обертку, заодно широким жестом предложив Северусу угощаться. Он, правда, отклонил предложение, но и приступать к разговору не спешил, разглядывая бывшую студентку внимательнее. На самом деле его план был действительно гриффиндорским, идиотски-непродуманным. Он решил только, как попасть к Лавгуд. Что с ней делать, он не имел ни малейшего понятия. Поэтому некоторое время они сидели молча. Когтевранка поедала шоколад, Северус разглядывал её. Решив рискнуть, он осторожно попытался считать её поверхностные мысли. Поймав взгляд, он привычным усилием скользнул в её сознание и едва сдержал вопль. Так больно ему никогда не было, даже когда Лорд пытал его Круциатусом, даже когда змея разорвала ему горло. Рывком убравшись из её мыслей, он попытался вздохнуть. Девушка подскочила к нему и нелепо замахала руками — видимо, на его лице отразился ужас, и она решила ему помочь.

Вернув себе способность дышать и говорить, он тихо приказал:

 — Сядьте.

«Что ж, Северус, это отличный показатель того, что ты совершенно растерял свои хваленые интеллектуальные способности, » — сказал он себе. На самом деле подсказок было достаточно. Нужно было совершенно замкнуться в своих проблемах, чтобы не заметить нестыковок. Девчонка, не отличающаяся особыми способностями, но, однозначно, странная, узнаёт его под любыми чарами. Угадывает его голод. Обладает сумасшедшим окклюментным блоком, о котором не подозревает сама.

Девчонка — эмпат. Сведений о них мало, и Северус вряд ли мог бы узнать о них, если бы много лет не общался с одним из них. Такие волшебники рождались редко и либо сходили с ума, либо достигали больших высот. О первых никто не помнил, а пример вторых — Альбус Дамблдор, величайший маг современности, обладавший дивными талантами видеть человека насквозь, смотреть сквозь мантию-невидимку, угадывать ложь и иногда читать чужие мысли безо всякой легилименции. Поэтому он никогда не сомневался в его, Северуса, преданности. Поэтому знал, что младший Малфой никогда не сможет убить его. Он читал людей как открытые книги. Темный Лорд часто хотел производить впечатление сильного эмпата, но на самом деле он просто в совершенстве умел проникать в чужой разум — эмоций он не видел. Прочитать мысли самого эмпата почти невозможно. Их мировосприятие настолько отличается от обычного, что за несколько минут пребывания в их сознании незадачливый легиллимент вполне мог заплатить рассудком. Контролировать свой дар эмпатам сложно. Если они не учатся им владеть — трогаются рассудком.

— Вы догадываетесь, что я не испытываю удовольствия, находясь здесь.

Это заявление Лавгуд встретила совершенно спокойно, словно мертвые преподаватели ежедневно навещают её в больнице и говорят, что не рады её видеть.

 — Однако некоторые обстоятельства вынудили меня, — сказал Северус и сам себя одёрнул. Если его предположения правдивы, то никакие «вынудили» и «заставили» не сработают. Она просто им не поверит.

Лавгуд посмотрела на него внимательно, но ничего не сказала.

 — Я предположил, что вам может потребоваться моя помощь как специалиста. Мне не хотелось покидать мое убежище, но, видимо, педагогическая привычка защищать студентов намертво въелась в мое сознание. Тем более, что, если мои подозрения верны, я один из немногих, кто в силах вам помочь.

 — Вам ведь не нравилось преподавать, мистер Снейп, — только сейчас Северус отметил это обращение. Она ни разу не назвала его «профессор», остановившись на нейтральном «мистер».

— Но я очень благодарна вам за то, что вы пришли.

 — Мисс Лавгуд, расскажите мне, как вы здесь оказались.

Девушка задумалась, прикусив фалангу указательного пальца, и Северус с трудом подавил резкое замечание.

 — Я не очень помню. Я была в Косой аллее, стояла возле кафе Флориана Фортескью и ела мороженое. Я уже собиралась уходить, как вдруг вокруг завертелись м… что-то, я поняла, что не могу ими… этим управлять. Потом стало темно. Мне пока не говорят, что я делала, и просят побольше отдыхать.

 — Мисс Лавгуд, сейчас я задам вам несколько странных вопросов. А вы постараетесь на них ответить. Только не щеголяйте своими когтевранскими знаниями, это не тест на эрудицию.

Она согласилась, перестала грызть палец и уставилась на него.

Северус задумался — вопросы нужны были с подвохом.

 — Посмотрите, пожалуйста, на меня. Я сейчас смотрю на шоколадную лягушку, как вы считаете, я люблю шоколад?

Лавгуд улыбнулась:

 — Да, сэр.

 — Как вы это определили?

Улыбка тут же исчезла. Видимо, это был неприятный вопрос.

 — Сэр, если я скажу, вы сразу поймете, почему меня все зовут Полоумной.

 — Я вряд ли стану бегать по коридорам и дразнить вас.

Ответ девушки был именно таким, какого ждал Северус, хотя и оформлен он был в интересный антураж. Оказывается, вокруг него летают мозгошмыги, поведение которых точно описывает его эмоциональное состояние. Северус не сдержался и фыркнул — фантазия у Лавгуд явно в порядке, ему бы в голову не пришло слово типа «мозгошмыги». После того, как Северус заверил девушку, что совершенно уверен в реальности мозгошмыгов, он был осчастливлен рассказами о втором типе мозговых существ — нарглов. Точно определить их функцию он так и не смог, но предположил, что этим словом девушка называет сомнение или неуверенность, потому что в ходе долгого опроса «нарглы» у Северуса появились, когда она, в ответ на предложение задать ему любой вопрос, поинтересовалась, любит ли он поэзию.

Спустя почти час беседы их прервали — в палату зашла пожилая целительница и гневно уставилась на Северуса.

 — Сэр, что вы здесь делаете? И кто вы?

Однако Лавгуд тут же встала на его защиту:

 — Целитель Труве, это мой друг.

Северус тут же нашел нужное объяснение:

 — Целитель, извините, я не зарегистрировался. Как раз, когда я вошел, в холле у вас начался беспорядок.

Лавгуд перевела на него вопросительный взгляд, и Северус добавил с нажимом:

 — Воду, кажется, разлили.

Целитель заулыбалась, оценив нежелание волновать больную, и тут же подтвердила, что да, именно воду, впрочем, так неубедительно, что не поверил бы и Лонгботтом, а уж тугодумнее студента найти сложно.

После того, как лекарь убралась из палаты, Лавгуд серьёзно спросила:

 — Вы ведь знаете, что именно со мной не так?

Это было глупо отрицать. В нескольких словах Северус объяснил, что иногда среди волшебников рождаются эмпаты — люди с обострённым чувством чужих эмоций.

 — Нельзя назвать это, мисс Лавгуд, сверхспособностью, скорее отличием, но, однозначно, не безумием, — закончил Северус.

Пару минут девушка молчала, осмысливая, а потом неожиданно заплакала.

В принципе, Северус мог ее понять — прожить почти двадцать лет с уверенностью в собственном сумасшествии, чтобы выяснить, что просто обладаешь интересным талантом. Но женских слез он не любил с раннего детства, наверное, с рожденья. Они вызывали у него панический ужас, смешанный с брезгливостью и чувством собственной беспомощности.

 — Лавгуд, мы будем решать вашу проблему или заливать палату соплями? — спросил он с почти старой своей, учительской интонацией.

Девушка пару раз всхлипнула, подняла на него зарёванные глаза и хихикнула:

 — Вы не сердитесь на самом деле. Но, — она тут же снова стала серьёзной и грустной, — Если это так, то мистер Олливандер был прав. И я могу сойти с ума…

 — Что именно вам сказал мистер Олливандер?

 — Он сказал, что нужны занятия с легиллиментом.

 — Что?!

Северус даже со стула вскочил. Вот этим он точно заниматься не станет. Лезть в голову к эмпату — он не самоубийца. И уж точно он не хочет закончить жизнь слюнявым придурком, не помнящим собственного имени. С другой стороны, мастер волшебных палочек мог что-то знать.

— Кхм, Лавгуд, — Северус не стал снова садиться, а руками оперся на спину стула, — Я поговорю с мистером Олливандером о вас. И постараюсь вам помочь.

Что делать с Лавгуд, он, на самом деле, не знал. Специалистов по эмпатам в магическом сообществе нет — опыты Гриндевальда над сознанием вызвали такое отторжение, что интерес к магической психиатрии, эмпатии и даже легилименции резко упал. Северус сам не знал бы ничего об эмпатах, если бы не общался с Дамблдором. Не заметить удивительной проницательности директора было невозможно, и однажды директор рассказал Северусу о том, как он читает в чужих душах. Уже позднее Северус догадался, что развить способности Альбусу помог именно Гриндевальд, безумный исследователь и любитель экспериментов, а по совместительству отличный специалист по магии разума. К сожалению, у Северуса не было запасного Гриндевальда специально для Лавгуд. «Вечно проблемы от Тёмного Лорда — вот зачем он старика убил, спрашивается?» — подумал Северус. Но, если ему сильно повезёт, Олливандер что-то знает. На задворках сознания мелькнула привычная мысль о том, что ему не хочется этим заниматься, и это не его дело, но он её решительно отмел.

— Мисс Лавгуд, — сказал он через пару минут молчания, — Я буду заниматься с вами. По два часа в день. Но для этого вам придётся выбраться отсюда. Как — ваши проблемы, в конце концов, у вас сам Поттер в друзьях. Заниматься будем в моём доме. Первый урок — завтра. В одиннадцать утра ждите меня возле Дырявого Котла. После будете аппартировать сразу к моему дому. Вас всё утраивает?

 — Да, — ответила Лавгуд и добавила, — Профессор Снейп.

Северус мысленно выругался и покинул палату, не попрощавшись и решив завтра с утра наведаться в лавку волшебных палочек.

Внизу все уже было спокойно, хотя авроры всё ещё что-то колдовали — видимо, создавали проявитель врагов. Поттера уже не было. Северус беспрепятственно вышел из здания — он ведь не был врагом и не замышлял ничего плохого.

Собственное жилище показалось ему на удивление неприятным даже снаружи — обшарпанное грязное здание. С тем же успехом можно было продолжать жить в Паучьем тупике.

Дом выглядел жалко — как обиталище пьянчуги-маггла. Северус вытащил палочку и начал подправлять стены. Вообще, специалистом в бытовых чарах он не был, но основы знал. У него никогда не получилось бы создать нечто изящно-волшебное, как у Флитвика, но поправить стены и починить крышу он мог.

Внутри дома он разобрал деревянный сундук и из его стенок, крышки и днища создал стол, книжный шкаф, три кресла и ковёр. Кровать отлевитировал на второй этаж, обновив заклинанием бельё. В ванной подправил магическую сантехнику. На кухне просто очистил плиту и раковину и подправил стол. Теперь дом, состоявший из двух комнат, кухни и ванной, был пригоден для жилья.

Северус огляделся, ожидая приятного чувства — наслаждения результатом работы. Но ощутил только усталость. Душевный подъём сегодняшнего утра показался ему невообразимой глупостью. Зачем он все это делает? Чего хочет достичь? Разве не ясно, что любая его попытка что-то сделать обречена на неудачу? Он сам неудачник. Бесполезный кусок плоти, который дышит и живет по велению мертвеца. Раньше у него была цель, был кукловод, были приказы, а сейчас не осталось ничего. Возможно, стоит вернуться в постель, укрыться одеялом и уснуть тяжелым мутным сном, из которого невозможно выбраться? Тогда со временем тело перестанет сопротивляться и умрет, а он вернется на причал и беспрепятственно сядет в лодку. Оттолкнется веслом от покрытого илом причала и наконец уплывет туда, куда хочет.

К сожалению, он не мог. За прошлые преступления Лили его простила, но если он бросит Лавгуд, которой пообещал помочь, то может больше не увидеть тепла в родных зеленых глазах. «Я помогу Лавгуд, и тогда, возможно, в следующий раз она позволит мне уплыть с ней, » — в полубреде подумал Северус.