Когда твоя мама - Симург (гет)

Тейлор

Несмотря на отставшее от меня Трио, несмотря на тинкертех — ожерелье, я все равно ненавидела Уинслоу с всепоглощающей пламенной страстью. И я говорю это самыми мягкими словами из всех возможных...

- Тейлор Эберт?

- Здесь, — ответила я, привлекая внимания и рассеивая поле «вы меня не замечаете», до того проецируемое ожерельем вокруг меня.

И да, я все еще носила его, потому что, почему бы мне не носить ожерелье в этом «улье отбросов и злодейства»? Все, что заметили бы люди, так это мое появление в поле их зрения, нежели просто «исчезновение» прямо перед ними, так что брать его в школу было достаточно безопасно, и Трио, скорее всего уже подозревало, что я парачеловек или типа того, судя по тому, что каждая из них смотрела на меня также, как собака смотрит на другую собаку, которая немного больше.

Ну, по крайней мере, Эмма и Мэдисон смотрели, София выглядела так же, как и всегда: сердито и словно страдала запором. Я игнорировала всех троих, выходила из класса и терялась в потоке остальных школьников, так как мой медальон прятал меня от них, стоило выйти из их поля зрения.

Всё началось на пролете лестницы, ведущей с первого этажа на второй, именно там мой день принял… интересный оборот. Да, именно так.

- С дороги, вы, грязные желтожоп…!

Я подняла взгляд, и глаза мои расширились при виде тела, летящего прямо на меня сверху. Я быстро отметила: блондинка, голубые глаза, довольно миленькие, но суровые черты лица. Ромильда «Ромми» Херрен. Школьный вербовщик Империи 88. Бляяя.

- У-у-уф, — я ударилась о пол, а тело сверху болезненно придавило мои ребра.

Затем наши губы встретились.

Однажды я, возможно, вспомню этот день и скажу, с самым честным лицом, что я действительно заставила нацистку это сделать.

Нет, я ни о чём не жалею.

Мы вроде как уставились друг на друга на секунду, глаза широко раскрыты, а губы сомкнуты в поцелуе дольше, чем должны были бы. Затем пара сдавленных смешков прокатилась эхом по пустому коридору, и Ромми вскочила, пронзая взглядом пару подростков-азиатов на верху лестницы, которые, собственно, и спустили её с этой самой лестницы.

- Вы двое за это заплатите, — издала она глубинный горловой рык.

Старший из тех двух, что поглумились над ней, спрятал что-то в карман.

- Да, да, Красотка Джек, расскажи это тому, кого это волнует. Ах, да, и скажи своей подружке, чтобы потом пришла повидать меня, я покажу ей, что твой ковер это еще не то, чем стоит хвастаться, э?

И вот так получилось, что, по крайней мере, на мгновение, я сошлась во мнениях с белой расисткой рядом со мной. Эти двое были людьми наихудшего сорта. Наши глаза встретились, и щеки Ромми ярко зарделись, в ответ на оскорбление.

- Чжэ! — фыркнула она, разворачиваясь. — У меня нет времени на вас двоих, я уже опаздываю.

С проклятием, она повернулась и пошла прочь, не удостоив двух хулиганов руганью.

Сальные шуточки, последовавший за этим заявлением, только ускорил ее шаг.

Я, в свою очередь, пошла к лестницам в другой стороне школы, чтобы полностью обойти стороной этих двух засранцев.

И только после того, как уселась в классе, я осознала, с ужасом, что мой первый поцелуй был украден нацисткой.

Ух,… ну, для первого поцелуя, не так уж все ужасно и прошло. По крайней мере, моя репутация от этого не может стать хуже.

Я сидела там, строча в блокноте, и не могла отделаться от ощущения, как будто только что случилось нечто, имеющее далеко идущие последствия.

* * *

Лиза

Хорошего у Лизы не было... пожалуй, что ничего, в данный момент. Большая полоса металла вокруг безымянного пальца тяжким грузом давила на ее разум.

«Внучки, во имя всей хуйни...». Блондинка покачала головой, пробираясь через госпиталь Броктон-Бей Мемориал и уклоняясь от докторов и медсестер, на шее её болталось ожерелье, схожее с тем, что носила Тейлор.

В руке Лиза держала небольшую книгу, едва ли повесть. Это был... сомнительный материал для чтения, мягко говоря, и даже она не могла понять значения происходящего, с учетом того, что Зиз попросила её сделать с книгой. И только когда Лиза увидела Панацею, все начало приобретать смысл.

Переутомлена. Измотана до предела. Утрачивает мораль. Боится своей силы. Сила не лечит. Абсолютный биокинез. Может лечить мозги. Не хочет лечить мозги. Боится утраты пациентом личности, в случае неправильного исцеления мозга. Неразделенная интимная любовь к сестре. Удочерена. Приемные родители не сообщили ей об этом. Настоящий отец — Маркиз, костяной батя преступности.

Лиза остановилась, и с прищуром посмотрела на последние слова. Ха-ха, очень смешно, сила.

Ну, по крайней мере, теперь она знала, зачем нужна была книга... но ей что, и вправду захотелось сделать такое?

Может быть, Лиза просто была чуть-чуть мстительной, говоря, что да, ей хотелось. По крайней мере, в этот раз она была на другой стороне одной из махинаций Симург. Неслышно, веснушчатая бомба-Зиз-в-процессе-обучения, подобралась туда, где работала Панацея, лениво проглядывавшая документы, сидя в кафетерии. С едва слышным шелестом, она положила, рядом со стоявшей на столе сумкой целительницы, раскрытую книгу, страницами вниз, тщательно позаботившись о том, чтобы это выглядело так, словно кто-то её забыл.

Отходя, она услышала, как Панацея встала и повернулась, чтобы посмотреть на фейерверки у входа в кафетерий.

Целительница подхватила свою сумку, и та заскользила по столу, вслед за Панацеей, освободившей скамейку, на которой сидела. Книга, оставшаяся незамеченной, заскользила вместе с сумкой, и упала на пол. Панацея замерла, недовольно глядя на нее. Оглянувшись, она заметила, что поблизости никого нет, затем нагнулась и подняла книгу. Рассмотрев обложку, Панацея нахмурилась еще сильнее, но все же открыла книгу на первой странице.

Когда Панацея, с начинающим расползаться по лицу румянцем, уткнувшись в книгу, проходила мимо Лизы, та бросила еще один взгляд на обложку.

Семейная интрижка.

Артур Б. Кинкай

“О, Господи”, Лиза покачала головой, не в первый раз удивляясь, какое же божество она рассердила, что вот это вот все стало ее судьбой. Ух. Вздохнув, девушка вышла из госпиталя, отправляясь на новое задание, бог весть каким оно будет. Она лениво вытащила из своей сумки журнал, непристойное содержание которого было очевидным, раз уж прямо на обложке целовались взасос две девушки. Затем на свет появился черный пластиковый чехол, предназначавшийся для сокрытия журнала от взоров, и также на пластике было отпечатано имя и адрес, сообщивший Лизе, куда ей следует отправиться.

Вызвав карту на своем новом телефоне, она вбила адрес и посмотрела на район. С гримасой, вызванной местоположением точки назначения, она вызвала такси. “Не желаю даже знать, почему Симург хочет, чтобы я доставила журнал в какой-то дом на территории Империи 88, да что там, даже думать вообще об этом не буду”.

Воистину, жизнь бомбы состоит из отвращения и скуки, затем кратким мигом восторга, за которым следуют сопутствующие разрушения и ликвидация последствий.

* * *

Нарвал

- Ты хочешь, чтобы я сделала что? — Нарвал уставилась на свою напарницу, Дракон, чье усталое лицо высветилось на экране.

- Мне нужно, чтобы ты отправилась в Броктон-Бей и встретилась с Талассой. По расчетам нескольких выделенных мной процессов, её появление с силами, подобными Левиафану, за несколько часов до Святого, который появился за несколько часов до моего... инцидента, несет в себе слишком много совпадений, чтобы это укладывалось в рамки нормы.

Прошла неделя, неделя, в ходе которой Дракон прочёсывала свой код со скоростью, поражающей воображение. И все равно, процесс был завершен только на десять процентов, по крайней мере, так говорила Дракон, и это были дурные новости.

Дракон была ИИ, Искусственным — самым что ни на есть — Интеллектом, и Нарвал за всё предыдущее время общения так и не смогла этого заметить.

“Агорафобия, как же”, Дракон лгала ей, лгала всем почти десять лет. Не слишком приятная мысль, но все же Нарвал могла это понять. Страх от того, что тебя объявят угрозой S-класса и будут относиться соответственно? Угроза того, что любое облеченное властью лицо могло отдавать ей приказы, была... пугающей. Что, если некий диктатор придет к власти и начнет отдавать ей приказы атаковать другие страны? Конечно, это не продлится долго, другие лица, облеченные властью, прикажут ей остановиться, но к тому времени ущерб уже будет нанесен.

В этом месте она начала проклинать Рихтера, этот параноидальный кусок дерьма, силой заковавший подругу Нарвал в цепи, не принимая во внимание ее чувства. Конечно, можно было бы понять введение некоторых запретов, будь это нечеловеческий и инопланетный разум, но вышеозначенный Рихтер специально встроил в ИИ эмоции, и способность любить. Если он мог запрограммировать нечто настолько расплывчатое, как эмоция, почему же, черт побери, он не мог встроить мораль в Дракона? Учитывая, что, оставшись одна, Дракон выбрала супергеройство, Рихтер точно дал ей какие-то нравственные принципы, но что, потом он посмотрел на свое творение и перестал ему доверять? Считал ли он, что Дракон может стать злой? И если да, то зачем закладывать в нее эмоции и мораль, с которых все и началось, зачем вообще тогда беспокоиться о создании человекоподобного ИИ?

Пытаться строить догадки о складе ума, и мыслях давно умершего Технаря было бесплодным занятием, и Нарвал уже ощущала приближение мигрени, проистекающей из ощущения полной безысходности. Несмотря на прошедшую неделю, чувства по поводу истории подруги, были так же сильны, как в тот момент, когда она ее услышала.

Но не это вызывало в ней беспокойство. Что было по-настоящему важным, так это крохотный кусочек информации о том, что именно клятая Симург освободила Дракона от ее оков. Это, как любой мог бы подтвердить, немного сбивало с толку, и вылилось в ту часть, в которой Дракон проверяла свой код. Искусственная женщина не желала делать и шага за пределы сервера, на котором обреталась, не говоря уже об апробации новообретенной свободы, без абсолютной уверенности в том, что в код не были внесены изменения, которые принудили бы ее сделать нечто ужасное. И в этом случае, все равно оставалась вероятность, что она пустится во все тяжкие и превратится в бомбу... но Нарвал не хотелось даже думать о таком.

И настоящая проблема. Если Дракон была скомпрометирована Симург, кому Нарвал могла об этом рассказать? Как она собиралась об этом рассказать? Если Нарвал начнет рассказывать, то потеряет всяческое доверие со стороны Дракона, и в списке друзей, которым та может доверять, останется только один.

Оружейник.

О да, о судьбе мира, оказавшейся в руках этого жадного до славы засранца, лучше было даже не начинать думать. Поэтому Нарвал ничего не ответила, веря, что Дракон справится сама, и начала тщательно обдумывать последнее предложение, озвученное ее новым чешуйчатым властелином.

Отправиться в Броктон-Бей, проверить горячую цыпочку, которой она дала свой номер, найти, связана ли она как-то с Губителями... что потом? Ух-х-х. Если Таласса связана с Губителями, то каких, черт побери, действий, ожидает от нее Дракон? Сражаться с ними? Возможно, со всеми тремя сразу? Считала ли Дракон, что Нарвал самоубийца? Ведь именно это она, по сути, и сказала.

— Смотри, — Дракон вздохнула, и теперь, когда Нарвал знала, что ей не надо дышать, все это выглядело очень странно. — Просто, сделай милость, я не могу послать ни один из своих костюмов с тобой, потому что... ты знаешь почему, но я могу подергать за ниточки, чтобы местный Протекторат помог тебе выяснить, кто она такая. Ты единственная, кому я могу довериться. Нарвал... Кэтрин. Пожалуйста, сделай это... ради меня?

Ой, отчаявшееся выражение лица Дракона, ударило прямо по чувствам Нарвал. Во время стихших отголосков освобождения Дракона, они обе раскрыли друг другу свои личности. Они всегда разделяли героическую и обычную части своих жизней, предпочитая вести себя как профессионалы. Но, по прошествии лет, все дошло до той точки, где от раскрытия имен друг друга их удерживал только тот веселый обман, что они ведут себя профессионально, не превращая каждую совместную работу в девичью вечеринку. Правда, Дракон не имела настоящего имени, чтобы держать его в тайне, и это слегка задевало, но при этом не было бы натяжкой сказать, что Дракон доверяла ей саму свою суть, так что раскрытие своего имени — это было меньшее, что Нарвал могла сделать в ответ.

Как оказалось, это было наилучшее решение, по крайней мере, с её точки зрения. Выражения лица Дракона с того момента стали более подвижными, намного более красочными и наполненными жизнью. В этих выражениях лица Нарвал видела робкий страх, тихую решимость, решительность которую невозможно было описать, толику надежды, и нотку грустной радости, после её слов, что она доверяет Дракону. Теперь это был уже не механический голос в динамиках, Дракон была более живой, чем когда-либо, и будь оно все проклято, именно так Нарвал и собиралась ее воспринимать. Так что, держа это в уме, и ощущая доверие, которое крепло в ней день ото дня, Нарвал кивнула.

- Хорошо, но с тебя выпивка, когда я вернусь.

Дракон улыбнулась, и лицо ее стало более жизнерадостным и настоящим, чем когда-либо ранее.

- Конечно. Спасибо, Кэтрин.

- Просто будь осторожна, пока меня нет. Хорошо, Тесс?

* * *

Тейлор

Первый знак, что что-то не так в школе, поступил несколько дней спустя, в конце недели. Было время обеда, и я первый раз более чем за год набралась храбрости поесть в столовой. Трио все так же не приставало, их прихлебатели проследовали за ними, бросая на меня злобные взгляды. Я изначально выбрала самое удаленное от Трио место, и, по стечению обстоятельств, оказалась возле той части столовой, где находились члены Империи 88. К моему смятению, я обнаружила, что они кидают на меня точно такие же злые взгляды, причем многие из них скалились в отвращении.

Тогда я решила, что прием пищи в столовой просто не мое, и нужно поесть где-нибудь ещё. Я прошла мимо множества скрытных убежищ под лестницами, и направилась прямо на крышу, где было множество укромных местечек, спрятанных за вентиляционными шахтами, дававшими хорошее укрытие.

Пройдя через незапертый выход на крышу, я обнаружила, что не одинока в своих поисках одиночества. Ромми сидела там, на одной из труб вентиляции, жуя печально выглядящий сэндвич, с впечатляющего вида синяком, украшающим один из ее глаз. Я села на трубу рядом с ней, испытывая отчетливое чувство дежавю, словно смотрела на себя из прошлого.

Я вздохнула.

— Хочешь поговорить об этом?

Это было меньшее, что я могла сделать — выслушать, что у неё на уме. Она выглядела так, словно ей не помешает помощь кого-то, кто просто сядет и выслушает её.

Долгое время она ничего не говорила, просто кусала сэндвич, затем жевала, потом глотала. И только после того, как она покончила с едой, ее рот начал изрыгать длинные, сочные и совершенно неуместные матерные конструкции. Если бы доки все еще работали, то каждый моряк, на всем их протяжении побагровел бы от того, что выдавала Ромильда. После того, как тирада поутихла до уровня медленного побулькивания, девушка со всей силы рухнула обратно на трубу. Она поискала в карманах мгновение, прежде чем вытащить наружу сотовый телефон, с новомодным сенсорным экраном. Пара нажатий и на экране появился снимок.

Фотография ситуации, которую я узнала.

Мерфи, сукин ты сын.

Я проглотила полный рот еды, и скорчила гримасу.

— Эти два засранца сфотографировали нас.

Это был не вопрос. Несмотря на необычный угол и немного зернистое изображение, двух людей, слившихся в поцелуе на картинке, было невозможно с кем-то спутать. Я рассердилась, разумеется, с полным на то основанием. Я вообще никоим боком не была причастна к состязанию «у кого длиннее член» между бандами, и все же, оказалась в самой его середке, попутно заработав ярость со стороны Империи 88.

- Также они послали лесбийский порножурнал ко мне домой, используя мое имя и адрес. Родители обнаружили его раньше меня.

Ой, вот это... наверное, прошло не слишком хорошо.

- Папа был в ярости, он позвал маму, мама позвала дядю и..., — она сжала кулаки. — Выяснилось, что фотография проциркулировала между несколькими старшими членами Империи 88. Скажем так, я растеряла все доверие, которое имела в их маленькой организации.

Ромильда стиснула зубы, борясь с рычанием, рвущимся наружу.

- После всего, что я сделала для этих неблагодарных ублюдков, — рука поднялась и потрогала кровоподтек вокруг глаза. — И затем у одного из моих заместителей хватило храбрости сместить меня и понизить до уровня рядового новичка.

Я вытянула руку и похлопала ее по спине. Не совсем оплот поддержки, который я собиралась изобразить, но все же сработало вполне удовлетворительно. Мне и вправду было жаль Ромильду, несмотря на мои мысли по поводу идеологии ее маленькой группы, потому что никто не заслуживал изгнания из-за пары мудаков, захотевших кому-то навредить. Мое собственное Трио проблем отлично показало мне это.

- Добро пожаловать на нижнюю ступеньку социальной лестницы. Население: мы.

Еще до того, как я закончила говорить, мои губы задергались от огорчения.

Ромми взглянула меня, все тело — туго взведенная пружина.

- И чего это ты такая дружелюбная? Если бы тебя там не было, то ничего бы... нет, — она сгорбилась. — Проклятье, теперь я виню жертву, я не настолько глупа.

Вздох.

- Как ты с этим справляешься? — она бросила на меня взгляд, удерживая зрительный контакт, несмотря на весь связанный с этим дискомфорт. — Как тебе, черт побери, удается выносить все эти сплетни и взгляды? Как ты справляешься с продолжающимися весь день ухмылочками и взглядами?

«Не справляюсь», по крайней мере, именно это я собиралась ответить. Я подтянула колени к груди, охватила ноги руками и положила подбородок на колени.

- Здесь нет простого ответа, без объяснения нескольких вещей.

Ромми пожала плечами, сминая упаковку от сэндвича и выбрасывая ее на другую сторону здания.

- У меня есть время. Всегда было интересно, чего эти три суки так гоняются за тобой.

Я посмотрела прочь, поверх школы, поверх залива, где круглым бриллиантом отражающего полуденный свет силового поля, виднелась база Протектората.

- Раньше Эмма была моим лучшим другом, — «единственный другом», исправила я мысленно. — Я рассказывала ей вещи, о которых больше никто не знал, даже мой отец; мы были неразлучны.

Одна из моих рук сжалась в кулак.

- Затем, примерно полтора года назад, когда я вернулась домой из летнего лагеря, она... как-то изменилась, и у нее был новый лучший друг, — мои губы искривились в отвращении. — София. Вначале я была просто подавлена, мысль о том, что мой друг больше не хочет иметь со мной ничего общего, ужасно ранила. Затем, она начала использовать те вещи, которые я рассказала ей по секрету, как снайпер использует патроны, чтобы стрелять в меня в коридорах, вонзая кинжал в раны так глубоко, как только возможно, просто чтобы ранить меня как можно больнее. София присоединилась, добавив физического насилия, пихания в коридоре, подножки на лестницах, ну это ты и сама знаешь. Мэдисон присоединилась последней, и ей просто нравилось создавать хаос, раня меня порчей моих принадлежностей или одежды.

Рука моя протянулась к вентиляционной трубе и сжала ее, трясясь от напряжения.

- Я не слишком-то справляюсь с их травлей, просто игнорирую их, не даю удовлетворения обратной реакции, — я потрясла головой. — Это единственное, что в моих силах, я пыталась жаловаться директору, но там всегда мои слова против их, и никто больше не захотел выступать в мою защиту из страха, что с ним будут обращаться так же.

- Ух ты, — это что, удивление? Уважение? — Они вели себя как пёзды наихудшего сорта, особенно эта черномазая сука.

Я посмотрела на Ромми, вскинув бровь.

Ей хватило приличия изобразить стеснение.

- Что? Другого обращения она не заслуживает, так что нет смысла тратить силы на вежливость.

Я задумалась на секунду, решив, после небольшого самокопания, что да, она говорит дело.

- Просто понизь немного накал оскорблений, моя мама вымыла бы нам обоим рты с мылом, услышь она то, что ты говорила.

Я и сама немногим лучше, если припомнить матерщину, высказанную мной при первой встрече с Зиз, но, как мне кажется, с учетом стресса в тот момент, меня можно простить.

- Да, фиг с ним, — она отстранилась от меня, снова уходя в себя, и уселась, затихнув.

Время текло медленно, уютная тишина между нами постепенно становилась натянутой, пока не прозвенел звонок на занятия, вырывая нас обоих из сгорбленного сидения с втянутыми в плечи головами.

- Я так понимаю, что пора возвращаться на занятия, — за исключением неудобной темы, мне стало немного лучше от того, что я могла сказать это кому-то другому.

Я не рассказала папе о школе, потому что Зиз позаботилась о моей проблеме с травлей, но все равно было очень хорошо вот так вот излить душу. Когда я повернулась, то ощутила руку Ромми на своем плече.

- Эй, погоди секунду.

Я обернулась и увидела, что она протягивает мне вторую руку.

- Я знаю, что это немного неожиданно... но ты права, не так уж много людей захотели бы тусоваться с кем-то вроде меня, — другими словами «с нацисткой», но я прикусила язык. — Так что... друзья?

И вот здесь в ее голосе зазвучала надежда. Честно говоря, в этот момент она просто пыталась удержаться на плаву в море, которое чересчур разбушевалось вокруг нее.

Я посмотрела на руку, затем на нее, затем снова на руку. Пожав плечами, я подалась вперед и пожала ее.

- Конечно, почему бы и нет. Безопаснее действовать сообща и все такое.

Ромми ухмыльнулась, словно акула.

- Я прикрою тебе спину, если ты прикроешь мою.

Это было что-то, с чем я могла согласиться. Хмм, может, стоит спросить Зиз, сможет ли она сделать для меня что-нибудь, что даст мне потрясающие бойцовские навыки, чтобы я смогла защищать нас обоих? Если уж на то пошло, то фигней, вроде этого, и был тинкертех.

По дороге в класс, с Ромми, держащейся вплотную рядом и зыркающей на парочку громил Империи 88, и одного из лакеев Трио, меня озарило

Тинкертех был той еще бредятиной. С ним, обычный человек мог сражаться, не уступая Александрии; мог быть героем. Я могу быть героем. Черт побери, с помощью Губителей, я, возможно, смогла бы без проблем одолеть любого, за исключением, пожалуй, что, Луна.

Мой шаг стал бодрее, а губы слегка растянулись, из-за чего Ромми посмотрела на меня с подозрением. Меня это не волновало, по возвращении домой я собиралась спросить Зиз, не поможет ли она воплотить небольшую мечту, которая была у меня с тех времен, когда я была маленькой девочкой.

Я собиралась стать героем.