Зов предков (джен)

“Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей”, 

— пела Распределяющая шляпа, описывая этим слизеринцев и весь их факультет. 

Редко можно узнать или услышать, что происходит внутри этого змеиного факультета. Их общежитие находилось в подземелье, а из окон открывались глубины Черного озера. И были слизеринцы такими же — не раскрывали свои секреты, ничего никому не рассказывали, словно они живут под толщей холодной воды, оторванные от всего мира, наполненного солнечным светом. И только изредка они могут увидеть, как до их глубин доходят лучи небесного светила. 

Слизеринцы никогда не позавидуют тем, кто живут открыто, под ярким солнцем. Они не такие, как пуффендуйцы — тянущиеся к свету и сияющие сами; не такие, как гриффиндорцы — живущие под светом и горящие как огонь; и не такие, как когтевранцы — любопытные к свету и ко всему в мире. Слизеринцы не завидуют. У них есть свой свет, который таится в глубинах их сердец — свой собственный, уникальный свет. Их свет не принесет тепла и не осветит весь мир — но он может осветить их путь. 

Хладнокровные, слизеринцы готовы на все ради своей цели. 

Один слизеринец — разделил свою душу, не взирая на опасности, дабы заполучить то, чего желал. 

Вторая слизеринка — заковала своего любимого, не давая уйти и уничтожила жизнь другой семьи, ради своей. 

Третья слизеринка — убила и отдала свою жизнь ради дочери. 

Четвертый слизеринец — в отчаянии предал своего Господина ради своей любви. 

Пятый слизеринец — готов был предать и убить друга, ради которого мог умереть, чтобы вернуть его человечность. 

Шестая слизеринка — пила яд, чтобы прожить дополнительные года, ради своих детей. 

Седьмой слизеринец — долгие годы жил в забытье, а когда очнулся, он сошел с ума, но несмотря на все, нес в сердце свою любовь и никогда ее не забывал. 

Слизеринцы отчаянные, амбициозные, упрямые, лживые, хитрые, гениальные, умные, корыстные, зловредные, жестокие, собственнические маги. 

Их называют убийцами — и они могут вас убить. 

* * *

Теодор Нотт — был слизеринцем и жил как слизеринец; он был доволен своей ролью и жизнью. Он умело балансировал на весах доброжелательности и безжалостности. И ему, как и каждому Нотту, со временем придется сделать свой выбор. 

Дедушка и отец выбрали одну сторону, а перед Ноттом лежали сотни тысяч дорог. Каждый его выбор будет принят семьей, поэтому он никогда не испытывал никакого давления. Нотты не давят — они слушают и находят решение. 

Сидя за столом слизеринцев в Большом зале — Теодор в какой раз был доволен своим выбором. Распределяющая шляпа в первый год выбирала между Слизерином и Когтевраном, неизвестно сколько бы времени ушло глупой шляпе, если бы не Теодор. 

Он выбрал Слизерин. 

Пока когтевранцы искали ответы на всевозможные вопросы, и использовали свой пытливый мозг и воображение; он использовал знания во благо себя. В этом было фундаментальное отличие когтевранцев и слизеринцев — ум и хитрость. Слизеринцы используют ум и хитрость ради своих интересов, а когтевранцы используют знание, чтобы познать мир. 

Но иногда, он жалел, что не выбрал когтевран — хотя бы для разнообразия. Его прадедушка, дедушка, отец — все они учились на Слизерине. Повторение одного и того же, по мнению Теодора — не приводит ни к какому прогрессу. По крайней мере, ему было бы хоть с кем поговорить. 

Теодор краем глаза осмотрелся — по правую руку от него сидел Блейз Забини — он скучающе размешивал кашу, завтрак не пришелся по вкусу итальянцу, судя по его каменному выражению лица; напротив по диагонали сидели сестры Гринграсс — Астория только села, после того как помогла первокурсникам сесть за стол, а Дафна в это время перелистывала страницы парящего над ее тарелкой журнала о моде; Паркинсон увлеченно смотрела на Драко Малфоя, последний обсуждал что-то важное с Винсентом и Грегори, напялив на себя эту жуткую копию улыбки своего уважаемого отца. Теодор всегда считал, что Драко не стоит погружаться в чужой образ, стараясь быть как можно больше похожим на отца — это может пагубно сказаться на…всем. Но Драко Малфой был из тех, кто не слушал, он упрямо шел по той дороге, которую он выбирал, даже если она была полна выбоин и больших камней, мешающих ему продвигаться вперед. 

Пока мама Блейза давала сыну полную свободу, уважая каждый его выбор. Драко самолично закапывал себя лопатой “Гордость и счастье родителей” в яму “Единственно верная цель в жизни”. 

Теодору нравилось общаться с Драко — когда на того находили минуты самораскрытия. Но таких минут, к несчастью, было так мало, что Тео мог сосчитать их на пальцах одной руки. 

К счастью, он мог перекинуться словами с Дафной, своей троюродной кузиной — когда ей того хотелось, конечно. А также с Блейзом, тот охотнее отвечал на его вопросы, и был не прочь поболтать обо всем на свете — если бы только он не отвлекался на какие-то свои непонятные личные дела, цены бы ему не было. 

Пока Теодор предавался будничным мыслям, на его стол упало письмо. Над ним пролетела школьная сова. Теодор проводил ее взглядом, и только когда она исчезла в специальном отверстии для сов, он опустил взгляд на письмо. 

Золотистая восковая печать, рисунок солнца с сотнями лучей. Имени и адреса отправителя нет. Только сообщение: “Письмо для Теодора Нотта”. 

“Без указания адреса, только имя, школьная сова — значит отправитель с территории школы”.

Теодор достал палочку и кинул несколько проверочных заклинаний на письмо. Ничего. 

“Безопасно”. 

Теодор взял в руки письмо, потер гладкую бумагу и краем глаза оглядел Большой зал. 

Первым делом он осмотрел стол своего факультета, но не заметил ничего странного — Дафна недовольно поглядела на него, заметив его пытливый взгляд, Блейз с интересом уставился на его письмо, но Теодор не стал ничего ему объяснять, а Блейз не стал спрашивать. Малфой продолжал себялюбивый рассказ для одного слушателя, Паркинсон, удивительно, уже заскучала. 

Нотт оглядел стол преподавателей — ничего нового, на своих местах не было только преподавателя по астрономии Синистры и преподавателя по прорицанию Трелони. Слизнорт общался с Помоной Стебль, Северус Снейп сидел с постным, недовольным лицом, Макгонагалл обсуждала что-то с Монфор, Леандрос наклонил голову к Флитвику, Дамблдор весело общался с профессором Ангирас, новая преподавательница Экономики и права Бёрк смотрела на свою тарелку, и никуда больше. Ведущая магловедение профессор Арно рассказывала что-то второму преподавателю по Защите, проводящему особые практики для семикурсников и пятикурсников. Граббли-Дерг, слава Мерлину не полувеликан Хагрид, сидела за своим столом и аккуратно ела. 

Теодор быстрым взглядом прошелся по столам когтеврана, гриффиндора и пуффендуя. Он искал что-то, что не вписывалось в обычный распорядок учеников с третьего по седьмой курс, и нашел. 

Грейнджер — еле уловимый поворот ее головы, даже отсюда читаемый интерес и нетерпение в ее взгляде, обращенное к столам пуффендуя и когтеврана. 

Лонгботтом — нервный взгляд в сторону стола слизеринцев. 

Поттер — каменное лицо, слишком напряженное тело. 

Уизли, Рон — в кои-то веки не обращал внимания на еду за столом, а тормошил друга. 

Уизли, Джинни — засмеялась, отчего несколько влюбленных в нее парней обернулись и уставились на нее. 

За столом Когтеврана, Теодор смог заметить знакомый конверт с золотистой печатью в руках Падмы Патил — такие же конверты он заметил в руках нескольких пуффендуйцев, когтевранцев и гриффиндорцев. И в его. 

* * *

В гостиной Слизерина было умеренно тихо. У каждой группы был собственный угол. 

У окон сидели разные группы, интересующиеся внеклассными занятиями — глупыми играми в плюй-камни, латинским, историей, разными магическими знаниями и всякие другие. 

За удобными группами диванов, кресел и журнальных столиков, расположенных в гостиной, на большом расстоянии друг от друга, окруженные горящими свечами — сидели дети с высокопоставленными родителями или семьями. У кого-то отец или мать работали на высоких должностях в Министерстве, происходили из благородного чистокровного рода, имели большую историю за своей спиной (а значит много денег и связей), либо обладали местом и голосом в Визенгамоте. 

Место у камина было самым особенным — здесь сидели наследники чистокровных родов, признанных Палатой Лордов и Леди: Дафна Гринграсс, Блейз Забини, Теодор Нотт, Драко Малфой, Пэнси Паркинсон (сидящая здесь на правах младшей сестры наследницы своего рода) Винсент Крэбб и Грегори Гойл (последних трех, Теодор Нотт даже не стал бы подсчитывать, но приходилось). 

В данный момент у камина сидели четверо: Дафна, Блейз, Теодор и Драко. 

Дафна сидела за одним из кресел, заняв почти все место вокруг себя левитирующими книгами — журналы о моде, новостные и бизнес газеты магической Британии и других европейских стран, и даже Америки, и большая стопка документов, которые она должна прочитать и подписать до конца этой недели. 

Блейз читал письмо от матери, но по его лицу невозможно было понять, о чем письмо — даже улыбка Блейза не могла раскрыть его внутренних мыслей. Теодор считал, что это умение у Забини после его встреч с отчимами. Ему приходилось улыбаться перед этими мужчинами, но не более того. 

Рядом с Теодором сидел Драко — последний поглядывал за спину. 

Там сидела команда по квиддичу, они собрались в противоположном углу от камина, где ярко горели свечи. Новый капитан команды, Урхарт — совершенно не впечатлил Нотта (как и квиддич в целом), в нем не было ничего интересного, не считая мощной фигуры. А из бубнежа Малфоя, который считал себя “лучшим выбором” на эту роль, Урхарт жутко раздражал Малфоя. 

— Урхарт, — выплюнул это имя Драко, поглядывая на могучую фигуру слизеринца, уже нацепившего на себя золотой значок капитана. Вокруг него собрались прошлогодние члены команды и те, кто хотел попасть в команду. 

— Ты не будешь играть в квиддич в этом году? — спросил Теодор, но ему был не интересен ответ Драко, спросил он больше из необходимости для поддержания отношений, чем из-за вежливости или чувства содружества. 

— Конечно! — вспылил Драко, словно Теодор как-то его оскорбил. 

— Тогда почему ты здесь сидишь? Иди к ним. Я слышал, что Урхарт будет проводить отбор в команду в это воскресенье. 

— По твоему, я должен проходить этот глупый отбор? Я лучший ловец! 

— Не думаю, что он так считает, — хмыкнул Блейз. 

— Посмотрим, — сказал Драко, встал и ушел. 

Дафна мельком глянула на уходящую спину Драко, перевела взгляд на Забини и Нотта, и закатила глаза, вновь обращая все свое внимание на документы. 

Теодор вытащил из кармана сложенный конверт и задумался об этом письме. Судя по написанному и его наблюдениям за день — его приглашали в какое-то тайное общество имени Гарри Поттера, где он собрал своих фанатов и друзей. 

Он бы назвал это фан-клубом Гарри Поттера, но преданных фанатов Поттера, братьев Криви не было среди его ближайших последователей. 

Множество мыслей и предположений пролетело в голове Теодора, из которых он выделил три. 

Первое — летом дедушка Николас был очень доволен чем-то, и намекал Теодору, что скоро с ним свяжутся по важному делу. Все сводилось к тому, что Темный Лорд предложил их семью, точнее его, в знак уважения и доверия его семье. 

Второе — из наблюдений Теодора за год, он был на 80% уверен, что появившийся недавно Магнус Певерелл это Темный Лорд. Близость Гарри Поттера и Магнуса Певерелла подсказала ему, что между ними есть не самые доверительные, но партнерская связь, которая держится на каких-то договорах. 

Третье — поддержка Дамблдора. Всем известно, что Альбус Дамблдор во всем поддерживает Гарри Поттера. И возможно, именно он предложил Поттеру создать свой собственный орден, по образцу Ордена Феникса, создателем и главой которого выступает сам Дамблдор. 

Первые два предположения объясняют причину отправки приглашения именно ему — он выступает неким связующим звеном между Вальпургиевыми рыцарями и Орденом Солнца. А это указывает на его высокую значимость (и значимость Ноттов) в близких кругах Темного Лорда, а в скором времени (Теодор был в этом уверен) — он также попадет в главенствующий круг членов Ордена Солнца, как его дедушка и отец. 

Эти размышления привели Теодора в чрезвычайно приподнятое настроение, и у него вырвалась едва уловимая улыбка. Именно его, Теодора Нотта выбрали среди сотен слизеринцев. Именно его семью, Нотт, чистокровный, уважаемый, благородный род темных магов выбрали среди десятков рыцарей. Их — Ноттов, выбрал сам Темный Лорд, представлять их — темных магов, самому известному (стоит признать) волшебнику светлых — Гарри Поттеру, поддерживаемому самим Альбусом Дамблдором и десятками светлых магов, в особенности Блэками, Уизли и Лонгботтами. 

Его улыбка оказалась довольно заметной, судя по удивленному лицу Дафны и исказившемуся лицу Блейза. 

— Что с тобой? — спросили оба, Дафна с искренним беспокойством, а Блейз с подозрением. 

— Я просто улыбаюсь. 

Дафна еще немного задержала на нем взгляд, словно он в любой момент мог превратиться в гиппогрифа (не дай Мерлин!) и когда уверилась в его нормальности, продолжила свое занятие. Блейз же скривился, словно его улыбка вызывала у него изжогу и начал писать ответ на письмо своей матери. 

— Ваша реакция меня оскорбляет, — недовольно сказал Теодор, убирая письмо в карман. 

Блейз и Дафна незаметно бросили взгляд на это письмо. 

Не успели они задуматься об этом незнакомом конверте, как к ним подошел, пыхтя от гнева, Драко Малфой. Как только он сел на диван, он начал свою тираду. Кратко говоря: Урхарта не впечатлила семейная история Драко и его “великолепные” навыки ловца, он заставил пройти Драко отбор, как и все. 

— Его отец и дядя близко знакомы с Пийем Толстоватым, — усмехнулся Блейз, Теодор понимающе кивнул, а Драко недовольно фыркнул. 

— Ясно! Подлиза Скримджера. Место Министра магии так и манит всех этих отбросов. 

— А по твоему, кто достоин этого поста? — рассмеялся Блейз, запечатывая конверт с письмом. — Люциус Малфой? 

Драко не ответил, лишь расплылся улыбкой, полной высокомерия, а его глаза так и кричали “если бы ты знал, дружище, то, что знаю я, ты бы так не говорил”. Такие взгляды и улыбки до невозможного раздражали Блейза, но в не его характере было лебезить перед кем-то, а тем более выпрашивать у Драко его секрет. 

Нотт знал тоже, что и Драко — о возрождении Темного Лорда, и о том, что один из его людей будет баллотироваться на пост Министра магии; но как и подобает Ноттам — не позволял себе даже намека на то, что он знает какой-то важный секрет. В отличии от Малфоя, конечно. 

— Мой отец, конечно, достоин этого поста. Но зачем ему заниматься такими мелкими делишками, — в своей манере ответил Малфой. 

— Ага, — безразличным тоном согласился Блейз. 

— Так что, ты собираешься на отбор? — спросил Теодор, чтобы вернуть разговор в правильное русло. 

Драко сразу же разозлился. 

— Урхарт слишком зазнался! Он не имеет права использовать метлы, подаренные моим отцом! 

— Разве в прошлом году профессор Леандрос не обновил все метлы в школе, как для занятий полетом, так и для квиддича? Не думаю, что метлы теперь что-то решают. Попроси отца купить всем Нимбус 2003, если хочешь вернуть свое место, — посоветовал Блейз, Дафна усмехнулась. 

Драко с гневом глянул на Дафну, но не посмел ей ничего сказать. 

— Ты на чьей стороне? — спросил Драко у Блейза. 

— На стороне денег, — улыбнулся Забини, убрав письмо во внутренний карман своей мантии. 

Ответ Блейза вывел из себя Малфоя — ни для кого не секрет, что Драко терпеть не может профессора Леандроса, двойника Рональда Уизли из параллельного мира. Все началось на четвертом курсе, в тот легендарный день, когда Леандрос собрал всех ловцов и заставил их упражняться на улице, перед всей школой и гостями. 

Профессор же относился к Драко с какой-то странной заботой, периодически подшучивая над ним и заставляя его заниматься на его занятиях с большим усердием, чем других слизеринцев.

Такое внимание к себе привело бы гриффиндорцев в экстаз, но Малфой еле сдерживался, чтобы не начать драться с профессором. Его останавливало то, что профессор Леандрос был намного сильнее его, и не станет лебезить перед ним. И то, что даже если Драко пожалуется на профессора своему отцу или матери, они ничего не смогут сделать с ним. 

Бессилие выводило Драко из себя, и он даже раздумывал (на долю секунды) в прошлом году — провалить экзамены по Защите, чтобы не ходить больше на его уроки. К счастью, Малфой еще не до конца сошел с ума. 

Жалобы Малфоя входили в одно ухо Теодора и выходили из другого. В такие моменты, только Блейзу было интересно слушать Драко. Как истинный слизеринец, он выслушивал все и запоминал, чтобы потом использовать в нужный ему момент. 

Дафна взмахнула палочкой и произнесла заклинание, создавая вокруг себя барьер от внешнего шума. Такие личности как Дафна, в отличии от Блейза, совершенно не могли терпеть таких как Драко. Избалованный своими родителями (хоть и со своими проблемами), Драко Малфой относился к той самой группе людей, которых Дафна презирала. Малфой был совершенно не приспособлен к жизни, забота и защита родителей позволили увериться в то, что весь мир принадлежит ему. 

В отличие от Драко, Дафне в юном возрасте пришлось принять тот факт, что она станет Главой своего рода, своей семьи, и будет нести большую ответственность на небольшое, но безумно важное, время. 

Пока ему и Драко не приходилось волноваться о своем будущем, будущее Дафны было расписано по дням, вплоть до самой смерти. 

Когда Драко перестал жаловаться и ушел в свою комнату, весьма собой довольный и уверенный, Блейз посмотрел на занятую Дафну и прошептал Теодору: 

— Ее отец полное говно. Им было бы легче, если бы его не было. 

— Я бы так не сказал, — не согласился Тео. 

Нотт тоже не любил отца Дафны и Астории — Тезея Гринграсса, урожденного Лоренса. Но не мог согласиться со словами Блейза. Тезей Гринграсс выступал щитом перед сестрами, хотел тот того или нет. Даже самые свирепые хищники не съедают своих детей, особенно когда их наличие приносит больше плюсов, чем минусов. 

— На что вы уставились? — спросила Дафна, убрав барьер от внешнего шума, как только ушел Малфой. 

“...вы можете взять с собой двух учеников, которым вы доверяете” — гласило в письме. 

— Дафна, тебя заинтересует возможность завести новые знакомства? — спросил Теодор Нотт. 

— Меня интересует, — горящими от любопытства глазами сказал Блейз. 

— Это как-то связано с тем письмом, которое пришло тебе во время завтрака? — спросила Дафна, взмахом палочки убирая все журналы, газеты и документы в ее сумку с расширенным пространством. 

— Позвольте рассказать вам одну интересную историю… 

* * *

Суббота. 7 сентября, 11 часов утра. 

Никогда еще восьмой этаж Хогвартса не был таким оживленным. Теодор без труда смог узнать учеников из разных факультетов — именно у них он видел приглашения от Ордена Солнца вчера утром. 

Терри Бут, шестой курс когтеврана, чистокровный, его дальними родственниками были приемные дети Изольды Сейр и Джеймса Стюарда — Чедвик и Вебстер Буты. Одни из основателей Школы Чародейства и Волшебства Ильверморни. Он в шоке уставился на них и невольно спросил: 

— А вы что тут делаете? 

Эрни Макмиллан, шестой курс пуффендуя, чистокровный, судя по его исказившемуся лицу, чувствовал себя глубоко обманутым. Второй сын главы рода Макмиллан, его мама работает в отделе международного магического сотрудничества, а брат пять лет назад закончил учебу в Шармбатоне. 

— Это вы! — сказал он с такой уверенностью, злостью и разочарованием, что Теодор впервые не сразу смог догадаться о мыслях человека. 

— Это не смешно, — скрестила руки на груди Ханна Аббот, шестой курс пуффендуя, полукровка. Ее родной дядя — глава рода Аббот, а кузина, закончившая учебу в Шармбатоне, наследница рода Аббот. 

— На слизеринцев не похоже, — подала голос Сьюзен Боунс, шестой курс пуффендуя, чистокровная. Наследница Боунс, ее родная тетя — глава рода Боунс и глава Отдела магического правопорядка. Родители погибли во время первой магической войны в Британии. Теодор подметил, что несмотря на это, она не имела никаких предубеждений против слизеринцев. — Может Уизли? 

— Фред и Джордж в школе? Не смеши меня, Сьюзен, профессор Макгонагалл за порог бы их не пустила, не имей они какой-то смертельно важной причины, — ответила Падма Патил, ее сестра Парвати Патил стояла рядом. Обе шестукурсницы гриффиндора, чистокровные; по данным, которые сумели получить Нотты, их родственники из Индии обладают значительным богатством и знаниями. 

— Потрясающий цветник, — высказалась Дафна, обведя взглядом каждого, — на любой вкус, — усмехнулась она, вызвав недовольство Джастина Финч-Флетчли, шестой курс пуффендуя, маглорожденный. 

— Неужели вы пришли сюда, поверив письму от неизвестных людей, не зная, даже не предполагая, кто вас пригласил? — в притворном удивлении спросил Блейз, Майкл Корнер и Энтони Голдштейн, шестой курс пуффендуя, оба полукровки. Майкл Корнер ничем особым не выделялся. А вот Энтони Голдштейн состоял в дальнем родстве с Порпентиной Голдштейн, бывшей главой авроров МАКУСА и супругой Ньюта Саламандера, и Куинни Голдштейн, одной из самых сильных легилиментов Америки. 

Дин Томас и Симус Финниган, шестой курс гриффиндора, маглорожденный и полукровки — соседи по комнате Гарри Поттера, Рона Уизли и Невилла Лонгботтома. 

Первый был маглорожденным, а второй полукровкой с ирландскими корнями. Ничего особенного. Самые непримечательные гриффиндорцы, которых знал Теодор. 

На удивление — среди собравшихся не было братьев Криви, Лаванды Браун, соседки Гермионы Грейнджер, или хотя бы Кормана Маклаггена, семикурсника гриффиндора. 

“Не достойны?” — подумал Теодор, когда в стене появилась дверь. Все замолчали и уставились на нее. 

— Магия! — воскликнул Джастин Финч-Флетчли. 

— Правда? А я думал это дракон, — не смог не высказаться Блейз. 

Открывшаяся дверь остановила их от продолжения, как и стоящая в проеме Гермиона Грейнджер. 

— Грейнджер? 

— Гермиона? 

— Ну, если это она, то это точно не шутка. 

— Значит слизеринцы не причем… 

— Заходите, — позвала Гермиона, пропуская всех внутрь. 

Теодор с интересом коснулся двери, и поднял глаза, когда вошел в просторное помещение, освещающее сотни плавающих свечей. В одном углу расположилась небольшая теплица с десятками растений, в другом были собраны сотни книг, здесь была также зона для дуэлей, отдаленный большой стол для зельеварения. Но самым примечательным был большой круглый стол с рисунком солнца и его лучей, а вокруг него на высоких стульях сидели члены Ордена Солнца. 

Нотт был доволен, подсчитывая каждого, так как оказался на 90% прав в тех, кто входил в ближайший круг Гарри Поттера. Он не учел только когтевранку Луну Лавгуд. 

Теодор не обратил внимания на вопросы других приглашенных и ответы Ордена Солнца. Он проанализировал каждого члена Ордена, и вывел трех самых сильных волшебников — Гарри Поттер, Джиневра Уизли и Гермиона Грейнджер. 

Два года назад семейка Уизли, некогда презираемая чистокровная семья, снова вернулась на свой пьедестал с новым главой рода — Уильямом Уизли. Вместе с этим, каждый из семейства Уизли словно очистился от пыли, и засиял как жемчуг. Ярко-рыжие волосы, горящие под солнечными лучами как огонь, не то, что привлекло внимание всех — а сила, что текла по их венам. Самой яркой звездой стала неуправляемая сила Джиневры Уизли, а Рональд Уизли раскрыл в себе дар прорицания. 

Кроме этого, Уизли были связаны узами крови с Блэками, невестой Уильяма Уизли была победительница Турнира трех школ — Флер Делакур из чистокровного французского рода. Они были верными приближенными Альбуса Дамблдора, старшие члены семьи входили в Орден Феникса, а младшие, судя по всему, вошли в Орден Солнца. Где не глянь — эта семья словно феникс, выползала из под пепла, чтобы показать огонь своего рода. 

Невилл Лонгботтом — еще одна новая звезда. После того, как Беллатриса Лестрейндж использовала редкий артефакт рода Блэк, унаследованный ею после замужества на роде Лестрейндж — родители Невилла снова обрели разум и вернулись в светский мир. 

Некогда бывшие знаменитыми аврорами, Фрэнк и Алиса Лонгботтом, вместе с Августой Лонгботтом, жесткой волшебницей — подарили своему сыну уверенность и необходимое внимание. А также, встали на его защиту, судя по тому, что Малфой, Крэбб и Гойл больше не издевались над ним (возможно Малфой вырос…). А в конце августа, Фрэнк Лонгботтом пришел на собрание Парламента Визенгамота со своим сыном. 

Луна Лавгуд — пятый курс когтеврана, чистокровная. Странная и совершенно нечитаемая личность. Настоящая загадка. Единственное, что Теодор мог сказать о ней — дочь сбрендившего колдуна Ксенофилиуса Лавгуда, главного редактора “Придиры”, недавно получившего славу, благодаря эксклюзивному интервью с Регулусом Блэком. 

Теодор никогда не замечал и не интересовался ею. Но судя по тому, что она входила в ближний, первый круг Гарри Поттера, она обладала чем-то таким, что привлекло Поттера. 

У Невилла большой потенциал, а Рональда Уизли ни в коем случае нельзя недооценивать, его двойник из параллельного мира разгуливает по школе, и является самым сильным боевым магом в школе (наравне с Филиусом Флитвиком и Альбусом Дамблдором). Луна Лавгуд нерешенная загадка, Джиневра Уизли потенциально сильнейшая ведьма. Гермиона Грейнджер самая умная и способная ведьма, несмотря на ее изъян, а если судить по ее двойнику, она обладает неимоверным потенциалом и интересными возможностями. А Гарри Поттер тот, кто никогда не разочаровывает. 

Теодор улыбнулся. 

Когда Грейнджер достала самый обычный на вид пергамент, который нужно было подписать тем, кто пришел — самым первым не согласился Забини. 

— Это нужно, чтобы понять, кто пришел, а кто нет, — невинно сказала Гермиона Грейнджер, но ни Теодор, ни Дафна не поверили ей. Может кто и согласился бы, но точно не они. А чувствительный к зельям и чарам Блейз тем более не согласился бы подписывать незнакомые пергаменты пером, от которого так и веяло тонким ароматом неизвестного зелья. 

— Тогда иди отсюда, — недовольно ответил Рон Уизли. 

— Почему это? Я не стану подписывать все, что мне суют в нос. 

— Тогда ответственность за тебя будет нести Нотт, — сказал Гарри Поттер, и посмотрел на Теодора, ожидая его реакцию. 

Блейз сузил глаза, Дафна молча ожидала, а Теодору пришлось первому подписать свое имя. Когда он закончил, Теодор сунул перо в руку Забини. 

— Что? 

— Пиши. 

Блейз посмотрел на Теодора как на предателя, но подписал пергамент своим именем и раздраженно протянул перо в лицо Дафне. Гринграсс вырвала перо из его руки, и со всем достоинством, которое в ней было, подписала пергамент третьей, вежливо протянув его Эрни Макмиллану. Пуффендуец от такого стушевался, но взял перо и сам того не замечая, подписал пергамент. Вскоре пергамент был наполовину заполнен именами всех приглашенных в Орден учеников. 

— А вы подписывали? — спросил Майкл Корнер, стараясь не смотреть на свою бывшую девушку, Джинни Уизли. Его недавние ухаживания за освободившейся Чжоу Чанг не возымели результатов. 

— Конечно, — улыбнулась Грейнджер, сворачивая пергамент, завязывая его красной лентой и фиксируя палочкой. — Он хранится в сейфе Поттеров. 

— Вау, какая секретность, — прошептала Парвати. — Где я могу сесть? — подошла к столу девушка, рассматривая свободные стулья. 

— Где хотите, — махнула рукой Джинни, ни разу не встав со своего места. Теодор заметил как она гладила браслет на своем запястье. 

“Это что… ограничитель?” — узнал браслет Теодор, и постарался не показывать свои эмоции на лице, садясь аккурат напротив Гарри Поттера, слева от него села Дафна, а справа Блейз. 

— Шикарное место! — воскликнул Симус Финниган, вертя головой так, что будь Теодор чуть более эмпатичным, забеспокоился бы, чтобы его голова не отлетела от шеи. 

— Что это за место? — с интересом спросил Эрни Макмиллан.

— Выручай-комната, — улыбнулся Невилл Лонгботтом. — Просто пожелайте, и здесь появится все, о чем вы подумаете. 

Теодор не стал экспериментировать с такой необычной, поистине могущественной комнатой, по его мнению, созданной самими основателями. Но Блейз, Дафна и другие сразу же начали выпрашивать разнообразные вещи — книги, чашки с пустым содержанием (еду комната создать не могла), разные игрушки, старые метлы, весы и многое другое. 

Блейз с интересом изучал старинные колбы для зельеварения, и судя по виду, их использовали в 16 веке. Дафна открыла шкатулку с украшениями, и покрутила в руке поблекшее золотое колье с турмалином. 

Теодор заметил, что Уизли, Поттер, Лонгботтом, Грейнджер и Лавгуд с интересом уставились на него. И когда он поднял голову — они не стали уворачиваться и улыбнулись ему. 

По его руке пробежала уже знакомая за все время дрожь — именно таким взглядом на него смотрели, когда он встретился с ними в поезде, и изредка натыкался в коридоре. Теперь он понимал, что причиной такого излишнего внимания было предстоящее приглашение. Но от этого ему лучше не стало. Он только надеялся, что они больше не станут так на него смотреть и улыбаться. 

Когда интерес учеников поугас, Поттер, с неохотой, подталкиваемый Грейнджер, встал и рассказал о цели Ордена Солнца: содружество, защита, помощь, знания, умение использовать магию на практике, а не только на теории. Ничего из этого не интересовало Теодора. 

— … и информация, — взгляд по каждому, — которой нет ни у кого, связи, — он взглянул на их троицу слизеринцев, — Министерство, Орден Феникса и Вальпургиевы рыцари.

— Так это правда? — спросил Терри Бут. 

— Что? 

— Что у тебя какой-то договор с Вальпургиевыми рыцарями и ты помог им выйти из Азкабана взамен на то, что они будут работать на тебя, и станут твоими рабами? — с горящими глазами спросил Терри Бут. 

— Что…? — Поттер оказался в таком замешательстве, что отключился. — Что? Какое рабство? 

— Нет! — встала Гермиона, усаживая на место Гарри. — У нас есть договор с ними о ненападении, на нас и вообще на невинных. Но никто ничьим рабом не становился. 

— Черт, — в сердцах произнес Джастин Финч-Флетчли. — А было бы так круто! 

— А этот договор подписан на крови, надеюсь? — спросила Падма Патил, на удивленные взгляды остальных, она добавила: — Договоры на крови и магии самые нерушимые. Просто, какой смысл в договоре между магами, записанный на обычном пергаменте. 

— И то верно, — согласилась Ханна Аббот.

— Да, — ответила Гермиона. — Можете не беспокоиться. 

— Беспокоиться стоит, — тихо произнесла Луна Лавгуд, глядя на них своими большими, затуманенными глазами, поблескивающие серебром. 

— О чем это она? — спросил Дин Томас. 

— Это… я не знаю. Никто ее не понимает, — ответил Энтони Голдштейн. — Да и не подходит… особо, — Голдштейн с опаской прошептал последние слова, мельком глянув на Гарри Поттера и Джинни Уизли. 

Новости о том, что всех обидчиков Луны Лавгуд открыто побили Гарри Поттер и Джинни Уизли — были известны всем. 

— А об этом узнают те, кто согласен стать частью Ордена Солнца, — сказал Рон Уизли, расплываясь в довольной улыбке. — Требую непреложного обета. 

— Нет! — сразу же отказала ему Гермиона Грейнджер. — Это слишком серьезно. 

— А мы что тут шутим? — спросил Рон Уизли. — Все настолько серьезно, что у меня даже изжога появилась. 

— Изжога это твоя вина. 

— Ты собираешь армию? — спросил Эрни Макмиллан. 

— Нет, Эрни. Я хочу лишь защитить всех, кого смогу, — ответил Гарри Поттер. 

— От чего? —спросил Симус Финниган. 

— От кого? — спросила Сьюзен Боунс

Гарри переглянулся со своими друзьями, но не успел он сформулировать правильный ответ, как услышал самые неожиданные слова, которые он когда-либо думал, что услышит: 

— Я согласен. 

Теодор опустил руку с кольцом наследника на стол и улыбнулся, глядя прямо в удивленные глаза Гарри Поттера. 

— Что? Тогда я тоже! — встал с места Симус Финниган. — Записывай меня, куда там надо? Нужна моя кровь? Бери! 

— Я тоже! — закричал Майкл Корнер. — Черт побери я откажусь от такого. 

— Надеюсь я останусь живой, — вздохнула Сьюзен Боунс. 

— Убить тебя может только твоя тетя, — рассмеялась Ханна Аббот. 

— Это будет интереснее, чем Святочный бал, — хмыкнула Падма Патил. 

— А что тебе не понравилось? — спросил Рон, пока остальные начали соглашаться со всем, словно заведенные игрушки, перебивая друг друга. 

Гарри Поттер хмыкнул, криво улыбнувшись Теодору Нотту, и поправил свои очки, из под которых не было заметно красного глаза. 

В 16 лет, Теодор Нотт нашел свою дорогу. Интересную, забавную, неизведанную, полную загадок и силы. И он чувствует, что идя по этой дороге, найдет много интересного и важного.