Направление взгляда (гет)

Новая начальница поначалу произвела хорошее впечатление. Выглядела она даже чересчур милой: всё время говорила «спасибо» и «пожалуйста», желала хорошего дня, извинялась почти беспричинно и не скупилась на вежливые полуулыбки. Мне виделось, что она делает это искренне, а не из-за каких-то там неписаных привил приличия.

И я была довольна сложившейся ситуацией. Не знаю, в курсе ли вы, но к секретарям часто относятся с пренебрежением. Многие считают, что это работа типа «принеси-подай», но на деле всё куда сложнее. Глубже. Уж мне-то виднее, я на этой должности далеко не первый год тружусь и точно знаю, чего от меня ждут. Ну, в большинстве случаев, хотя случаются и исключения.

Может, я и преувеличиваю, но секретари − это в некотором смысле психологи. Мы изучаем привычки начальника, знаем, что он любит, что − нет. Даже в курсе его расписания, причём не только деловых встреч, но и сугубо личных. По сути, секретарь располагает массой сведений, большая часть из которых неизвестна больше никому со стороны. Мы знаем секреты, да. Спустя месяц-другой совместной работы для любого руководителя сменить секретаря на малознакомого человека − это большое неудобство. Но и для меня, секретаря в Министерстве Магии, перестановка высоких кадров, в некотором роде, серьёзный стресс. Всегда есть риск остаться не у дел.

Но от перемен никуда не денешься, это естественный процесс. Мисс Грейнджер, например, теперь занимала пост ныне покинувшего страну мистера Стоуна. Я работала с ним больше трёх лет. И узнав, что начальник уезжает за новой должностью на континент, уже готовилась к увольнению (или переводу в канцелярию — ещё неизвестно, что хуже, ведь там заработок ниже раза в два). Но обошлось − оказалось, что у нового руководителя не было на примете проверенной кандидатуры на мою должность. И я решила, что мы сработаемся.

Если уж мне удалось спеться со Стоуном, пятидесятилетним плешивым консерватором, который по непонятной причине считает себя выше остальных, то найти общий язык с Гермионой Грейнджер… Ну, что может быть проще? Мы ведь почти ровесницы. Помню, видела её в Хогвартсе, всё вместе с Поттером крутилась… А теперь вот — начальница. Но я не завидую, не подумайте. Выше головы не прыгнешь, особенно если среди лучших друзей не числится «спаситель всея магического мира» (на самом деле только Британии, конечно, но такие мелочи мало кого волнуют),если не сражалась рука об руку с нынешним Министром, если не пожертвовала последним учебным годом ради уничтожения самого злого волшебника… Аргументов масса.

Но я же рассказывала своей работе с мисс Грейнджер… Первая и, пожалуй, главная её странность − излишняя скрытность. Само собой, то, что она не делилась конфиденциальной информацией со всеми подряд − это нормально. Но она частенько умалчивала некоторые вопросы и от меня. Так, спрашиваю я у неё на днях: «Мисс Грейнджер, куда вам отправлять срочную почту в выходные?» А в ответ слышу: «Каждая сова знает, куда надо доставить письмо, даже если имя и адрес получателя ей неизвестны. Зачем тебе адрес, Мари?» И посмотрела на меня, как на идиотку, а после привычно вежливо улыбнулась и попросила приготовить чашечку кофе.

Не могла же я сказать, что мне просто хотелось бы быть в курсе, где она живёт. Потому что об этом, несмотря на медийность имени Гермионы Грейнджер, никто ничегошеньки не знал. Поверьте, я расспросила всех, кого можно и кого нельзя, причём ещё до того, как приступила к должности её секретаря. Но все либо делали вид, что не в курсе, либо действительно представления об этом не имели. Склоняюсь ко второму варианту. Потому что если бы кто-нибудь знал хоть что-то о её месте жительства, я бы это откопала. В моей работе, без преувеличений, каждая крупица полезных данных на вес золота. Особенно — если из начальницы слова лишнего не вытянешь. Как будто она замышляет что-то дурное, не дай Мерлин… Хотя нет, скорее это просто недоверие лично ко мне.

Но совсем недавно мисс Грейнджер была в очень хорошем расположении духа. Я принесла ей кофе, мы обменялись парой ничего не значащих фраз... И тут мой взгляд упал на её новые серьги. Мерлин, я мечтала о них последние полгода! Они лежали в витрине ювелирного на Косой Аллее, и не только я, но и все мои подруги смотрели на них и мечтали. Потому что больше нам ничего не оставалось − они стоили целое состояние.

− Потрясающие серьги! − не сдержала я возгласа восхищения. Так хотелось попросить их примерить, но реакции на такую просьбу бы не вынесла.

— Это подарок, − сдержанно отозвалась мисс Грейнджер. − Друг подарил на днях.

— Друг? Даже не представляю, что я должна сделать для своего Марка, чтобы он подарил мне хоть один камешек из этой серёжки! — тут я уже понимала, что перехожу на личные темы, переступаю границы, но делала это осознанно. Была не была, как говорится! Кто знает, может, мне удастся хоть что-то разведать?

— Прости, я не совсем понимаю… − мисс Грейнджер, видимо, не оценила мою искренность.

− Они же жутко дорогие, — пояснила я. — Дороже моей квартирки раза в два.

− О чём ты? Серьги не могут столько стоить.

− Да я миллион раз видела их ценник. Там столько нулей, что и не счесть!

На это мисс Грейнджер ничего не ответила. Какое-то время она молча сидела, глядя куда-то перед собой, а потом сдержанно произнесла:

− Оставь меня, пожалуйста. Надо работать. И тебе тоже.

Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет и заняться своими делами. Хотя мысли о почти бесценном (по моим меркам) украшении, которое кто-то может себе позволить (кто-то, но не я), не давали мне покоя.

Вы поняли, да? Она даже не знала, что носит в своих ушах целое состояние! Какой тогда смысл в дорогих вещах, если носить их, как обычные побрякушки за десяток галлеонов? О, будь у меня что-то подобное в наличии, я бы всем дала понять, что это настоящее сокровище.

И вообще, что это должен быть за «друг» такой, что дарит такие подарки? Министр? Так нет, если бы Бруствер положил глаз на мисс Грейнджер, кто-нибудь из наших обязательно бы прознал об этом. И я бы мимо этой новости не прошла уж точно! Значит, это кто-то другой, из состоятельных... Да кто сейчас может похвастаться забитыми сейфами в Гринготтсе? Поттер? Но у него всё серьёзно с Уизли. Кто ещё? Может, он и не из Британии вовсе? Крам? Не зря же тогда «Пророк» так широко освещал их роман, пусть и прошло уже лет семь, а то и все восемь… Хотя нет, Крам в Лондоне не показывался довольно давно, а украшение эксклюзивное, продавалось только у нас…

Я думала об этом весь день. И к вечеру меня осенило: этот мужчина женат! Не зря же начальница скрывает ото всех даже его место жительства. Значит, имя его знакомо всем, но называть его в тесной связке с именем Гермионы Грейнджер никому не положено. Осталось только составить список всех женатых состоятельных британских волшебников, а дальше − дело за малым. Хотя и на это можно убить весь вечер, если подойти к задаче со всей ответственностью.

Знаете, по-моему, все секретари не только психологи, но и немного детективы. Сколько загадок нам приходится разгадывать по долгу службы — любой сыщик позавидовал бы.

* * *

Бывает так: сидишь себе спокойно в тёплый летний день, никого не трогаешь. Наслаждаешься солнцем и мягким ветерком. А потом вдруг раз − и ветер вдруг исчезает, а на смену ему приходит настоящий ураган. Моя Гермиона порой становилась таким внезапным «ураганом». В эти моменты мне приходилось подавлять в себе желание спрятаться от неё. Потому что я знал, что это «стихийное бедствие» невозможно переждать в укрытии. С ним надо бороться своими силами, не надеясь на помощь со стороны. Смиренно устроившись на диване, я готовился дать отпор.

— Почему ты не сказал, сколько стоят эти серёжки? — спросила Гермиона, стремительно пересекая гостиную. В интонации читалась претензия. Полагаю, она хотела задать мне этот вопрос последние несколько часов, но дожидалась окончания рабочего дня. Хорошо хоть «кричалку» не отправила.

— Мне следовало оставить ценник? — поинтересовался я.

— Ты мог бы упомянуть, что они стоят целое состояние.

— Не думал, что для тебя это имеет значение.

— Имеет. Если продав то, что я ношу в ушах для красоты, можно купить целый дом, мне стоит об этом знать!

— Разве что очень-очень небольшой дом… Крохотный…

— Люциус!

− Я прекрасно помню своё имя.

− А ты не подумал, какие слухи могут пойти обо мне из-за твоего нескромного подарка? — спросила она, не убавляя градус недовольства.

− Слухи? О том, что у тебя есть вкус?

− Не смеши, всем понятно, что у меня нет денег на такие покупки. Или есть мозги, не позволяющие тратить небольшой капитал на побрякушки… Я говорю о том, что… Дьявол… Как думаешь: кто и за какие заслуги мог подарить мне такое украшение?

− Даже не представлю. Хотя… Допустим, это мог сделать… я. За то, что ты у меня есть. О, прости, кажется, так всё и было.

Гермиона наконец перестала мерить комнату шагами и присела на диван рядом со мной. Она явно собиралась с мыслями, и я ждал очередной монолог.

− Мари сказала… Точнее, она дала понять… Полагаю, она подразумевала, что за такие серьги… Что за такой щедрый подарок нужно сделать нечто особенное… Ну, ты понимаешь, − никогда ещё на моей памяти Гермиона не говорила так сбивчиво, щёки её так не розовели, она не прятала от меня глаза. Так часто и так явно — в пределах одной беседы.

− Ты имеешь в виду секс? — прямо спросил я, стремясь упростить ей задачу.

− Я имею в виду секс. Точнее, мне кажется, что Мари имела в виду именно это.

− И кто такая Мари?

− Мой секретарь.

− Ты так волнуешься из-за слов секретарши? Никогда не позволяй людям, которые на тебя работают, портить тебе настроение. И не позволяй им ничего лишнего. Ничего, что может тебе навредить. Раз уж ты вернулась в Министерство, дорогая, учись выживать в условиях «фауны» тех мест. А поскольку ты начальница, то имеешь преимущество.

− Мари очень болтлива, ты не представляешь… Мне совсем не хочется, чтобы люди считали, будто я готова сделать что-то… такое… Ради какого-то подарка из ювелирного.

Я смотрел на Гермиону и видел на её лице эмоции обиженного ребёнка. Мерлин, и она ведь действительно по-настоящему расстроилась из-за такой ерунды! Не удивлюсь, если она сейчас же снимет эти серьги, спрячет их и никогда больше не покажет их ни единой живой душе. А то мало ли, вдруг о ней кто-то что-то не то подумает… При этом мы оба знали, что ей вообще ни к чему подарки, что это лишь моя прихоть — чем-то её порадовать. А уж о «плате» за драгоценности в контексте интимных отношений и заикаться не стоило. Любой человек, хоть немного знавший Гермиону, не усомнился бы в её порядочности. Тем не менее, она переживала.

А ведь, по правде говоря, Гермиону не волновало стороннее мнение. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Наоборот, она творила, что хотела, плевала на магический мир, забывала о старых связях и, казалось, меньше всего пеклась о своей репутации. Так что же изменилось за последнее время? Она вернулась в Министерство и теперь старается влиться в общество. Встречается со мной и, я надеюсь, понимает, что скоро об этом будет известно на каждом углу. Так может, Гермиона боится, что кто-то недалёкий решит, что она со мной из-за денег? Это бы объяснило её поведение.

— Скажи, дорогая, − мягко начал я, − разве ты делаешь со мной в постели что-то, чего не хочешь?

— Нет…

— Или что-то, что тебе не нравится?

— Нет. Люциус, я…

— Тогда к чему всё это?

— Прости, я не должна была считать твои деньги.

— Верно, не должна была. Но всё же имела на это право, милая. Раз очень хочется, можешь пересчитать всё до последнего кната. Но не в случае, если речь идёт о моих подарках тебе. Договорились?

— Люциус, я люблю тебя.

— И я люблю тебя, милая.

— Нет, послушай… Я действительно люблю тебя. По-настоящему.

− Я тоже. По-настоящему. И тут всё настолько очевидно, что я не собирался это пояснять, но раз ты настаиваешь…

− Подожди, − Гермиона прервала меня. − Хочу, чтобы ты знал: я действительно отношусь к этому серьёзно. Наши отношения для меня очень важны. То есть, если ты сейчас вдруг скажешь, что собираешься со мной расстаться, то я... Я даже не знаю, что тогда со мной будет. Не представляю, что стану делать и куда пойду. Я даже не уверена, что вообще смогу с этим справиться…

− Я не расстанусь с тобой, − заверил я её.

− Ты бы не сказал об этом, если бы и планировал.

− Милая, не говори ерунду. Я уже миллион раз повторял, что ты нужна мне. И да − я люблю тебя. Не собираюсь говорить, что сойду с ума от горя, если ты решишь разорвать отношения. Потому что я не позволю тебе этого сделать. Я давно уже не мальчик, и если ты до сих пор со мной, то даже не думай, что сможешь делать шаг назад. Надеюсь, это ясно?

− Я не собираюсь отступать, − Гермиона придвинулась ко мне и опустила голову на моё плечо.

− А ты бы сказала, если бы строила такие планы? — усмехнулся я.

− Я вообще не люблю строить планы.

− Очень жаль. Потому что я занимаюсь этим на досуге. И поверь, у меня на тебя очень и очень большие планы. Грандиозные.

− Ты уверен? — спросила Гермиона с недоверием в голосе.

− Разве я похож на человека, который в чём-то сомневается?

− Не думаю. Но мне кажется, что я не совсем похожа на человека, с которым можно планировать хоть что-то.

− Ты ошибаешься.

− Хорошо, что ты так думаешь, Люциус…

Конечно, я с самого начала (с того дня, когда встретил Гермиону у «Трёх мётел») знал, что у этой девушки в багаже целая коллекция проблем. Да что там − она сама мне в этом признавалась, говорила прямо и без утайки. Но спустя месяцы я отчего-то решил, что Гермиона встала на ноги. Даже счёл, что в том есть моя заслуга. Однако этот разговор и её слова о неуверенности в завтрашнем дне заставили меня задуматься… В первую очередь о том, что Гермионе нужны не только серьги, но и кольцо. На безымянный палец. И как можно скорее.

* * *

На следующий день в ушах мисс Грейнджер красовались всё те же серьги. Комментировать я это, конечно, не рискнула. Перспектива остаться без работы мало кого порадовала бы, а меня и подавно. Мы с Марком и так еле концы с концами сводим с нынешними ценами на жильё… Хотя о чём это я? Ах да, о Гермионе Грейнджер, моей новой начальнице, с которой я отныне старалась вести себя осторожнее. От греха подальше.

Меня немного нервировало, что мисс Грейнджер смотрела на меня не как обычно. Не зло, не настороженно, но как-то… Как будто пыталась прочесть мои мысли, но при этом прятала это намерение за маской безразличия. И я надеялась, что легилименцией она не владеет, поскольку думала я не о том, о чём полагалось думать прилежному секретарю.

− Мари, зайди ко мне на минутку, − услышала я под конец дня.

Не знаю, с чего бы это, но я сразу перепугалась. Ничего хорошего строгий тон из уст обычно дружелюбной начальницы не сулил. На негнущихся ногах я проследовала в кабинет мисс Грейнджер, думая про себя: «А что, если Бруствер и правда её любовник? Что со мной будет?», «Зачем я вообще обратила внимание на эти серьги?», «Хорошо, что я хотя бы ни с кем не успела обсудить их цену» и «Как жаль, что я так и не удосужилась составить список возможных ухажёров начальницы»…

− Ты вчера упомянула мои серьги, Мари, − начала она разговор.

− Да, мисс Грейнджер.

− Я надеюсь, что больше никогда и ни от кого не услышу ни слова о цене моих украшений. Или о цене любых других моих личных вещей. В особенности это касается тебя: ты не должна обсуждать это ни при мне, ни, тем более, за моей спиной. Разумеется, если ты по-прежнему хочешь здесь работать.

− Конечно, мисс Грейнджер… Я ничего такого не подразумевала…

− Мне не интересно, что ты подразумевала, а что нет. Нужно лишь, чтобы я об этом больше не слышала. На это можно рассчитывать?

− Разумеется.

− Прекрасно, теперь можешь идти. − Она кивнула, и я уже было развернулась, но услышала очередной вопрос: − Скажи: так сколько стоят мои серьги?

− Я… понятия не имею, что это за серьги.

− Совершенно верно, − мисс Грейнджер даже коротко улыбнулась, а я почувствовала, что снова работаю на кого-то вроде Стоуна.

Кто бы мог подумать, что молодая начальница так скоро проявит свой характер — да ещё с такой стороны. Если бы мы в Министерстве баловались ставками, то все бы, не сомневаюсь, сделали бы неверный выбор: поставили бы на то, что мисс Грейнджер окажется слишком мягкой и быстро «сдуется». Ведь не просто так она уже один раз не выдержала напора и покинула Министерство, не сумев реализовать парочку проектов (это не обсуждал разве что ленивый).

Но её второй приход сюда оказался иным. Такое ощущение, что у неё появилось что-то вроде внутреннего стержня или опоры за плечами. Или и того, и другого. Может быть, роль опоры как раз выполнял тот человек, что может потратить пару тысяч галлеонов на серьги. Теперь я осознавала, что моё замечание об их цене было сродни самоубийству (учитывая, кем может оказаться их покупатель). К счастью, я всё же не перегнула палку и вовремя закрыла рот. Теперь-то буду знать, с кем имею дело.

Я уже говорила: моя новая начальница с первых дней показалась мне хорошим человеком — добрым, понимающим. Но выяснилось, что она не такая. Не лучше и не хуже. Просто она оказалась женщиной, которая делает то, что ей нужно, и не заботится о чувствах других. В месте вроде Министерства такие качества в цене. Даже если кто-то её и направляет — он делает это очень умело.