Бессонница (гет)

Оказавшись в доме, Гермиона первым делом бросилась успокаивать Кэтрин. Это было и насущной необходимостью, и единственным из доступных способов не дать себе свихнуться или скоропостижно умереть от разрыва сердца. Малфой тоже сосредоточился на этой задаче. Несколько минут они хором пытались достучаться до Кэтрин, сидя на кровати плечом к плечу.

— Малфой, наколдуйте воздушные шары или что-нибудь в этом роде, — почти прокричала Гермиона Люциусу на ухо. Растрепанная белая прядь скользнула по её губам, когда Малфой ответил ей кивком, и Гермиона замерла на несколько секунд, скованная странным тоскливо-головокружительным чувством. Так, как если бы ей показали длинную дорогу к горизонту из-за тюремной решётки.

Люциус прошептал какое-то заклинание. Комната, сверкнув, заполнилась доброй сотней радужных мыльных пузырей — каждый размером с голову Кэтрин, которая тут же прекратила рыдать и вырвалась из державших её рук, чтобы начать охоту. Зачарованная Гермиона погрузилась в созерцание, одновременно бездумно наслаждаясь тишиной, и эта минутная слабость обошлась ей дорого.

— Да вы волшебник, — сказала она и мгновенно напряглась, поняв, насколько по-магловски это прозвучало. Люциус удивлённо воззрился на неё, а потом вдруг рассмеялся. Теперь пришёл черёд Гермионы впадать в ступор от удивления: она ожидала чего угодно, кроме его смеха. Слишком человечного для того, кто… Она жалко всхлипнула, и он замолчал, встревоженно глядя ей в лицо — так же, как недавно Драко. Сквозь поднявшуюся муть в голове Гермиона успела подумать о том, насколько сильно они похожи, а потом её мысли смыла истерика. Она плакала, бормоча в намокшую ткань мантии, что ненавидит свою жизнь, что из неё так и не получилось нормальной матери и что ей хочется сдохнуть, и что свою дочь она тоже ненавидит, как и её отца, и ей плевать, что Малфой о ней подумает, а Люциус сидел неподвижно, положив ладонь ей на спину, и на них безостановочно летела мыльная пена от лопавшихся пузырей.

Гермиона не знала, сколько они так просидели, и сколько из неё вылилось слез. В любом случае, ей понадобилась бы пара лет, чтобы выплакать их все без остатка, но всё же ей стало намного легче. Она храбро подняла голову и заглянула в лицо Люциусу, смирившись с тем, что увидит на нём презрение или удовлетворение, но он заставил её удивиться снова. Она замерла, уловив в его глазах отражение собственного разочарования и усталости, и напряжение в её вечно скрученных в узлы нервах разошлось по телу горячей дрожью. Она вдохнула, чтобы снова сказать или сделать что-то крайне необдуманное, но тут Кэтрин отвлеклась от ловли пузырей, беспокойно завертела головенкой, а потом принялась тужиться. Гермиона беззвучно рассмеялась, позволяя себе вырваться из-под слишком головокружительных малфоевских чар и вновь взваливая на плечи священный долг матери.

— Прошу меня простить, — сказала она хрипло, но почти непринуждённо. Люциус поднялся и подал ей руку, помогая встать.

— Я пойду разберусь с аврорами. И пришлю вам домовиху.

Разобравшись с неотложными делами и практически смирившись с тем, что её дочь обожает магические игрушки и сладости, приготовленные эльфами, Гермиона нервно заходила по комнате в ожидании возвращения Люциуса. У неё было достаточно времени для того, чтобы как следует осудить себя за вспышку эмоций и ненужной (и опасной) откровенности, ужаснуться тому, что надумал себе Драко, представить, что будет, если авроры или Нотт, непонятно как очутившийся на месте событий, обнаружат их с Кэтрин присутствие и станет об этом болтать. Жизнь, и без того слишком хаотичная и неуправляемая, теперь вовсе напоминала ей берег после цунами. Она не понимала, что будет делать дальше, как станет оправдываться, если о её общении с Малфоем узнают Рон или Гарри. Она знала, что должна отказаться от помощи Люциуса и жить так, как жила, но это было выше её сил, особенно теперь. Их последняя ссора была все ещё свежа в её памяти, она понимала, что он пытается если не добиться какой-то одному ему известной цели, то одержать победу в странном навязанном ей моральном поединке, и всё же каждый шаг Люциуса, каждое его слово в конечном счёте служило её интересам. Гермиона расписалась в своём полном бессилии решить эту задачу и покорно плыла по течению, позволив Люциусу решать проблемы за неё. Это полностью противоречило её принципам, привычкам, самому складу её характера, но до тех пор, пока он не причинял вреда ни Кэтрин, ни ей самой, она просто позволяла ему делать то, что он считал нужным. В конце концов, он был прав: если так продолжится, однажды она просто не сможет встать с постели.

Часы в потемневшем от времени деревянном корпусе пробили семь, а Люциуса всё не было. Гермиона тщетно пыталась сосредоточиться на игре с Кэтрин, но выходило из рук вон плохо. Если б не страх быть обнаруженной, она бы уже давно была там, в гуще событий, и сама решала проблемы, которые, как она поняла, возникли из-за её необдуманного Экспеллиармуса, но ей волей-неволей приходилось оставаться за бортом. Пресловутая дама в беде — роль, которую она всегда презирала.

Внезапный звук заставил её вынырнуть из тревожных мыслей — запищал зарытый на дне сумки мобильник. Гермиона чертыхнулась, отошла подальше от Кэтрин, которая вполне могла оторваться от блестящей кареты с движущимися лошадками ради новой игрушки, и взглянула на экран. К её вящему ужасу, звонил Рон. Она прикусила губу, обдумывая, что будет, если не ответить на звонок, и решила, что лучше перетерпеть неприятный разговор и хотя бы выяснить, что ему нужно.

— Привет, — промямлила она, нервно расковыривая заусенец на пальце.

— Где тебя носит? — понеслось из динамика. — Я третий раз тебе звоню.

— Я не слышала, наверное, отключила звук, пока Кэти спала, и забыла включить, — ответила Гермиона, мгновенно вскипая. Рон раздражённо цыкнул и продолжал:

— Я полчаса торчу под дверью. Что ты сделала с защитными заклинаниями? Или это работа Гарри? Я же тебе сто раз говорил, что поправлю их сам.

— Рон, при чем тут защитные заклинания? — спросила Гермиона, всё ещё пытаясь говорить спокойно. — Мы с Кэтрин вышли погулять, зашли дальше, чем я рассчитывала, вернёмся нескоро, у неё в кои-то веки хорошее настроение.

— Надо же, обычно тебя дальше двора не выгонишь, — хмыкнул Рон.

— Ты-то откуда знаешь? И вообще, что ты делаешь у нас в такое время? — поинтересовалась она в ответ.

— Я что, должен выбирать время, чтобы увидеть своего ребёнка? Может, ещё и заранее уведомлять тебя совой? Когда ты вернёшься? Я хотел забрать Кэти в гости к маме, зашёл по дороге с работы.

Гермиона нахмурилась, опустив руку с зажатым в ней телефоном. Это было крайне странно, учитывая, что Молли не рвалась общаться с внучкой.

— Ну, вообще-то я и сама собиралась с ней в гости к своим родителям. Прямо после прогулки, — сказала она, собравшись с силами.

— А почему ты меня об этом не предупредила? — продолжал Рон испытывать её терпение. — Ты же знаешь, я не согласен с тем, что Кэти проводит много времени с маглами, хотя твои родители и хорошие люди, но…

— Рон, послушай, мне нужно следить за Кэти. Давай созвонимся через пару дней, когда я вернусь, и тогда решим, когда ты заберешь ее, — решительно прервала его Гермиона. — И ещё, у неё режутся зубы, она себя плохо чувствует, капризничает, так что…

— И поэтому ты притащила Барлоу, так? — выдал вдруг Рон. Гермиона помолчала, собираясь с мыслями. Инстинкт, твердивший ей, что Рон объявился не просто так, в очередной раз оказался прав.

— Ну и что с того? Это хороший специалист, мне его посоветовали.

— Кто, интересно знать? Ты в курсе, что этот засранец лечит только детей богатеев? Сколько галлеонов ты угрохала на приём? И почему я должен узнавать о том, что моя дочь болеет, не от тебя, а от… — он замолчал, явно осознав, что сболтнул больше, чем нужно. Гермиона вздернула подбородок, борясь с желанием послать Рона туда же, куда отправился Волдеморт.

— Очень интересно, Рональд Уизли. Ты следишь за мной или собираешь сплетни? Может, ты не доверяешь мне или считаешь, что я недостаточно хорошо ухаживаю за своей дочерью?

Рон пробормотал что-то нечленораздельное. Гермиона пропустила мимо ушей «я просто подумал» и «у мамы есть хороший знакомый врач, и вообще ты могла бы попросить её, она всегда сама нас лечила» и твёрдо попрощалась, пообещав, что позвонит сама через пару дней.

Не успела она успокоиться, как телефон зазвонил снова. На сей раз сюрприз оказался ещё более неприятным: звонила Молли Уизли собственной персоной. Гермиона убедилась, что дело нечисто: её давно не удостаивали таким настойчивым вниманием. Задумчиво глядя на дисплей, она снова пожалела о том, что Люциуса нет так долго. Стоило бы дать трубку ему, чтобы нервное потрясение лишило Молли дара речи на пару месяцев, а лучше лет.

— Я вас слушаю, — сказала Гермиона, когда убедилась, что та не собирается сдаваться так просто.

— Здравствуй, моя дорогая, как поживаешь? — раздалось в динамике. Гермиона поежилась: если Рона она почти привыкла выносить стоически, то Молли выбивала её из равновесия моментально. Этот воркующий тон был знаком ей слишком хорошо, и её мучил контраст между тем, как он звучал для неё во время войны и после её окончания. Она всё ещё помнила ту Молли Уизли с её материнской заботой и беззаветным героизмом и жалела, что всё это теперь обернулось против неё. Будто она оказалась в стане Пожирателей. Хотя… Гермиона окинула взглядом комнату, задержалась на Кэтрин, которая приволокла к её ногам горку подаренных Люциусом игрушек, и горько улыбнулась.

— Благодарю, всё прекрасно, — сказала она, поняв, что пауза слишком затянулась. Молли выдала ещё пару ничего не значащих реплик и перешла к делу.

— Послушай, я хотела сегодня взять Кэти к себе и, может быть, оставить её погостить у нас на несколько дней. Джинни с детьми тоже у нас, и Флер приедет, так что Кэти сможет побыть с родными. Рон сказал мне, что ты хочешь увезти её к своим родителям, но вы всегда сможете съездить к ним позже, так что…

— Простите, но я уже договорилась с мамой и папой, они взяли выходные на работе, поэтому мы поедем к ним, — возразила Гермиона. — Я договорюсь с Гарри, чтобы он предупредил меня, когда следующий раз соберётся в Нору.

— Дорогая, я никак не возьму в толк, почему тебе всегда надо делать всё по-своему, даже в таких мелочах? — продолжала наступление Молли. — В этом вся твоя проблема. Рон уже стоит у твоей двери, скажи ему, где ты, он аппарирует за Кэтрин и возьмет её к нам. А ты сможешь заняться своими делами. Нет, если хочешь, можешь навестить нас, но…

— Нет-нет, Молли, я ни в коем случае не хочу вас стеснять, тем более что вы ждёте Флер, — поспешила отказаться Гермиона и, воспользовавшись тем, что Кэтрин недовольно залопотала, тщетно пытаясь отвлечь её от разговора, торопливо попрощалась и сбросила вызов, а потом отключила звук. Что-то творилось, и ей явно стоило выяснить, что именно.

Забросив телефон в сумку, Гермиона посадила Кэтрин на кровать и разложила перед ней оставленные на полу игрушки. Ей отчаянно хотелось пить — в горле пересохло от слез и коротких, но малоприятных бесед с бывшими родственниками, однако она не решилась ни выйти из комнаты, ни позвать домовиков.

Ей пришлось промучиться ещё с полчаса, а потом дверь наконец распахнулась, и в комнату вошёл Люциус. Гермиона поднялась ему навстречу — у него был усталый вид, и на лице его застыло выражение безразличного спокойствия, которое неожиданно для неё самой стало ей непривычным.

— Авроры ушли? — торопливо спросила Гермиона. — Расскажете мне, что там было?

— Всё в порядке, — сказал он после краткого раздумья. — Вам не о чем беспокоиться. Я говорил вам, Аврорат отслеживает заклинания, которые здесь произносятся, поэтому они прислали патрульных. Но вам не стоит переживать, мы с мистером Ноттом-младшим — он теперь мой юрист — решили все вопросы. Ваше имя не фигурировало ни в устной беседе, ни в документах.

У Гермионы загорелись щеки.

— Люциус, я… Черт, простите меня, мне следовало помнить о надзоре. Я не хотела создавать вам лишних проблем.

— Всё хорошо, Гермиона, прошу вас, не нужно переживать, — поспешил он успокоить её, и Гермиона покраснела ещё сильнее. — Я и сам был готов разоружить маленькую леди, но вы меня опередили. У неё определённо выдающиеся способности, раз она в таком возрасте сумела заставить палочку работать. И открыть замок, чтобы стащить её.

Гермиона окинула дочь, всё ещё сидящую на кровати, изумленным взглядом.

— Вы серьёзно? Она применила магию, чтобы повернуть замок?

Люциус кивнул.

— Более того, она пробралась мимо заклинания, которое должно было оповестить домовиков, что она проснулась. Этого я не предусмотрел, за что прошу меня простить. Видимо, ваша дочь взяла от вас всё самое лучшее.

Гермиона нервно хихикнула, одновременно довольная такой демонстрацией способностей и перепуганная до полусмерти картинами будущего, возникшими в её воображении.

— Мне и вправду понадобятся домашние эльфы, — задумчиво сказала она. — Лучше три или четыре.

Люциус взглянул на часы.

— Нам пора ужинать. Все разошлись, можете смело идти в столовую.

— А Драко? — нерешительно спросила Гермиона. Люциус задержал на на ней взгляд дольше обычного и ответил:

— И Драко ушел. Я вынужден сказать, что не предусмотрел и его появления тоже. Мне жаль, что вам пришлось объясняться с ним, и, разумеется, я убедил его, что его предположения неверны и оскорбительны. Он передал вам свои извинения и дал слово, что не будет болтать лишнего.

— Бросьте, это я должна извиняться. Мне ни в коем случае не хотелось осложнять ваши отношения с семьёй, — сказала Гермиона.

— Осложнять нечего, он появился здесь потому, что, как оказалось, тоже ухитрился установить здесь заклинание, отслеживающее применение магии на территории, — объяснил Люциус с усмешкой. — Беспокоится, чтоб я не нанёс ещё большего ущерба его репутации.

— Или беспокоится о вас, — добавила Гермиона. Люциус покачал головой.

— А вот это вряд ли.