Зов предков (джен)

Сириус мельком посмотрел на приоткрытую дверь, за которой виднелись фигуры трех сестер. Они тихо разговаривали между собой. Делились своим прошлым. Держались за руки. Улыбались и тихо плакали.

— Кричер, подготовь светлую комнату и подай десерт, — приказал Сириус и посмотрел на Регулуса.

Брат выглядел недовольным.

— Что с тобой? — спросил Сириус.

— Сколько они еще будут плакать? — недовольно спросил Регулус. — Все это было в прошлом. Зачем вспоминать об этом, плакать и кричать? От них всегда было много шума.

— Рег, — вздохнул Сириус, — будь человеком. Пожалей их.

Регулус выглядел раздраженным — он был холодным и неприступным человеком. Он мог понять тяготы других людей, их боли и радости, но не считал необходимостью принимать в счет эти мелочи.

— Может мне еще и станцевать для них? — иронично спросил Регулус и пошел вверх.

Сириус посмотрел на брата, улыбнулся и покачал головой.

— Семейные драмы, — с придыханием заговорила женщина из портрета.

— Тетя Друэлла, — поздоровался он с ней и смущенно улыбнулся ей.

Нарцисса была очень похожа на свою мать — Друэлла была светловолосой, белолицей женщиной с очаровательными синими глазами. Ее портрет был одним из самых красивых в последнем поколении Блэков.

— Это так по Блэковски, да? — улыбнулась она Сириусу.

— Не сказал бы, что это свойственно только нам. И в вашей родной семье было много разных историй.

— Верно, — согласилась Друэлла, поднимая маленькое зеркальце и поправив свою прическу. — Что поделать, все мы не без грехов. Братья и сестры, кузены и кузины, матери и отцы, супруги, дяди и тети, все готовы перегрызть друг другу глотки. Сколько было историй о братоубийствах и отцеубийствах. Я даже сама приняла в этом участие, — подмигнула она Сириусу.

— Что? — в шоке переспросил Сириус.

— Мама? О чем ты? — спросила Андромеда, сестры как раз выходили из комнаты, когда услышали слова матери.

Друэлла театрально охнула:

— А я вам не рассказывала? Я убила Поллукса Блэка.

* * *

Не все магические картины обладают душой. В одни картины — жизнь вложили художники, отчего люди на них могут вести себя совершенно по другому: иногда карикатурно — как портрет сэра Кэдогана в Хогвартсе; иногда слишком драматично — как портрет Полной дамы. Они были созданы художниками с их собственным видением этих персонажей. Поэтому, в них отражена не реальность, а интерпретация реального человека, или даже выдуманного.

Иные картины — живые, отличаются от первых тем, что в них присутствует отражение реального человека. Портреты Друэллы Блэк, Вальбурги Блэк, Арианы Дамблдор, Гарольда Поттера — все они были созданы особым артефактом, под названием "Зеркало души". Это особый вид зеркал, не слишком редкий и вполне доступный для семьи средней руки. Зеркало запечатлевает тень человека — то, каким хозяин хочет остаться в воспоминаниях родных и близких. Она как губка впитывает все, что ему показывает и рассказывает хозяин зеркала. А после смерти хозяина обретает красками и портрет оживает.

Хозяин зеркала может соврать, рассказать зеркалу свою тайну, приказать выполнять определенные действия и реагировать определенным образом. Зеркало запоминает то, что ему показывают. Оно лишь отражение хозяина. От того и портрет Вальбурги сохранил в себе ее бурю, горесть и безумие последних лет. Она не делилась с ним своими секретами, но каждый раз, когда чувства переполняли ее, в холсте задерживался ее крикливый, упрямый, ненавистный дух. Он также воссоздал образ худой, бледной, костлявой старухи, постаревшей после всех невзгод, что легли на ее плечи.

Портрет Ориона Блэка отличается от портрета супруги — Орион Блэк до самой смерти не показывался перед ним в слабом состоянии. А портрет Гарольда Поттера и по сей день хранит в себе частичку его сильного, верного, добродушного сердца.

* * *

Портретный зал Блэков был знаком Гарри с прошлого года, когда он узнал про договор между Пожирателями смерти и Орденом Феникса. С того дня в ней ничего не поменялось — в доме Блэков мало что меняется в течении года. В огромном зале с креслами и диванами собрались все гости, а картины встали на свои места и заинтересованно посмотрели на живых.

Сириус неожиданно созвал всех в портретном зале, у него было хмурое, серьезное лицо. Остальные сели кто где хотел. Сириус налил себе полный бокал огневиски, жидкость вспыхнула небольшим пламенем, когда он залпом выпил ее и тяжело оперся рукой о стол.

— Не драматизируй, Сириус. Ты всегда был таким впечатлительным, весь в отца, — закатила глаза Друэлла, виновница собрания. — Твоя решимость делать то, что ты считаешь правильным, пошла от отца и матери. Как и упертость. Хотела бы поблагодарить тебя за то, что вернул мою заблудшую дочь в семью.

— Вы только что сказали! — закричал Сириус. — Что вы убили Поллукса Блэка.

— Что? — закричала Ирма Блэк, урожденная Крэбб, мать Вальбурги, Альфарда и Сигнуса Блэка, жена Поллукса Блэка. Это была женщина с квадратным лицом, не самой приятной наружности, но скверным характером. К счастью, ее трое детей унаследовали красоту Блэков, а не Крэббов. — Кого ты убила?!

— Не орите, Мадам, это вас не красит, — сказала Друэлла и насмешливо окинула взглядом собственную свекровь. — Вас ничто не красит.

— Паршивая девчонка! — взревела Ирма Блэк, и если бы не приказ Сириуса, который не позволял картинным-Блэкам проходить с одной картины на другую, она бы вцепилась в волосы прекрасной Друэллы. Ирма никогда не любила жену младшего сына, считая ее чересчур красивой, а оттого заносчивой. Друэлла же никогда не ставила себе целью уважать ее и преклонять перед ней голову. Она была дочерью Лорда Розье. У нее всегда была гордость, сила и красота.

Альфард Блэк достал из своих запасов (он специально попросил добавить в свою картину огромный шкаф с алкогольными напитками) огневиски от Огдена, поднял его в сторону своего племянника, Сириус ответил тем же, и залпом выпил полный бокал.

Вальбурга выглядела очень спокойной. Подозрительно спокойной. Орион молчал.

Сигнус Блэк — муж Друэллы, отец трех сестер — что при жизни, что после смерти, всегда был покорным, и во всем слушался отца и мать. Женитьба на Друэлле было единственным бунтарским поступком Сигнуса.

— Ложь, — неверяще покачал головой Сигнус, уставившись на спокойную Друэллу, та продолжала красоваться перед своим зеркальцем, и не обращала на него никакого внимания. — Ты же врешь. Элла, скажи что ты врешь.

— Отчего же? — фыркнула Друэлла совсем как Нарцисса. — Я оставила послание своему портрету, чтобы в нужный час, она раскрыла правду. Я нисколечки не сожалею о своем поступке. Он этого заслужил.

— Не несите околесицу! — заорал Поллукс Блэк, предположительная жертва убийства. Это был высокий мужчина с бородой, в черной мантии и серебряной тростью. Сигнус унаследовал его волевой нос и тонкие губы. — Позволил бы я какой-то женщине убить себя! Ха! Твоей жене просто захотелось покрасоваться перед всеми. Она всегда была такой. Искала внимания. Но никогда, повторяю, никогда, со мной не спорила, — засмеялся Поллукс, весьма довольный тем, что его невестка была послушной, как и его младший сын. — В отличие от тебя, — недовольно посмотрел он на Ориона.

Орион ответил ему равнодушным взглядом, так похожим на взгляд Регулуса и Сириуса, когда они злы.

— Что тогда, что сейчас, — спокойно заговорил Орион, — я не позволил бы вам командовать собой. А тем более, моими детьми.

— Это были мои внуки! Если бы ты отправил этого пса ко мне, я бы приструнил его в считанные секунды! — указал Поллукс на Сириуса.

Орион сузил глаза и они опасно сверкнули.

— То, что они никогда не оставались с вами, показывает мое отношение к вашим необоснованным приказам. Я был наследником, Лордом рода Блэк. И никому не позволено приказывать мне, тем более, приказывать моим детям.

Вальбурга посмотрела на мужа теплым взглядом. Именно из-за характера Ориона она вышла за него замуж, несмотря на разницу в возрасте. Изначально, невестой Ориона была дочь Лорда Крэбба, племянница Ирмы. Но когда Орион закончил школу, с ней приключилась неприятная, постыдная история. Тогда Мелания Блэк, урожденная Макмиллан, в одностороннем порядке разорвала помолвку и разругалась с Ирмой. Неожиданно, Мелания и Арктурус выбрали в качестве невесты Ориона, ее — Вальбургу, дочь Ирмы и Поллукса. В тот день Поллукс был счастлив. Он всегда хотел занять место своего кузена Арктуруса, уверенный в том, что он был бы лучшим главой, чем Арктурус. И известие, что его старшая дочь станет невестой наследника рода Блэк принесла ему почет и счастье. А также власть, которую он желал использовать в личных целях. К несчастью, ни Арктурус, ни Орион не позволили ему этого. А Вальбурга никогда не встала на сторону отца, который все детство не воспринимал ее всерьез, наседая на Альфарда и Сигнуса. Из-за чего Альфард вырос и ушел из дома, только бы не видеть больше отца, а Сигнус стал слабым и покорным.

— Вы как всегда недооцениваете женщин, — насмешливо заговорила Друэлла. — Самый глупый и слабый мужчина которого я встречала — это вы. Отрицая достоинство женщин, вы отрицаете силу своих предков.

Поллукс промолчал. Он мог быть сильным и грозным только перед женщинами, что окружали его, и даже они никогда не давали ему спуску.

— И да, я убила вас, — рассмеялась Друэлла. — Я травила вас в течении четырех лет.

— Четыре? — удивился Альфард и задумался. — Ты начала травить его с того дня, как Андромеда ушла из семьи?

— Да, — ответила Друэлла.

Андромеда пораженно подняла глаза на картину своей матери. Ее портрет запечатлел Друэллу в самый расцвет ее красоты и обаяния — она была прекрасна при жизни, и оставила такой же след после смерти. Вероятно она появлялась перед зеркалом души только в самые лучшие моменты своей жизни. Три сестры унаследовали ее стан и красоту — чему Нарцисса была всегда глубоко благодарна, с ужасом встречая свою бабушку Ирму.

— Ушла из семьи? Я ее выгнал, — сказал Поллукс. — И если бы я не умер, я бы изгнал тебя.

Блэки на картинах громко ахнули, в ужасе уставившись на Поллукса, пораженные его жестокостью. Арктурус недовольно нахмурился.

— Я бы этого не позволил! — закричал он на Поллукса. — Ты знаешь, что значит быть изгнанным из рода. И смеешь после этого говорить такое? Ты совсем выжил из ума.

— Отец! — закричал Сигнус в ужасе. — Как ты мог даже подумать об этом? Андромеда просто вышла за грязнокровку. Она не предавала семью.

— Это предательство! — не согласился Поллукс, недовольный тоном Арктуруса.

— О чем я и говорила, — спокойно продолжила Друэлла. — Я убила вас, чтобы не позволить вам изгнать ее.

— Я бы никогда не дал согласие на такое безосновательное наказание, — заговорил Орион. — Тебе не следовало переходить границы и убивать Поллукса.

— Если бы твой отец не дал ему право на одну просьбу, любую просьбу, пошла бы я на такое?! — разозлилась Друэлла, бросая зеркало.

— Что? — поразился Орион и посмотрел на отца.

— Да, это так, — Арктурус горько улыбнулся. — Поллукс помог мне в трудный час, и я дал ему это обещание. Но договорился, что его просьба не коснется интересов нашей семьи.

— Изгнание моей дочери не стоило этого, — злобно усмехнулась Друэлла. — И вы бы согласились.

— Я не знал, — горестно вздохнул Арктурус.

Беллатриса начала вспоминать тот год, когда Андромеда прямо раскрыла, что влюблена в маглорожденного пуффендуйца, Эдварда Тонкса. Она всегда была храброй и стойкой, и не побоялась встать перед родителями. Вальбурга помнит, как зла была их мать, помнит разочарованное молчание отца, помнит ругань матери. Дедушка и бабушка отреагировали еще хуже — она не знает, откуда они узнали об этом, ведь Друэлла приказала никому не раскрывать этот разговор. Возможно, отец признался дедушке, что его дочь пошла против устоев Блэков и влюбилась в грязнокровку.

Вальбурга вспомнила, что дедушка и правда кричал что-то об изгнании из рода, но она не восприняла его слова всерьез — потому-что знала, что за такое из рода не изгоняют. Андромеда могла лишиться имени, семьи, помощи, наследства, дома, но не защиты рода.

Каждый Блэк, каждый род темных магов знает, что несет за собой изгнание из рода.

Смерть лучше чем изгнание.

* * *

Такая семья как Блэки испокон веков занимались темными делами — они убивали людей, воровали, сжигали поселения, уничтожали другие семьи и рода. Блэки участвовали в сотнях войн. Кровь густо покрыла их души, да так, что не стереть, не очиститься. Ничего удивительного, что впоследствии на род пало огромное количество проклятий, и они словно звездные туманности, соединились в одно — безумие, которое может убить.

Безумие — это не просто неконтролируемое поведение, влекущее за собой жестокость и кровожадность. Безумие Блэков — главный страх всех членов семьи, несет за собой немыслимые страдания.

Соединяющее в себя все проклятия, достигнувшие их род в течении тысяч лет, вызывали боль, в тысячи раз более ужасающую чем Круциатус. Это невозможно описать словами. Так как никто из изгнанных Блэков не мог рассказать о своих чувствах и о той боли, которую они чувствовали — им приходилось в одиночку проходить через эти страдания. Безумие приводило к самоубийству. И от него не было никакого спасения.

Изгнанный член семьи не мог вернуться обратно, под защиту рода — безумие достигло его и убило.

Мариус Блэк — сквиб рода Блэк, самый поздний член семьи Блэк, изгнанный из рода — умер от собственных рук. Без защиты рода, Мариус медленно сходил с ума, его тело менялось под силой проклятия, и он перестал быть похожим на самого себя, обратившись в кровавого монстра. Но это физическая боль не могла сравниться с психологической болью — он пожелал освобождения от своих страданий и убил себя.

Виолетта Блэк, урожденная Булстроуд, его мать, и прабабушка сестер Блэк — умерла от горя через год после смерти сына. Она сошла с ума, когда увидела тело своего сына, так жестоко изгнанного из рода Сириусом Блэком, прадедушкой Сириуса и Регулуса.

И это не единственная история такой ужасной смерти, но самая ранняя и задокументированная.

Об опасности изгнания из рода знали все Блэки с самого младенчества.

Покровитель их рода — черный пес Гримм, пожирал проклятия членов семьи Блэк и становился сильнее. Все Блэки носили проклятия с самого рождения. Эти проклятия даже держались на следующих четырех поколениях Блэков, что вышли из семьи и вошли в другие.

Четыре поколения Блэков, что вошли в другие семьи — как четыре лапы Гримма — символизировали дорогу, что несла их все дальше и дальше от рода Блэк.

Гримм пожирал проклятия и становился сильнее.

Гримм символизировал предзнаменование смерти и питался темными помыслами, проклятиями — и вот так набирался своей силы. А вместе с силой покровителя, росла и сила рода Блэк.

И если бы Андромеду изгнали из рода — она бы сошла с ума и погибла. Поллукс Блэк готов был обречь свою родную внучку на ужасную гибель. А Друэлла, готова была на все, чтобы спасти свою дочь от этой ужасной участи.

Именно поэтому, Беллатриса так испугалась угрозы своей матери об изгнании из рода, и сделала все, чтобы спасти чету Лонгботтомов.

Существовали ли в истории Блэков самоубийцы, что пошли на это по собственному желанию?

Нет.

Никогда.

Даже в самые тяжелые моменты, когда земля кажется уходит из под ног, а вокруг нет ничего, за что можно зацепиться, нет никого, у кого попросить помощи — Блэки не задумывались о самоубийстве. Каждый из рода Блэк обладает невероятной силой духа и стойкостью.

Поэтому неудивительно, что Сириус — первый в истории узник, что смог сбежать из Азкабана.

Если кто и мог это совершить — то только Блэки.

* * *

— Я знала, что спором ничего не решить. И просто травила вас, чтобы у вас не было никаких сил. Медленно, мучительно, вы умирали на своей постели, — с удовольствием рассказывала Друэлла, глядя на Поллукса безумным взглядом, — неспособный на то, чтобы встать и пойти в туалет. Неспособный взять в руки палочку. Неспособный творить магию. Неспособный сделать хоть что-то самостоятельно. Обреченный на то, чтобы принимать помощь от других. Я хотела, чтобы ты страдал, — прошипела она. — И когда ты умирал, я сказала тебе правду. Я сказала, что это была я, твоя смерть.

— Нет, — прошептал Поллукс, до конца отрицая услышанное. — Нет. Я этого не помню.

— Конечно ты не помнишь, — презрительно сказала Друэлла. — Ты же умер. Ты не мог говорить, не мог раскрыть это своему зеркалу души, не мог рассказать своей жене и детям. Потому-что уже давно потерял возможность говорить хоть что-то. Ты мог только мычать.

— Мегера! — закричал Поллукс, его глаза покраснели от злости.

— Ты хотел обречь мою дочь на муки! — ответила Друэлла. — И я ответила тебе тем же. Но в отличие от тебя, у меня это — получилось.

Друэлла выглядела донельзя довольной, раскрыв секрет, что хранила даже после смерти. Теперь Сигнус понимал, почему она улыбалась, когда умирала. Она умерла через два года после смерти Поллукса Блэка.

— Вальбурга, — позвал супругу Орион, заметив, что она не была удивлена.

— Да, я знала, — призналась Вальбурга, удивив этим своих сыновей.

— Мама, — выдохнул Регулус. — И ты мне ничего не рассказала?

— Это единственное что тебя волнует? — спросил Сириус.

— Да! — ответил Регулус. — Одной смертью больше, одной меньше. Какая разница. Он мне никогда не нравился.

— Я помогла Друэлле защитить Андромеду, — сказала Вальбурга. — Я знала о ее плане и прикрывала ее.

— Но почему? — удивилась Мелания.

— Потому-что я боялась, что его действия могут коснуться моего сына, — Вальбурга посмотрела на Сириуса.

— Мама… — поразился Сириус.

— О чем ты говоришь? — неожиданно разозлился Орион. — Я бы никогда этого не позволил! Это мой сын! Ну сбежал из дома, и что? Это ты выжгла его из гобелена.

— Я была зла, — сказала Вальбурга. — Мне позволено. Он наорал на меня, и посмел сравнить меня с Юфимией!

— Мда, — пробормотал Альфард, еще один член семьи, которого Вальбурга выжгла из гобелена. — Мелочная стерва.

— Заткнись, — раздраженно шикнула на брата Вальбурга.

— Откуда ты получила яд? — спросил Арктурус у Друэллы. — Поллукс проверял всю еду, и не выпил бы ничего неизвестного. И когда ты успела его отравить?

— Я пила яд вместе с ним, — спокойно ответила Друэлла, вызвав еще один ошеломленный вздох. — А яд, — лукаво улыбнулась она, — я получила от общего знакомого. Редкий яд из Азии. Без цвета и вкуса. Никаких болей, ничего. Но в сочетании с особым видом чая, который любил пить свекр, — посмеялась она, — вызывает паралич и боли.

Эта история вызвала переполох в зале. Картины последнего поколения и прошлого поколения Блэков шумели. Со всех сторон доносились громкие голоса. Кто-то возмущался действиями Друэллы, презирал Андромеду, ругал Вальбургу; кто-то поддерживал Друэллу, кто-то считал, что Поллукс был прав. Элладора Блэк — удивительно — та, после кого началась традиция вешать головы старых домовых эльфов на стену — похвалила Друэллу и Вальбургу.

Поллукс и Ирма кричали, проклиная Друэллу и всех ее дочерей, не принимая в счет, что они их родные внучки.

— Мы все уже сдохли, родные, — высокомерно ответила Друэлла. — Ругаются здесь только жалкие осколки души, наряженные в прекрасные платья и костюмы. Мы мертвы. Это не наш мир. Мы просто воспоминание. Кусок плоти и души, не стоящий ни грамма. И висим мы здесь только потому, что наши портреты приклеены к стене. Ну и благодаря небольшой сентиментальности наших живых близких.

— Вау, — воскликнул Рон, — все Блэки психи.

* * *

Сестры Блэк остались наедине с матерью.

— Я повторяю тебе, Беллатриса, — строго заговорила Друэлла со старшей дочерью. — Не иди против Сириуса.

— Что? — не поняла Беллатриса. — Ты пригласила нас ради этого?

— А думаешь, почему я угрожала тебе изгнанием, чтобы ты вылечила Лонгботтомов? Мне совершенно наплевать на эту семейку. Но не Сириусу. Он теперь Лорд, глава рода. И в его руках власть над всеми Блэками, над тобой, Нарциссой, вашими детьми, внуками и правнуками!

— Сириус не изгнал бы меня, — вызывающе ответила Беллатриса, откинувшись на спинку кресла в свободной манере. Она никогда не воспринимала его всерьез.

— Изгнал бы, если бы ты пошла против него, — не согласилась Друэлла. — В конечном счете, всегда есть Регулус. Его не волнуют родственные связи. Он будет использовать вас, пока вы ему нужны, пока вы на его стороне, пока вы на стороне его брата. Но если вы дадите ему хотя бы повод — он уничтожит вас.