Ловец бабочек (джен)

Впереди раскинулось бескрайнее болото, в спину давил чей-то взгляд. Я не могла обернуться, чувствовала — если остановлюсь хоть на секунду, мне конец. Кое-как балансируя на нетвёрдых ногах, бежала по участкам сухой земли, ни разу не вляпавшись в противно хлюпающую жижу. Но вот, совершив олимпийский прыжок, я оказалась на крошечном островке; потеряв инерцию, уже не могла добраться до суши. И только тогда, обречённо сжав кулаки, позволила себе обернуться. В десяти футах от меня стоял Рилл. От его улыбки по коже ползли мурашки.

— И что теперь? — крикнула я, преодолевая страх.

— А что ты сама хочешь?

День ещё не наступил; солнце едва выглядывало из-за тусклой полоски земли, окрашивая болотную гниль в мерзкий жёлтый оттенок. Вокруг было много жёлто-зелёного, с уродливыми коричневыми столбами деревьев и красно-оранжевым небом. Только мы были тут лишними — две серые тени, неспособные схватить друг друга за хвост.

— Я лучше сдохну здесь, чем добровольно пойду к тебе в руки.

— А кто предлагает умирать?

Слышащий скорчил искреннее удивление.

— Ты знаешь, что это за место?

— Моя вонючая могила, судя по всему.

— Элис, я не хочу тебя убивать... Нет, ничего не говори. Просто оглянись. Да не бойся ты, я не ударю в спину! Ты отсюда никуда не убежишь — прими себя или застрянь тут с концами.

— Что за бред?

— Элис, Элис... — он развёл руками, прохаживаясь вдоль своего берега. — Мы все оказываемся здесь, рано или поздно. Осознай, кто ты есть, и двигайся вперёд.

— Ч...что? Загнал меня в ловушку и теперь прикалываешься?

— Ты знаешь, о чём я.

Ильмерил так посмотрел мне в глаза, что я согласилась. Прав он был, прав...

— Не убегай от себя, иначе рискуешь навеки застрять в этом болоте.

Что-то щекотало в голове, как старая шестерёнка с отломанным зубом, только лишь задевая остальной механизм. Я ещё не догадалась, а, может, просто не верила.

— Если ты мне не враг, почему преследовал?

— А почему ты убегала?

— Чёрт, хватит пиздеть не по делу! Что я, по-твоему, должна признать?

— Правду.

— Охрененно! Давай ещё в шарады поиграем, времени-то у нас куча!

— Ты сопротивляешься. Прислушайся к себе, и услышишь всё, что нужно.

Он стоял прямо и молчал, дав мне время. Я закрыла глаза, пытаясь выкинуть из головы все мысли, но внутри неё на огромном плакате красовалось жирное "Какого хрена?", не желающее исчезать. Идея пришла как всегда неожиданно.

— Кто ты?

Рилл усмехнулся.

— Наконец-то, первый правильный вопрос за сегодня. Ты знаешь, кто я, и что это за место, только не хочешь поверить.

— Значит, всё это — моё больное подсознание. И что я должна себе сказать?

— Только то, что боялась услышать. Ты живёшь наощупь, Элис, бережно оберегая чужие границы и принимая на веру слова каждой собаки, посмевшей раскрыть рот в твою сторону. Ты боишься неодобрения других, а ещё больше — разочарования. Но посмотри на мир — он слишком велик, чтобы подстраиваться под каждого встречного. Ты просто так устроена, тебе нужен кто-то, чьё слово станет законом, чья воля будет твоим стремлением, чьё внимание — твоим счастьем.

— Не себя ли предлагаешь на эту роль?

— Возможно. Но кто я такой?

— Ты — это...

Рилл вытянул вперёд руку, его указательный палец уставился на меня.

— Я разрешаю тебе, я и никто другой! Хватит растерянно заглядывать им в глаза! Пошли их всех на большой толстый хер, отрежь им языки, и тогда, наконец, услышишь главного человека в своей жизни — себя! Хватит сомневаться и стыдиться того, что наступила на чью-то лапу, хватающую тебя за горло! Или думаешь, они лучше тебя понимают, что происходит?!

Он устало взъерошил волосы и спрятал лицо в ладонях. Мой бедный ангел с кляпом во рту. Сама когда-то посадила на цепь, потому что это было слишком больно. Но видимо теперь он — меньшее из зол.

— Нет-нет, я не зло. Пожалуйста, услышь меня. Пожалуйста. Прошу тебя. Ты инертно существовала в Лондоне, потому что это было привычно. Металась в поисках Довакина из-за паники. Смиренно отпустила двух нежданных гостей на потенциальную смерть, из-за чего убивалась полтора года, даже не попытавшись что-то сделать. Была готова умереть за того, кто в итоге предал тебя, а сейчас делаешь всё, чтобы уберечь от него других. Посмотри на свою жизнь, Элис. У меня только один вопрос: почему ты для себя ничего не значишь?

Я не...

Я не.

Мой грустный ангел. Насколько проще было тебя заткнуть.

— Чего ты хочешь? Ты вообще умеешь чего-то хотеть?

Заткнись. Утони. Иди нахер.

— Добро и зло существуют лишь так, какими их видишь ты.

— Я не стану тебя слушать.

— Хватит сопли распускать! Целое болото твоих соплей! Цепляешься, как пиявка, как паразит, за желания других, прячешься за них, как за щит из дерьма! А когда временная панацея кончается, стекаешь на землю лужицей прозрачного желе, пока на тебя не наступит очередной гондон и не придаст нужную форму. Потому что тебе противно от самой себя. Слабая, трусливая девочка. Ты меня уже не видишь, ничего не видишь, даже на своё подсознание умудряешься закрыть глаза. Оставь это. Пожалуйста. Я с тобой, я всегда с тобой. Хватит себя ненавидеть. Только открой глаза. Моя хорошая, у тебя всё получится. Просто дыши. Слышащая, во имя Ситиса, дыши уже!

Я не помню, когда начала чувствовать. От серой пустоты вокруг веяло недосказанностью. Я что, умерла? Сама шагнула в то болото и утонула? Нет, ничего подобного. Тогда почему лёгкие раздирает, будто из них только что выкачивали воду? На щеке загорелся шипяще-красный след. Под лопатками повеяло холодом. Так странно было возвращаться...

Что это был за бред? Почему я? Почему снова я?! Рука в панике ощупывает шею, но амулет Ильмерила на месте. Как же достало это всё... Не удивительно, что я пыталась утонуть. Пусть не специально.

— Слышащая, ты меня до чёртиков напугала! — завопил Цицерон почти мне в ухо. Да я и сама нехило испугалась вообще-то.

Пришлось наскоро вытираться и под пристальным вниманием имперца идти в нашу комнату. Но когда меня толкнули на кровать и начали заматывать в одеяло, я не выдержала.

— Да что ты делаешь?

— Элис нужно выспаться, иначе она свалится прямо во время охоты!

— А не пошёл бы ты со своим кудахтаньем? Дай мне встать, у нас полно работы.

— Ты никуда не пойдёшь до вечера!

— Я сейчас тебе что-нибудь отрежу.

— Ты чуть не утонула из-за недосыпа!

— Лучше отстрелю. Левое, правое — какое больше нравится?

— Элис!!!

— Я не для того свалила от Ильмерила, чтобы терпеть твою гипертрофированную опеку! Быстро отошёл и принёс мне кристалл с картой!

Но Цицеро не сдвинулся с места. Кажется, он отключился ещё на слове "гипертрофированный". Я подскочила, отбросив одеяло подальше, и начала быстро одеваться.

Всё возвращалось на круги своя. Рельсы, ведущие в ад, замкнулись; кажется, я застряла на полдороги, и ни свернуть, ни доехать до конца пути никак не получается. Пока я сосредотачивалась на карте, имперцу надоело заламывать руки — он махнул на меня и вылетел из комнаты, уж не знаю, куда. Если он таким образом отказался от своего дальнейшего участия, что ж, я одна справлюсь ничем не хуже. Только вот карта была... маловата. Я уже по привычке движением пальцев хотела увеличить масштаб, да только вспомнила, что у меня в руках не планшет с гуглом. Да, придётся думать. Оставив ненужную карту на кровати, я спрятала Глок за ремнём штанов и пошла на улицу.

— И куда собралась? — нахмуренный, Цицерон врезался в меня у входа.

— У тебя память отшибло? Куда я, по-твоему, сейчас могу идти?

— Ты как обычно пропустила всё мимо ушей... Радуйся, что твой напарник ещё и с мозгами.

Он протянул мне карту города. Судя по пометкам, она была не новой, и явно взятой без разрешения...

— Откуда её взял, уголовник?

— Мм... стражники здесь могли бы быть повнимательнее.

— У стражи спёр?! А в сувенирную лавку зайти не пробовал?

— Цицерон перепутал двери... И нечего было разбрасывать важные документы по казарме.

Чудо, что его не поймали. Иначе бы сегодня одним ассасином в Нирне стало меньше.

— Придурок. Ладно, пошли.

— Эй, а где "спасибо"?

— Я держу себя в руках, но честное слово, сейчас ты меня бесишь. — и бросив через плечо внезапно затормозившему имперцу: — Пошли уже, я знаю точное место.

Я крепко держала карту правой рукой, в ладони которой прятался кристалл. Небольшая точка, лавирующая между жилых домов, была незаметна для посторонних взглядов, но безошибочно указывала на мою жертву. Неспортивно? Ещё как. Но я была голодной, невыспавшейся, а оттого раздражённой и злой, и жутко хотела затолкать чей-нибудь нос глубоко в череп. На краю взгляда собирались чёрные мушки, в уши медленно засыпали песок, но это лишь подстёгивало ускорить шаг. Время близилось к обеду; люди самых разных рас и профессий бродили по медленно вбирающим тепло улицам. Через несколько часов раскалённое солнце упадёт за горизонт, и Драгонстар погрузится в холодную темноту. Надеюсь, к тому времени мы будем уже на пути обратно.

Незаметно пройдя сквозь рыночную площадь, географически являющуюся почти центром города, мы нырнули в лабиринт жилых улиц. Все дома здесь были небольшими, в один или два этажа, и плотно прижимались друг к другу, будто пытаясь согреться в изменчивом пустынном климате. Их небольшие полукруглые окна, кое-где лишённые стёкол, были завешены грубой тканью, сливающейся по цвету с грязно-песочной отделкой стен; если мазнуть взглядом по улице, кажется, будто перед тобой сплошная стена. По мере того, как мы шли к краю города, плотность застройки начала спадать, а возле городских стен дома и вовсе обзавелись небольшими палисадниками, аккуратно обложенными светлым камнем. Вылетев из-за угла очередного дома, я буквально споткнулась и быстро отошла назад — на небольшом перекрёстке стояла целая толпа редгардов, по большей части здоровенные мужчины с мечами на поясах, хотя было там и несколько детей. Люди о чём-то спорили, некоторые размахивали руками, впрочем, не спеша хвататься за оружие. Едва спрятавшись за стеной, чтобы меня не обнаружили, я посмотрела на карту — точка стояла аккурат в этой толпе. Сейчас бы выйти к ним с вопросом, а не поклоняется ли кто-нибудь даэдра...

— У Слышащей проблемы? — спросил Цицерон, заглядывая в карту через моё плечо. По вопросу можно было подумать о насмешливом тоне, но он говорил серьёзно, быстро настроившись на задачу. Я же, наоборот, теряла терпение. Сколько нужно будет прождать, прежде чем они разойдутся!.. Едва выглянув из-за угла, я прислушалась к голосам.

— Мы выйдем из города, едва тени спадут.

— Но Сиаф, это опасно!

— А не опасней нам сидеть сложа руки? К скольким из нас должна прийти беда, прежде чем мы решим действовать? Пески всё помнят, Торхан, и наше трусливое бездействие не заметёт никакая буря. С тобой или без, а сегодня я покончу с этим.

Люди столпились вокруг говорящих мужчин, и сейчас они выкрикивали слова одобрения. Чёрт, если они всей толпой пойдут кого-то мочить, всё может провалиться к чертям... Мало того, что нужно отбить жертву от стада, так мы ещё не знаем, кто нам нужен!

— И не надейся, что я позволю тебе забрать всю славу. Да и кто вовремя прикроет твою задницу?

— Спасибо. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

— Конечно, друг.

Спорщики уже пожимали друг другу руки. Лишь бы разошлись по домам перед своей прогулкой, пожрать там, жён поцеловать, попрощаться со всеми на всякий случай. Один из редгардов собрал вокруг себя малышню.

— Идите в мой дом, там хватит места на всех. И не вздумайте высовываться до утра!

Дети были слегка напуганы окриком, но после подбадривания взрослых побрели к одному из домов. Человек тем временем нашёл кого-то в толпе и недовольно позвал.

— Алир, тебя это тоже касается. Присмотришь за остальными.

К нему подошёл невысокий щуплый парень.

— Отец, мне четырнадцать! Я умею обращаться с мечом, я буду полезен!

— Я сказал — в дом! Нечего тебе там делать.

— Нет! Ты не имеешь права мне приказывать.

— Размахивать железкой — не главное, Алир. Ты ещё совсем ребёнок.

— Ты в моём возрасте сбежал на войну.

— Не спорь со мной! У людей в эти годы каша вместо мозгов, скажи спасибо, что тебя есть кому остановить!

Сердитый подросток, тяжело дыша, бросился к дому. Его отец вздохнул, и обратился к остальным:

— Спасибо, что вы со мной, друзья. Нашу победу, или смерть, мы разделим на всех. Пойдёмте, нужно подготовить лошадей.

Я тихо застонала, впрочем, этого было не слышно за разговорами удаляющейся толпы. Мда. Удача — капризная сука, и рассчитывать, что нужного нам человека не убьют, не стоит. Нужно срочно придумать способ их разделить...

— Слышащая, посмотри на карту.

— Я помню, в какой стороне конюшня.

— Посмотри, говорю.

Продолжая красться за воинами, я развернула пергамент — и мигом остановилась. Точка стояла на доме, в который ушли дети.

— Вот это ж блять.

Удача, какая же ты сука.

* * *

"Жопа, жопа, жопа" — я повторяла это, как мантру, будто слова могли чем-то помочь. Цицеро спорил сам с собой, сейчас ли нам вламываться в дом, или подождать темноты: с одной стороны, неизвестно, есть ли внутри кто из взрослых, да и те воины не успели отойти далеко; но мы не знали, что ещё успеет произойти до вечера. Я же, задвигая подальше усталость, пыталась не сорваться на рычание. Как же это всё бесило, и мудаки даэдра, и гондон альтмер, заславший нас сюда, и какая-то на всю голову бабахнутая деточка, чьё сердце нам предстоит вырезать.

Как назло, окна в доме были завешены тканью, а припадать ухом к двери посреди улицы было чревато. А уж если вломиться в дом, дети могут поднять такой крик, к нам весь город сбежится... И объясняй потом до посинения, что ты там делал.

Хм...

— Слушай, у вас есть какое-нибудь усыпляющее зелье, которое можно распылить в воздухе?

— Ну у Слышащей и фантазия! — Цицерон почесал подбородок. — Даже если оно и существует, думаешь, нам его так просто продадут?

— А что? Золото же. Все хотят кушать, даже алхимики.

— Ну да, и никто потом ничего не вспомнит, когда по чистой случайности этим зельем отравятся милые детишки... Да и как Элис хочет искать нужного ребёнка, по одному выносить из дома и смотреть, движется ли точка?

— Если существуют карты города, почему бы не сделать карту дома? Нарисовать большой прямоугольник, улицу, кусок стены, может сработать.

— О, ты совершенно случайно прихватила с собой перья и пергамент?

— Я хоть что-то предлагаю! А ты стоишь и пялишься на дурацкие облака, как будто там написан план действий!

— Слышащая, я же думаю!

— На толчке будешь думать. Пошли, мы так до второго пришествия Алдуина досидимся.

Я вышла под лучи уходящего солнца, пытаясь вытянуть имперца за собой. Улицы вокруг были практически безлюдны, что, конечно же, меня напрягало — в фильмах так обычно начинался какой-нибудь трэш. Но посреди улицы я кое о чём вспомнила, и стала разворачивать карту.

— Ты что делаешь?

— На рисунке здания не такие уж маленькие, хотя бы посмотрим, в какой части дома... твою же...

Точка высветилась восточнее дома и быстро перемещалась вдоль городской стены.

— Да какого чёрта?

Цицеро попытался выхватить карту, но я оттолкнула его и помчалась вдоль улицы. Наша цель была скрыта плотным рядом домов, а в просветах было слишком темно, чтобы кого-то рассмотреть. Внезапно точка просочилась сквозь стену... и исчезла.

— Туда! Быстро!!!

Обежав плотную городскую застройку, мы наткнулись на кучи строительного мусора, кое-где накрытые тканью. Обломки досок и кирпичей были привалены прямо к стене, видимо, оставшиеся после ремонта некоторых её участков. Но нигде не было ни ворот, ни даже захудалой калитки.

— Он что, долбаный призрак?

Я была готова пробивать стену кулаками. Руки беспомощно водили по штукатурке, по свисающим тряпкам, и я чуть не полетела вперёд, когда за очередным полотном нащупала пустоту. Цицерон тут же сорвал мешающуюся ткань, и нам открылась огромная щель в стене. Мы переглянулись и быстро вылезли наружу.

Город частично упирался в скалы, поэтому за стеной было неширокое ущелье, идущее вниз. Я мчалась вперёд, хотя в боку уже жгло — если дальше будет развилка, мы никогда не найдём беглеца. Но нам повезло, и спуск закончился входом в небольшую пещеру. Вместо кромешной тьмы нас встретила чаша с огнём, на фоне которой отчётливо выделялся силуэт. Я достала из-за пояса Глок и прицелилась. Одна из классических ошибок злодея с пистолетом — подходить к противнику на расстояние удара. Хотя руки и вело из-за одышки, с пяти-шести выстрелов я точно не промажу, и мелкое отродье не прошмыгнёт мимо нас с Цицероном.

— Выходи на свет!

Но силуэт и не думал двигаться. Он считает, что это шутка?

Я пару раз пальнула в стену. Акустика здесь такая, что уши практически заложило.

— Выходи, иначе кусок металла в моих руках превратит твою голову в фарш!

— Здесь не вы приказываете.

С этими словами огонь в чаще вспыхнул так ярко, что на секунду ослепил нас. Фигура откинула тряпки с лица, и я, прищурившись, узнала того парня, которого отец послал приглядывать за малышнёй.

— Мальчик хотел подраться? Ну так сейчас я это устрою!

— Цицеро, назад!

С рук парня сорвалась белая вспышка, откинувшая имперца почти на двадцать футов. Я выстрела практически мгновенно, — паршивец вскрикнул и прижал правую руку к груди. Надо же, я и не рассчитывала, что попаду.

— Только двинься, и упадёшь с простреленной башкой.

— Неа. Я нужен вам, тётенька.

— Хочешь растянуть мне удовольствие, пацан? Любишь боль?

Он засмеялся, уже и не замечая рану.

Сзади раздался стон — Цицерон очнулся и пытался встать.

— Эй, порядок?

— А мальчик не так прост, как кажется.

— Зачем вы притащили этого чокнутого? Он собьёт весь разговор!

— Я сейчас тыкву тебе с плеч собью!

— Третья угроза моей голове за минуту, а я думал, у вас есть фантазия.

— Знаешь, мне пофигу, какого тебя тащить — просто связанного, или без сознания, истекающего кровью. И мне всё сильнее нравится второй вариант.

— У вас кишка тонка, вы же доб-ра-я!

Не стоило тебе этого говорить, говнюк. Злость открывает во мне таланты — в ногу ему я тоже попала с первого раза. Парень зашипел, но продолжил стоять, опираясь здоровой рукой о каменный постамент с чащей.

— А теперь? Хочешь, скормлю тебе собственные пальцы?

— Не боитесь подойти?

— Цицеро, дай нож.

Я не сводила глаз с пацана, но боковым зрением выхватила какое-то странное движение имперца. Мне на плечо опустилась рука.

— Элис, не дури. У-нас-де-ло, ты помнишь? — прошептал на ухо.

— Оно касается только меня и Ильмерила. Видишь здесь эльфа? Так что дай. Чёртов. Нож.

Молодой редгард, не шевелясь, наблюдал за нашим разговором. Мы стояли на приличном расстоянии, но я могла поклясться, что он слышал каждое слово. Его глаза так и сверкали в свете огня.

— Становится скучно... Цицерон просто свяжет мальчишку и поскачет из этой песочницы.

— Не подходи к нему!

— Да он еле на ногах стоит, что он мне сделает?

— Я тебе не позволю ничего сделать. Он мой.

— Я вам не мешаю? — раздалось впереди. — Мой друг обещал что-то поинтересней...

Вот здесь я сорвалась. Опустила пистолет и, сбросив руку Цицерона, пошла к этому говнюку. А он будто ждал этого, даже приосанился и мерзко улыбнулся своими белоснежными зубами. Я была всё ближе, а он стоял в предвкушении.

— Поинтересней, да? — я повалила его на пол и со всей силы дала рукоятью Глока по зубам. — А сейчас тебе интересно?!

Мелкий засранец, не переставая лыбиться, сплёвывал кровь. Я заехала пяткой по его простреленной ноге, но он только вякнул и засмеялся! Чёртов мелкий жополиз. Кто бы сомневался, что и сейчас меня пропихнули в давно заготовленный спектакль.

— Что ещё эта погань тебе говорила? Что я тупая истеричка без чувства юмора? Что мечтаю нафаршировать их задницы динамитом и чиркнуть спичкой? Или что он поимел меня худшим из возможных способов, обманув и бросив в дерьме?!

На этот раз вместе с кровью он выплюнул зубы. Всего два...

— Ты из-за них не можешь говорить? Так я тебе сейчас помогу!

Я замахнулась во второй раз, но чья-то стальная хватка сковала руку. Меня буквально содрали с редгарда, повалив на пол.

— Ты совсем охренела?!

О, надо же, Цицеро был зол. Он встал между мной и паршивцем, не давая до него добраться.

— Отойди.

— Тётенька, почему вы хотите меня убить? Вы же добрая.

— Молчи, если хочешь жить, идиот!

— Пофиг уже. Он труп. Отойди.

Цицерон выругался на мальчишку, но продолжил его закрывать.

— Ты всегда жаловался, что я мягкотелая, сейчас должен быть охрененно горд за меня.

— Мальчик нужен живым, вы с желтоухим ведь замышляете что-то грандиозное!

— Привезу ему сердце в праздничной упаковке, не подавится.

— Элис, успокойся!

— Я не поняла, у тебя какие-то проблемы? Ты убийца, а я хочу его грохнуть. Отойди уже и не отсвечивай.

— Ты зла на его длинный язык. Когда приедем к эльфу без добычи, будешь рвать на себе волосы.

— Я сейчас тебе их повырываю.

— Фи, ты действительно не оригинальна...

— Ты меня заебал! Отойди, или сначала я подстрелю тебя.

— Меня?! О, Слышащая, это правда смешно.

— Да вам обоим по ходу весело, одна я не при делах.

Я подскочила на ноги. Цицерон следил за каждым моим движением. Позади него мальчишка скалился своей окровавленной рожей. Он всё понимал, знал, как ужалить побольнее, буквально нарывался, как кролик, бросающийся на циркулярку. Ему всё давно рассказали...

Я рванула в сторону, но имперец, будто тень, в точности повторял мои движения. Ствол пистолета уже смотрел ему под рёбра.

— У тебя какие-то проблемы? Ты же псих ненормальный, кайфуешь со своих трупов, песенки про них придумываешь! Ты и всё твое Братство, шайка садистов во главе с конченым уродом! Эй, смотри, ты же так этого хотел, наконец-то я стану одной из вас, только дай мне прикончить его, дай расплескать его мозги по этой грёбаной пещере!

— Но Элис, мы убиваем не потому, что нам так хочется!

Что ты несёшь вообще?

— Воля Матери Ночи нерушима, и должна выполняться беспрекословно. Убийцы Братства — проводники этой воли, мы забираем лишь тех, чья смерть была угодна нашей госпоже. Если бы мы действовали только из собственной прихоти, как ты сейчас, мы бы действительно стали просто сборищем головорезов!

— И всё?! Я говорю тебе, что стану одной из вас, а ты просто херишь мои планы?

Цицерон подошёл ближе, дуло пистолета практически упиралось ему в живот.

— Слышащая... Нельзя всегда получать то, что хочется.

— Дай мне получить это хоть когда-нибудь! Я бегала и боролась за вас в обоих мирах, я слушалась чужих приказов и жертвовала собой, чтобы спасти других, я принесу этого парня в жертву из-за амбиций кретина-эльфа, я хочу убить его только потому, что когда-то один человек сделал мне слишком больно! Когда уже ради меня хоть кто-то что-нибудь сделает?!

— А вы сами сделайте, тётенька.

От неожиданности имперец повернул голову на голос. Этого мгновения мне хватило, чтобы подсечь его и уронить на каменный пол. Он не спешил подняться, боясь меня спровоцировать. Но я почему-то медлила с выстрелом, смотря в пронзительно чёрные глаза.

— Мой друг говорил мне, что вы добрая, поэтому вы не можете меня убить, и поэтому вами так легко управлять. Он думал, будет интересно смотреть, как вы сопротивляетесь, но вы ему верили и готовы были идти до конца. А когда он это понял и передумал играть, уже было поздно.

Два с половиной года понадобилось мне, чтобы это услышать. Даже теперь Шеогорат побоялся сказать это лично.

— Я знаю, малыш. Ему наскучил очередной преданный муравей, и он любезно раздавил меня своим сапогом.

— Совсем нет, он закончил игру не из-за скуки! Он сказал мне, что таких, как вы, нужно беречь, потому что вы несёте в себе свет. Что вы любое добро, кто бы с ним не пришёл, возвращаете во сто крат, а на зло и обман отвечать не умеете. Он сказал, что слишком поздно это увидел. Обижать вас было худшей из его идей, и он ужасно злится на себя из-за того, кем вы стали.

Парень говорил правду. Только она может так резать по живому, не оставляя сомнений и полутонов. Ну почему, когда мне было так хреново, что хотелось подохнуть, никому не было до меня дела, а сейчас я почти простила его из-за этих неуклюжих слов? Почему никто просто не обнимет меня и не пообещает, что всё будет хорошо?.. Я не могу, я устала, устала...

Кто-то тряс меня за плечи. Картинка вновь стала чёткой, и я увидела обеспокоенное лицо Цицерона.

— Слышащая, ты своими бабахами привлекла внимание. По ущелью идут вооружённые люди, и вряд ли они хотят поговорить с нами о погоде...