Черная эскадрилья (джен)

Одетая ко сну женщина стоит на балконе, поигрывая с каштановыми прядями волос. Он разглядывает ее, пока она беззаботно рассказывает о своих мечтах и планах на будущее, об их ребенке и жизни после его рождения. Он с улыбкой рассказывает о собственных идеях и чувствах, но внимание обоих сосредоточено вовсе не на разговоре. Они слишком взволнованы воссоединением и наслаждаются обществом друг друга после долгой разлуки. Он флиртует, осыпая ее комплиментами, а она отвечает. Пусть их слова неуклюжи и бессмысленны, зато чувства лучатся искренностью. Он подходит и целует ее, она обнимает его за шею, и оба тонут в блаженстве.

С колотящимся сердцем Дарт Вейдер открыл глаза и обнаружил, что находится в медитационной камере. Все его тело дрожало от тоски и горя; отголосок дыхания Падме, когда она оторвалась от него, все еще ощущался на губах. Это была лишь иллюзия: она давно умерла от его руки.

Поднявшись на ноги, он взревел от боли. В обуявшей его ярости он не замечал скрежещущих и взрывающихся вокруг инструментов. Он давно оставил все позади! Почему эти образы вернулись годы спустя после того, как перестали мучить его ежечасно? Они больше не могли причинить ему боль. Прошлое не имело отношения к его нынешней жизни. Вызванная действиями Оби-Вана, ее смерть была предначертана судьбой, несмотря на все попытки Вейдера предотвратить ее. Он ничего не смог сделать.

Он потер пальцами свою лысую, исполосованную шрамами голову, наслаждаясь бурлящим внутри гневом. Механические, навечно обтянутые искусственной кожей, руки, как и он сам, больше подходили для пыток и убийств, а не для нежности.

Эти эмоции ему не подобали. Нельзя позволять им волновать себя, нельзя быть слабым, нельзя становится жертвой собственных чувств. Он открыл свой разум, позволив Силе напитаться им и наслаждаясь обещанием мощи и великолепия.

Он силен. Он вырос. Он стал лучше.

И все-таки грудь еще ныла от тоски, которую он не мог подавить, от бессильного желания, чтобы видение вернулось и поглотило его в вечном забвении.

Все из-за этого мальчишки, подумал он с отвращением и яростью, из-за наглого молодого пилота, одаренного Силой, полного жизни, как он сам когда-то. С тех пор, как юноша вошел в его эскадрилью, Вейдер был обеспокоен им и его потенциалом. Его наивность вкупе с неразвитым талантом навевала воспоминания о тех временах, когда Вейдер сам имел такие же оптимистичные ожидания от мира… о более счастливых временах, до того, как он столкнулся с суровой правдой реальности.

Это сводило с ума. Мальчишка был таким нахальным и дерзким, и, казалось, ничто не могло его укротить. Уже несколько недель Вейдер следил за каждым его шагом, отчитывал, стоило тому оступиться, а юный пилот так и не сдался. Наоборот бунтовал еще сильнее… Утренняя встреча сама собой всплыла в памяти. Припомнились возмущенные замечания Ларса насчет вмешательства начальства.

Горькая улыбка коснулась губ Вейдера. Надо отдать должное, смелости тому было не занимать. Немногие осмелились бы противостоять ему вот так, а мальчик без колебаний высказался против несправедливости. И хотя выходки Ларса раздражали, Вейдеру пришлось признать, что в нем невольно росло к нему уважение. Это приводило в бешенство.

Такова была его загадка. Лорду ситхов довелось повстречать много чувствительных к Силе детей, но никто не заинтриговал его так, как этот юноша. Почему он, с его очевидной силой, не был обнаружен при рождении при помощи теста? Почему Оби-Ван жил рядом с ним на пустынном Татуине? Не он ли сфальсифицировал количество мидихлориан? Почему создавалось впечатление, что мальчик умышленно что-то скрывает?

И почему, почему Сила вокруг мальчика так звала его? Она манила его, направляла к Ларсу все мысли, вплоть до одержимости. Когда дело касалось мальчика, ничто не имело смысла, а обрывки сведений, которые ему удалось достать, плясали, никак не складываясь в единую картину.

Но он выяснит все. Он приструнит юного пилота, сломит его уверенность и вытащит ответы. Он преподаст ему урок беспощадности бытия, развеет его иллюзии, как когда-то развеяли его собственные. Так он даже сделает ему одолжение: мальчик уже должен был погибнуть от его руки. Не раз Вейдера охватывало сильное желание убить мальчика. И каждый раз он сдерживался в надежде выведать секреты.

Комлинк пискнул, прерывая его размышления. Вызывал один из офицеров, которому поручено было найти базу повстанцев. Вейдер сел, ожидая, пока на лицо опустится маска. Раздражение так и не отпускало.

Как только камера открылась, он развернул кресло к ждущему снаружи мужчине.

— Да, лейтенант.

— Милорд, мы получили данные с зондов. Мы смогли составить список мест, где могут находиться повстанцы.

Довольный их успехами Вейдер взял протянутый датапад.

— Очень хорошо. Свободны, — махнул он офицеру.

Мужчина ушел, а Вейдер сосредоточился на датападе и списке планет. Их насчитывалось с десяток, и ни одна поначалу не казалась подходящим убежищем для повстанцев. Надо будет помедитировать и глубже изучить файлы, а также посмотреть написанное командой заключение.

Комлинк снова зазвонил, но Вейдер мог сказать, кто это, и не отвечая. За дверью была знакомая яркая подпись в Силе. Вейдер проверил время: работа с документами заняла у мальчика больше времени, чем он думал. Он посылал волны сильных эмоций: усталости, гнева, страха, досады — кипящая смесь, готовая взорваться. Очевидно, надо с ним разобраться. Вейдер не забыл о его наглости утром.

Он начинал уставать от этой игры. Мальчик расскажет то, что он хочет знать, или столкнется с последствиями.

Вейдер встал, покинул капсулу, подождал, пока она закроется, а потом скомандовал открыть дверь. Вошедший Ларс выглядел в точности как утром: жесткий словно дюрастиловая доска, под глазами темные круги, губы мятежно надуты. Он встал смирно и не отреагировал на приблизившегося к нему со сложенными руками Вейдера.

— Энсин Ларс, — поприветствовал тот. — Вы позже, чем я ожидал.

Мальчик моргнул.

— Извините, милорд.

Его голос звучал напряженно и был не громче шепота. Похоже, умел проявлять уважение, когда хотел. Жаль, случалось это нечасто.

Вейдер взял датапад с файлами, которые мальчик кропотливо разобрал и отложил в сторону, демонстрируя отсутствие интереса. К удивлению Вейдера, Ларс никак не отреагировал, а ведь он должно быть вложил в работу немало сил. Возможно, в итоге, он чему-то научился. Ему бы порадоваться, но Вейдер обнаружил, что разочарован проявленной апатией.

Неважно. Пора получить ответы и покончить с этим.

— Теперь, — сказал он холодным опасным голосом. — Ты мне расскажешь про Оби-Вана Кеноби.

Мальчик сглотнул.

— Я его не знаю, милорд, — ответил он устало. Вейдер уже спрашивал его несколько раз с таким же результатом.

— Ты знаешь, о ком я, — прорычал он, теряя терпение. — Мужчина, которого ты зовешь Беном Кеноби.

Ларс вздохнул.

— Я уже говорил вам, что видел его лишь издалека. Он был просто старым отшельником, жившим за Юндландской пустошью, и мой дядя не хотел, чтобы я с ним общался.

— Очень мудро с его стороны, — ответил Вейдер. Он проверил мальчика Силой и не нашел ничего кроме правды. Это злило. — Однако Кеноби никогда не пытался к тебе подойти? Обучить тебя?

Со стороны Оби-Вана разумно было попытаться обучить его, учитывая потенциал мальчишки в Силе. Верилось с трудом, что его старый учитель поселился рядом с мальчиком, излучавшим столь яркий свет, случайно.

— Обучить меня? — недоверчиво переспросил Ларс. — Чему бы ему меня учить?

— Отвечай на вопрос

— Нет, не учил, — в голосе Ларса звучало все недовольство мира.

И снова дразнящая, раздражающая Вейдера правда. Не может того быть. Это вопреки всякой логике. Мощь мальчика в Силе, поддельный уровень мидихлориан, их близость — все указывало, что судьбы Оби-Вана и Ларса связаны. Невозможно, чтобы Оби-Ван, живший так близко, не принимал никакого участия.

Он вспомнил об их противостоянии четырехлетней давности, которое закончилось смертью человека, искалечившего его и ускользнувшего на четырнадцать лет. Детали стерлись из памяти, но он помнил страх Оби-Вана: страх, диссонирующий с его очевидный спокойствием перед лицом смерти, с его той бессмыслицей, что он нес, когда Вейдер его обезоружил, с мирным выражением лица, когда красный клинок наконец пронзил его тело. Вейдер был слишком сбит с толку исчезновением тела Оби-Вана после смерти, чтобы задуматься о том, явно лишенном объекта, страхе. Однако он начал задумываться теперь.

Не мог ли Оби-Ван беспокоиться за Ларса? Он не исключал, что его старый учитель поддался сентиментальности по отношению к мальчику, так похожему на Вейдера в юности и такому же сильному. Уже из-за одного этого Вейдер был бы счастлив найти мальчика пораньше и убить его на глазах Оби-Вана… Но тогда почему он не обучен?

Если только…

— Ничему? — спросил он. — Даже скрывать ложь под покровом правды? Защищать разум от вторжений?

— Что? — Глаза мальчика округлились, он бросил на Вейдера испуганный взгляд. — О чем вы говорите? Разве подобное вообще возможно?

Снова ни слова лжи. Вейдер потерял терпение.

— Но будь это правдой, ты бы ведь не сознался?

Он призвал Силу, направив ее против сознания мальчика. Ларс задохнулся и вздрогнул, но его сопротивления было недостаточно, чтобы сдержать Вейдера.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — повторил Ларс. Его дыхание участилось, глаза были широко распахнуты от страха.

Даже в его разуме Вейдер не нашел ничего, противоречащего словам. В мыслях ощущалось что-то смутно скрытое, какой-то секрет, который он не желал выдавать, но что за секрет, Вейдер не смог узнать. Он даже не мог понять, относился ли секрет к теме их разговора или то была просто естественная защитная реакция на вторжение в личное пространство. Со вспышкой ярости, Вейдер прекратил воздействие, не обращая внимания на раздавшийся звук боли.

— Это еще предстоит выяснить, — прорычал Вейдер, голос его звучал как виброклинок, кулаки сжались с убийственным намерением. — Рано или поздно, я узнаю, что ты скрываешь, мальчик.

Как же он устал от этого мальчишки и его загадок, от его наглости и яркого сияния в Силе, от того, что он все время маячил на задворках его мыслей. Вейдеру хотелось, чтобы тот исчез, чтобы их пути никогда не пересекались, чтобы он никогда не нарушал его душевного покоя.

— Что тут выяснять? Я вообще не понимаю, чего вы от меня хотите!

Вейдер обернулся и ткнул в лицо мальчишке пальцем, отчего тот отпрянул.

— Не дерзи мне, а то пожалеешь, — ненависть Вейдера возрастала всякий раз, когда он встречал вызывающий взгляд ясных глаз, видел маленький нос, упрямый подбородок — слишком знакомые черты. Кулаки его сжались, и он бессознательно понадеялся, что мальчишка совершит ошибку.

— Тогда почему бы вам не оставить меня в покое? — сказал Ларс, глядя ему в глаза.

Кровь Вейдера вскипела. В ушах зазвенело, он вытянул руку и высвободил ревущую мощь Силы. Мальчик издал придушенный звук, его рот открывался и закрывался, словно он тщетно пытался вдохнуть воздух. Его пальцы метнулись к горлу, пытаясь ослабить невидимую хватку. Вейдер поднял руку, отчего ноги мальчика оторвались от пола; он беспомощно дергался и извивался в воздухе.

Он зашел слишком далеко, бросал ему вызовы слишком много раз.

— Мне не нравится твоя наглость, юноша, — произнес он, получая жестокое удовлетворение от ужаса, волнами наполняющего Силу — словно умирающая звезда посылала последние лучи света перед взрывом.

Он шагнул вперед, сжав металлическими пальцами невидимую хватку вокруг шеи мальчика, вжимая его в стену. Соединенные с Силой, грубые искусственные датчики давали почувствовать кожу и мышцы под его хваткой, бешено бьющуюся в венах кровь. Маленькие пальцы неистово впились в его, сапоги били по несгибаемым протезам голеней. Он упивался, наслаждался паникой юноши перед неизбежной смертью, темная сила безумно кружила вокруг них.

Удивительно, что до этого не дошло раньше. Сколько раз желал он его убить…

Мальчик закрыл глаза. Он сгорбил плечи в попытке освободиться, издавая в агонии беззвучные гортанные звуки. Губы изменились в цвете, лицо покраснело. Вейдер чувствовал, как тускнеет свет его сознания, постепенно сдаваясь подавляющей тьме. Еще секунда и…

Невидимая сила потянула его руку. На краткий миг его пальцы дернулись, ослабив хватку достаточно, чтобы мальчик смог вздохнуть. Вейдер пораженно раскрыл ладонь; юноша свалился на колени, кашляя и хрипя от бессознательных стонов боли.

Невозможно. Ни один неосведомленный, неподготовленный чувствительный к Силе не смог бы противостоять ему подобным образом. Слегка напуганный и раздраженный до предела, Вейдер наклонился, чтобы схватить юношу вновь, теперь за грудки. Ларс запротестовал, но Вейдер не обратил на него внимания.

— Кто тебя тренировал? — прорычал он.

Мальчик был открыт, он трепетал, словно лист, подхваченный вихрем. Ларс пытался заговорить, но с губ срывался только стенающий кашель.

—Отвечай!

— Я… никто, я… не… я не знаю…

Светящийся клинок меча Вейдера оказался перед его горлом, прежде чем он сумел закончить. Мальчик хрипло вскрикнул.

— Спрашиваю в последний раз, — рыкнул Вейдер. — Врать бесполезно. Я знаю, что ты ученик джедая, и ты расскажешь мне, кто твой учитель, сейчас же!

Мальчик задыхался, по его щекам катились слезы.

— Нет! Я не джедай! Пожалуйста… я не знаю… п-пожалуйста…

Он повторял снова и снова. Поняв, что он ничего не добьется, пока Ларс в таком состоянии, Вейдер выключил световой меч и отпустил его. Ларс был на грани, не в состоянии оправиться от шока, страха и боли. Стоя неподвижно, Вейдер смотрел на рыдающего у его ног мальчика, который с закрытыми глазами и искаженными от боли чертами пытался восстановить прерывистое дыхание поврежденной гортанью.

Невозможно, но правда. Мальчик был совершенно неподготовлен и понятия не имел о Силе. Сила вокруг него кричала об правдивости и отчаянной честности; чтобы он ни делал, он делал это инстинктивно.

И все же, какой в нем был потенциал, какая нетронутая сырая мощь в такой хрупкой форме! Вейдер с трудом мог поверить. Он уже знал, что мальчик силен, но не до такой степени, чтобы сражаться с ним — и даже на краткий миг перебороть — безо всякой подготовки. Его потенциал так долго оставался скрытым и нетронутым; на что еще он был способен?

Вейдер знал, что ему следует закончить начатое — отнять жизнь мальчика, пока тот не натворил бед. Он был угрозой, темной лошадкой, крайне пагубной, используй кто его против них. С каждым днем это становилось все понятнее. Но куда более заманчивая альтернатива явилась в его разуме, затмив все мысли об убийстве. Можно взять его в ученики…

Стоило этой идее прийти ему в голову, и она уже не отпускала. Обратить его, обучить, укротить дикую мощь, исследовать неведомые глубины его дара: мысль была слишком заманчива, чтобы пройти мимо нее. Какая команда может выйти с их объединенными силами! Голова шла кругом, стоило представить эту картину: их будет не остановить…

Комлинк запиликал третий раз за вечер. Вейдер отошел назад, чтобы ответить.

— Милорд, император приказывает связаться с ним, — произнесла голограмма офицера.

— Скоро буду.

Он прервал звонок и переключился на мальчика, который поднимался на трясущихся ногах, бросив на него испуганный взгляд. Придется разобраться с ним позже, раздраженно подумал Вейдер. Жалко… хотя может оно к лучшему. Его гнев еще не до конца улегся, а чтобы расположить мальчика к себе, понадобится ясная голова.

— Возвращайся в каюту, — отпустил он его.

Ларсу не нужно было говорить дважды. Как можно быстрее он вскочил и заторопился прочь, не оглядываясь.

Вейдер направился в комнату связи, все еще под впечатлением от мощи, которую он ощутил от юного пилота. Возможно, его поэтому так к нему тянуло: даже не заметив его восприимчивости, он, должно быть, все равно чувствовал ее. Порой пути Силы были непостижимы: поскольку она являлась сосредоточием жизни, ее не всегда можно было понять. Чаще всего ее сообщения улавливались лишь на уровне инстинктов. Это усложняло задачу, но и делало увлекательнее.

Преклонив колено на платформе, в ожидании когда передача достигнет Имперского центра, Вейдер приложил все силы, чтобы изгнать мысли о мальчике прочь. Вскоре появилась огромная голубая голограмма учителя, вдвое больше него самого. Его лицо так глубоко утопало в капюшоне, что невозможно было разглядеть черты, кроме двух пугающих блестящих глаз. Вейдер склонил голову.

— Какие будут приказания, учитель?

— Лорд Вейдер, — текучим гортанным голосом поприветствовал император. — Хотелось бы услышать о твоих поисках базы повстанцев.

— Мы разослали зонды, как вы и предлагали, — ответил Вейдер. — Сегодня я получил первые данные. Скоро будут более удовлетворительные результаты.

— Хорошо, — кивнул император, — хорошо.

Вейдер продолжал ждать, преклонив колено. Это явно была только прелюдия к настоящей причине звонка. Такой банальный вопрос можно было узнать из его очередного доклада, в нем не было никакой срочности. Должно быть, император желал поговорить о чем-то более существенном.

— В Силе ощущались волнения, — наконец произнес он, подтвердив правоту Вейдера. — Ты почувствовал?

— Нет, учитель. — Вейдер нахмурился под маской. Он прощупал Силу в поисках аномалии, о которой говорил Сидиус, но ничего не обнаружил.

— Странно, — прошептал император. — Ничего не почувствовал?

— Я был занят с одним новобранцем. Возможно, не заметил.

Говоря это, он задумался, не был ли причиной волнения Ларс. Был ли мальчик настолько сильным, что рябь от его эмоций прокатилась по всей галактике? Если б волнение исходило от самого Вейдера, император бы его узнал…

— Новобранец, — эхом отозвался Сидиус. — Юный Люк Ларс?

— Да, он, — удивленно ответил Вейдер. Не в привычках императора было уделять много внимания назначениям его подчиненных, не говоря уж о том, чтобы знать членов эскадрильи поименно. Очень необычно. Это тест? Не направил ли император Ларса в Черную эскадрилью, чтобы он разузнал что-нибудь о мальчике?

Под капюшоном Сидиуса появился намек на улыбку.

— Да… Примечательная личность. Кажется он под наблюдением у ИСБ, они и указали мне на него.

— Служба Безопасности завела на него дело? — все сильнее недоумевал Вейдер. Он и не знал, что у них есть люди, способные вычислять чувствительных к Силе, за исключением тщательного отсева, производимого среди новорожденных по имперским законам. — Почему?

— Думают, у него есть связи с повстанцами. В Академии он привлек внимание из-за своего круга общения, и с тех пор находится под надзором. Если он в союзе с повстанцами, то может вывести на них.

Разумно. Такова была обычная процедура в отношении подозреваемых в шпионаже или пособничестве повстанцам, чтобы попытаться получить информацию. Это приносило плоды — иногда они даже получали информацию без прямого участия субъекта. А вот назначать подозреваемых на такие высокие должности в вооруженных силах Империи, было менее обычным.

— Хотите, чтобы я за ним приглядывал? Его для этого назначили в мою личную эскадрилью?

— А, нет, он прошел стандартную процедуру, — отмахнулся император. — Так понимаю, во время обучения он обнаружил значительный талант. Тем не менее, Сила ничего не делает зря. Не сомневаюсь, прояви он подозрительную активность, ты это заметишь. Наблюдай за ним и сообщай мне обо всем необычном.

— Да, учитель, — Вейдер мгновение поколебался, прежде чем продолжить. — Думаю, он чувствителен к Силе.

Интерес Палпатина немедленно вспыхнул. Он подался вперед.

— Уверен?

— Да, учитель.

— Силен?

Вейдер помолчал, не зная, раскрывать ли истинную мощь Ларса учителю. Это вызвало бы вопрос, почему он его еще не убил, и что планирует делать. Но если учитель уже знал про мальчика, любая попытка скрыть информацию, вызвала бы подозрения… Стоит ли оно того?

К тому же он еще не определился, что с ним делать… Руководство учителя могло бы помочь решить, убить его или оставить в живых — повиноваться тому странному нежеланию нанести удар, что остановило его руку прежде, и, видимо, было нашептано самой Силой.

— Думаю, очень. Я пока не смог оценить весь его потенциал.

Император прищурился, заставив Вейдера ощутить себя маленьким и незащищенным.

— И ты хочешь его обучить.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Голос императора никак не выдал его отношения к затее, отчего Вейдер растерялся.

— Если он настолько силен, как я подозреваю, то может быть очень полезен, — сказал он в свое оправдание.

Тишина, казалось, повисла навечно. Он все еще не мог прочитать учителя: это заставляло беспокоиться и уходить в оборону. Не ошибся ли он, поведав учителю о своем намерении? Чем больше он размышлял, тем менее оставалось доводов в пользу идеи.

От чувствительных к Силе следовало избавляться. Особенно от сильных, которые были угрозой. По всей логике ему надо убить мальчика, как только он увидит его снова.

— В самом деле, он мог бы стать ценным приобретением, — наконец вымолвил император. — Поступай как знаешь.

Он разорвал связь, и Вейдер облегченно вздохнул.

* * *

Возвращение в каюты эскадрильи превратилось для Люка в пытку. Ноги так дрожали, что ему пришлось собрать в кулак все внимание просто чтобы идти, грудь так болела, что каждый удар сердца ощущался ножевым ранением, а горло пылало огнем. Он прочистил его пару раз, но сделал только хуже.

Люк надеялся никого не встретить. От одной мысли, что придется с кем-то разговаривать, подташнивало, голова готова была вот-вот треснуть.

К его величайшему облегчению знакомая обстановка оказалась пуста. Люк налил себе воды, добавив туда льда, чтобы облегчить боль. Глотать все равно было ужасно — он вздрогнул, когда холодная жидкость потекла по горлу.

Дойдя до скамейки, Люк рухнул на нее с закрытыми глазами и прислонил голову к стене, приоткрыв рот. Голова мучительно пульсировала. Ни разу в жизни он не чувствовал себя так отвратительно…

Шум в коридоре заставил его поднять взгляд и задуматься, не отправиться ли в койку. Однако прежде чем он успел воплотить свое намерение, в комнату вошел Мучитель вместе с Темным Проклятьем и новичками, которые, видимо, вернулись с тренировки на симуляторах. Не верилось, что он их встретил только сегодня утром: казалось, прошла куча времени…

Вяло улыбнувшись, он помахал им, когда они поприветствовали его и подошли. Люк застонал бы, если б не чувство, что горло разрывается на части: вряд ли это подходящие условия, чтобы как следует познакомиться…

— Это Люк Ларс, наш НЛМ, — представил его Мучитель новым пилотам. Люк кивнул, но ничего не сказал.

— Рад встрече, — произнес пилот с темной кожей и белыми волосами. Именно с ним Люк дольше всех разговаривал утром, но в жизни не вспомнил бы его имени. — Хотя мы ведь уже виделись, верно? Ты — палубный офицер.

Люк кивнул, растянув губы в подобии улыбки.

— Ты обычно не такой притихший, — нахмурился Темное Проклятье. — Все в порядке?

Люк снова кивнул, безучастно уставившись на стакан с водой. Он чувствовал, что никто ему не поверил, но объяснять не было сил. Он снова поднес стакан к губам и сделал глоток, тут же поморщившись и пожалев об этом.

— Эй, не отгораживайся, в чем дело? — настойчиво продолжал старший товарищ.

Люк вздохнул.

— Просто не в настроении болтать, — попытался он.

Слова прозвучали едва различимым потоком прерывистых хрипов и потонули в сильном приступе кашля. Люк вздрогнул, закрыв глаза, больше не в силах сдержать болезненного стона. Не хотелось видеть испуганных взглядов, которыми, как он знал, обменивались остальные пилоты.

— Просто пойду в постель, — он поднялся на ноги. Мучитель остановил его за руку.

— Что случилось? — спросил он, разглядывая горло Люка. — У тебя красные следы на шее.

— Ерунда, — отмахнулся Люк, отчаянно желая уйти. Ему не хотелось об этом говорить. — Я… споткнулся и упал.

— И задушился? — поднял брови Мучитель. От его красного электронного глаза Люку стало не по себе. Он отвернулся.

— Форма за что-то зацепилась, и воротник впился в шею.

Он понимал, что история звучала неправдоподобно, но ему было все равно. Люку не хотелось, чтобы они узнали правду и принялись советовать быть осторожней и не злить лорда Вейдера. Ему не нужна их жалость и обеспокоенные взгляды.

— Не знал, что в доках есть подобные устройства, — с нажимом в голосе произнес Мучитель.

Люк посмотрел на него. Мучитель знал. Он просто пытался заставить его признаться, сказать вслух.

В Люке взметнулась ярость, он встал на ноги. Мучителя случившееся не касалось. Люку осточертело, что его постоянно допрашивают, сомневаются в нем, наблюдают за ним. Нельзя ли хоть разок оставить его в покое?

— Я не хочу говорить об этом, сэр. Лучше пойду спать.

Не глядя ни на кого, он поставил стакан на стол и направился в спальню, напоминая себе глубоко дышать, несмотря на боль. Руки тряслись безо всякой причины, отчего он еще сильнее злился на свое тело. Он был жив и в состоянии двигаться как угодно, легкие работали, угроза над ним не нависала. Все в прошлом, нечего так переживать.

Когда он достиг двери, снова послышался голос Мучителя.

— Возьми обезболивающее в аптечке.

Люк обернулся, кивнул и выскользнул прочь.