Орден Сокола и терррористическая угроза (джен)

Ефремов был закономерно удручен. Брак Невилла и Ирки распался, так и не начавшись. Его заставляли лазить по сумраку и копаться в мусорках, но там он все-таки нашел саушкинскаую люмию и починил. Гера прислал харды с бак-апами и инфой, которую он нашпионил в анькином телефона.Николаич сличил записи и выяснил, что там все дело плохо, попахивает растлением малолетних. Но вампиры же бесплодны, они могут трахать кого угодно без последствий! А вот записей с загадочным Бамстиком он еще не видал. Точнее, переговоров по скайпу, один чат. По волшебному радио передавали как Саифчитает угрожающие суры корана в переводе на английский, а по ютубу показывали, как этот же Саиф упражняется в тире. Варвары! С досады Иван Львович решил оживить Сталина и поговорить с ним, как бороться с терррористами.

Сталин пришел не один, а с любовницей, оба обернутые простынями. Ох, опять бабка! Теперь и к Сталину привязалась!

— Смэртный, дай закурыть! А то гаварить нэ буду! — с места в карьер попер Сталин.

— Дай ему сигарету, пусть накурится, — умиротворяла Цахик.

Еф дал сигарету Сталину, тот покрошил ее в трубку и затянулся.

— Чэго хотэл?

— Иосиф Виссарионович, мне бы узнать, как с террористами бороться?..

— Расстрэлят!

— Кого расстрелять?

— Всэх растрэлят!

Мда, информативный диалог получился, ничего не скажешь. Даже про бек-ап Гурджиева можно не думать. Тот начнет нести тренсцендентальный бред почище этого. Иван Львович прекратил спиритизм и вышел в отделение, где шустрили эльфы, намывая полы и ссорясь, кому это делать в первую очередь.

— Так, малыши, всем на выписку. Будете жить в Звартноце и обихаживать себя сами. В Артек вас не возьму, там много магглов. Вы будете тотовить токлько волшебные блюда на преподавателей и присылать с гонцом. Тамс повара есть для школьников. А кровати они пусть сами заправляют.

В Хогвартсе же время текло медленно. Гера и Славик сврелили стену в диркторсокм кабинете. Инетрнет в школе был обесточен. Агъюсаки, к неудаовольствию Трелони, тоже не работали. А она так привыкла лазать по развлекательным ресурсам и писать комменты, предрекающие ужасы топикстартеру.

После физической работы изнуреннный Псина принимал свеженького Невилла, однако через час беседы тот тже становился выжатым лимонм. И шел к Ханне Аббот, то выпить огневиски, то чаю из чбареца, мяты, мелиссы, зверобоя и шалфея. И засыпал прямо на койке на виду у Ханны. Та любовалась спящим возлюбленным и не будила его, охрнаяла сон. Во сне небритый Невбыл похож на того семикурсника, которому она тогда смазывала располосованную спину. Да и ныне он был худой, хотя на првом курсе он был славным толстячком с длинными зубами. А как он тогда обрадовался, когда Дамблдор добавил лишний балл Гриффам именнно за храбрость Лонгботтома.

Соболевские собиралсь в Арте. Катя купила чемодан-скрытень и собирала нажитое добро за шесть лет в Хогвартсе. Даже постельное белье с гербами она намеревалась взять с собой. К детям прилетела птица Блбул и две совы, принесшие письма из Звартноца в Артеке. Машеньке, конечно понравилась жар-птица и она не хотела ее отпускать.

Полиция внедрила агента под прикрытием в ряды праздношатающихся по Измайловскому кремлю и залегла на дно. Агент под видом бомжа высматривал подозрительные пары и увязывался за ними в дорогу. Те, кто шли на выход, интересовали его всего лишь первое время. Все они добирались то до метро, то в гостиницу. А вот однажды он заметил парня с девушкой, которые закопались в канализационный люк. Черные сталкеры? Вроде бы они не были экипированы традиционными касками с фонариками, как у приверженцев этой субкультуры. Тем более, рисковые обормоты. Агент не стал следовать за ними, но запомнил, как они выглядели. Парня наутро нашли на пустыре бывшего Черкизона с прокушенной рукой. Естественнно, он ничего не помнил. Единственное, что он мог сказать, что подземная терристория Черкизона частично относится к бункеру Иосифа Сталина, вход в которую находится на Партизанской и еще кое-где. Просто он это знал. Парень сообщил:

— Измайлово частично подземный райончик. Мигранты держали в бункере не только продовольствие и товары. Там они и жили, там же хранили оружие. Как только вопрос коснулся денег, Лужков обидел ВВП, и тот поручил закрыть рынки.

Агент передал этого парня по инстанциям и решил спуститься в бункер днём. Там он нашёл всего одного жителя, сфотографировал его и передал начальству. Однако потом на связь не вышел. Но теперь стало ясно, кого и где искать. Однако по нерасторопности аврората и ОВД пропал ещё и преподаватель РГУФК.

Когда Гена вернулся домой с известием, что его реабилитировали, семья воссоединилась. Костя приехал с новоей квартиры и наконец зазвал хиккана Бамстика к себе домой. Отшельник-переросток попросил запереться в комнате и показал початые таблетки в фантике, похожие на холодок и аскорбинку.

— Эксипрай принёс? Это хорошо. Только я завязать пытаюсь. Меня ж лечили, — возразил Костя на немой вопрос.

— Да лан, въебём по таблеточке и хватит. Хорошее средство. С него мы избавляемся от Инакости, а тролли и великаны гениальными становятся, стихи пишут, матан решают... — уговаривал Бамстик.

— Ага, а кентавры бесятся. Сам же присылал вашего Флоренца.

— Когда это было?

— Да ты сторчался уже!

— ...Зато гоблины как лохи делаются... — нудел Бамс, положив таблетку в рот.

— А ты что, поил их?

— Нет, в Добочане писали. И в новостях потом было, ограбили Гринготтс.

— Да ты ваще только на бордах сидишь, да в игоры задрачиваешь. Тян у тебя как, опять динамит?

— Да она мала, семнадцати нет. Я ей в рот даю пока. Да хентай смотрю.

— А я нет. Только она пока в Артеке, их туда вывезли на год.

— А через Сумрак пройти?

— Не могу, браслеты адмантиновые на мне мешают.

Тут в дверь постучала Костина мама:

— Мальчики, идите ужинать!

— Хорошо, тётя Полли! — радостно отозвался Бамстик, которого уже пробило на хавчик. Он давно чуял ароматы еды, к тому же в разы острее, да так, что у него заурчало в животе.

Костя отпер дверь и они прошли во вполне советскую кухню в шесть квадратных метров. На столе стояла разжаренная домашняя колбаса, холодец и свежий шашлык на шампурах. Костя отрезал себе холодца, а Бамстик — ароматное жаркое. Откусил, прожевал, проглотил. Вдруг отшельник озверел: на загривке отросла шерсть, голова вытянулась в морду. Он завыл и бросился в уборную. Блеванул. Высморкался в бумагу. Вернулся опять человеком.

— Бамстик, что с тобой? Полнолуние?

— Не ешь, Котер, это человечина. Оборотни от неё дичают.

— Но я вампир!

— Ну не людоед же!

Оборотень проглотил ещё таблеточку, и ребята сели думать, что делать. Выпили по чайку с сухариками.

— Мам, принеси гостю винца, мы выпьем! — нарочито бодрым голосом позвал хозяин.

— Уже иду!

Полина вплыла к ребятам с бутылочкой, поставила на стол. Костя встал со слезами на глазах и обнял родительницу:

— Мама, что ты наделала!

— Папка твой профессора привел покусать, подпоил, да и сам забылся. Выпил досуха. А куда труп девать? Разделал он его, а я наготовила. Холодца наварили, колбасы накрутили ... Купаты вроде как...

— Колбаса "докторская"! — заржал оборотень. Его вштырило.

В кухню ворвался папаша, готовый наброситься на Бамса. Только хикки сообразил его оглушить и связать парой заклинаний. Потом оттащили на кровать и вызвали авроров, предварительно стерев память маме Костика и запечатав её мысли в печать Сумрака. Жалко же. Папку тоже жалко, как советский Павлик Морозов поступили, но он совсем рамсы попутал. Да и сотрудничать со следствием надо сотрудничать, а то ведь упекут за совращение малолетних.

Магополиция прилетела быстро, упаковала Саушкина-старшего в стазис и забрала в СИЗО, прихватив мяса из холодильника.

Суд над рецидивистом Саушкиным был короткий: приговорить к поцелую дементора. Тело формально останется живым и его можно будет годами гноить в тюремном лазарете, а вот душа улетучится. И больше не будет этого упыря на свете. Хоть Гена был и ходячим мертвецом, однако в его теле жила вполне себе обычная душа.

Это был первый смертный приговор в магической России. Зрелые дементоры, откормившиеся на многочисленных зеках, кружили над валаамской тюрягой как голуби на помойке. Старший аврор Валаама дунул в свисток и подманил к прогулочной камере самого крупного и псевдовитализированного, то есть телесного. Чтоб, если что, просто сломал шею вурдалаку. Гену вывели из здания в наручниках, дали покурить и приготовились смотреть на кровожадное зрелище, вроде как в Колизее. Слепая летучая тушка спикировала на жертву, протянув к дядьке струпьястые костлявые руки. От испуга у зека Саушкина проснулась богатырская силища, с помошью которой он порвал наручники. Авроры переполошились, вспоминая о том, как зек превревратился и сбежал, точнее

улетел. Наставили на него палочки. Только старший смены лениво посматривал на происходящее в окуляр видеокамеры и вел отчет. Дементор схватил Гену за плечи, и попытался прильнуть хоботком к губам, но упырь вцепился жилистыми руками в глотку в мертвой хватке. Дементор захрипел и дернулся, разжав хват. Вдруг под ногами Гены приподнялась длинная тень, и он впервые в жизни шагнул в Сумрак. Дементор, однако, последовал за ним. Оба пропали из виду в реальности, а уж на первом слое сумрака они схлестнулись по гамбургскому счету. Гену разнесло вдвое, лицо исказилось в морду демона, зубы удлиннились в клыки и он стал ломать палача об колено, отрывая от его тряпья куски и вгрызаясь плоть дитя хаоса. Кровь у него оказалась зеленая и горькая, как желчь. Раненый дементор ревел от боли, но и свирипел тоже. Ему удалось вырваться из лап упыря и поцеловать наконец его, приговоренного, высасывая душу. В этот момент их обоих выкинуло из сумрака. А Однако, душа оказалась ядовита для дементора, и тот просто лопнул, разбрызгивая черно-зеленые сопли по сторонам. А Геннадий Саушкин рассыпался в прах, как все упокоенные вампиры.

Аврорам осталось только помахать палочками, нанося чистящие заклинания. И эта бетонная коробка с крышей-решеткой снова была готова к прогулкам других зеков.

А первый же день пребывания в Артеке джeковы ребята приуныли. Их пытались реабилитировать в больнице. но это не шутка в 15-18 лет потерять конечность. Хоть им и сделали бионические протезы, котоырые, к счастью не надо было менять, ибо зона роста уже закрылась, — ментальное лечение они получили плохое из-за вражды Ефремова и Джигли. Кто-то хотел домой в Москву, кто-то просто ворчал. Джек, по образованию психиатр, помогал им чем мог.

Когда прилетели йераштахавцы, Гарри в отстутствие Геры взял шефство над группой. Отныне Гарри с Джеком катались с детьми на теплоходе, на ишаках по горному серпантину и ходили в кафе есть скатов.

Когда в Артек прилетели Соболевские всей семьей, староста предложила устроить детям экскурсию а какое нибудь интересное атмосферное местечко. Предлагали Ласточкино гнездо, Ялту, просто на пляже полежать, но у Германа план возник коварный.

— Слушайте, поехали смотреть дворец Массандры! Там такая красота! Парк, дворец...

— Винище, — прошептал Гарри, подмигнув Гере.

— Ах ты, бормотушечник несчастный! — подмигнул Гера. Его покойный отец был алкоголиком, но пил только водку, а любителей вина называл бормотушечниками и считал низшей кастой алкашни. Но сам Гера под зельями крепкий алкоголь пить не мог, и довольствовался пивоом и вином.

Бстро решили вопрос с спецавтобусами для плохо ходячих детей и после обеда рванули в Массандру. Экскурсия ,естественно, изначально предполагала прогулку по парку и по залам Массандровского дворца, однако "внезапно" при входе в парк оказалось, что сегодня он не работает. Гарри вновь подмигнул Гере, и тот обратил внимание на рассеянный вид охранника парка. Причем вдали отчетливо виднелись туристы, фотографирующие каждый квадратный сантиметр достопримечательности. Гера резво развернул детей обратно в автобус:

— Ну, во дворец в другой раз попадете, дамы и господа, а мы сегодня рванем на Массандровский завод вин, раз уж оказались в этих краях.

Старосты начали возмущаться, ведь школьникам не было 18 лет и их все равно не пустят на дегустацию, но Соболевский сказал, что договорится.

Жаркий полдень и перспектива тащиться обратно в лагерь несолоно хлебавши да по серпантину не радовала никого, и все устремились в автобус.

Завод встретил их прохладой залов, улыбчивыми гидами, а главное — километровые подвалы с винами. Пока народ на дегустации потягивал из бокалов десяток лучших сортов сладких тягучих вин, а девочки уже начали хихикать от алкоголя, Гера и Гарри смылись, наведя Конфундус на окружающих. Прокрасться в погреба не составило труда.

Герман просто открыл рот от изобилия и тишины подвалов. В темноте сотни лет хранилась самая большая в мире коллекция вин, в пыли и покое. Пока он восторженно разглядывал бутылки, Гарри не долго думая схватил первую попавшуюся бутылку «Портвейн красный Массандра» и присосался, взмахом палочки заставив замолчать сигнализацию до того ,как она разоралась. Гера же бродил вдоль полок, пока не нашел желанный «Мускат белый Красного Камня». Без закуски и сто лет не евши, они быстро спьянели и осели в уголке прохладного коридора, благо туристов в этом краю не было.

Ирен выпросила на работе многоразовый международный портал и жила на два дома: в "Дырявом котле" и Артеке с Гарри. Однажды она заметила бородача в обычной одежде, тащившего газовый баллон в кабинет с министерским камином. Она позвала Тома, чтобы тот помог ей обезвредить подозрительную личность, но в последний момент трансгрессировала в офис. Том набросился на незкомца с палочной наперевес, но бородач уже сыпанул в камин порошка и взорвал себя вместе с баллоном и Томом. Газ хлынул прямиком в Министерство магиии. Взрыв был слышен на весь Лондон. Ирен испугалась и позвонила отцу:

— Пап, взорвали Дырявый котел, помоги!

— Ничего, Невилл в ордене феникса, он поможет, — холодно ответил ЕФ.

— Но тут убитые и раненые!

— Мунго разберется.

Однако через полчаса по волшебному радио объявили, что в Министерство через камин был пущен неизвестный газ, пострадавших за сотню. Мунго приняло на себя пострадавших из Дырявого котла, а теперь делают анализы надышавшимся газом. Еще через полчаса из Мунго позвонила кашляющая и чихающая Гермиона, что анализы ничего не показыавют, а все покрылись волдырями и у них слезяться глаза.

— "Черемуха"? — гадал доктор.

— Нет, я сама ее ношу в кармане на всякий случай.

— Чем он пахнул?

— Кажеся, чесноком или горчицей, но я быстро принюхалась.

— Иприт! — ужаснулся глава ордена Сокола. — Ты можешь раздобыть мне портал до Мунго? Я заберу тех, кто может идти.

— Хорошо, Кингсли тоже здесь, но он не пострадал. Он сделает. Дать ему трубку?

— Не стоит, я с ним и так встречусь. Надо подсказать способы лечения. Это весьма маггловсий газ. Я знаю, кто мог это провернуть. Жди.

...Ефремов метался по отделению лондонсокго магического госпиталя и искал начмеда, ибо главврач заведовал только хозяйтсвенной частью. Миссис Джигли, завидев своего бывшего аспиранта, спряталась восвояси, хотя она и колдомедики снимали стресс с пострадавших.

— Да какие вам сейчас психологи, всех в реанимацию! — Орал Еф, обгоняя еле найденного начмеда. — Лечение симптоматическое, специфического антидота нет. Глаза-носы-рты промыть святой водой со слезами феникса, волдыри обработать пантенолом или мирамистином, и если присоединилось инфекция, антибиотики!

— Какие антибиотики? Широкого спектра?

— Да вы схуели! Нельзя никак! Сильно больному человеку нельзя широкого спектра давать — он умрет раньше, чем бактерии.

— У нас только зелья широкого спектра...

— Пойдите в магггловскую аптеку, купите Фаропенем. Он против кожных и дыхательных путей, но не очень широкий спектр. И еще — проболеют они бронхитом месяца три. Гермиону и 59 ходячих — на международный портал, в Москву!

— Вы очень добры, мистер Ефремоффф! — поблагодарил Кингсли.

— Да если бы! Если у меня не будет больных, то мое отделение закроют! А это 60 пустых коек! У меня антимагическая истерия в городе

Кингсли отвел русского колдомедика в кабинет начмеда и спросил:

— Это Иблис?

— Да. Они подорвали мою школу, напустили паразитов по стране... еле локализовали. Иблис это Гойл, я знаю, не рассказывал его пленнник, наш магогенетик. Но этот дом перемещается по стране, это какая-то нееведомая ни нам, ни Иным сила чертей.

— Хорошо, Вы с Шойгу можете обратиться ко мне в любое время, у меня вот что есть, — Шеклболт показал мобильный телефон. -Номер запишите. Я дам вам выход на международную кофедерацию магии, как только случиться еще один теракт, где бы ни был.

Костю, несмотря на сотрудничество со следствием, загребли за растление малолетних и он сидел в Матросской тишине в одиночке. Его навещала Полина, Лукьяненко и Ефремов, уж больно парень хороший: и Снейпа он спас; и лечили его у Шишкина сообща, и вылечили; и людоеда Гену помог взять, и наводку дал на ту бабу-медсестру, которая обратила Гену. Её нашли и допросили. Оказывается, её тоже обратил Сангвини в 1980-м. Но Сангвини жил в Англии и добраться до него можно было только через Шойгу и потом уже Кингсли. А пока что Бамстика, который оказался Тедом Люпиным, положили на год принудительное лечение в Сербского. У него был выбор: или сесть, или лечь. Но от Тедди ниточка потянулась к дизайнеру Андрюхе, которого тогда подозревали в вампиризме. А эксипрай он получал из Англии, опять-таки от Сангвини. Колдограяия Сангвини была у отдела контроля магических рас в деле, по какому он получал лицензию на укус, но на запрос Шойгу они не отвечали.Тут нужен был магический интерпол, вернее — интераврорат от международной конфедерации магов.

....— Вы хотите сказать, что этих доказательств недостаточно? — Сергей Кужугетович с трудом сдерживался, чтобы не повысить голос.

— Да, мистер Шойгу, я готов повторить это ещё раз — устало и несколько заученно откликнулся его собеседник — Все эти преступления, несомненно, ужасны. К ним, безусловно, причастны вампиры. Но я не увидел ни единого доказательства того, что всё это — он выразительно похлопал по объёмистой папке с документами — дело рук одного и того же вампира. И уж тем более не увидел указаний на то, что этот вампир — именно названный вами...

— Сангвини. — сухо подсказал Шойгу, ощутив, что пауза затягивается.

— Да, разумеется. — президент Международной конфедерации магов Бабайди Эйкингбад вяло кивнул — Уж простите, но показания свидетелей крайне сумбурны и противоречат друг другу, а вещественные доказательства не позволяют точно установить...

Шойгу чуть прикрыл глаза и постарался дышать глубже. Сдерживаться становилось всё труднее.

— ...идентичность данного вампира и предполагаемого преступника. Или одного из нескольких преступников — завершил свою мысль президент.

— Господин Эйкингбад, в том, что касается заметания следов, со старым и опытным вампиром мало кто сможет сравниться — Шойгу твёрдо взглянул в лицо президенту. — А если речь идёт о высшем вампире, то ему не составит труда водить за нос даже целую армию мракоборцев...

— Чего же вы в таком случае хотите от нас? — президент скептически приподнял бровь и выразительно глянул на Шойгу. — У любых полномочий есть определённые пределы и предоставить вам мракоборцев для выслеживания высшего вампира без весомого повода не смогу даже я...

— Мне не понадобятся мракоборцы. — Шойгу не менее выразительно взглянул на президента. — Всё, чего я прошу — официального объявления опасного преступника в международный розыск...

— И мы вновь возвращаемся к тому, с чего начали — Эйкингбад устало откинулся на спинку кресла — нынешних доказательств для этого недостаточно, мистер Шойгу. Поверьте, я был бы и рад вам помочь, но при всём желании не могу!

Шойгу глубоко вдохнул и выдохнул, из последних сил борясь с искушением закричать на весь роскошный президентский кабинет.

— Высших существ пусть ловят высшие — внезапно произнёс Эйкингбад. Произнёс задумчиво, вполголоса, словно ни к кому в особенности не обращаясь. Шойгу, собравшийся уже было откланяться, удивлённо взглянул на президента. Тот продолжил в том же тоне, рассеянно глядя в пространство:

— Я бы даже сказал — пусть высших существ ловят те, кто вне любых категорий. — Он внезапно подмигнул Сергею Кужуетовичу и выразительно покосился на старинный глобус, стоящий на столе. Тот слегка повернулся сам по себе, демонстрируя искусно прорисованные Гималаи. Среди очертаний гор вспыхнул ярко-жёлтый огонёк... впрочем, возможно, это был всего лишь солнечный блик от президентских наручных часов. Да, разумеется.

Шойгу поднялся из кресла, с трудом удержавшись от улыбки и отвесил формальный поклон:

— Благодарю за уделённое время, господин президент. Не смею более вас задерживать. Шойгу — Эйкингбад ответил не менее формальным кивком.

Лишь выйдя за дверь, Сергей Кужугетович позволил себе широко улыбнуться. Теперь он точно знал, куда ему следует отправиться.

В этот раз Ефремов навестил Костю с гостинцем:

— Ну, дружок, как дела?

— Не бьют — боятся, покусаю. И вообще я любого тут могу защитить, если захочу.

— Кормят нормально?

— Вы же знаете, я могу и без еды обойтись, если что. А вот кровь — моя жизнь, — вздыхал арестант.

— Вот тебе сгущенка и кровь.

— Спасибо, Иван Львович.

Но гость завел тему уже посерьезнее. Собственнно, ради чего и прилетал:

— Анна тебе пишет?

— У меня телефон отобрали чтоб я через ассамблеум не сбежал, а другие зеки свои не дают, когда на работах встречаемся.

— Я ей на бумаге пишу и складываю. Вот вы приехали, может, передадите? —

— Скучаешь по ней? — вопрос Ефремова оказался риторическим.

— Дайте мне сову?

— Нельзя сову, появится в Лагере сова, опять истерия будет. Да и твои надзиратели по головке не погладят. Вдруг она чего непложенное пронесет?

— Понял.

— Любишь её? — спросил Ефремов

— Ага, — слабо улыбнулся Костя.

"ХОРОШО, Я ТЕБЯ ВЫТАЩУ ОТСЮДА" — телепатировал доктор.

Костя улыбнулся еще раз.

Ефремов преспокойно полетел в Артек к Черенковой на предмет поговорить Проводил в кабинет, налил чай, порезал торт "Причуда", который ел годами.

— Анна Викторовна, засранка, сейчас будет конфиденциальный разговор, — шутливо подначил он.

— О чем же? — девочка надула пузырь из жвачки,и он лопнул.

— О любви.

Анька испугалась, но вида не подала. Она всерьез побоялась сексуального домогательсва со стороны директора. Но он безо всякой легилеменции отметил:

— Да не бойся ты меня, ты меня уже с шести лет знаешь!..

— Меня тут вожатые домогаются! — дернулась девочка.

— А ты что же?

— А я их конфундусом....

— Зря ты скалолазанье выбрала, я тебя самбо научил!

— Так что вы хотели сказать, Иван Львович?

— Ань, ты любишь Костю Саушкина?

— А куда он пропал?

— Пропал пока. Вот тебе его письма, — Ефремов выложил стопку конвертов на стол.

— Это все от него? — Анька рассматривала мелкий почерк, никогда не виданный ранее.

— Ты его любишь?

Черенкова кивнула.

— Хочешь с ним пожениться? — вкрадчиво предложил директор.

— Но я еще...

— Да знаю я, вы с ним уже вовсю.

— Но когда мне будет 18, от состарится.

— Вампиры стареют первые 10-15 лет после обращения, а потом остаются такие как есть. Он уже остановился.

— А где он сейчас? Как его можно увидеть?

— Ну если у вас все серьезно... — директор подглядел в ее эмоции, до воспоминаний он не добрался. — Да, похоже все серьезно. Я могу сделать так, чтоб вы поженились.

— Как?

— Мы сделаем все так, как будто ты беременна и его заставят на тебе жениться.

— Вампиры бесплодны! Так кто-то оплодотворит меня? — взвилась школьница. — Я не согласная!

— Дай прядь твоих волос и мы... — замялся директор. — Я дам ее своей дочери, она как раз недавно унала, что ждет ребенка. Она пойдет на осмотр к судмедэксперту и сдаст узи и анализы за тебя. Ты согласна?

— А он в тюрьме за растление малолетних? И тогда его выпустят?

— Выпустят. Только пока не пиши ничего родителям. Вас распишут и тогда им не отвертеться.

— Но я хочу свадьбу и лимузин!

— Можешь пригласить одноклассников и экономистов. Ведь они тоже твои друзья?

— Моя лучшая подруга умерла! — в глазах юной программистки блеснули слезы.

— Ничего, поступишь в институт и заведешь новых друзей, не раскисай! — психотерапевт поглал девичью ручку своей огромной ладонью.

Тибет встретил Русского минитсра магии серой предрассветной дымкой, мелким моросящим дождём и хрустящей коркой инея под ногами. Холод пронизывал до костей даже сквозь толстый свитер и тёплую куртку. Накинув на голову капюшон, Сергей направился по узкой горной тропе к неказистому покосившемуся домику, больше напоминающему дачный сарай. По пути он дважды поскользнулся на обледеневшей дороге и пожалел, что не успел переобуться в зимнее. Дощатая дверь домика с виду держалась на честном слове, но магу даже не нужно было глядеть сквозь Сумрак, чтобы убедиться: здешней защите от нежелательных посетителей мог бы позавидовать даже президентский дворец. Сергей поднял было руку, чтобы постучать, но дверь распахнулась сама, точно великий Гесер с самого утра высматривал гостя в окно.

— Здравствуйте! — Поприветствовал хозяина Сергей, нерешительно переступая порог и оглядываясь. Он почти не удивился тому, насколько затейливое внутреннее убранство не соответствовало убогой наружности домишки. Опасаясь испачкать роскошный персидский ковёр, маг переминался с ноги на ногу, с любопытством осматривая резную мебель и старинные гравюры, украшавшие стены. Великого Иного нигде не было видно. Сергей нарочито громко откашлялся, надеясь, что Гесер его просто не расслышал. Надежда оправдалась: старинная гравюра в человеческий рост, отворилась, точно дверь, и верховный Иной предстал перед Сергеем собственной персоной.

— Как добрались, Сергей Кужугетович? — Гесер был возмутительно свеж и бодр, точно на дворе был ясный полдень, а вовсе не четыре утра по местному времени.

— Благодарю, вполне благополучно — откликнулся министр — Простите ещё раз за столь ранний визит, но дело не терпит отлагательств...

Гесер поднял руку, прерывая поток извинений:

— В таком случае перейдём к делу сразу. Присаживайтесь, прошу. Кофе? Чай?

— Огромное спасибо. От кофе, пожалуй, не откажусь.

Пока Гесер колдовал над туркой, Сергей, устроившись в ближайшем кресле, подробно изложил историю кровавых похождений высшего вампира. Гесер не задавал никаких вопросов, лишь пару раз задумчиво хмыкнул под нос. Вручив министру крошечную дымящуюся чашечку, он некоторое время отстраненно созерцал парок над собственным кофе. У Сергея возникло знакомое чувство, будто его мысли внимательно рассматривают через гигантское увеличительное стекло.

— Итак, вам известно имя этого вампира, дата и адрес его последней регистрации для получения донорской крови — нарушил молчание Гесер. — И при всём этом у вас нет слепка его ауры?

— Увы, нет — Сергей медленно покачал головой.

— А хотя бы его мыслеобраз у вас имеется? — Великий Иной чуть подался вперёд.

— Имеется, но что это даст? — Шойгу недоуменно пожал плечами.

— О, это может дать очень многое — Гесер слегка постучал кофейной ложечкой о край чашки.

— Ловить преступника, руководствуясь мыслеобразом из воспоминаний свидетелей — всё равно что вместо фоторобота использовать детский рисунок! — Сергей невольно повысил голос.

— Как сказать... — Гесер задумчиво прикусил губу и запустил руку в карман домашнего халата. На свет он извлёк потёртый кожаный футлярчик. В футлярчике оказалось старинного вида пенсне в медной оправе. Глава Иных положил пенсне на стол и медленно провёл над ним ладонью. Сергей не смог определить природу заклинания, но сомневаться в его сложности и заковыристости не приходилось. Гесер протянул пенсне Сергею:

— Наденьте. Нет-нет, оно крепится вот здесь...

Министр, чувствуя себя немного неловко, кое-как пристроил пенсне на переносице и поглядел на Гесера сквозь слегка мутноватые стёкла. До чего нелепый, должно быть, у него вид...

— Теперь сосредоточьтесь, Сергей Кужугетович — Гесер щёлкнул пальцами перед его лицом — Закройте глаза и представьте себе мыслеобраз вампира как можно точнее!

Министр подчинился. Медная дужка ощутимо нагрелась, переносицу стало припекать, а в носу неприятно засвербило.

— Три... два... один... Готово! — Гесер резко сорвал пенсне и поспешно запихал его обратно в футлярчик. Сергей с силой потёр нос, борясь с желанием чихнуть. Великий Иной протянул футлярчик магу:

— Всё, что вам теперь нужно — выйти в Сумрак и надеть пенсне. Сквозь стёкла вы увидите следы того, чей мыслеобраз в них заключён.

— Даже не знаю, как вас благодарить... — начал было Сергей, но Гесер предостерегающе поднял руку:

— Имейте в виду — это заклинание одноразовое. При выходе из Сумрака пенсне просто рассыпется в пыль, так что используйте его с умом. Искренне желаю вам удачи.

Сергей попрощался со всей возможной вежливостью и лишь выйдя на улицу, позволил себе прочихаться. Ему вторило тибетское эхо.

...Как раз по ней он получал лицензию на укус. Но Английское министерство отказаллсь выдать ее Шойгу без печати Международной Конфидерации Магов.

Обычно прилетала сероглазая девочка в чадре и приносила товар, а потом он раскладывал это по клубкам шерсти, пересыпая их молотым кофе, чтоб собаки на таможне не учуяли постороннего запаха. В этот раз Девочка пришла, он забрал эксипрай и куснул ее. На этом они и распрощались. Сангвини послал Андрюхе мыслеобраз через Сумрак, но в ответ получил мыслеобраз тюрьмы. Когда Дизайнер не вышел на связь, Сангвини забеспокоился. Посадили, ах какое мерд!

Теперь избавиться от товара, хотя можно наглотаться таблеток и выйти в Сумрак на стимулляции. Да, лучше приберечь для себя, чтобы войти в Сумрак и отсидеться там, елико возможно.

Шойгу назвонил Ефремову:

— Львович, мне нужны Иные, ты не знаешь там на примете? — приказным тоном вопросил он.

Ефремов быстро встроился в тон разговора и рапортовал:

— Лукьяненко, я и Гера с ...Костей.

— Костя под следствием, отпадает.

— Гера тоже отпадает, он больной. Я слаб в Сумраке, а Сергей Васильевич очень опытный Иной.

— Да знаю я, но он не дотянет до Ноосферы, а скакать придется по всем уровням Сумрака.

— Но Сангвини — Высший и может там жить в сфере времен! — напор министра было не остановить.

— Я могу добыть запас молока мантикоры, которое придает сил, — примирительно предложил Ефремов. — Я сам выхожу, только махнув грамм двести.

— Сколько литров можете надоить?

— Литров! — фыркнул Ефремов. — Максимум полтора. Так что мы с Герой сделаем ему донацию энергии и поболеем. Но молоко будет.

Лукьяненко снарядили трофейным пенсне, бутылкой молока, адмантиновыми наручниками и сделали ему донацию энергии. Гера и Ефремов слегли, но поправлялись в артековском лазарете как после сдачи крови. Лукьяненко, напитанный энергией ордена сокола, ринулся шмыгать по Сумраку, надев пенсне. Интересно, кто научил этого кровососа Сумраку? Высшие вампиры самоинициируются, но заклинания, заклинания... Его кто-то учил из Иных. Но кто? Впрочем, какая теперь разница. Он надел пенсне и увидел ниточку ауры Сангвини, ведущую н шестой слой. Хлебнул молока. И так на каждом слое. Проходя пятый, Сергей увидел Гену в аду. Как грустно, они же дружили своебразной дружбой. На шестом он увидел Пашку, своего учителя.

— Ты видел Гесера? — спросил Сергей, после того как с дружескими приветсвиями было покончено.

— Да, он же меня и учил.

— Приснись ему срочно, Сангвини где-то здесь.

— Кто?

— Да так, один высший вампир. Наркотой торговал.

— Я сам помогу. Здесь я могу кастовать.

— И серый молебен?

— Нет.

Они пошли по следу, проложенному аурой, и наткнулись как причудливый кокон, свитый кровососом. Лукьяненко приготовил браслеты, Пашка скастовал файервол и кокон сгорел. Сангвини выпал и ударился о грунт. В это время Сергей набросился на вампира и придавил соим телом. Они боролись в ожесточеннной борьбе, вылмывая друг другу руки, но писатель нацепил-таки адмантиновые браслеты на противника. Они вывалились где-то в кафе Флориана Фортескью, где Сангвини обычно кусал свои жертвы. Связав его Инкарцеро и держа за веревку, Лукьяненко вполне себе удачно трансгрессировал в аврорат.

...После разбирательства и суда, Сангвини заключили в Азкабан. Но и Минмагии Англии, и Шойгу с орденом сокола бурчали, что это пожизненнное разве срок для бессмертного?! Шойку позвонил Кингсли и добился казни, но с условием, если Серыйй Молебен прочтет сам Ефремов, у которого пострадало больше всего детей. Казнить ему не привыкать, он герой двух войн. Тут же присутствовали оба министра и главы авроратов.

Сангвини развеяли на площадке для казней.