Размышлимы-размышлизмы (джен)

- Его величество Топсед Седьмой!

Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окруженный свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.

Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шел, опустив приплюснутую голову на темно-зеленый, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шел, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжелое тело.

У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.

Как мне кажется, в случае с Топседом внешность говорит сама за себя, и здесь не тот случай, когда можно говорить, что его внутренний мир соответствует его внешности. Понятно, что, так как изначально книга была рассчитана на школьный возраст, автор пытался сделать внешность главных злодеев более-менее однозначной и противной, но ради Топседа, мне кажется, можно было и не особо стараться (хотя такая внешность обычно отпугивает слешеров... Но не всегда!)

Из внешности Топседа можно сделать вывод, что в его роду слишком долго практиковалось кровосмешение, которое в конечном итоге может привести к вырождению. Насколько я понимаю, Топсед, участвующий в повествовании, видится мне последним представителем как раз выродившегося королевского рода (привет Таргариенам из "Песни Льда и Пламени", которых в итоге постигла похожая учесть). Этим объясняется многое в поведении короля, но всё равно это служит слабым оправданием для него. Тем более не совсем понятно, почему министры решили использовать именно его, а не устроить переворот после гибели его старшего брата.

- На ста площадях по сто зеркал, — сказал Топсед Седьмой. — Сколько же это будет всего зеркал?

Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных.

— Вы знаете?

— Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.

— А вы?

— Двести зеркал, ваше величество.

Скорее всего, Нушрок и Абаж презирают этот "Высший Свет", потому что он заслуживает презрения. Конечно, с одной стороны, так как Королевство является полусредневековым, то, что король не знает арифметики — простительно (в Средневековье многие монархи вообще не умели писать и читать), но с другой стороны, глядя на пример Нушрока, который имеет явные таланты того рода, где требуются достаточно сложные математические и физические расчёты, становится за Топседа стыдно, потому что он показывает себя не так, как должен показывать себя и держаться нормальный правитель, который может сделать что-то самостоятельно.

Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:

— Может быть, сказать ему?

— Зачем? — таким же шепотом ответил Абаж. — Пусть занимается своими глупыми подсчетами и поменьше вмешивается в наши дела.

Они явно презирают Топседа, причём непонятно, кто из них больше его презирает: Абаж (который даже не обращает на него особого внимания) или Нушрок (предлагающий им с Абажем снизойти до того, чтобы сказать королю ответ). Но я с ними в этом вопросе полностью согласна. Топсед жалок, а потому заслуживает только презрения. Никто не мешал ему учиться, когда его учили, но в итоге мы можем видеть лишь плачевный результат. Так что, возможно, то, что делали Нушрок и Абаж в управлении Королевством, было для этого самого королевства благом, а не несчастьем, как считали в народе, потому что настолько некомпетентный правитель мог натворить много того, что потом было бы невозможно разгрести министрам.

- Ах, мантию, — снисходительно усмехнулся король. — Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!

Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржет лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чем-то горячо спорили.

Единственные, кто проводит это время с пользой — Нушрок и Абаж. Конечно, для Топседа это время тоже не прошло просто так, но то, что ему объясняет простые принципы умножения (ведь девочка ещё не знает про такую штуку, как степени, так что объяснение предельно просто) девочка 11 (!) лет — удручает. Тем более, что, судя по всему, она объясняет ему это достаточно долгое время, раз все придворные уже успели заснуть крепким сном.

И, тем не менее, несмотря на настолько подробный урок, король почти ничего не понял из того, что она ему объясняла. И это очень удручает, потому что те, кто действительно умён и может править, конечно, имеют власть, но из-за "ума" Топседа популярность власти в народе стремится к нулю (конечно, там невежество должно процветать ещё сильнее, но это не оправдывает Топседа), что тоже может служить отправной точкой для волнений, а впоследствии — и для революции.

На самом деле, Абаж и Нушрок могли бы остаться "серыми кардиналами" и вряд ли замыслили переворот (много сил — результат будет неоднозначный), но скорее всего именно невежество Топседа и послужило отправной точкой для того, чтобы министры замыслили это.

- Ваше величество! — высоким, срывающимся голосом вскрикнул Нушрок. — Зеркальщики подняли бунт, избили надсмотрщика!.. Ваше величество, обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть дворец.

Оля и Яло многозначительно и радостно переглянулись.

— Ваше величество, — зарокотал Абаж, — мои сеятели риса не вышли на работу! Они требуют хлеба!

Король пожевал губами и сказал глубокомысленно:

— Дайте вашим рабочим побольше кривых зеркал, и они успокоятся.

Абаж повысил голос:

— Ваше величество, нам нужны не зеркала, а солдаты!

Оба министра поклонились и вышли из зала. В наступившей тишине было слышно, как стучат по паркету их каблуки.

— И пусть уходят, — сказал король, — терпеть не могу моих министров!.. Коля и Ялок, я повелеваю вам обоим пойти в тронный зал. Я хочу вас посвятить в одно важное государственное дело.

И опять мы сталкиваемся со странностью в поведении Топседа. До этого он не удивился тому, что пажи выражаются как-то странно и многому другому. То, что на Олю и Яло не обратили внимание министры — чудо и везучесть девочек. Конечно, Нушрок вряд ли бы их запомнил, тем более, что когда он приехал, они уже не ругались с надсмотрщиком, а он скорее всего не рассказал начальнику о том, что его "уделала" девочка.

Но его доверчивость так же поражает. Он почти не знает этих пажей, хотя он знает о творящихся беспорядках, и уже готов доверять им. Гораздо больше доверия вызывают министры, которые делают хотя бы что-то для государства, в отличии от Топседа. Так что наличию министров и их деятельности можно только порадоваться, потому что иначе страна скорее всего была бы в упадке, а до революции дело не дошло бы.

- Дело в том, — сказал король, поудобнее усаживаясь на троне, — дело в том, что никто не знает, сколько зеркал насчитывается в моем королевстве. Сегодня ты, мой паж, помог мне решить одну часть задачи. В моем королевстве сто площадей, и теперь я знаю, что они украшены десятью тысячами зеркал. Но ведь зеркала имеются не только на площадях — они и во дворце, и на улицах, и в домах моих подданных. Каждый король должен чем-нибудь прославить и обессмертить свое имя. Постигаешь ли ты, паж, какую величественную задачу я призван решить? Потомки будут гордиться Топседом Седьмым, впервые в истории подсчитавшим все зеркала королевства! Готов ли ты принять участие в решении этой великой задачи?

Паж с родинкой на правой щеке смотрел на короля, с трудом удерживая улыбку.

— Я велю сегодня же отвести тебе и Ялоку лучшие покои во дворце, — продолжал Топсед. — Я назначу вам жалованье, как высшим придворным чинам.

Судя по словам Топседа, идея ставить по всему королевству и прославлять кривые зеркала почти на уровне религии была придумана уже давно, если он хочет прославиться в истории их подсчётом, так что обвинять Нушрока и Ажаба в том, что это была их гнилая идея, не стоит.

Оля вспыхнула.

— Уж не думаешь ли ты, что я исправилась оттого, что попала в это противное королевство? Если бы не Гурд, я ни на одну минуточку не осталась бы здесь.

— Странно, как только ты переступила раму волшебного зеркала, ты стала совсем другая.

— Потому что я посмотрела на тебя и...

— То есть ты хочешь сказать, что посмотрела на самое себя?

Всё же, насколько я поняла, Губарев решил поступить с Зеркалом хитрее. То, что Яло связана с Зеркалом напрямую, уже понятно. Но всё же в Яло есть не только отражение Оли, сколько её отрицательные черты. Значит, Зеркало всё же на время путешествия расщепило личность Оли на две, и из недостатков сделало Яло, чтобы Оля смогла увидеть их со стороны и искренне пожелать исправиться.

- Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней?

— Гм... Это все равно не спасет твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он все равно умрет раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчет зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет.

— Вы очень добры, ваше величество.

Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки.

— Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчишек! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, пойдите-ка сюда! — И король подвел пажей к огромному вогнутому зеркалу.

Даже несмотря на глупость короля, здесь, как мне почему-то показалось, Зеркало решило немного применить свою силу, вынудив короля дать им карету, хотя этого особо и не требовалось — король бы сам дал им карету, как мне видится.