Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Примечания:

Знаете, что меня бесило в оригинальной игре? То, что во второй части после гибели Шепарда все члены команды молча разошлись и даже потеряли связь друг с другом. Помнится, Гаррус сказал, что «единственным, кто объединял команду, был(а) ты». ИМХО, в это очень слабо верится. Да, некоторые могут быть сами по себе одиночками, которые не налаживают и не поддерживают связи ни с кем, но чтобы таких «одиночек» был целый отряд при условии, что при игре складывается совершенно другое впечатление? Как говорил товарищ Станиславский, не верю. И вот, собственно, в этой достаточно тяжелой для написания главе (ну не люблю я писать главы с ощущением «все умерли» даже зная, что все будет хорошо), я и пытаюсь показать те самые связи между членами отряда. Хоть как-нибудь. Хоть на самую малость, но они все-таки стали одной командой за это время.

Первое, что они увидели, забегая на платформу, где шла потасовка — падение врага вниз. И Рин тоже.

— Нет! — крик сам собой вырвался из горла Гарруса, когда он рефлекторно бросился вперед. И тут же был практически оглушен сигналом тревоги. Бомба. До взрыва считанные мгновения. Вот и «Нормандия», подлетает, чтобы забрать их всех. Их всех, кроме…

— Мы опоздали. Сожалею о вашей утрате, — саларианец произносит эту фразу с деланным спокойствием, но Гаррус чувствует то замешательство и неверие, которое исходит от него.

Он и сам не верит. Не верит, что так все просто… Что так все… Несколько секунд. Буквально несколько секунд им не хватило. Он успел в прошлый раз, так что же помешало справиться в этот? В чем он ошибся?! В чем они все ошиблись?!

Своего состояния он старается не показывать. Остальные члены десантной группы тоже. Еще больше, кажется, каждый из них старается не показывать то, что испытывать нельзя. Надежду. Трупа они не видели. И сколько бы не говорил Гаррусу внутренний голос о том, что никто не мог выжить в том взрыве, рано или поздно в голове всплывали различные варианты. Сарен мог ее захватить. Сама Рин могла каким-то чудом уцелеть под обломками. Может, это вообще не Рин была — издалека не всегда получается разобрать внешность землян, а значит… Все, стоп, хватит. Да, она выживала в дерьмовых ситуациях: только на его памяти один раз чуть не похоронили, а в прошлом, Рич с Кэем рассказывали, такая же история была, где Рин приперлась прямо на свои собственные похороны и превратила их в фарс. Может и в этот… Нет. Не думать. Надежда — это не то, что он может сейчас себе позволить. Потому что это тот самый случай, когда надежда ведет к сумасшествию. Если она жива — все хорошо, она вернется. Но логические доводы говорят о том, что…

— Где Шепард? — первый вопрос, который они все слышат, оказавшись на верхней палубе. Найлуса, все еще не пришедшего в себя, Рекс унес в лазарет. Кайден и Ричард замешкались, переглядываясь и явно не зная, как сказать то, что было уже для штурмана чем-то очевидным. Ведь ясно, что если человек не вернулся с задания на корабль, и при этом внизу, под кораблем — километры выжженного ада, то человек этот мертв.

— Вступила в бой с Сареном, сбросила его с высоты нескольких сотен метров вниз. Сама упала с ним. Тела мы не видели, но там даже с биотикой при падении не выжить. У нас оставалось несколько секунд на эвакуацию, мы забрали Крайка и «Нормандия» нас подобрала, — слова ложатся на язык коряво, напоминая нечто среднее между попыткой выговориться и отрапортовать. Но внутри Гарруса несмотря на отсутствие дисциплины все еще живет турианец. И турианец этот вынужден признать: до момента, когда Найлус придет в себя, командовать ими будет этот человек. Который к ним особой любви, как успел понять Вакариан, не питает. Так что лучше его не провоцировать лишний раз и не артачиться в стиле «вы мне не командир, чтобы я вам отчитывался». Технически — да, не командир. На земле, где командует Айрин. А вот на корабле в отсутствии Айрин и Найлуса — очень даже командир.

Судя по скепсису в глазах штурмана — в смерть Айрин он верил слабо. И Гаррус в чем-то его понимал, ведь девчонку уже один раз официально хоронили, а второй — считали пропавшей без вести на Теруме.

— Офицерам связи — держать все возможные каналы открытыми и сообщать о любой попытке выйти на связь с кораблем. Моро — «Нормандию» в дрейф на орбите Вермайра. Десант — в лазарет и на отбой, новоприбывшие — в лазарет и на временное размещение по свободным местам в каютах.

— Спасибо, штурман, но в наши планы не входит задерживаться здесь надолго. Дайте возможность связаться с патрульными судами, чтобы нас забрали и доставили в ближайший дружественный порт.

— Хиггс, проводите… — заминка Прессли напомнила Гаррусу, что они не представили саларианцев штурману «по человечески». Хотя переговоры во время высадки тот слышал, мог бы и идентифицировать саларианцев по именам. Впрочем… Подобным веселила окружающих разумных Рин, а вот у Прессли мог быть и не настолько хороший слух, особенно если речь шла о голосах инопланетян.

— Капитан Киррахе, третий отряд ГОР.

— Проводите капитана Киррахе в радиорубку. Остальные — действуют согласно выданному предписанию.

— Так точно, сэр, — машинально отдал честь Гаррус и отправился в лазарет. Беглый осмотр всех, кто не пострадал и куда более подробный осмотр пострадавших с привлечением уцелевших занимает около часа. Все это время Гаррус слышит бормотание со стороны находящегося в отключке Крайка. Сородич словно бредит, переживая во сне события последних пары часов. И в себя приходит только три часа спустя после отключки. Видимо, Артериус здорово его приложил. Гаррус не отдает себе отчета в том, что задержался в лазарете специально, стремясь избавиться от ощущения неопределенности и первым узнать, что все обошлось. Или что не обошлось. Похоже, что такими же стремлениями руководствовались и остальные члены команды, которые, недолго думая, расселись прямо вдоль стены, ведущей к медицинскому складу. И стоило только Крайку подать признаки прихода в сознание — вся эта толпа разнорасовых разумных рванула к его койке.

— Найлус, ты меня слышишь? — попытка доктора Чаквас установить контакт с только пришедшим в себя турианцем закончилась едва заметным кивком с его стороны. Сам же Найлус в это время мечущимся взглядом рассматривал одно за другим склонившиеся над ним лица. Словно кого-то искал. Гаррус даже знал, кого именно.

Пытается встать и что-то сказать. Хрипит, кашляя и невольно пытаясь схватиться за шею, где под слоем медигеля видны кровоподтеки. Чаквас пресекает эту попытку.

— Лежи тихо. Ты просто чудом каким-то выжил, так что не усугубляй. И скажи спасибо своей удаче: кто бы тебя не душил, ему буквально миллиметра не хватило трахею тебе перебить, — проинформировала Чаквас сородича. В своей привычной манере — без прикрас и умалчиваний.

— Мы уже на корабле? — вопрос, в котором нет вопроса. Понимание лишь, что прошло какое-то время с того момента, как он отключился. — Где Рин?

Духи… Гаррус почувствовал, как остатки самообладания понемногу ускользают. Ему доводилось сообщать плохие новости родственникам погибших. Доводилось переживать это тягостное ощущение, но все же… Все же никогда не доводилось кому-то достаточно близкому сообщать о гибели такого же близкого. Ощущение боли от потери словно… Удваивалось. Заставив жмурить глаза и всячески отводить взгляд в сторону. Только бы не смотреть в глаза Крайку. Только бы не…

— Мне… — голос Чаквас дрогнул на мгновение, но снова обрел былую полноту. А Гаррус мысленно выдохнул, проклиная себя за малодушие. Этой женщине что, легко делать то, что не смог он? Это он должен был сказать, Неправильно было взваливать это на кого-то другого. В конце концов, у него больший опыт в деле сообщения плохих новостей. — Мне жаль, Найлус, но капитан не могла выжить. При большой высоте удар об воду идентичен удару об бетон. Они с Сареном просто разбились насмерть.

— Откуда вы знаете? — голос сухой, абсолютно без эмоциональной окраски.

— Ты бредил, пока был без сознания. Прошло три часа после окончания высадке. Бомба на Вермайре успешно активирована, лаборатория Сарена уничтожена. Тебе… надо будет поговорить с Советом — сообщить о том, что случилось.

Гаррус понимает, что в отличие от всей их компании, эта женщина уже ни на что не надеется. Она слишком хорошо знает шансы на выживание в такой ситуации. Если не падение, так взрыв убили обоих — и врага, и Рин. Бояться больше некого. Впрочем… Нет. Еще оставался Властелин, которого Рин хоть и выставила на посмешище, но и не перестала считать угрозой.

— Я в радиорубку.

— Найлус, вам…

— Я иду в радиорубку, — надреснутым голосом произнес Спектр. Попытался встать — и тут же едва не завалился набок. Не завалился, потому что Гаррус, сам от себя не ожидая, протянул руку вперед, хватая соотечественника за плечо. Давая дополнительную точку опоры, чтобы Крайк не завалился за спину.

Если бы взглядом можно было убивать — от него бы осталась только кучка пепла. Кажется, Спектр собирался еще и сказать что-то, «одобряющее» действие Гарруса, но вместо этого он лишь тряхнул рукой, пытаясь избавиться от хватки снайпера.

— Тебе нужна помощь. Пойдем, я провожу. Так лучше, чем упасть без сознания на палубе.

Он очень хочет помочь. Сделать хоть что-нибудь, но не знает, как именно подступиться, что и как сказать, как избавиться от ощущения странной неловкости, что виснет в воздухе в этот момент. Что-то подобное он делал впервые. Слабости руководства принято не замечать. Для Рин сделано исключение — она своих слабостей абсолютно не боится и не стесняется, поэтому… Поэтому…

— Я спра… — речь прерывается кашлем. Кое-как отдышавшись, Крайк поднимает на него взгляд, наполненный таким гневом, что Гаррусу невольно хочется сделать шаг назад… И убрать наконец-то руку с плеча турианца, но вместо этого он лишь стискивает крепче зубы и, не размыкая их, произносит.

— Справишься. А я тебе помогу. Идем.

На самом деле, поддержать пришлось только два раза. Делал это Гаррус только тогда, когда понимал — без него не обойтись. Рискни он вести Крайка под руку — наверное, от него бы и кучки пепла не осталось. Пожалуй, ему надо что-то делать со своим поведением, чтобы предложение помощи не воспринималось как оскорбление личности. Или им всем надо сделать что-то со своим поведением и восприятием самого факта этой помощи. Почему-то от Рин эту самую помощь получалось принимать легко, а вот остальные…

Убедившись, что Найлус способен стоять прямо и дотянуться до кнопки включения связи, Гаррус собирается развернуться и вый ти из помещения, но голос Найлуса останавливает.

— Жди здесь.

Есть что-то в этом голосе такое, что заставляет Гарруса подчиниться, не задавая вопросов. Видит со стороны он троих членов Совета, верней — их голографические изображения. Видит, как азари приветливо улыбается Найлусу и произносит в каком-то непривычно веселом тоне.

— Мы вас уже заждались, Найлус. Надо полагать, Шепард отмывается от очередной субстанции, в которой умудрилась искупаться.

— Рин защитила меня от атаки Сарена на Вермайре. Они оба погибли, — Гаррусу не показалось. На лицах всех троих на мгновение словно треснули маски. Показывая истинные чувства — ощущение потери кого-то важного. Даже их это коснулось. Духи, а сколько времени нужно было, чтобы привязаться к Рин? Со всей ее философией, добродушием, способностью поднять настроение даже в самой патовой ситуации… Ему потребовалось каких-то несколько часов в свое время…

— Что еще произошло на Вермайре? — таким же сухим голосом, как и речь Найлуса, спрашивает турианский советник.

— Мы уничтожили базу Сарена. И получили данные с еще одного протеанского маяка. Если повезет — получится из них вытащить точные координаты Илоса. И Канала. Мы все еще предполагаем, что все будет так, как она сказала? Если да, то я лечу к Каналу. Попробую остановить десантный отряд гетов до того, как они проберутся на Цитадель.

— Крайк, возможно, вам лучше будет… — начинает было турианский советник, но азари его перебивает.

— Лучше ему от наших слов точно не будет, — покачала головой азари. — Делай, что считаешь нужным, Найлус.

— Есть, — машинально отдав честь, сородич дождался, когда погаснет экран связи, а потом, согнувшись от очередного приступа кашля, произнес хрипло. — Собери десант. И штурмана сюда позови.

Гаррус хочет спросить, в радиорубку или в кают-компанию, но вовремя одергивает себя. В кают-компании постоянно собирала их Рин. Не надо им там сейчас быть. Где угодно, только не там.

Собираются все быстро. Старательно не смотрят друг на друга, прячат взгляд, отворачиваются. Не знают, что сказать. Сейчас как никогда не хватает привычной шутки от Рин. Чего-то, что даст всем расслабиться, успокоиться и говорить открыто. Так, как они привыкли. Так, как было заведено при ней.

Почему-то сейчас Гаррус, да и остальные, кажется, тоже, не могут посмотреть Найлусу в глаза. Не хотят, чтобы он смотрел на них. Не хотят смотреть друг на друга.

— Вы, ре… — начал было Найлус. Тут же осекся, чтобы не сказать «ребята». Так иногда называла их Рин. Глубоко вздохнул и, явно изо всех сил стараясь не сорваться, продолжил. — Официально вы все записаны ко мне в команду. Но мы знаем, что это не так. И что человек, которому вы подчинялись, остался на Вермайре. Руководствуясь введными ею правилами, я не считаю себя вправе удерживать вас и принуждать выполнять мои приказы на основании ранее заключенных фиктивных… — приступ кашля оборвал тираду турианца. Гаррус почувствовал желание вмешаться.

— Ты собрался на Ил. Перехватить штурмовой отряд гетов до того, как они вторгнутся на Цитадель. Я с тобой. Считаю, что мы должны завершить начатое Рин.

— Не должны, — вскинулась Тали. — Мы ничего не должны ей и ничего не должны делать ради нее. Она сама так нам говорила, помните? Надо просто делать то, что считаешь правильным. Не ради кого-то конкретного. Гетов нужно остановить. И мы сможем это сделать. В конце концов, мы уже делали это, верно? — голос кварианки предательски дрожал, а пальцы слишком нервно теребили ткань капюшона.

Трое людей переглянулись друг с другом и тут же отвели взгляды в сторону. А потом Эшли резким, каким-то металлическим голосом произнесла:

— За Властелином и гетами должок еще с Иден Прайм. Я на Илос. С вами.

— Хочу вам напомнить, что корабль и его экипаж до сих пор подчиняются Альянсу, — реплика Прессли, казалось, звучала как протест против решения Найлуса. — Но у нас проблема с приемкой сигналов от командования шестьдесят третьей разведфлотилии. Отчет о случившемся с Рин мы отправили, а ответа получить не можем, увы. Эти протоколы связи такие… несовершенные, — в голосе штурмана звучала неприкрытая издевка. — Поскольку контр-адмирал Михайлович в ближайшие дни не сможет скомандовать «Нормандии», командование судном и его экипажем переходит ко мне. Высадим саларианцев — и берем курс на мю-ретранслятор.

Все взгляды сошлись на Прессли. Во взглядах этих сквозило неверие, недоумение, непонимание — все, что угодно. Наверное даже было и подозрение, что это шутка или какой-то розыгрыш.

— Вы сейчас… серьезно? — Лиара спросила это совсем тихо. — Вы же еще недавно говорили, что таким, как мы, не место на корабле Альянса. И что…

— Вам всем не место на корабле Альянса, — жестко оборвал девушку Прессли. — Но и мне там не место после некоторых моих действий. Проблема только в том, что ни мне, ни вам с этого корабля никуда не деться. И в том, что только этот корабль может пробраться незамеченным в системы Терминус. Поэтому наплевать, кто и что говорил. Мы вместе, и мы летим спасать эту чертову галактику. С нас — транспорт, с вас — наземная работа. Я могу идти?

Найлус кивает, и тут же едва заметно морщится от боли в шее. Штурман разворачивается и уходит, а Крайк обводит частично расфокусированным взглядом всех присутствующих.

— Кто-то еще высказаться хочет?

— Мы с тобой, — Ричард произносит это от имени своего и Кайдена, сидящего рядом с плотно сцепленными в замок руками.

— Мы тоже, — Бенезия говорит за себя и за Лиару. Рекс едва заметно кивает.

— Хорошо. Тогда всем отбой. У нас есть несколько суток на подготовку.

«На попытку уложить в голове случившееся и не сойти с ума», — перефразирует в голове Гаррус слова соотечественника. Стараясь незаметно сглотнуть вязкий ком в горле, выходит из радиорубки первым. Не знает, куда деться и чем занять себя. Идти в каюту? Нет, не стоит. Трюм? Да, пожалуй, трюм. Или куда-нибудь еще. Или…

Решив, что для начала стоит попить что-нибудь, турианец заходит на кухню. Пригнувшись, принимается рыться в одном из ящиков и не замечает момента, когда в кают-компании появляется кто-то еще. Глухое, придушенное рычание. Срыв на то ли стон, то ли всхлип. Услышав этот звук и поняв, кому он принадлежит, Вакариан замирает там, где находился, молясь духам только об одном: чтобы Крайк не заметил невольного свидетеля его срыва.

У турианцев не принято демонстрировать свои эмоции. Их практически с пеленок учат выдержке, скрыванию настоящих чувств под маской, деланному безразличию и, главное — тому, что никакие эмоции не должны мешать делу. Турианцы считали, что таким методом воспитывают настоящих солдат, азари — что почти у каждого второго выходца из Иерархии за спиной не один десяток психических травм. Но что бы там не считали другие — милитаристы-турианцы продолжали придерживаться определенных правил в воспитании. И эти же правила вдалбливали в голову Гаррусу. Затем, чтобы все вдолбленное за считанные дни выбила из головы терранская девчонка со своим заразительным смехом, слишком живой даже для человека мимикой лица и никогда не скрываемыми эмоциями и чувствами.

Невольно эта ее открытость передалась остальным членам экипажа. Они стали не бояться демонстрировать свои эмоции и говорить о них. Замечать, если с другими что-то не так и стараться помочь. Поговорить, отвлечь. Эту тактику Гаррус применял и к Айрин в свое время, когда та явно нуждалась в собеседнике. И побоялся сейчас применить к Найлусу. Верней, сначала не разобрался, что нужно сделать, а потом… Потом в кают-компанию пришел Рекс.

— Найлус, нам всем ее не хватает.

— Уйди. Мне не нужны ни твои утешения, ни чьи-либо ещё.

— Прекрати истерику. Рин не для того отдала свою жизнь, чтобы ты сопли распускал. Пей.

— А для чего вообще она ее отдала? Почему она ее отдала, Рекс? Знаешь ответ? А я знаю. Из-за меня. Из-за того что я там валялся, как мешок с… Я должен был ее защитить, — Найлуса прорвало. Всхлипов больше не было слышно. Вместо них вылетали слова. Рвано, дергано. И каждое это слово резало прячущегося Гарруса, как ножом. — Рекс, какое, к черту, спасение галактики? Я одного единственного человека, рядом, вот здесь вот находящегося, не мог защитить. Я выстрелить в Сарена не смог, когда надо было! Все на нее повесил. Думал, переубедит. Думал, что у нее все под контролем… А под контролем было у него. И я не заметил. Пока поздно совсем не стало — не заметил. А она мою ошибку исправила. Ценой жизни своей. Сделала то, что я должен был. И как я после этого… могу… Рин… — судя по тому, как начал заплетаться язык Найлуса, что-то было не так. — Что… За.

— Вот так. Теперь спи.

— Не хочу…

— Будешь. Потом еще мне спасибо скажешь за это подмешанное снотворное, — флегматично хмыкнул кроган. После чего до слуха Гарруса донеслась какая-то возня. Потом — тяжелые шаги. В отдалении сработала дверь каюты. Гаррус искренне надеялся, что у него получилось проскользнуть в трюм незамеченным. Потому что сообщать Найлусу и Рексу о том, что он был невольным свидетелем их разговора, Вакариану не хотелось.

Он не знал точно, сколько именно простоял за рабочей консолью, невидящим взглядом таращась на экран. Зачем он вообще сюда пришел. Что, черт подери, ему нужно, если все системы «Мако» он откалибровал еще перед высадкой на Вермайр, а транспортером в итоге никто так и не воспользовался?

— Черт… — раздалось неподалеку ругательство. Следом что-то упало. Судя по звукам — сразу несколько мелких деталей. И одна из них прикатилась прямо под ноги Гаррусу. Снайпер нагнулся и поднял, как оказалось, съемный модуль со снайперской винтовки. Выходит, упало это все со стола Эшли. И точно — когда он подошел к ее рабочему месту, девушка как раз заканчивала собирать рассыпавшиеся по полу запчасти.

— Вот, возьми, — Вакариан протянул ей модуль. — Ты разве не спать сейчас должна?

— Я никому ничего не… — начала было девушка, но осеклась, увидев лицо Гарруса. — Прости. У тебя так бывало, что человека уже нет, а ты на вещи натыкаешься, и думаешь, что… — Эшли осеклась. Резко выдохнула и, мотнув головой, явно собралась свернуть тему, но Гаррус едва слышно и совершенно неожиданно для себя произнес.

— Что человек еще жив. И сейчас вернется. Или что он до сих пор где-то рядом, и если эти вещи тронуть или куда-то убрать, то он разозлится.

— Турианцы верят в призраков?

— В духов. Это некое воплощение сути объекта, общей энергии, если говорить понятными для тебя словами. В то, что мертвые среди нас… Некоторые не верят. А некоторые начали после знакомства с вами. А я не знаю. Просто видел еще в СБЦ, что когда ребята не возвращались, их столы и вещи на них еще некоторое время не трогали. И даже старались на них не смотреть. Будто боялись чего-то.

— Я знаю, что мне надо будет все равно туда вернуться, но… Дерьмо. После Иден Прайм, после всего этого… Почему я просто не выстрелила? Как тогда, на Иден Прайм, зазевалась на долю секунды — и вот… — девушка вздохнула и сползла вдоль стены, садясь к ней спиной и снизу вверх глядя на Гарруса. Невольно почувствовав желание поступить по ее примеру, Вакариан садится рядом. И замечает только сейчас, что Уильямс не делает попыток отодвинуться, когда их руки соприкасаются. Даже наоборот — невольно придвигается к плечу Гарруса, словно пытаясь почувствовать рядом кого-то, кто поймет ее душевные метания.

— Я знаю, что произошло на Иден Прайм. Ты не виновата. Никто не мог ожидать нападения гетов. Никто не мог знать, что именно они… А, ладно, чего я начинаю. Ты это наверняка слышала и от Рин, и от других… слышала, но себя обвинять не прекратила. И теперь считаешь, что в произошедшем на Вермайре есть твоя вина.

— Если бы я выстрелила…

— Я тоже мог выстрелить. При всем уважении, Эш, снайпер из меня лучше, чем из тебя. Но я испугался, — последнее удалось произнести неожиданно легко. И стоило только недопустимому для турианца слову сорваться с языка, как Гаррус почувствовал странное облегчение. — Я мог попасть не в Сарена, а в нее. И я не смог.

— Никто не смог, если помнишь. Да и знаешь, Гаррус… Даже если бы ты попал в Сарена или не попал бы ни в кого… Судя по тому, что я знаю о Рин, она бы предпочла умереть, чем увидеть это. Помнишь, как она на тебя накинулась? Мол, где там кнопка переключения с ее восприятия на так называемое «нормальное»?

— А, ты об этом… — Гаррус вздохнул. Чувствуя, что такую же кнопку нажала Рин на каждом из них. Не своими словами, нет. Действиями. Она показывала и раз за разом доказывала и экипажу, и самой себе, что можно действовать иначе. Можно обходиться без лишней крови, можно не рисковать зря чужими жизнями… Вот только о своей она не думала никогда. — Если бы она не хотела переубедить Сарена.

— Это была бы уже не Рин, — такой же вздох со стороны Эшли. — Гаррус…

Последнее было произнесено так, словно девчонка с трудом сдерживала слезы.

— Я слушаю.

— А ведь это… Можно было предугадать, да? Мы ведь все видели, с самого начала знали, на что подписываемся, так?

— О чем ты? — он не сразу понял, что голос ее стал уверенней, тверже и в какой-то момент — перестал срываться на судорожные вздохи.

— Мы прекрасно видели, что она лезет грудью на амбразуру. Прекрасно видели, что она до последнего не открывает огонь, что раз за разом подставляет не нас, но саму себя, под удар. Мы разве не знали, что в итоге все именно так и закончится? Что она одну из таких вылазок не переживет? Мы ПРАВДА этого не знали, Гаррус? Или старались себя убедить, что это произойдет не скоро, а если нам и повезет — не произойдет вовсе?

— Мы знали. Кто не знал — тот догадывался, хоть об этом вслух и не говорил.

— Но мы все равно подписались идти с ней, верно? Причем в случае Тали, Лиары и Бенезии можно сказать, что от безысходности, но я-то могла и отказаться. Вернуться себе в гарнизон на спокойную службу — и не переживать, что мой непосредственный командир то под обвалом потеряется, то без вести пропадет, то в клиническую смерть вляпается после контакта с маяком. Верно? И ты мог не идти. Рекс мог не идти. Кайден и Ричард тоже могли отказаться от этого дела, от ее командования и вообще от всего этого. Но раз мы тогда согласились… Мы ведь и на это согласились, да, Вакариан? Просто это были мелкие буковки в пользовательском соглашении.

— Согласились. Я понимаю, к чему ты ведешь. Мы не имеем права сидеть здесь и переживать из-за того, что все так получилось. Мы подписались на это с самого начала. А значит — знали, на что шли. И когда подписывались — решили, что все вот это стоит того времени, что мы провели все вместе. И с ней, и друг с другом.

— Только не говори, что тебе понравилась моя компания.

— Знаешь, у меня всего шесть пальцев на двух руках. Два из них я бы отдал, чтобы во времена моей службы в СБЦ получить такого напарника, как ты. Правда, тебе бы там не понравилось — людей все еще очень мало.

— Сейчас их вокруг меня тоже как-то не особо много. Особенно на вылазках. Ничего, живая пока. Даже по кайфу вот это вот все.

— Вот это вот все — это команда инопланетян или участие фактически в угоне транспортного средства Альянса? — хмыкнул над ними голос Ричарда. Кайдена за его спиной не было, выходит — сержант пришел именно к Эшли, а не просто в грузовой трюм потусить. Понимая, что он тут лишний, Гаррус поспешил срочно вспомнить о важном деле и уйти на верхнюю палубу. Если он хоть что-то понимал в людях — этим двоим сейчас нужно было поговорить без лишних ушей. Да и ему в трюме было делать нечего. Правда, было непонятно, куда идти. В каюте наверняка засела Тали, которую тоже лучше не трогать. В кают-компании сидели Рекс, Бенезия и Лиара, о чем-то переговариваясь. Одно радовало турианца — судя по выражениям лиц, в себя потихоньку приходили не только они с Эшли, но и все остальные члены их стихийно сложившейся команды.

Ноги сами принесли его в кабину пилота. Насколько Вакариан помнил — Джокер уже должен был уйти спать, вот только пилот неожиданно оказался на своем месте. Дремал прямо в кресле и вскинулся на звук шагов Гарруса.

— Ну и что ты здесь забыл? — голос звучал настороженно, но без злости.

— Сесть позволишь, или мне стоять, как на параде? — со смешком уточнил у Моро Вакариан.

— Падай, кто тебе не дает.

Джокер и не давал. Хотя десант часто околачивался в кабине пилота и кому-то да разрешалось приземлиться в удобное свободное кресло. Чаще всего в нем крутилась Рин. Реже — захаживали Найлус и Кайден. Гаррус уселся на него впервые в жизни.

— Так зачем ты пришел?

— Остальные разбрелись по компаниям, в нашей каюте Тали, а ее лучше не трогать, как мне кажется. И я вспомнил, что здесь сейчас никого быть не должно. Но ошибся. Если помешал — прошу прощения. Так что ты здесь делаешь?

— Видишь вот эту кнопку? — Моро показал ему на один из индикаторов панели управления. — Мне надо дождаться, пока она загорится зеленым мерцающим светом. Это должно произойти… Дай подумать… В пределах пары суток.

— И ты все эти пару суток проведешь здесь? Разве тебя не должен кто-то сменить? Здесь ведь есть автопилот.

— Можно было бы. Но, видишь ли, Гаррус, это очень важная кнопка. И она должна сработать. А я должен это увидеть.

— Серьезно? На корабле Альянса все зависит от одной-единственной кнопки?

— Я уже сказал, что это очень важная…

Договорить фразу Джокеру не дало мигание этой самой кнопки. Вакариан успел заметить, как просияло лицо пилота. Но в следующий момент тот натянул на лицо самое скучающее выражение, которое только было возможно, и, щелкнув по мерцающей кнопке, произнес.

— Ну привет, Рин. Что-то долго ты. Из какой задницы тебя забирать на этот раз?

— Ну, из задницы мы уже выбрались, так что нас осталось просто забрать. Откуда точно — не скажу, но картина за окном напоминает систему Сэт. Мы там пролетали, как помнишь. Где именно — сказать не могу, навигатор тут накрылся. Но когда подлетишь поближе — включу маяк, обнаружишь как нехер делать.

— Система Сэт… Тебе повезло, всего сутки пути. Даже меньше. Жди, скоро будем.

Гаррус активировал инструментрон, но его по руке слегка стукнули.

— Эй, а ты не много на себя берешь, Вакариан? Сообщать хорошие новости — это мое и только мое право, которое у меня никакой турианец не отнимет.

— Даже не планировал, — поспешил заверить пилота Гаррус.

— Вот и молодец. Внимание всему экипажу. Рин только что вышла на связь. Она жива, здорова и судя по ее оговоркам — тащит нам на корабль кого-то еще. Устроим тотализатор или поспорим на разде…

— Лейтенант, попрошу без этих ваших… шуточек, — раздался в кабине голос Прессли.

— Виноват, штурман. А если серьезно, кого она на этот раз притащит на корабль? Рахни уже были. Властелина она пообещала не тащить. Какие варианты у нас еще остаются?

— Вермайрский осьминог?

— Сарен! — голос Тали произвел впечатление взорвавшейся бомбы. И это ее предположение, бывшее слишком невероятным.

— Два голоса на Властелина! — это уже Ричард.

— Она мне пообещала его не тащить на «Нормандию», — хмыкает Джефф. — А обещания Рин держит.

— Ну так на «Нормандию» он все равно не влезет. Будет летать следом за нами и со всеми дружить. Рин и не такое устроить может, — хмыкает Эшли.

— Ставлю на Сарена, — голос Бенезии присоединяется к спору.

— Присоединяюсь к предыдущему комментатору, — это уже Лиара.

— Рыбки. Голосую за рыбок, — голос Прессли перекрывают как минимум десяток голосов, разражающихся согласным ревом.

— Какие, к черту, рыбки? — недоумевает Джокер.

— Моро, заткнись, мы с командой можем хотя бы помечтать, что это будет что-то неопасное?

— Не можете.

— Ставлю на рыбок, — раздается довольный гогот крогана.

— Чего так? — подкалывает его Гаррус.

— Жрать охота, — хмыкнул кроган. Вакариан почувствовал, что у него самого в желудке заурчало. Да уж, со всей этой рефлексией он даже о еде забыл. Все о ней забыли. Именно из-за этого в кают-компании уже пять минут спустя собралась разнорасовая толпа, с аппетитом работающая челюстями. Не было только Найлуса, потому что действие снотворного, по словам Рекса, должно было продолжаться как раз около суток.

— Так что, похоже, радостную новость он узнает от первоисточника, — хмыкает кроган. — Радости будут полные штаны.

— А потом он тебя убьет. И за снотворное, и за все остальное, — хмыкает Гаррус.

— Пусть попробует. Я щекотки не боюсь, — разразился ящер довольным гоготом.

Улыбались и остальные. Все было… хорошо.

— Ну наконец-то все идет так, как должно. Сейчас Рин вернется, притащит кого-то еще, заставит нас с ним дружить. Ну или с ней, — хмыкнул Ричард.

— Ага. А кто не будет дружить добровольно, получит ушат холодной воды на голову и проповедь на тему «все хорошие, всех надо любить, все на нашей стороне, блаблаблабла…», — подхватывает Кайден.

— А потом мы будем сидеть и осознавать, что она снова оказалась права… — дополнила Эшли. Трое людей переглянулись друг с другом и фыркнули.

— Это что, опять голосовать будем? — поморщился Вакариан.

— А тебе что-то не нравится? — пожала плечами Лиара.

— Да потому что херня это все. Херня, — неожиданно сам для себя высказался Гаррус. — Мы же все прекрасно знаем, что хоть Сарен там, хоть Властелин, хоть еще кто — все равно в итоге большинство окажется на ее стороне, так? И все равно нам с ним или с ней работать. Верно?

— Продолжай, — заинтересованно произнесла Бенезия.

— Я думаю, что Рин пора дать хорошую ответочку на все ее «ломания системы».

— Предлагаешь голосовать против всем вместе? — Лиара нахмурилась. — Мне это не нравится, Гаррус. Что, если тот, кого она приведет, на самом деле…

— Да нет же. Я, кажется, понимаю, — подает голос Тали. — Он предлагает проголосовать «за». И сразу наброситься с воплями «давай дружить». Вести себя так, как Рин. Чтобы у нее система ломалась, а не у нас хотя бы раз в жизни. Она ведь уже готовится нас убеждать, уговаривать и что-то объяснять, а мы ей — раз! — кварианка стукнула ладонью по столу, от чего задрожала вся посуда. — И поговорить не дадим. Мол, ура, Шепард, мы рады видеть и тебя и того, кто с тобой. И все на все согласные, и все друг с другом дружащие, и все в таком духе. У нее же шарики за ролики заедут от такого!

— А вы знаете? Я — за! Не все же нам в состоянии перманентного ахуя находиться, — подал голос Ричард.

Все остальные «десантники» подняли руки, соглашаясь с предложением Тали и Гарруса.

— Принимайте в компанию меня. И всю нижнюю палубу, они тоже хотят увидеть рожу Шепард, когда вы это все на ней протестируете, — хмыкает с потолка голос Джокера.

— Кхм-кхм, — раздалось за спиной Гарруса. Обернувшись, турианец увидел, что за его спиной стоят Чаквас и Прессли.

— Я эту тактику и так применяю уже давно, так что сейчас… Пожалуй, нам всем стоит объединить усилия, — произнесла доктор.

— А я не хочу оставаться единственным… удивляющимся человеком на этом корабле.

Миг — и руки доктора и штурмана пожимают пятипалые и трехпалые ладони, принимая новых «заговорщиков» в состав клуба. Ехидно ухмыляясь и строя планы погружения Шепард в состояние «вселенского ахуя» никто из них еще не знал о том, чем обернется их неожиданное решение и какие будут последствия у всего устроенного в последующие дни бардака. Для начала — оказалось, что погрузить в «ахуй» девчонку абсолютно невозможно. Скорей обратно в тот же самый «ахуй» погрузились все они. А вместе с ними — и пополнение их разношерстной компании.