Где наша не пропадала (джен)

Вернулся-таки мой блаженный в родные пенаты и заперся у себя в домике. Видите ли, он изволит хандрить, а дядя с братом пусть за него всю работу разгребают. Я бы тоже непрочь так устроиться — засесть в домике, и похеру мороз; или уйти на покой и поселиться с любимой где-нибудь на отшибе, завести козу и потихоньку копаться в огороде. Однако совесть не позволяет бросить на произвол судьбы всех этих оболтусов.

Помозговал я маленько, как Сичэня из домика выкурить, и кое-что придумал, предварительно сговорившись с изобретательным Вэй Усянем (наконец-то я выучил настоящее имя Васеньки) и его не менее хитрожопым дружком Нехай Саном. И порешили мы загрузить моего Января работой по самые гланды, чтобы ни на что другое времени у него не оставалось. Тогда и думать забудет о своей ипохондрии.

На следующее утро я отправил младшего племянника с супружником и спиногрызами (хотелось бы сказать "в пешее эротическое путешествие", но мой отмороженный младший племяш мог бы понять это буквально и травмировать психику мелких пиздюков), поэтому всего лишь в Юньмэн, а писаря Яо — медитировать в дальние пещеры, проследив, чтобы на него надели оковы смирения (жаль, поздно узнал об их существовании, а то бы намного раньше этого проныру в них заковал). Сам же через пару дней сказался больным и затребовал к себе Сичэня.

Притворяться умирающим лебедем я научился ещё на заре туманной юности, когда нужно было откосить от очередного наряда, и вот сейчас мне это умение и пригодилось. Нахлебался горячего чая так, что бросило в пот, и повалился на постель, закатив глаза и изображая предсмертные хрипы, а жене велел позвать старшего племянника, сказав, мол, дядя Женя помирает, ухи просит.

Не успела догореть ароматическая палочка, как примчался мой блаженный, бухнулся на колени у кровати, и давай бить челом об пол.

— Этот недостойный глава приветствует старшего и просит прощения за то, что не обеспокоился состоянием здоровья дяди раньше. Может быть, позвать целителей?

— Целители уже осмотрели меня и сказали, что это — приступ острого шлангита, — ответил я.

— Никогда не слышал о подобной болезни, — сосредоточенно нахмурил брови мой племянник. Как есть, блаженный, любой дурак может его вокруг пальца обвести.

— Такое случается со стариками вследствие перенапряжения, — пояснил я.

— Позвольте передать вам толику своих духовных сил, дабы ускорить исцеление, — предложил этот простодушный.

— Не поможет, — поспешил остановить его я, а то ведь поймёт, что именно означает "шлангит". — Облегчить страдания этого старика может только мисочка ухи.

— Если дядя подскажет, что это такое и где его искать, я непременно раздобуду для него это снадобье, — пообещал терзаемый угрызениями совести старший племянник.

— Это — суп, сваренный из свежепойманной голыми руками речной рыбы, — пояснил я.

— Но в Облачных Глубинах запрещено убивать живых существ, — напомнил Сичэнь.

— Потому никто из орденских целителей и не скажет об этом. Поэтому я прошу тебя лично приготовить его, — не моргнув глазом, ответил я.

Желание захворавшего старика — непреложный закон для любого младшего родственника, так что засунул мой старший племяш свою хандру себе в зад… в свой бездонный рукав и отправился на рыбалку. Через несколько часов этот Трандуил на минималках вернулся весь мокрый, зато чуток оживший, с ещё трепыхавшейся рыбиной в руках. Придирчиво осмотрев оную, я велел ему приготовить из неё суп с луком и морковью, с чем мой неприспособленный к готовке племяш провозился ещё пару часов, наверняка угробив большую часть этого времени на убиение и чистку рыбы.

Отведав варева, я забраковал его из-за плававшей в нём рыбьей чешуи и привкуса гречи. Плюнув на пол и отерев рот рукавом, ехидно осведомился:

— Неужели мил сердечный друг Яо, научивший тебя стирать, не удосужился научить тебя готовить? Рыбу следовало выпотрошить перед варкой, отрезав голову и выкинув из брюха все кишки. Ступай, снова приготовь мне уху, и сделай это как следует.

Сичэнь сначала покраснел при упоминании стирки, затем побледнел на словах про отрезанную голову, однако вновь послушно отправился на рыбалку. На этот раз он управился быстрее — не прошло и пары часов, как он принёс мне миску горячей ухи.

Отхлебнув пару ложек рыбного супа, я нашёл его пресным и опять погнал Сичэня за новой рыбиной, велев отварить её с солью, перцем, лавровым листом и укропом. Следующую его вариацию на тему ухи я отверг из-за того, что она была переперчённой. Пришлось бедолаге снова отправляться на рыбалку, а затем — на кухню. Когда за ним закрылась дверь, мой блаженный таки не выдержал и выругался. И это было хорошо — пущай проорётся, может, быстрей попустит. Следующая версия ухи оказалась такой, как надо, и я выхлебал её до дна, после чего снова рухнул на подушки и попросил:

— Сичэнь, подмени завтра на занятиях меня и отсутствующего Ванцзи.

— Да, дядя, — послушно склонил голову тот.

— А после этого проведи практические занятия по талисманам вместо отбывшего на родину Вэй Усяня, — добавил я и получил ещё один кивок в ответ. — А потом проверь заполнение и выполнение личных комплексных планов самосовершенствования каждого ученика (моя недавняя придумка, а то ведь совершенствуются, кто в лес, кто по дрова), а то заклинательский зачёт на носу, а эти малолетние лоботрясы наверняка ничего из запланированного не сделали. И подготовь план лекций и презентации для прибывающих послезавтра из Цинхэ проверяющих из ведомства верховного заклинателя. Я нарочно поставил в план проверки только свои предметы, чтобы не ставить никого под удар, и так неожиданно заболел… — нарочито тяжко вздохнул я.

— Не извольте беспокоиться, всё будет готово вовремя и в лучшем виде, — пообещал Сичэнь. — А теперь, позвольте удалиться, если у вас больше не будет никаких распоряжений.

— Ступай, отдохни перед занятиями, — проявил родственную заботу я.

Наивный Сичэнь наверняка возрадовался, что может вернуться в свой домик и немного передохнуть, но именно в этот момент ему вручили письмо от верховного заклинателя с требованием заплатить налог на недвижимость за сто лет и срочно предоставить копии и оригиналы документов, удостоверяющих его личность и подтверждающих права собственности на земли Гусу, где расположена резиденция ордена.

По нотам протеста в голосе старшего племянника, я понял, что его таки проняло, и строго-настрого наказал жене не впускать его ко мне. Дескать, дядя почивать изволит, не велел беспокоить. Пущай сам повертится. Теперь уж точно у него не останется времени хернёй маяться.

Рано утром я послал за Сичэнем, спросил, написал ли он собственный личный комплексный план самосовершенствования, и попросил сыграть мне на китайских народных гуслях нечто умиротворяющее. С выражением лица "за что мне это всё?" племянник принялся тренькать, да так умиротворил меня, что я едва не задрых.

— Спасибо, Сичэнь, — поблагодарил его я, когда мелодия смолкла.

— Не будет ли дядя столь любезен подсказать мне, где находятся бумаги, подтверждающие то, что император даровал Лань Аню земли Гусу и освободил его и его потомков от уплаты налогов? — вежливо осведомился Сичэнь.

— Что-то с памятью моей стало. — Тут нисколько я не покривил душой, ведь не мог же я помнить то, чего не знал. — Разбирайся ты уж сам, племянник. Я не помню ничего, снова мне плохо. Ты ступай, ну а я отдохну трошки, а дела… мы о них поговорим позже.

Лань Сичэнь закрыл глаза, наверняка мысленно костеря меня за капризы и старческий склероз, но сдержался и отправился в класс. Пока он возился с болванчиками, присланными в этом году к нам на обучение, я успел втихаря поесть приготовленных женой жареных пельмешек, после чего вновь залёг в недра тёплой постели. Нет, мне не стыдно. Лучше получить угрызения совести, чем угрызения желудка. Ещё бы покурить… Но, к сожалению, табак сюда ещё не завезли.

К вечеру я призвал племянника и вновь отправил его на рыбалку. Что поделать, обрыдла мне их вегетарианская кухня. Сичэнь явно сделал выводы из вчерашних мытарств и сумел приготовить вкусную уху с первого раза. Заметив, что мне нравится его стряпня, он осмелился попросить:

— Дядя, а нельзя ли послать в Юньмэн за Ванцзи? А то рискуем ударить в грязь лицом перед проверяющими. Да и господин Вэй наверняка бы придумал, как избежать незаконного налогообложения.

Да, этот Вэй Усянь уж точно бы сам кого угодно обложил, но от него как раз сегодня пришло письмо с известием, что захворал вместе с детьми лихорадкой, от которой по всему телу пошла сыпь. Я как раз перед приходом Сичэня отправил ему в Пристань Лотосов ответ с просьбой сидеть в карантине не меньше трёх недель.

— Не получится их позвать, ибо Вэй Усянь заразился от детей поветрием сотни язв (так я решил назвать банальную ветрянку), а Ванцзи за ними ухаживает. Дабы не заражать окружающих, все они вынуждены находиться в уединении, пока не исцелятся, — огорчил я Сичэня, — так что, уж прости этого больного старика, тебе одному придётся со всем разбираться.

— Это вы простите меня, что презрел свой долг, — откланялся Сичэнь.

Проверка в этом году прошла в темпе марша. Блаженный мой забыл всю свою блажь и носился резвой ланью (пардон за каламбур) по Облачным Глубинам, стараясь везде поспеть, а на него со всех сторон сыпались всё новые дела (ведь разбирать корреспонденцию в отсутствие Мэн Яо пришлось тоже ему).

Когда вернулись из Юньмэна наши болящие-скорбящие, решился покинуть своё лежбище и я. К тому времени Сичэнь уже втянулся в работу как та кошечка в пылесос, и даже не пытался вновь запереться в своём домике.