В плену (гет)

Он не понимал, почему она вдруг заговорила. Сказала что-то кроме её неизменных благодарностей и пожеланий доброго утра и сладких снов. Или она знала, догадывалась, какое влияние на него оказывает её голос?

Её глаза и руки... Её смех...

Он впервые услышал, как она смеётся, но уже готов был слушать этот смех каждый час — лишь бы повод нашёлся.

А ей все было нипочём. Она касалась его, заглядывала в глаза и пыталась добиться от него каких-то слов, которые он не мог… не умел… Да и нужно ли?

Разве нужны какие-то слова, когда она так близко, совсем рядом, стоит на коленях на полу рядом с ним, таким же коленопреклоненным — перед кастрюлей или перед ней самой? — и смотрит-смотрит-смотрит на него? Смотрит так, что он, кажется, попал в ловушку, начиная тонуть в океанских водах её глаз.

Одно едва неуловимое движение, и Кэрол склонилась к нему, касаясь губами его губ. Осторожно, мягко и почти вопросительно.

Но Дэрил не мог дать ей положительного ответа. Хотел бы, да не мог. Нет.

Не тогда, когда она его невольная пленница. Не тогда, когда её муж заперт на втором этаже её дома, в который Дэрил проник силой. Не тогда, когда издевательские слова Мэрла шумят в голове, заставляя отшатнуться, подняться на ноги и отойти к подоконнику. Вынуть спасительную сигарету из пачки и сделать одну из множества затяжек.

Шорох, стук и шум воды — Кэрол молча промывала овощи. Ставила их на плиту и снова молчала.

Вот бы она так и продолжила!

Но чудес не случается.

— Прости, — сказала она медленно, словно подбирая слова. — Я сделала что-то не так?

— Просто не трогай меня, — передернул он плечом, не оглядываясь.

— Почему?

«Чёрт тебя побери, женщина, ты что, всю душу вытряхнуть из меня хочешь?!»

— Я знаю, чего ты добиваешься. Можешь не пробовать.

— Знаешь? — задумчиво переспросила она.

— Не дебил.

— Но почему тогда не хочешь?.. Нет, я не понимаю. Объясни.

Объяснять он ничего не планировал. Да и как ей объяснять то, что он действительно, как ей того и хочется, готов окунуться в неё с головой, теряя бдительность и осторожность, теряя самого себя?

И все только ради того, чтобы прикасаться к её коже? Пропускать через пальцы её кудри? Прикасаться к её губы неумелыми поцелуями? Обладать ею?

Да. Он вышел. Просто чтобы не передумать.

Потому что в его руках сейчас не только собственное благополучие, но и его брата. Никуда она из кухни не денется — там все те же решётки на окнах. Этот мудак Эд тщательно оберегал своё сокровище и, кажется, не зря. Ведь если на него покусился Дэрил, то мог и еще кто-то.

Увы, Мэрл не считал, что хозяйку дома можно оставлять в одиночестве на первом этаже. И потому уже со следующего дня пытка Дэрила возобновилась.

Снова стоять у окна, снова курить и снова смотреть ей в спину. Снова и снова успевать опускать взгляд, когда она — иногда так часто, будто подловить его пыталась — оглядывалась. Снова молчать. Молчать и мысленно просить её не говорить ни слова.

Она его мыслей не слышала.

— Я испеку свежий хлеб. Ты какой любишь: белый или чёрный?

— Какое солнце сегодня! Раньше в солнечные дни я любила ходить на набережную…

— Ты заметил, что в новостях вас стали показывать чуть реже?

Эти и ещё десятки других замечаний и вопросов он оставлял без ответов. Но её это нисколько не смущало. Словно плотину прорвало какую-то: она говорила, говорила и говорила. Иногда казалось, что заткнуть ее можно только силой.

Но Дэрил ничего, кроме поцелуя, придумать не мог. А потому предпочитал вообще не думать. Не думать, не слышать и не видеть.

— Иди сам за ней следи, если тебе это таким важным кажется, — не выдержал он на второй день вечером.

И Мэрл, смерив его насмешливым взглядом, пожал плечами и пошёл на кухню, весело насвистывая.

Пусть теперь с ним поболтает. Пусть его попытается охмурить.

Думать о том, что напрягаться не нужно будет — Мэрл согласится в ответ на любой самый тонкий намёк — Дэрилу не хотелось. Как не хотелось и думать о том, что Мэрл не станет молчать и может обидеть её — словом или делом. Но разве Дэрилу не все равно, кто там её обидит?

Она ему никто. Никто. Просто чужая женщина. Просто его пленница. Его… жертва?

А ведь могут и так назвать, если эта семейка обратится в полицию, после того как опасные преступники Диксоны покинут их дом.

Дэрил посмотрел очередной выпуск новостей и в очередной раз покосился на часы. Время ужина. Кэрол обычно крайне пунктуальна. Что не так на этот раз? Может быть у нее… у Мэрла с ней проблемы?

Надо проверить.

Он не пошёл — ноги сами понесли его к притворенной двери кухни, из-за которой раздавался голос брата.

— Я же вижу, цыпа, как ты по мужику истосковалась. То, что у тебя под боком: смех да и только — ссытся от любого громкого звука. Это ж полная умора! То ли дело — я! Скажу без лишней скромности — ещё ни одна баба недовольной не ушла.

Кэрол молчала.

Дэрил приоткрыл дверь увидев, как напряжена её спина и как близко к ней стоит Мэрл.

— Молчание — знак согласия, так, цыпа?

Он протянул руку и провёл по спине Кэрол, задержав ладонь на ягодицах.

— Сочная бабенка, не то что некоторые. Расслабься, дорогуша, я в этом деле толк знаю, не обижу, уж поверь! Ещё сама за мной будешь бегать и в каждом тёмном углу проситься.

— Вряд ли, — прошелестела бесцветным голосом Кэрол.

— Чего? Вряд ли, говоришь? А я говорю, будешь! Так может, стоит проверить, а, цыпа? Чтобы узнать, кто из нас прав! Давай, главное, не говори «нет», можешь молчать сколько тебе вздумается, раз ты у нас такая неразговорчивая. Хотя я, конечно, люблю, чтоб баба в процессе немного повизжала, но это ж дело вкуса.

Мэрл не хотел ввязываться в откровенное насилие и потому просил не говорить «нет».

Но Кэрол, кажется, и сама отказывать ему не собиралась. Что и требовалась доказать — ей все равно, с кем. Лишь бы поскорей сдать их копам.

Дэрил прикрыл дверь и ушёл.