Интриганка (джен)

В итоге в маркизате я застряла не на две недели, а на целых три. Застряла бы и дольше, если бы из Лондона не пришла очередная выбивающая дух новость — графиня Кэдвик скончалась после того, как её сбила карета. Именно в её гостинице держали художников, являвшихся ключом к плану профессора Мориарти в Лувре. И это известие меня очень насторожило. Потому что это был уже третий несчастный случай с пешками главгада. Четвёртый, если считать доктора Ройлотта. А я в такие совпадения не верила.

За время моего пребывания в поместье я успела встретиться буквально со всеми помещиками и даже устроить небольшой приём с банкетом и танцами. Ну, на самом деле, если сравнивать с тем, что понимал под «приёмами» сэр Баскервиль, у меня был прямо-таки пышный бал, на самом деле. Но в моём представлении пятьдесят человек было не так уж и много. Дело миссис Лайонс благополучно завершилось, и теперь она была совершенно свободной женщиной. Судья Фэйр передал мне, что она стала брать уроки стенографии у той самой стенографистки, которая уже работала в суде. А та училась печатать на машинке. То есть если сейчас у них было распределение труда — одна стенографировала, вторая перепечатывала потом под диктовку, то после взаимодействия обе смогут выполнять и ту, и другую работу. Что для суда было только в плюс, поскольку юридической работы там хватало и без разного рода разбирательств. Ведь суд совмещал в себе функции ЗАГСа, нотариальной конторы, разрешал мелкие споры, заверял контракты и договора… Короче, было им там чем заняться.

Признаться, мне не хотелось уезжать. К концу апреля установилась тёплая и мягкая погода, и потому хотелось лениться и гулять в парке при поместье, кататься на лошади и устраивать милые пикники. Собственно, я даже планировала устроить такой и размышляла над тем, кого стоило бы позвать, когда пришло известие о смерти графини. Все планы пришлось резко отменить и командовать сборы. За тот день, когда под руководством Бальтазара паковали вещи, я в спешном порядке заканчивала бумажную работу. В теории с графиней Кэдвик действительно мог произойти несчастный случай, а спросить, так ли это, я не могла, потому что Артур торчал в Лондоне — разбирался с финансовыми вопросами и регистрацией фонда. Вот только по времени, как мне казалось, сходилось — из тех сведений, что жнец почерпнул из плёнок Мориарти, художники как раз должны были закончить копии, так что случай вполне мог быть совершенно не случайным. И если это было так, мне следовало немедленно хватать чемодан и ехать в Париж.

В Лондоне я осталась всего на три дня. Столько времени понадобилось дяде, чтобы раздать ценные указания и отправиться со мной. Он это мотивировал тем, что в любом случае надо бы заглянуть на наши стройки и посмотреть, как там дела. А у меня почему-то было стойкое ощущение, что мне не следует и пытаться его отговаривать. Офелия, разумеется, тоже ехала. Куда ж я без неё? Бальтазар, Сара, Уильям и Артур, Ханна и Маркус, Барни, Аджай и Сабхаш. Итого толпа отъезжающих составляла двенадцать человек. А ведь можно было бы проделать всё куда более незаметно, отправься я в этот вояж с одним только демоном…

Через день после моего прибытия ко мне на обед приехал граф Фантомхайв. И его визит только укрепил меня в подозрении, что карета вовсе не случайно сбила графиню Кэдвик. Хотелось бы только знать, по чьему наущению это произошло. Я старалась не выдавать нетерпения за трапезой, но как только она была окончена, позвала графа в красный кабинет, чтобы никто не слышал нашей беседы.

— Мы с вами в самом деле долго не виделись, сэр Винсент, — улыбнулась я, когда мы расположились на диванах. — Но я не могу поверить, что это единственная причина для вашего визита.

— Это так, — не стал отнекиваться он. — Судя по тому, как быстро вы вернулись из поместья, до вас добралась новость о кончине графини Кэдвик.

— Так и есть, — я кивнула. — Я сочла, что мне стоит поторопиться, если я хочу помешать гнусным планам кое-кого. Я ошиблась?

— Не думаю, — граф покачал головой. — Художников, которые находились у неё, удалось вызволить — они сделали то, зачем их заточили. Это было не так сложно, но пришлось действовать окольными путями, чтобы никто не понял, что я приложил к этому руку. Сейчас все они благополучно вернулись домой, и я даже получил от них письма в подтверждение.

— Хорошо, — я выдохнула. — Рада, что это прошло без осложнений, и люди в безопасности.

— Я теперь должен услугу, — сэр Винсент усмехнулся. — Вот ей-богу, лучше бы денег попросили…

— Я тоже не люблю рассчитываться услугами, — скривилась я. — Хотя вы ведь сами охотно принимаете такую плату.

— Тоже, конечно, верно, — он коварно улыбнулся. — И именно поэтому сам ужасно не люблю оставаться должным услугу. Но это уже моя проблема, вам незачем об этом думать. У меня было дурное предчувствие после того, как художники оказались на свободе, и я стал присматривать за графиней. Я надеялся, что это излишнее волнение, но не прошло и двух дней, как она попала под карету. Хоть всё и выглядело как несчастный случай, ничего случайного там не было. Карета тронулась с места, только когда она вышла на улицу. И под копыта её подтолкнули.

— Странный метод, если честно, — я нахмурилась. — Всё же он… как бы выразиться?

— Не наверняка, — поморщился граф. — Я бы сказал, что многие люди после такого остаются в живых, даже если получают серьёзные травмы. Не могу понять, на что тут был расчёт. Хотя конкретно в этом случае произошло так, что графиня получила сильный удар копытом по голове. И как я понял, именно это и стало в итоге причиной смерти.

— Но такое сложно предсказать, если только не натаскать лошадь на определённое поведение намеренно, — я сжала переносицу. — Но кто бы стал такое делать?

— Я допускаю, что это должно было стать предупреждением, которое пошло не по плану, — он вздохнул. — Скажем, сам случай не был случайным, но его итог случайность.

— Вполне может быть, — я медленно кивнула. — Хотя даже предупреждение меня немного удивляет. Если допустить, что смерть мистера Милвертона всё же была случайностью и никак не связана с его… э… предводителем, то профессор потерял уже довольно много пешек. Зачем избавляться ещё от одной?

— Если только он знает, что его пешки раскрыты, — мрачно вздохнул граф.

— Но тогда барон Кельвин тоже был бы убит, — я нахмурилась. — С того времени, как вскрылась его деятельность, прошло уже два месяца, но, насколько я знаю, он был приговорён к общественным работам и вроде как вполне здравствует.

— Тоже верно… — протянул сэр Винсент. — Да и другие его пешки тоже в порядке. Странно всё это.

— Насколько сейчас мы и Скотленд-Ярд готовы к загону его организации? — я сощурилась.

— В принципе, всё готово, — скривился граф. — Все доказательства в руках инспектора Грегсона, так что облаву можно начинать в любой момент. Однако у нас нет никаких доказательств причастности двух человек — самого профессора и полковника Морана. Боюсь, их не получится поймать за хвост.

— И, сдаётся мне, ничего найти и не получится, если только за руку не поймать, — я вздохнула. — Если с полковником это ещё возможно, то не думаю, что могло бы получиться с профессором.

— Мне бы не хотелось рисковать чьей-то жизнью ради поимки полковника, — сэр Винсент поморщился. — Даже мне. А другого способа я не могу придумать.

— Тогда есть только один способ их остановить, — я снова вздохнула и отвела глаза. — Думаю, я смогу справиться с этим.

— Вы с ума сошли? — подскочил граф. — Леди Габриэль, вы намерены подставить себя под удар?

— Вообще-то, я имела в виду, что нам придётся их убить, — я изогнула бровь. — У меня будет время в поездке, чтобы разработать план этого мероприятия.

— Этим следует заняться мне, — сэр Винсент сел, уперев локти в колени и положив подбородок на переплетённые пальцы. — Если вы не забыли, это моя специализация.

— Уверена, что об этом помню не только я, — я поджала губы. — Вас они будут остерегаться и обходить стороной. А вот охоту за мной останавливать, думаю, не будут. Скорее даже станут делать это активнее.

— Почему вы так думаете? — он мрачно посмотрел на меня исподлобья.

— Потому что успех в их плане — единственное, что может помочь избежать худшего конца, — я так же мрачно посмотрела на него. — По крайней мере, они, скорее всего, думают, что смогут его достичь.

— А вы так не думаете? — граф склонил голову набок.

— А вы верите в демонов? — я изогнула бровь, стараясь изобразить, что сама считаю это полнейшей чушью. — Я бы вас даже верующим в бога не назвала, а уж такое…

— Вам нельзя, — сэр Винсент глубоко вздохнул. — Вам ни в коем случае нельзя допустить даже травм. Вас некем заменить. Будет лучше, если охотой займёмся мы с маркизом.

— Вынуждена отказать, — я мотнула головой. — Но… Давайте поступим так: я подумаю над тем, как это сделать, пока буду на континенте. А когда вернусь, мы всей псарней обсудим мой план.

— Не предпринимайте ничего сами, — граф опустил голову. — Я прошу вас не как член псарни, а как ваш опекун.

— Я сделаю так, как сказала — просто подумаю, — кивнула я.

На этом наша с ним сложная беседа закончилась. Впрочем, мы посидели в молчании ещё минут десять, погружённые в свои мысли. Не знаю, о чём размышлял граф, а я думала о том, что всё же умудрилась не дать обещания сидеть на попе ровно и ни во что опасное не лезть. Потому что я сомневалась, что у меня был подобный выбор. Если быть точнее, я-то могла всеми силами пытаться ни во что не ввязываться, но как будто у меня были шансы. Учитывая причину, по которой я собиралась в Париж, меня просто не могли не втащить в неприятности. И лучше бы мне было просчитать это и найти способ выпутаться.

Отъезд предполагался длительный — едва ли мы управились бы со всеми делами меньше чем за месяц. И по той причине, что со мной уезжал Бальтазар, оба секретаря и Офелия, в доме не оставалось никого, кто мог бы управлять всем, не получив предварительно особо ценных указаний. Так что в последний день перед отъездом я против обыкновения и сама носилась по всему особняку, раздавая распоряжения направо и налево. Потому что хотелось бы вернуться потом в свой уютный дом, а не в развалины.

Сразу после ужина дядя подхватил меня под локоть и оттащил в красный кабинет, где силком усадил в кресло и навис сверху, сложив руки на груди. Он долго и внимательно смотрел на меня, ничего не говоря.

— Могу я узнать, что тебе понадобилось в Париже? — наконец задал он вопрос.

— Мне нужно посетить Лувр, — вздохнула я. — А что?

— Что за внезапная вспышка тяги к прекрасному? — дядя нахмурился.

— Вот что за чушь ты сейчас несёшь? — я покачала головой. — Какая ещё тяга к прекрасному? Дело у меня там. Тем более, что поездку мы давно планировали.

— У меня плохое предчувствие насчёт этой поездки, — он поморщился. — Как будто ты намерена вытворить там что-то похлеще того случая с похищением.

— Это типа, например, что? — я склонила голову набок.

— Например, встретиться с убийцей Муркивиндов, — сощурился Франкенштейн.

— Вообще-то, мы с ним уже встречались, — я пожала плечами. — Мельком. Он был на конференции математиков.

— Это не ответ, — он поджал губы.

— Так и ты вопроса не задал, — я ещё раз пожала плечами. — Серьёзно, что именно тебя так беспокоит? Встреча сама по себе или его страстное желание меня прикончить?

— Определённо второе, — дядя вздохнул и сел. — Или я не должен волноваться о своей племяннице?

— Наверное, должен, — кивнула я. — Хотя разумных причин для этого нет. Пока я могу призвать Бальтазара, моей жизни ничего не может угрожать. И даже если не смогу, если буду в опасности, он придёт сам. Он не будет меня защищать только в том случае, если я прикажу этого не делать. И только до того предела, когда угроза жизни не станет слишком явной. Демоны не нарушают контрактов.

— Хотел бы я сказать, что это меня успокоило, конечно, но не могу, — он снова вздохнул. — Почему это должна делать именно ты?

— Сколько раз мне нужно повторить про Бальтазара, чтобы ты понял? — я нахмурилась. — Подобная встреча наиболее безопасна именно для меня. Даже его одного достаточно, а уж если ещё Артура учесть, я на эту встречу всё равно что на бронепоезде отправлюсь. Так что давай просто поедем и разделаемся с этой проблемой наконец. К слову, ты всё подготовил?

— Да, иначе я бы не поехал с тобой, — дядя наконец улыбнулся. — У меня, думаю, ещё будет время в дороге на составление разного рода инструкций, но основное я сделал. Законопроект, кстати, приняли, пока ты была в поместье.

— Прекрасная новость, которую ты мог сообщить мне и раньше, — я улыбнулась ему в ответ. — Завтра рано вставать, а день обещает быть долгим и трудным. Так что давай закончим нашу беседу на этом. Пилить меня ты сможешь и завтра. У тебя будет несколько часов на это в поезде.

— Так говоришь, как будто мне самому это нравится, — хмыкнул он. — Но сейчас и правда нужно ложиться спать.

Последнее, что я сделала перед сном, — отправила записку графу, чтобы начинал облаву, как только профессор покинет Британию. По моим расчётам, он должен будет сделать это после того, как план с кражей картины провалится. Проблема была в том, что я не знала точной даты, на которую была назначена кража, и боялась опоздать. Потому что проще не допустить этого вообще, чем потом гоняться за вором. И почему я думала, что это должно было произойти ближе к концу мая, а то и вовсе в июне?

Весна уже буйно распустилась, и тёплое солнце раскрашивало пейзаж за окном поезда праздничными красками. Всё зеленело, цвело и пахло. Воздух был сладок и свеж. И в такой атмосфере совершенно не хотелось думать о чём-то вроде способов убийства человека или даже двух. Хотелось бегать босиком, гоняться за бабочками и плести веночки из полевых цветов. Но всё это следовало отложить до момента решения главной проблемы. Правда, тут тоже был нюанс — как только это будет сделано, весна может внезапно закончиться. Впрочем, это ведь в любом случае произойдёт не завтра.

В Париж мы прибыли в солнечный полдень. И потребовались некоторые усилия, чтобы найти гостиницу, что могла принять такую толпу и хотя бы как-то дотягивала до моего положения. Пришлось в итоге занять королевский люкс. Он был огромен, но, откровенно говоря, обслуживание было хуже, чем в «Роял Пэлэс». Ну, может, конечно, там со мной обращались особенным образом, потому что я была хозяйкой, но это же самое отметил и дядя. Зато кухня была очень даже.

На следующий день после приезда мы отправились в Лувр. Дядя пошёл со мной, ведь в свой прошлый приезд он довольно заметно обозначил себя, и это могло помочь нам встретиться с управляющим музеем. Приехали мы уже после обеда, и нас долго продержали в приёмной, но всё же приняли. Причём было уже так поздно, что оставалось едва ли полчаса на разговор, если мы хотели уйти до закрытия музея. В кабинете управляющего было мало света и много мебели. Слишком много — помещение из-за этого казалось захламлённым. Он предложил нам садиться, хотя весь его язык тела говорил о том, что он совершенно не хочет с нами говорить.

— Если вы хотите купить что-то из экспонатов музея, то они не продаются, — резко произнёс. — Что бы вы ни предлагали, я ничего не продам.

— Я ничего и не хочу покупать, — в тон ответила я. — Искусство существует не для того, чтобы пылиться в чьём-нибудь подвале, но для того, чтобы касаться душ людей. Если бы я и пришла к вам с деньгами, то только в качестве пожертвования.

— Что? — управляющий вытаращился на меня так, как будто у меня на голове выросло дерево. — Хотите сказать, вы проделали такой путь из Лондона не для того, чтобы забрать у нас что-то из картин?

— Именно так, — я кивнула. — Напротив, я приехала, чтобы вы смогли сохранить, возможно, самый ценный экспонат. И… Если подумать, у меня есть пара картин, которые я могла бы добавить к вашей экспозиции. На срок, скажем, лет в пятьдесят.

— С чего бы вдруг такая щедрость? — сощурился он.

— Я просто хочу, чтобы вы меня выслушали, — я склонила голову набок. — Это вас не затруднит?

— Говорите, — управляющий откинулся на спинку своего кресла и скрестил руки на груди.

— Что ж, это может быть довольно длинной историей… — Я улыбнулась. — Видите ли, мой опекун, граф Фантомхайв, о котором вы наверняка тоже слышали, некоторым своим способом получил определённые сведения. Если бы не дела, он приехал бы к вам сам, но, поскольку мне всё равно нужно было отправиться на континент, он попросил меня поговорить с вами. Сейчас у вас выставляется картина Леонардо да Винчи «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо», и это самый ценный экспонат, что у вас есть. Насколько мне известно, эта картина находится во владении Лувра и находится здесь на постоянной основе. Признаться, мне бы и самой хотелось хоть раз посмотреть на неё… Так вот, граф получил сведения о том, что эту картину намерены выкрасть.

— Это невозможно, — мотнул головой управляющий. — Музей охраняется. Сюда нельзя так просто войти и что-то вынести.

— Если бы речь не шла о воре, известном как Шевалье, не было бы никаких причин ехать сюда, — я склонила голову набок. — Нет никаких сомнений в том, что Лувр превосходно охраняется, однако именно этому человеку приписывают такие кражи, которые кажутся физически невозможными. Граф счёл, что будет лучше дать вам знать об этом.

— Шевалье… — управляющий подался вперёд, упёрся локтями о стол и опустил голову. — Если это действительно так, мы ничего не сможем поделать…

— Я бы так не сказал, — мягко произнёс дядя. — У вас ведь должна быть высококлассная копия для подмены оригинала на периоды реставрации, верно?

— Да, она довольно точна, — вскинулся управляющий. — Определить подлинность получится только при помощи очень хорошего специалиста.

— Вам нужно тайно поменять оригинал и копию местами, — сощурился дядя. — Чтобы ни одна душа в музее об этом не знала. Я могу помочь вам с заменой картины — всё же рама должна быть довольно тяжёлой, но вы не должны говорить, где спрячете оригинал, никому. Даже мне.

— Это можно устроить… — протянул он. — Но как долго нужно будет прятать её?

— Не думаю, что это продлится больше месяца, — произнесла я. — Возможно, даже быстрее. Если похищение состоится — а граф уверен, что так и будет — вам не стоит сразу сообщать о том, что в зале висела копия. Это может спровоцировать повторную попытку. И чтобы этого не произошло, нам нужно будет поймать вора.

— Если это Шевалье, сомневаюсь, что это возможно, — мрачно заметил управляющий.

— Есть у меня один специалист, — усмехнулась я. — В частном порядке можно обратиться к нему. Когда копия будет украдена, вам следует солгать, что картина была отправлена на реставрацию, а потому её место останется на какое-то время пустым. Тем временем вы пошлёте за мистером Холмсом, и уже он займётся поиском Шевалье. Как только он выйдет на его след, но ещё не поймает, вы вернёте оригинал на его место в экспозиции. И если кто-то усомнится в подлинности, просто пригласите эксперта, который всё подтвердит.

— Я буду гордиться, если с вашим планом нам удастся надурить Шевалье, — вдруг развеселился управляющий. — Однако вы правы, месье?..

— Лорд Муркивинд, — представился дядя.

— Лорд Муркивинд, конечно, — он кивнул. — Мне одному не справиться с заменой картины — они действительно тяжёлые. Но и посвящать в эту историю кого-либо не стоит. И откладывать тоже, раз точная дата вам неизвестна. Почему бы не устроить всё сегодня? Музей уже закрывается, и залы скоро опустеют.

— Тогда почему бы не отправиться на осмотр музея прямо сейчас? — я улыбнулась. — Будет куда менее подозрительно, если нас увидят вместе, как если бы вы проводили для нас подробную экскурсию. Тогда никто ничего не заподозрит, даже если мы задержимся.

— И мы сможем посмотреть место, где разместим те картины, о которых вы говорили, — управляющий поднялся. — Но... Лучше будет говорить так, как будто вы намерены что-то купить. Так что сначала я покажу вам экспонаты, которые мы только выставляем, как если бы намерен был связать вас с коллекционерами.

Как он переобулся — начал с того, что ничего не продаст, и вот теперь намерен устроить показ того, что вполне мог бы. Впрочем, такая причина выглядела вполне убедительной — так музейные работники и посетители, которые ещё не ушли, будут думать, что мы с дядей очередные богачи, которые ищут, что бы себе такого эдакого купить. На это вряд ли кто-то обратит внимание раньше времени. Но вот когда картина вернётся на своё место, профессору, надо думать, не составит труда сложить два и два. Управляющий вряд ли мог понять, зачем мне поступать таким образом, а я в действительности расставляла ловушку. Или, точнее, выкладывала приманку. К тому же, если подумать, профессор вполне мог бы проанализировать некоторые события и понять, кто вставлял ему палки в колёса. Теперь, когда у профессора осталось мало пешек, да ещё и вдали от преступности Британии, ему придётся прийти за мной лично. И исход этой встречи уже определён.