Призраки и бродяги (джен)

«Щёлк!» — сорвавшийся с подставки мячик полетел к цели, быстрой белой точкой выделяясь на фоне рыжеющих деревьев, хмурого браавосийского неба и строящихся небоскрёбов.

— Отличный драйв, отец, — заранее похвалил Эйгон. — Руки помнят?

Мяч скакнул пару раз, прокатился по коротко стриженной траве и замер в десяти футах от лунки. Помечавший её флажок висел неподвижно — ветра сегодня не было. И Рейгар ответил:

— Уж больно снаряжение добротное. Эти новые клюшки превосходны, а мячи с резиновым сердечником обладают замечательной аэродинамикой. В мои времена таких не было.

— Ваш отец скромничает. Он был лучшим игроком Королевской Гавани. Только некоторые хайгарденцы могли с ним посоперничать, — сказал Джон Коннингтон, придерживая здоровой рукой висевшую на плече сумку с клюшками. Его поредевшие и потускневшие волосы красиво сочетались с осенними пейзажами позади.

Рейгар не стал отрицать те давние достижения. Джон постоянно нахваливал его подзабытые таланты, и чего греха таить — было приятно. Что бы сказал о таких проявлениях нескромности настоятель?

Он и Лианну хотел натренировать, но Волчица назвала гольф «развлечением для скучных аристократишек Юга» и поведала, что её любимая игра с клюшкой — хоккей. А позже, одним холодным вечером на вилле «Радость» сетовала, что этой зимой беременность и продолжающаяся война не позволят ей сыграть с братьями. Как они всегда это делали: на льду замёрзшего озера, под морозным синим небом и взором величественных заснеженных гор.

Сын столь же похож на него в молодости, как и Арья — на оставшуюся вечно юной Лианну. Когда Рейгар впервые увидел их рядом в поезде из Волантиса, ему на миг почудилось, будто он, переместившись в весну своей жизни, наблюдает за собой и любимой женщиной со стороны. Тоскливо, жутковато и завораживающе... И бесконечно прекрасно.

Эйгон не следил за приземлением мяча — он закинул клюшку на плечо и посмотрел на Рейгара. Пристально, испытующе, давая понять: «Я прекрасно знаю, что у тебя на уме».

— Позволь, угадаю: прямо сейчас ты думаешь о Лианне Старк.

Рейгара таки поймали с поличным. Его душевную требуху видно насквозь, и нет смысла прятать Лианну от сына.

— Да, — подтвердил он. — Последние двадцать два года я думал о ней больше, чем о ком-либо ещё.

Больше, чем обо всех остальных вместе взятых. Этот неозвученный вариант был более жёстким, но и более честным тоже.

Джон Коннингтон поджал губы и повернулся в профиль, сделав вид, что заинтересовался компанией игроков впереди. А вот сына его слова будто бы совсем не расстроили. Эйгон прожонглировал клюшкой, ухмыльнулся и пружинящим шагом направился вниз по склону к первой лунке.

— Спасибо за откровенность, — бросил он на ходу и потоптался на шуршащих листьях. — Строго говоря, мне не оставили много шансов невзлюбить тебя. Все воспитатели — и лорд Джон, и леди Эшара — говорили о Рейгаре Таргариене так, словно пересказывали жизнеописание святого или героя из древних легенд. Даже Эшара Дейн, а ведь она была фрейлиной мамы. Подумать только.

Бедный мальчик! Лишённый родителей, он воспитывался странной компанией эмигрантов-адвокатов отца.

— Быть может, — продолжал Эйгон, — они видели в тебе олицетворение Вестероса, который мы потеряли? Родина, любимые, мёртвые кронпринцы — люди склонны идеализировать эти вещи, закрывая глаза на их объективные недостатки.

Пробившийся сквозь тучи луч подсветил Эйгона, и он неожиданно сменил тему:

— Посмотрел намедни спектакль «Кровавая распря на Западе» в компании леди Арьи. Ничего особенно интересного, за исключением буквально одного момента, посвящённого Красной Королеве... И в связи с ним мне вот о чём захотелось спросить: кто-нибудь видел тело Лианны Старк? Её могилу? Убедительные доказательства смерти?

Рейгар словно напоролся с разбега на выставленный штык. Случайно или нарочно сын причинил ему заслуженную боль.

— На что вы намекаете? — осторожно спросил Джон, пока Эйгон извлекал нужную клюшку из сумки.

— Пока ни на что. Просто интересуюсь вашими источниками информации. Кончина леди Лианны — событие из разряда «все слышали и знают, но никто не видел». Не так ли?

— Арья как-то говорила, что видела её могилу в семейном склепе Старков в Винтерфелле, — нехотя сознался Рейгар.

— Получается, единственное доказательство её смерти — слова Старков, — повторил Эйгон.

— Но к чему им лгать? — не понял Джон.

Эйгон присел на корточки и прищурил глаз, оценивая мяч.

— Может, и не к чему. А может, имелись резоны. Семья могла помочь ей скрыться, когда правда выяснилась, и оказалось, что на самом деле Лианна Старк перешла на сторону Таргариенов добровольно. Стала предательницей в глазах победителей. А в статусе покойника прятаться удобно: можно по-тихому убраться из страны, пользуясь хаосом только что отгремевшей гражданской войны. Залечь на дно, как любят говорить в Браавосе. — И, выверенным ударом отправив мяч в лунку, добавил: — До поры до времени.

Идеально запущенный со стартовой площадки мячик Рейгара сидел куда выгоднее — просто возьми да покати легонько, — вот только рука дрогнула в самый ответственный момент. Покатил мимо.

— Помнить-то помнят. Но твёрдость растеряли. — Эйгон подпёр подбородок кулаком, комментируя фиаско отца. — Так вот, из того забавного спектакля мы почерпнули весьма нетривиальную версию насчёт личности Красной Королевы. Полнейшее безумие, однако, чёрт возьми, кого в наше время удивишь безумными вещами?

Рейгар давно понял, к чему клонит сын, но даже помыслить об этом боялся. Нелепо. Нереально. Невозможно. А Эйгон припечатал с нажимом:

— Думаю, вы догадались, каких героев я пытаюсь объединить в одном лице.

— Абсурд! — Джон вздрогнул и резко помотал осенней головой, словно прогонял наваждение. — Зачем Лианне Старк устраивать революцию в Заливе и расовые бунты в Волантисе? Как она там оказалась? Что могла забыть настолько далеко от родины?

Эйгон задумчиво замер, присев на корточки и устанавливая мяч на подставку.

— Да, справедливые возражения, — согласился он наконец. — На ваши вопросы у меня ответов нет. Пока нет.

А что, если Лианна тоже сбежала в Эссос? Раньше Рейгар и помыслить о таком не мог. Он видел Лианну повсюду — только он, — больше никто о ней не вспоминал. Теперь же о Лианне заговорили все вокруг. Быть может, он и не сумасшедший на самом деле?

Перед его глазами появилась Зимняя Лианна. Потом Весенняя. Летняя. Осенняя. И ещё одна Лианна — Неведомая. В чёрном кожаном жакете для верховой езды, покрытом пылью южных степей. Один глаз серый, другой прикрыт повязкой. А рядом стояли коричневые рубашки дотракийских боевиков. Революционные шаровары Джораха Мормонта. Продырявленные пулями багровые флаги. Ликующие толпы на вековечных пирамидах.

Кадры пронеслись, как если бы обезумевший киномеханик прокрутил ручку своего аппарата с максимальной скоростью.

«Теперь я служу моей королеве — самой справедливой и прекрасной женщине на свете», — сказали Революционные Шаровары с Восточного вокзала. Неведомый его побери, предательский ублюдок тысячу раз прав. Лианны-из-головы-Рейгара были юными, но даже четверть века спустя она не могла не оставаться самой прекрасной.

Одна половина Рейгара втайне ликовала, другая шипела, почему-то голосом Джона Коннингтона: «Да у тебя крыша поехала, как можно повестись на такую чушь». Пустая надежда, а пустые надежды только душу бередить могут.

— ...Ты живой, отец? — Эйгон поводил перед его носом ладонью свободной от клюшки руки. — Вот, знакомься: Тихо Несторис, член правления Железного банка. Он курирует зарубежные операции по их линии.

Сын кивком указал на худого мужчину в тёмно-синем костюме и высоченном цилиндре. Его белая борода вызывала невольные ассоциации с венценосным отцом, правда, у Тихо Несториса она была куда более ухоженной и необыкновенно тонкой, как хвост.

— Мистер Несторис, какой чудесный день, — поприветствовал его Эйгон. — Вы похожи на капиталиста с красных карикатур.

— Благодарю за комплимент, ваше высочество, — отозвался тот. — А вы похожи на самого себя с карикатур ланнистеровских.

Рейгар успел мысленно назвать его «едким стариком», но потом присмотрелся поближе и подумал, что Тихо Несторис не такой уж и старый. Наверное, лет на пять-семь старше их с Джоном.

— Мы здесь обсуждаем повстанцев на юге, — рассказал Эйгон. — Присоединитесь?

Приблизившись, Тихо Несторис остановился и сложил руки на лакированной рукояти трости.

— А что их обсуждать? Просто наша пехота. Хотя стоит признаться: эффект от действий Красной Королевы несколько превзошёл ожидания.

«Когда Браавос собирается на войну, он начинает поиски пехоты», — эти слова Рейгар впервые услышал в детстве из уст отцовского премьер-министра. Похоже, с тех пор мало что изменилось. Браавосийцы предпочитают рисковать чужими жизнями, а не тратить свои.

— И кто же она такая? — оживился Джон.

— А мне почём знать? — кажется, Тихо Несторис привык отвечать вопросом на вопрос. — Какая-то дама, уж очевидно. Предводительница радикальных аболиционистов, борцов с рабством в Заливе. Мы помогали деньгами и оружием в их войне против людоедских режимов Миэрина и Волантиса.

— Вы не знаете её имени?

— Да нет, конечно. Кто в таких делах представляется настоящим именем, мистер Гриф? И, по-вашему, я должен помнить их всех?

Джон выглядел малость опешившим.

— Что же это получается, вы снабжали оружием людей, о которых почти ничего не знаете?

Тихо Несторис агрессивно выгнул нос клювом.

— Вы собрались допрашивать меня, как парламентская комиссия?

— Нет, слушайте, — Коннингтон даже запнулся слегка от цинизма собеседника, — просто это так... по-браавосийски.

— Не ссорьтесь, господа, — прервал их Эйгон. Он глядел то на далёкую лунку, то на мяч, примериваясь к нему клюшкой. — Мы все работаем на одну великую цель — реставрацию Таргариенов.

Джон и Тихо Несторис послушно замолчали. В поисках нейтральной темы для беседы они синхронно задрали головы влево — туда, где среди недостроенных железобетонных карандашей копошились едва различимые на таком расстоянии фигурки верхолазов.

— Жутковатая работа. — Джон поёжился. — Боязнью высоты не страдаю, но я бы лучше скакал каждый день навстречу шрапнели мятежников, чем балансировал на балке в полутысяче футов над землёй.

— Эти уродливые башни, — фыркнул Тихо Несторис. — Во времена моей молодости самым высоким сооружением Браавоса оставался Титан, и это было прекрасно! Скорей бы строители закончили работу. Я немедленно займу один из этих небоскрёбов. Поселюсь в кабинете с видом на море — единственном месте в городе, откуда их не будет видно.

А Эйгон крикнул:

— Фо!

И — щёлк! — запустил мяч в небо. Этот удар мог быть лучшим за сегодня, если бы не порыв северного ветра. Белая точка отклонилась сильно левее и улетела в воду.

Эйгон крякнул от досады.

— Так оно и бывает, ваше высочество, — усмехнулся Тихо Несторис. — Ты, твои временные союзники и их планы — вы как клюшка, мяч и резкий ветер. Запускаешь этих людей в нужном направлении, но случается какая-нибудь малопредсказуемая гадость, и... — он вновь посерьёзнел и скривил губы. — Они летят не совсем туда, куда рассчитывал ты.

— С меня штраф, — признал Эйгон, обращаясь к Рейгару. — А у тебя и твоих не забывших, но дрожащих иногда рук появился шанс отыграться.

— Вообще-то, я пришёл за тем, чтобы лично сообщить вам хорошие новости, — продолжил Тихо Несторис. — Там Адмиралтейство собирает конвой с грузами для Вольной Республики Севера. Он должен отправиться в Восточный Дозор на следующей неделе... Вы готовы вернуться на родину, ваше высочество?

Разочарованный игрой Эйгон сидел на корточках спиной к ним всем, и Рейгар не мог видеть его лицо, но знал — в этот миг сыну трудно скрыть волнение.

— Вернуться на родину, — пробормотал Эйгон. У Рейгара от его слов тоже волосы на затылке зашевелились. — ...Вы ещё спрашиваете.

— А Джон Таргариен? — неожиданно вспомнил тёзку-самозванца Коннингтон. — Он тоже ваша пехота, мистер Несторис?

Банкир повернулся в сторону Джона.

— Если вы беспокоитесь насчёт фамилии, то не стоит. У полевых командиров северян мода на пафосные прозвища. Тормунд Громовой Кулак. Манс Налётчик. Джон Таргариен. Все из одного коробка. Если с этим Лжетаргариеном возникнут какие-либо проблемы, мы его уволим — вот и все дела.

Джон Таргариен. Мальчик, похожий на Старка. Мальчик, который называет себя его сыном. Рейгару вдруг подумалось, что Лианна, если она выжила, могла бежать не только в Эссос. Вольная Республика Севера. Ближе к дому и в то же время максимально далеко от цивилизации...

— ...Там кто-то бежит сломя голову, — сказал Эйгон. — Это не к вам?

— Ага, мой быстроногий Бруско пожаловал, — Тихо Несторис кашлянул.

Упомянутый парень нёсся по короткому маршруту через все грины и бункеры, не обращая внимание на возмущённые взгляды оскорблённых нарушением этикета гольфистов.

— Телеграмма из МИДа, — крикнул он, ладонью прижимая к макушке съехавшую во время забега кепку. — Очень срочно.

Тихо Несторис пробежал глазами по выхваченной у помощника бумаге, и увиденное его явно не обрадовало.

— Нечто ужасное? — заботливо поинтересовался Эйгон. — У вас такое лицо сделалось, будто Промышленный индекс на полтора процента упал.

Тихо Несторис быстро посмотрел на него, словно решал, стоит ли продолжать обмен колкостями, и выдал:

— Красная Королева и её боевики объявились на юго-западе Вестероса. Она выступила перед студентами Цитадели. Революционеры в Староместе провозгласили коммуну и строят баррикады. Экипажи нескольких кораблей вестеросского флота взбунтовались во время манёвров у берегов Простора. Якобы из-за червивого мяса. — Он расхохотался: — Безумие! Настоящее безумие!

— Ваш красный мяч полетел совсем не туда? — прокричал ему вдогонку Джон.

Член правления Железного Банка уходил, не прощаясь — тоже очень по-браавосийски.

— ...Эта игра зашла слишком далеко. — Фигура Тихо Несториса отдалилась ещё. Он ускорял шаг, сплёвывая слова через плечо. — Теперь мы должны остановить Красную Королеву раньше, чем она уничтожит весь этот чёртов мир.