Интриганка (джен)

После обеда, когда я наконец выспалась и присоединилась к остальным обитателям дома, меня только ленивый не спросил, не заболела ли я и не послать ли за доктором Мортимером, чтобы он меня осмотрел. Я отнекивалась и говорила, что просто плохо спала из-за грозы, что у всех вызывало недоумение, ведь никому больше спать она не мешала. Конечно, блин, она не мешала — под чарами Бальтазара-то. Но никаких признаков простуды у меня не было, так что к пятичасовому чаю все как-то успокоились.

Сэр Баскервиль потратил это утро на то, чтобы прочесть документы, присланные Уильямом. Он не нашёл в них ничего, к чему можно было придраться, — возможно, потому что юридические формулировки не особо поддавались переводу на нормальный человеческий, — и мы их заверили. Собственно, за чаем это и было сделано.

— Отпечатанные документы выглядят куда удобнее, — произнёс сэр Баскервиль, снова просматривая листы. — Может быть, нам стоит и остальные документы привести в такой вид?

— Это было бы здорово, — я кивнула. — Может быть, в Гримпене есть машинистка, которая могла бы сделать это для нас?

— Хм… — он задумчиво сощурился. — А вы знаете, есть одна дама. Она оказалась в сложной жизненной ситуации, и мы с соседями помогаем ей. Она не так давно выучилась печатать на машинке, и опыта у неё маловато. И всё же, если вас это не беспокоит, было бы хорошо дать ей возможность поработать. Только живёт она не в Гримпене, а в Кумб-Трейси.

— А что у неё случилось? — я сощурилась. — Если это, конечно, не секрет.

— В этих местах все знают эту печальную историю, — вздохнул сэр Баскервиль. — Года три назад сюда на этюды приехал художник по фамилии Лайонс. Он близко сошёлся с мисс Френкленд, и в итоге они даже поженились. А год назад, когда я только приехал сюда, этот тип бессовестно её бросил. Миссис Лайонс хочет развестись, но для этого нужны деньги, а просить ей неловко. Так что мы хотели помочь ей приобрести профессию, благодаря которой она сможет заработать на процесс.

— А… Вот как… — протянула я. — А машинка в доме найдётся?

— Думаю, можно передать бумаги миссис Лайонс, а потом забрать, — баронет пожал плечами. — К чему заставлять её ездить сюда каждый день?

— Почему бы не предложить ей остаться в поместье на несколько дней? — я склонила голову набок. — Если вас беспокоят расходы…

— Ни в коем случае! — воскликнул сэр Баскервиль. — Если бы такие вещи действительно волновали меня, я бы вовсе не стал помогать ей.

— Тогда решено, — я улыбнулась. — Сегодня отправим ей письмо, а завтра Бальтазар доставит миссис Лайонс сюда. Вместе с машинкой, если её здесь нет. И… История, которую вы мне рассказали. Думаю, я могу решить проблему этой дамы.

— В самом деле? — баронет изогнул бровь.

— Вполне, — я кивнула. — Мой второй секретарь, Уильям Хардман, весьма достойный адвокат, а если брак действителен на всей территории Британии, то и расторгнуть его может суд в любом месте. Я ведь лендлорд, и в маркизате у меня суд имеется. Так что не вижу ничего сложного устроить процесс там. Однако обо всём этом прежде всего мне следует поговорить с самой миссис Лайонс.

— В таком случае я сам напишу ей, чтобы приехала к нам завтра, — он кивнул. — Чем дольше вы находитесь здесь, тем больше мне начинает казаться, в ваших владениях вас очень уважают и ценят. Похоже, что вы стремитесь оказать помощь всякому, кто оказался в беде.

— Одного этого недостаточно, чтобы получить уважение и поддержку людей, — я улыбнулась. — Для этого нужно куда больше усилий. Однако, раз уж я гощу у вас сейчас, почему бы и вам не навестить как-нибудь моё поместье с ответным визитом? Скажем, когда из Канады приедет ваш племянник. Ему ведь понадобятся связи в Британии.

— Буду бесконечно признателен, если вы нас примете, — улыбнулся сэр Баскервиль.

— Тогда, я надеюсь, что приедете погостить где-нибудь в июне, — я кивнула. — По крайней мере не раньше — я должна буду уехать на континент в связи с делами отелей.

— Не думаю, что и Генри приедет сколько-нибудь раньше, — он усмехнулся.

После чая я вернулась в секретарский кабинет, который практически оккупировала на время своего здесь пребывания. Помимо документов от Уильяма мне ещё пришло письмо от дяди, и мне нужно было ему ответить. А писал он о том, что нам в целях корректировки фонда оплаты труда в курортных отелях следовало поменять систему штата. Он предлагал держать на постоянной основе такое количество персонала, чтобы не в сезон он не был избыточным, а ближе к большой загрузке нанимать дополнительных людей, обучать, а после отработанного сезона отпускать с хорошими рекомендациями, если они, конечно, будут их достойны. А тут стоит оговориться, что платили в «Роял Пэлэс» достаточно хорошо, чтобы можно было прожить зиму, не работая, а весной снова прийти туда. И я написала ему, чтобы делал как считает нужным. Тут уж тому карты в руки, у кого опыта больше. Начала я письмо именно с этого, а дальше просто рассказала, что у меня происходило со времени отъезда. Отправить письмо, впрочем, можно было только на следующий день, потому что почта в Гримпене закрывалась в пять часов. И я отдала письмо Бальтазару, чтобы отослал его, когда поедет за миссис Лайонс.

Впрочем, вскоре оказалось, что и сэр Баскервиль решил немного припахать моего дворецкого, отправив именно с ним записку для машинистки. Ну, учитывая его собственный более чем скромный штат, это было даже ожидаемо в некоторой степени. И в связи с уходом демона в занятом мной секретарском кабинете остались только я и Артур. Жнец в который раз просматривал свою финансовую схему, будто имел твёрдое намерение отыскать в ней изъяны, и на лице его отражалась досада то ли от того, что он их не находил, то ли от того, что всё-таки нашёл.

— Артур, — позвала я. — Могу я задать тебе несколько неожиданный вопрос?

— Разумеется, миледи, — протянул он, не отрываясь от документов. — Если это касается накопительных вкладов, то я намерен не только рассмотреть все предложения банков, но и разместить капитал…

— Нет, это никак не связано с деньгами, — прервала его я. — Это вопрос о смерти.

— Чьей? — резко вскинулся жнец.

— Смерти вообще, — я склонила голову. — Скажи, в какой момент определяется, когда человек умрёт?

— Хм… — Артур нахмурился. — Сложно сказать. Если смерть человека предрешена в момент его рождения, значит, предрешена и вся его судьба. Вы верите в судьбу?

— Не хочу верить, — я мотнула головой. — Наличие «судьбы» означает, что всё будет как должно, что бы ты ни делал. То есть, это означает, что выбор — лишь иллюзия, и на самом деле он ни на что не влияет.

— Что ж… — жнец поджал губы. — Это немного сложно. Есть представление о естественном сроке жизни, и его действительно можно определить при рождении. При этом учитывается очень много разных факторов — не только наследственность, но и среда, в которой человек будет жить. Но… В действительности очень мало людей проживают именно свой естественный срок. Ведь его оценка происходит в текущих условиях, а, скажем, достижения медицины вполне могут передвинуть его в ту или иную сторону. Да и нельзя определить время смерти, если в итоге она будет насильственной.

— Но время насильственной смерти не определяется в самый её момент, верно? — я сощурилась.

— Нет, конечно, — Артур помотал головой. — По местным временным меркам, полагаю, она определяется в пределах от пяти дней до пары месяцев. В зависимости от обстоятельств.

— Понятно… — протянула я.

— А вы хотите узнать дату чьей-то конкретной смерти? — теперь уже он сощурился.

— Ты как-то говорил, что мы не должны вмешиваться в уже определённые смерти, — я пожала плечами. — Однако я и самом деле хотела бы знать, когда кое-кто умрёт.

— Если вы о мистере Степлтоне, также известном, как мистер Ванделер, а в детстве и вовсе мистер Баскервиль, то он должен умереть через четыре дня, — безразлично отозвался Артур. — То есть ещё до нашего отъезда.

— Эм… — я растерялась. — А… Артур. Я ни в коем разе не сомневаюсь в твоих словах, но… Скажи, нам для этого ничего не нужно будет делать?

— А вы уже всё сделали, — он безучастно пожал плечами. — Это же отправили Бальтазара успокоить его собаку. Знаете, где он её держит?

— Откуда мне? — я нахмурилась.

— Так вот, собаку он держит в маленькой сторожке почти в самом центре гримпенской трясины, — жнец говорил неторопливо, снова уткнувшись в документы. — Пробраться туда довольно сложно, а болото очень коварно. С момента приезда мистер Степлтон многократно пробирался туда, полагаясь на собственную систему определения безопасной тропы, и ему благоволила удача. Но улыбка Фортуны мимолётна, а волнение отпугивает её. Впрочем, даже если бы вы не приказали угомонить пса, срок жизни мистера Степлтона не особенно изменился бы.

— В-вот как… — растерянно пробормотала я. — Но почему через четыре дня? Почему не двадцатого, на Остару?

— Как будто в этот день можно было бы каким-то образом выманить сэра Баскервиля из дома, — хмыкнул Артур. — Даже если проклятие и снято, вы думаете, он в этом полностью убеждён?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Но ты прав. Думаю, я на его месте тоже остерегалась бы болот. Ритуал ритуалом, а осторожность осторожностью. Но всё же… Утонуть в болоте… страшная смерть.

— Неужели вы хотите предотвратить это? — Артур резко повернулся ко мне.

— Ну… — я замялась. — Честно говоря, я не думала о том, что делать с мистером Степлтоном. Или… Я, если быть точнее, ничего не придумала. Ведь его же никак нельзя привлечь к ответственности просто за то, что он держит крупную собаку на болотах. А если не остановить его, то рано или поздно он предпримет попытку убить сэра Баскервиля. А потом и его наследника. Так что… Просто это немного странное ощущение — знать, что кого-то ждёт смерть и ничего не делать.

— Смерть конюха графа Макарти вас совсем не беспокоила, насколько я помню, — жнец склонил голову набок. — Это потому, что он причинил вред вашей лошади?

— Может, потому что я не знала его лично? — задумчиво протянула я. — Не могу же я переживать за каждую смерть в мире. Уверена, что прямо сейчас умирают десятки людей.

— Тоже верно, — Артур кивнул. — И всё же, миледи, вы хотите вмешаться или нет?

— Если я это сделаю, что-то изменится? — я сощурилась.

— Я бы сказал, что будь вы обычным человеком, чью жизнь не оберегает демон, вы бы больше пострадали сами, чем смогли бы помочь мистеру Степлтону, — он пожал плечами. — Думаю, за душой этого человека уже через пару дней явится жнец. Или забрать её должен буду я, раз уж я всё равно здесь. И тогда пытаться защитить его будет уже совершенно бесполезно.

— Мне не стоило спрашивать, — я вздохнула. — Одно беспокойство.

— Думаю, вы можете рассматривать этот вопрос под другим углом, миледи, — Артур вдруг улыбнулся мне. — Ведь мистер Степлтон погибнет из-за своей собаки, когда поведёт её к сэру Баскервилю, чтобы до смерти его напугать. Гибель этого человека и его собаки предотвратят смерть другую. А вместе с этим и тот ворох проблем, которые мы могли бы получить, если бы план профессора Мориарти относительно этого места сработал.

— Жаль миссис Степлтон, — я отвела глаза. — Или Ванделер. Или как там ещё. Ведь она окажется в крайне сложном положении — её супруг просто пропадёт на болотах. Вроде как и вдова, но даже похороны не устроить.

— Это, конечно, так, но… — жнец сощурился. — Она ведь помогает мужу в известной степени. Так что в некотором роде она получит свою кару. Впрочем, это наказание было бы куда серьёзнее, если бы они любили друг друга. Да и представленная как сестра, она не окажется связанной, если снова захочет выйти замуж.

— Понять не могу, циничен ты сейчас или просто жесток, — я снова вздохнула.

— Моя работа превращает смерть из трагедии в обыденность, миледи, — хмыкнул Артур. — Воспринимайте моё отношение к этому просто как безэмоциональную данность. Неужели вы разочарованы?

— Нет, — я покачала головой. — Не могу даже сказать, что это какая-то неожиданность. В конце концов, было бы странно, если профессия не оставила в тебе отпечатка. Скорее, я довольна тем, что узнала о тебе немного больше. Если я в ком и разочарована, то только в самой себе.

— Миледи? — жнец пристально уставился на меня.

— Ерунда, — я подняла развёрнутые ладони. — Это точно не стоит твоего внимания.

— Если вы так считаете, — он вздохнул и снова перевёл взгляд на документы. — Это правда, что смерть не вызывает во мне практически никаких чувств. Пожалуй, любая, кроме вашей. Забавно, что из-за демона мне и не придётся о ней беспокоиться, а если бы его не было вовсе, она меня не беспокоила бы в принципе.

Я открыла было рот, но не нашлась с ответом и закрыла его обратно. По Артуру не было похоже, что эта беседа вызвала у него хоть какие-то эмоции, а вот я уже успела пожалеть, что вообще заговорила. Странно как-то разговор повернулся… Впрочем, откровения Артура избавили меня от одной головной боли: вопроса о том, что же делать с мистером Степлтоном и его кровожадными намерениями. Потому что делать-то что-то надо было бы в любом случае. А так, выходит, он сам себе злобный Буратино.

Уже к ужину Бальтазар принёс положительный ответ от миссис Лайонс, так что на утро её можно было ожидать в Баскервиль-Холле. Сэр Баскервиль решил, что лучше всего будет устроить ей рабочее место в секретарском кабинете, поскольку там работать было удобнее всего. Технически, дел относительно фонда здесь уже не осталось, если не считать подписание отпечатанных документов, так что я только согласилась, что кабинет в самом деле весьма неплох. А затем как бы между делом я сообщила сэру Баскервилю, что намерена покинуть его гостеприимный дом через неделю. На пару секунд на его лице отразилось расстройство, но потом он заявил, что до этого времени он непременно должен устроить ещё один званый ужин. И устроить он его решил как раз через четыре дня. Совпадение? Не думаю…

Бальтазар привёз миссис Лайонс около одиннадцати, когда мы с Офелией и сэром Баскервилем как раз возвращались с прогулки. Погода стояла вполне сносная — солнышко припекало, и было довольно тепло, только промозглый ветер порывами заставлял ёжиться. Мы подходили к подъездной дорожке, когда к крыльцу подъехал экипаж, которым правил Маркус почему-то. Чем, интересно, он занимался всё то время, пока мы были здесь? Стоило лошадям остановиться, как дверца экипажа открылась, и оттуда легко выпрыгнул демон. Он подал руку, и с подножки спустилась молодая интересная женщина. Не назвала бы её писаной красавицей, но солидной долей привлекательности она определённо обладала. Стоило только ей отойти на пару шагов, как Бальтазар снова нырнул в экипаж и на этот раз выбрался с парой сумок в руках. Видимо, это были её вещи. Заметив нас, демон что-то негромко сказал миссис Лайонс, и та тоже повернулась к нам. Ещё каких-то пятьдесят шагов, и мы сами тоже оказались у крыльца.

— Доброе утро, миссис Лайонс, — улыбнулся ей сэр Баскервиль. — Рад приветствовать. Как добрались?

— Доброе утро, — она улыбнулась. — Благодарю, что прислали экипаж, дорога была приятной. Кто этот обходительный молодой человек?

— Это? — переспросил баронет, кивнув на демона. — Это… — он посмотрел на меня. — Дворецкий маркизы Габриэль Муркивинд. Ваше сиятельство, кажется, вы его так не представили.

— Его зовут Бальтазар Беккер, — я улыбнулась. — У меня есть привычка общаться ко всей своей прислуге по имени, так что его эта участь тоже не миновала. А представить… Честно говоря, даже не подумала, что это нужно.

— Сэр Баскервиль, это в самом деле маркиза Муркивинд? — удивлённо произнесла миссис Лайонс.

— Именно так, — он кивнул. — Я и сам был удивлён, когда её сиятельство написала мне о своём желании приехать на некоторое время.

— Я… Ваше сиятельство, — миссис Лайонс посмотрела на меня. — Даже сюда доходят слухи. И я, признаться, думала, что вы несколько старше.

— Мне бы самой и хотелось быть несколько старше, — я вздохнула. — А в некоторые моменты мне хотелось бы вдобавок быть мужчиной. Но что есть, то есть. К слову, моя компаньонка, баронесса Офелия Пристинфорд.

— Это честь для меня, познакомиться с вами, — миссис Лайонс изобразила учтивый поклон. — Моё имя Лора Лайонс.

— Теперь, когда приветствия окончены, давайте пройдём внутрь, — улыбнулся сэр Баскервиль. — Работы у вас, миссис Лайонс будет довольно много, но я думаю, вы вполне сможете закончить её за четыре-пять дней. Однако все условия, как я вам писал, вы сможете обсудить с её сиятельством.

Мы поднялись на крыльцо, и дверь нам открыл Берримор. За его спиной маячила Элиза, которая взялась проводить миссис Лайонс в комнату, а потом в рабочий кабинет. Бальтазар направился следом за ними, чтобы оставить вещи женщины в её спальне, и совсем скоро вернулся, чтобы забрать у Маркуса печатную машинку. И вот уже вдвоём с ним мы направились в секретарский кабинет. Ждать миссис Лайонс там пришлось около получаса. Пока я раскладывала документы для перепечатывания по порядку, Бальтазар старательно подготавливал рабочее место.

Миссис Лайонс пришла, сменив дорожное платье на кремовую блузу, широкую коричневую юбку с высокой талией и тёплый стёганый жилет. Ну, в Баскервиль-Холле действительно было не жарко. Женщина села на диван напротив меня, напряжённо выпрямив спину. Взгляд её тоже казался настороженным.

— Кажется, что-то во мне вызывает у вас беспокойство, миссис Лайонс, — заметила я.

— Просто я никак не могу поверить, что такая юная девушка считается самой завидной невестой Британии, — осторожно отозвалась она.

— Как бы мне хотелось, чтобы светское общество на годик-другой вообще забыло о моём существовании, — я вздохнула. — Но я ничего не могу поделать ни со временем своего рождения, ни с тем, что произошло почти три года назад. Что ж, для начала о работе. Я готова заплатить вам восемь фунтов за все документы. И за неудобство — мы ведь попросили вас на время переехать сюда.

— Это щедрое предложение, — она сощурилась. — Эти документы имеют какою особую срочность или секретность?

— Да не особо, — я пожала плечами. — После того, как мы уладим все формальности, некоторая их часть вовсе станет публичной. Так что нам просто нужно привести бумаги в более удобный для чтения вид.

— Тогда я не понимаю, почему вы готовы заплатить такую сумму, — нахмурилась миссис Лайонс.

— Возможно, это было несколько грубо, но сэр Баскервиль в общих чертах рассказал мне о вашей ситуации, — я вздохнула. — И я подумала, что могу помочь вам.

— Что именно вам рассказали? — она чуть подалась вперёд, и лицо её как будто окаменело.

— Что вы неудачно вышли замуж и теперь хотите развестись, но на это у вас недостаточно средств, — я пожала плечами.

— Я… — миссис Лайонс выдохнула сквозь зубы. — Да, в этом месте все знают, что со мной случилось. Мой муж, которого я ненавижу, соблазнил меня, а теперь отказывается выполнить такую простую просьбу. А порочной теперь все здесь называют именно меня. Вас не беспокоит такая моя репутация?

— Дурная привычка общества — перекладывать пороки мужчин в позор женщин, — я вздохнула. — Но я действительно могу вам помочь. И куда больше, чем вы думаете.

— Восемь фунтов — это уже большая помощь, — она пристально посмотрела на меня.

— Это ерунда, — я отмахнулась. — Я могу устроить ваш развод и переезд туда, где вас никто не знает. Там вы сможете начать новую жизнь с чистого листа. Если помимо машинописи освоите ещё стенографию, сможете даже получить место секретаря в суде.

— Зачем вам делать это? — недоверчиво сощурилась женщина.

— Ну, например, потому я тоже женщина? — я склонила голову набок и улыбнулась. — Мужчины — по крайней мере, большинство из них — не понимают, в насколько уязвимом положении мы находимся, просто выходя из дома на улицу. Не так уж давно я сама судилась с одним не в меру ретивым женишком, а потому прекрасно понимаю, как много проблем в нашу жизнь могут принести мужчины. Можете считать это простым проявлением солидарности.

— Но за такую помощь мне нечем будет расплатиться, — встряхнула головой миссис Лайонс.

— Если вы переедете в маркизат и останетесь там работать, этого будет вполне достаточно, — я усмехнулась. — Я же предлагаю вам помощь, а не одолжение. Вам ничего не нужно будет мне возвращать.

— Тогда… — она выдохнула так, как будто сбросила с плеч что-то очень тяжёлое. — Когда можно будет начать всё это?

— Так… — я нахмурилась. — Сейчас я напишу письмо Уильяму — это мой секретарь, оставшийся в Лондоне, и адвокат. Дней через пять от него должен будет прийти ответ о том, что нужно будет сделать и сколько времени это займёт. Так что до этого времени вы можете спокойно поработать. Вам удобнее печатать под диктовку или читая с листа?

— Под диктовку, — миссис Лайонс впервые улыбнулась, пусть и как-то скупо.

— Тогда, Бальтазар, начинай диктовать, — я махнула дворецкому бумагами. — А я пока напишу письмо. Как закончу, продолжу диктовать сама, а ты съездишь на почту.

— Да, миледи, — отозвался он.

Миссис Лайонс тут же переместилась за стол, деловито заправила бумагу в машинку и кивнула Бальтазару. Демон кивнул в ответ и начал медленно диктовать. С такой скоростью, что меня она бы просто сводила с ума, но, похоже, миссис Лайонс этот темп подходил — она его не подгоняла. И под этот равномерный бубнёж и стрёкот машинки я за каких-то полчаса с трудом смогла написать письмо Уильяму. Лучше бы в спальню ушла.