Свет во тьме (гет)

На следующее утро Молли проснулась неожиданно поздно. Она осознала это не сразу. Только через несколько секунд после пробуждения, по непривычно яркому солнечному свету она поняла, что утро сегодня началось для неё позже обычного. А следующим неожиданным, но приятным открытием было обнаружение в постели мужа, который, конечно же, опять проснулся раньше неё.

— Доброе утро, дорогая, — он мягко поцеловал её в волосы.

— Майкрофт?.. — Молли не могла скрыть недоумения в голосе. — Ты ещё не на работе?..

— Я же не мог оставить без внимания твоё беспокойство. К тому же, вчерашний день доказал мне, что каждая беседа с нашим новым премьер-министром по вредности равносильна одному спуску в угольную шахту. Разберутся пока без меня. Я думал поехать после завтрака за город, если ты не против. И остаться там на выходные, само собой.

— Конечно, я не против, — Молли села на постели, поправляя сбившиеся за ночь волосы. — Замечательная идея.

— Я рад, — проговорил Майкрофт. — Кстати, Филипп за ночь ни разу не проснулся. Только утром немножко поплакал, и всё.

— Я уверена, это сила твоего влияния, — Молли опять легла, прижимаясь к его груди. Так прошло некоторое время, а затем дверь в их спальню тихо скрипнула, и они оба сели.

На пороге, держа за лапу плюшевого зайца, стоял Уильям. Он улыбался, и в его глазах, Молли могла поклясться, поблёскивали лукавые искорки.

— Доброе утро, малыш, — она протянула к нему руку.

— Доброе утро, — отозвался мальчик, но с места не двигался. — А вы что, ещё спите?

— Нет, не спим, — сказал Майкрофт. — Пойдём, посидишь с нами.

Отчего-то Уильям зарделся, но на кровать всё же забрался, не забыв захватить и своего зайку. Устроившись между родителями, он смущённо опустил глазки, теребя пальчиками игрушку.

— Что такое, родной? — рассмеялась Молли. — Что случилось?

От этих её слов Уильям покраснел ещё сильнее и, к удивлению обоих родителей, с головой накрылся одеялом.

— Эй, малыш, ты что? — Молли легонько защекотала его под одеялом, не пытаясь, впрочем, высвободить из-под него ребёнка. — Ты почему стесняешься?

После секундной паузы Уильям медленно опустил одеяло. Затем, обняв обеими ручками зайку, он всё так же смущённо, не поднимая глаз, проговорил:

— У тебя будет ещё малыш, да, мама?..

Молли чуть было не рассмеялась снова, но внезапно собственная реакция показалась ей неуместной.

— Почему ты так решил? — проговорила она.

Уильям посмотрел на зайку и сказал куда-то вниз:

— Потому что ты счастливая. Ты счастливая, и папа тоже счастливый. Вы такие были, когда Филипп родился. Значит, у тебя теперь тоже будет малыш, да? Будет расти у тебя в животике?

Молли не знала, что ему сказать, и понимала, что больше всего на свете ей не хочется его расстроить.

— Пока ещё рано, солнышко, — она пригладила его волосики. — Пока у меня ещё нет сил. Филипп совсем недавно родился, а растить малыша в животике это очень тяжело. Придётся немного подождать.

Уильям поник, но, видимо, надежду всё же не потерял.

— Это жалко… — промолвил он. — Но ничего, ждать, так ждать…

Философский подход сына вызвал у Молли восхищение, и она посмотрела на мужа. Майкрофт, всё это время спокойно наблюдавший их разговор, сказал:

— Зачем же ты хочешь, чтобы у мамы родился ещё один малыш? А вдруг он будет у тебя игрушки отбирать?

Вопрос озадачил мальчика.

— Зачем ему мои игрушки отбирать? У него будут свои. И няня говорит, что игрушками нужно делиться. Я буду делиться.

— Няня правильно говорит, — заметил Майкрофт. — Значит, ты хочешь, чтобы у мамы родился ещё один малыш?

— Да, — кивнул Уильям. — Ещё один братик. Будет здорово! Он подрастёт, и мы будем играть. И читать. Я люблю читать. Мы с няней много-много читаем. Я научусь и буду Филиппу читать. А потом буду его учить.

Молли улыбнулась, погладила сына тыльной стороной ладони по голове.

— Ты у нас очень самостоятельный, сынок.

— Я стараюсь, мама, — серьёзно сказал Уильям.

— А хочешь, сегодня за город поедем? — спросил Майкрофт.

Уильям встрепенулся.

— Хочу! — воскликнул он. — А мы пойдём лошадок смотреть?

— Пойдём обязательно.

— Ура! — он захлопал в ладоши. — Тогда я пойду собирать свой рюкзачок, да?

— Не торопись, надо сначала позавтракать, — рассмеялась Молли. — Пойдём, — она встала с постели и протянула сыну руку. — Умоемся и приведём себя в порядок, да?

— Да, мама, — Уильям взял её за руку и, не забыв прихватить своего зайку, отправился умываться.

* * *

Дорога прошла спокойно. Филипп, явно чрезвычайно довольный присутствием Майкрофта, вёл себя образцово, ни разу не заплакал и почти не хныкал. Уильям, пристёгнутый двумя ремнями и втиснутый в жутко некомфортное, но необходимое детское кресло, казалось, не замечал никаких неудобств. Обычно они всегда выезжали за город на два дня, с утра субботы и до вечера воскресенья, поэтому ещё один день, суливший пребывание на природе, стал для него настоящим праздником. При этом, Молли не могла этого не заметить, в присутствии отца он изо всех сил старался сдерживать свой восторг. Пока они ехали, Майкрофт несколько раз заговаривал с ним. Молли не вслушивалась в содержание беседы, но, судя по всему, она касалась самых разных вопросов. В отражении, что она ловила в переднее зеркальце, Уильям казался ей сосредоточенным, а порой даже серьёзным, но вместе с этим заинтересованным и увлечённым.

Когда они приехали, и Молли остановила машину перед их загородным домом, Уильям самостоятельно отстегнул ремни безопасности и, изо всех сил сдерживая эмоции, спокойно подождал, пока отец поможет ему выбраться из машины. Затем, надев на плечи свой рюкзачок, он подошёл к Молли и взял её за руку, так что, когда она открыла входную дверь, он был первым, кто зашёл внутрь. Не забыв тщательно вытереть ноги о коврик в прихожей, Уильям сразу же направился к ведущей на второй этаж лестнице, чтобы оставить в детской свой рюкзачок и переодеться в домашнюю одежду. Молли тем временем, сняв в прихожей балетки, сунула ноги в домашние туфли и взяла у Майкрофта Филиппа, давая мужу возможность вернуться за портфелем и зонтом, дожидавшимися его в машине.

Внезапно со второго этажа послышался радостный возглас. С интересом размышляя о том, что могло так обрадовать их старшего сына, Молли вопросительно посмотрела на мужа, который как раз вернулся обратно в дом. Майкрофт, однако, ничего не сказал и лишь загадочно улыбнулся.

— Уильям, солнышко, что такое? — позвала Молли, проходя в дом.

На втором этаже послышался топоток, и вскоре Уильям, торопливо, а посему немного неуклюже, спустился по лестнице. В руках у него была толстая, выглядевшая очень тяжёлой детская энциклопедия.

— Мама, мама, смотри, какой подарок!..

— Ну ничего себе! — Молли чуть присела, чтобы разглядеть книгу. — Какая замечательная энциклопедия! Интересно, кто это тебе её подарил?

Уильям озадачился на мгновение, а затем смутился. Молли проследила за его взглядом и поняла, что он быстро посмотрел на отца и тут же опустил глаза, силясь справиться со слишком тяжёлым для него фолиантом.

— А, это папа решил сделать тебе сюрприз… — Молли обернулась в сторону Майкрофта и улыбнулась. — Как здорово. Надо сказать спасибо, да, сынок?

Уильям, изо всех сил стараясь действовать как можно аккуратнее, положил книгу на ступеньку и, подойдя к отцу, протянул ручки вверх; его раскрасневшееся от ходьбы по лестнице личико при этом покраснело ещё сильнее.

Майкрофт подхватил его на руки, прижимая к себе.

— Спасибо, папа, — серьёзно сказал Уильям.

— Не за что, сынок, — Майкрофт легонько чмокнул его в лоб. — Я рад, что тебе понравилось. Я думаю, сейчас мы займёмся приготовлением обеда, чтобы мама с Филиппом немного отдохнули, а потом почитаем. Что скажешь, хороший план?

— Да, папа, хороший, — кивнул Уильям, и Майкрофт опустил его на пол. Уильям вернулся к лестнице, взял энциклопедию и пошёл в детскую.

— Замечательный подарок, — проговорила Молли, когда его шаги затихли на втором этаже. — Он очень любит животных. Хотя ты, наверное, хотел подарить книгу по истории? — она улыбнулась мужу.

Майкрофт пожал плечами.

— Ему нужно развивать свои таланты, а не мои, — проговорил он.

Молли на мгновение вдруг стало его жалко.

— Не переживай, дорогой, — взяв Филиппа вертикально, она свободной рукой сжала предплечье мужа. — Подаришь книгу по истории нашему младшенькому.

Майкрофт улыбнулся ей и покачал головой.

— Нет, солнышко, Филипп будет лингвистом. Ты же видишь, у него уже пробудилась способность вести продолжительные беседы.

— Значит, тогда нам обязательно надо родить ещё одного, — засмеялась Молли. — Он точно станет историком.

— Если ты так думаешь, дорогая, — Майкрофт притянул её к себе и поцеловал в губы.

Сменив платье на более удобные бриджи и рубашку, Молли, взяв на руки Филиппа, вышла в сад, оставив Майкрофта и Уильяма хозяйничать на кухне.

Участок, прилегавший к их загородному дому, был довольно обширным. Ту его часть, что была ближе всего к веранде, Молли в этом году решила превратить в цветник, и плоды её усилий уже радовали глаз, хотя, конечно, сама она считала, что работы предстоит ещё много. За цветником шла лужайка, которая, когда мальчики подрастут, вполне подойдёт им для игры в мяч (если, конечно, спорт будет представлять для них какой-то интерес). За лужайкой, на достаточно большом расстоянии от дома, чтобы можно было уединиться, была беседка. Весной Майкрофт нанял рабочих, которые привели её в подобающий вид, так что теперь там можно было устраивать чаепития и отдыхать. Молли купила несколько подушек и, пока была беременна Филиппом, сама сшила лоскутное одеяло, так что при желании на скамейке, что обрамляла средних размеров стол, можно было прилечь. На некотором расстоянии от беседки, в противоположном углу приусадебного участка, стоял покосившийся сарай, рядом с которым находились огородные грядки. Сейчас там ничего не росло, однако теперь, когда приличный вид обрела беседка, Молли не видела причины пренебрегать этим уголком их участка и дальше.

Неспешно прогуливаясь, Молли с сыном на руках дошла до беседки и, поправив подушки, удобно устроилась на скамейке. Филипп, несмотря на то, что его опять временно лишили столь милого его сердцу общества отца, на сей раз вёл себя смирно. Молли не раз уже приходилось замечать, что в загородном доме младший сын успокаивался, словно волновавшие его в городе проблемы здесь отходили на второй план. Поэтому ей так нравилось уезжать на выходные из Лондона. И дело было не в том, что Филипп меньше плакал. Ей очень хотелось, чтобы младший сын её полюбил. Ей нужно было знать, что она так же важна для него, как важен Майкрофт. Молли сама себе в этом не признавалась, но любовь, что она питала к Филиппу, настолько сильно её выматывала, что отдохнуть душой и телом она могла только в такой спокойной обстановке. Только здесь она чувствовала единение с сыном, которого ей обычно так не хватало. Потеряв с ним физическую связь, она подспудно желала обрести то духовное единение, что поможет ей стать для него незаменимой, как была она незаменимой для Уильяма и Майкрофта.

— Хорошо здесь, да, родной?.. — молвила она, крепче прижимая к себе малыша. Филипп в ответ сморщил личико, словно ему в глаза вдруг попал солнечный луч, но плакать не стал.

— Было бы здорово завести хозяйство, как ты думаешь? — продолжала Молли. Подняв голову, она посмотрела на сарай и заброшенные грядки. — Вы бы проводили больше времени на природе, играли бы здесь. Жалко, что нельзя завести вам собаку или кошку — у папы аллергия, он заболеет… Но, может быть, вам понравится ездить верхом? Будем ходить кататься, вы сможете ухаживать за лошадками. Уильям очень любит лошадок. Тебе они понравятся, как ты думаешь? Или ты будешь любителем почитать? Что скажешь? Будешь приходить с книжкой и читать в этой беседке, да?

Филипп никак не реагировал на её слова, но почему-то у Молли создавалось впечатление, что он её внимательно слушает и всё понимает. В тишине они просидели ещё некоторое время. На улице было очень тепло, и окружающее их безмолвие убаюкивало, создавало ощущение безопасности. Филипп зевнул, прикрывая глазки, и Молли хотела положить его рядом, между собой и стенкой беседки, но, осознав её намерение, он захныкал и крепко вцепился в её рубашку.

— Ну же, солнышко, почему ты сердишься?.. — прошептала Молли. — Ты же хочешь спать, что же тебе не нравится?..

Филипп не разжимал пальчиков, продолжая мять её рубашку, и тут Молли поняла. Он не хотел её отпускать. Не хотел вдруг оказаться один. Всё это время он почему-то боялся, что может остаться один. Но как такое было возможно?..

— Ну хорошо, давай спать так… — Молли поцеловала его в головку, крепче прижимая к себе. Филипп, довольный этим успокаивающим жестом, закрыл глазки и затих. Молли чувствовала его дыхание и сердцебиение и изо всех сил старалась дышать как можно ровнее, не выдавая тех мыслей, что её сейчас занимали. Если Филипп так восприимчив к тому, что происходит вокруг, то он наверняка уже давно научился «считывать» их переживания и эмоции.

Молли понимала, что никакая поездка за город, как бы ей ни хотелось убедить себя в обратном, не способна решить возникшую в их жизни проблему. При этом, как бы странно ни было ей это признавать, почему-то она чувствовала, что в конце концов всё будет хорошо. Пусть сейчас она не могла не ощущать беспокойства и тревоги, почему-то в глубине души она твёрдо знала: они обязательно найдут решение, и всё будет хорошо.

Возможно, это десять лет знакомства с Холмсами её закалили. Молли никогда не считала себя борцом, но сейчас, оглядываясь на свою жизнь, она понимала, что, видимо, на самом деле всегда такой и была. Сколько всего ей пришлось пережить вместе с ними, сложно было перечислить — так неужели нынешняя ситуация должна быть исключением? Нет, конечно. Её вполне следовало ожидать.

Теперь Молли понимала, что всё началось уже давно, тем вечером, когда Майкрофт поздно вернулся домой, поэтому ей и полуторагодовалому Уильяму пришлось начать ужин без него. Когда же он наконец пришёл, прежде чем сесть за стол, он решил просмотреть накопившуюся за день корреспонденцию, которую его ассистент принесла ему домой. Просматривая письма на кухне, Майкрофт внезапно замер. От Молли, что кормила Уильяма (точнее, помогала ему есть), не ускользнуло, как от его лица отхлынула кровь. Ей показалось, что сердце словно пропустило удар. Почему-то ей стало не по себе.

— Дорогой, что такое?..

Майкрофт бросил нераспечатанные письма на стол и как-то резко повернулся, чтобы достать с полки нож для бумаги.

— Сейчас узнаем, — он взял конверт и одним движением его разрезал. Отрывисто расправив сложенное втрое письмо, он быстро пробежал его глазами.

Если до этого Молли стало не по себе, то сейчас она испугалась. Майкрофт, белый как бумага, прикусил губу, а затем, сузив глаза, несколько секунд стоял неподвижно; письмо в его руках еле заметно дрожало.

— Дорогой?.. — прошептала Молли.

Сделав глубокий вдох, Майкрофт обошёл стол и бросил письмо перед ней, а сам остался стоять где-то сзади, так, что Молли не могла видеть его лица. Машинально потрепав по волосам Уильяма, который как раз заканчивал есть пюре, она взяла письмо и просмотрела его содержание.

Прочитанное вызвало у неё шок. Молли смотрела на письмо, и она не знала, что можно на это сказать.

— Дорогой… — в третий раз повторила она и обернулась, пытаясь найти глазами Майкрофта.

— Я буду судиться, разумеется, — он обошёл стол с другой стороны и встал у своего стула, не садясь и по-прежнему избегая смотреть жене в глаза.

— Судиться?.. — машинально повторила она.

— Этого же касался твой вопрос? — его голос прозвучал резко. — Что я собираюсь делать?

— Майкрофт, я не смогла сформулировать никакого вопроса. Я просто хотела сказать, что я сожалею.

Он усмехнулся, поднимая на неё глаза. Молли съёжилась, увидев в них гнев.

— Ты? Ты сожалеешь? Мне кажется, сожалеть в этой ситуации должен кто угодно, но не ты.

Она сглотнула.

— Майкрофт…

— Лишать меня наследства, потому что я женился без её благословения! Это самый идиотский предлог, который только можно было придумать! — В этих двух предложениях было столько эмоций, сколько в былые времена он не позволял проявить себе и в течение года. Осознав это, Майкрофт снова прикусил губу. Несколько секунд висела тишина, после чего, вновь обретя обычное самообладание и сдержанность, Майкрофт наконец-то сел за стол.

— Прости меня за это, пожалуйста, — проговорил он, не поднимая глаз. — Я не должен был с тобой так разговаривать. Завтра я свяжусь со своим адвокатом. Тебе не стоит беспокоиться — я думаю, мы без труда выиграем это дело. Я не позволю ей отбирать у тебя и у нашего сына то, что принадлежит вам по праву.

Молли ничего не стала говорить. Улыбнувшись Уильяму, который закончил свой ужин, она налила ему сока и поставила в раковину его тарелку.

В тот вечер Майкрофт почти ничего не съел, и Молли не стала настаивать, хоть и понимала, что ничего хорошего в этом нет. Он высказал желание уложить Уильяма спать, и она согласилась без колебаний, понимая, что так он сможет хотя бы попытаться прийти в себя. Не желая им мешать, она приняла ванну, после чего прилегла в спальне с книгой в руках, но не смогла прочесть ни строчки. Она слышала приглушённый голос Майкрофта, который в детской читал Уильяму сказку. Молли сидела, не шевелясь. Из-за случившегося она словно отупела. Раньше она думала, что теперь, когда они вместе, когда у них родился сын, ощущение безграничного одиночества больше никогда не вернётся. Она ошибалась. Теперь, когда родители Майкрофта окончательно от них отвернулись, ей казалось, словно их выбросило кораблекрушением на необитаемый остров. Никакой надежды и ни одной живой души, что могла бы им помочь.

И всё это из-за неё. Молли была в этом совершенно уверена. Она просто им не понравилась. И как же могло быть иначе? Майкрофт слишком хорош для неё. Он мог найти кого-то получше, это точно. У неё не было ни происхождения, ни приданого, ничего. И каким-то образом — Молли почему-то смутно догадывалась, каким именно — они узнали о тех чувствах, что она когда-то питала к Шерлоку. Наверняка узнали. Что ж, это значит, что она ещё и шлюха. Или, говоря литературным языком, содержанка. Содержанка, какой она сама себя считала ещё некоторое время тому назад.

Молли прикусила губу, быстро смахнула со щеки одинокую слезу. Ничего, они с этим справятся. Они к такому привыкли. Майкрофт наверняка выиграет суд, иначе быть не может. Они пытаются заставить его пожалеть о своём решении, но у них ничего не получится. Он гораздо сильнее, чем они все думают.

Погружённая в собственные мысли, Молли не заметила, как замолчал доносившийся из детской голос Майкрофта. Видимо, Уильям уснул. Положив на тумбочку книгу, Молли встала и, накинув на плечи тёплую кофту (она уже переоделась в ночную рубашку), вышла в коридор. Сквозь приоткрытую дверь детской она видела Уильяма, заснувшего на руках у сидящего в кресле отца. Майкрофт так и держал в левой руке приоткрытую книгу, а правой прижимал к себе сына. Стараясь двигаться как можно тише, он осторожно положил книгу на комод, но Уильям, видимо, ещё только дремавший, сразу же заворочался и, не открывая глаз, взял его за рукав.

— Папа… Папа, не уходи…

Майкрофт замер, на несколько секунд задержав дыхание. Уильям опять провалился в сон, но не отпустил его рукава и инстинктивно сжался в комочек, словно стремился удобнее устроиться у него на коленях. Молли, которая хотела прийти мужу на помощь и положить сына в кровать, так и не сдвинулась с места, продолжая стоять у двери.

Некоторое время Майкрофт просто сидел с сыном на руках, и Молли не могла прочесть по его выражению лица, о чём он тогда думал. Возможно, боль чуть притупилась, но что-то подсказывало ей, что она лишь стала сильнее. Она смотрела на сына и не представляла себе, что когда-нибудь наступит тот момент, когда она перестанет его любить. Что когда-нибудь она захочет причинить ему боль, захочет сделать так, чтобы он страдал. Это казалось ей немыслимым. Уильям был самым дорогим в их жизни, и подумать, что в будущем они захотят его обидеть, было абсолютно невозможно.

— Давай, я уложу его… — бесшумно она зашла в комнату и взяла у Майкрофта ребёнка. Уильям снова заворочался, но на сей раз не проснулся. Молли осторожно уложила его в кроватку, подоткнула ему одеяло и посадила рядом его плюшевого мишку.

— Пойдём, надо лечь спать… — она подошла к Майкрофту, который по-прежнему сидел в кресле, легонько поцеловала его в макушку и взяла его за руку. Его ладонь была очень холодной, и его прикосновение показалось Молли странно чужим. Словно Майкрофт и не заметил её присутствия.

— Ты иди, а я потом лягу, — изменившимся, хриплым голосом сказал он. — Нужно ещё кое-что сделать, у меня много работы.

Молли на мгновение задержала дыхание.

— Хорошо, — прошептала она. Ей хотелось снова его поцеловать, но она сдержалась и лишь слегка пожала его ледяные пальцы.

Она вернулась в спальню, выключила свет и легла. В голове у неё была пустота. Ей не хотелось спать, но сил ворочаться у неё совсем не было, так что она просто лежала, подложив руки под голову, и смотрела куда-то в одну точку. Молли не заметила этого, но она заснула. Разбудило её какое-то движение. Придя в себя, Молли поняла, что это был Майкрофт. Он сел со своей стороны кровати, по-прежнему полностью одетый (если не считать пиджака), но сидел он неподвижно, словно не собираясь ложиться спать. Молли посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке часы. Была середина ночи. Значит, с момента их разговора прошло несколько часов, а он так и не ложился.

— Майкрофт… — позвала Молли, садясь на постели. — Майкрофт, пойдём спать.

Он ничего не ответил, даже не шевельнулся. Подобрав полы своей ночной рубашки, Молли выбралась из-под одеяла и, сев на колени, осторожно взяла его сзади за плечи. Сначала ей показалось, что она коснулась камня, но, склонив голову ему на плечо, она ощутила, как бьётся его сердце.

«Всё будет хорошо, ты же знаешь», — Молли подумала это, не произнося вслух, но почему-то она точно знала, что он её услышал. Осторожно она поцеловала его несколько раз в голову и мягко обвила руками его шею. Теперь они были очень близки друг к другу, и, видимо, это что-то в нём пробудило, потому что внезапно он повернулся, резко прижал её к себе, пряча лицо у неё на плече, и его ладонь, скользнувшая ей под ночную рубашку, подняла её практически до талии.

От неожиданности Молли ойкнула. Никогда раньше он не был с ней таким, и эта резкость её испугала. Майкрофт осознал это моментально — он сразу же отпустил её и отстранился.

— Прости… — его голос был хриплым и каким-то сломавшимся. — Молли, прости меня…

— Ты что, всё в порядке… — она взяла его ладонь обеими руками, словно стараясь её согреть. — Всё хорошо, ничего не случилось…Я очень тебя люблю, Майкрофт…

Он ничего на это не ответил — Молли и сама не знала, зачем она это сказала. Они потянулись друг к другу, и он нежно, очень осторожно её поцеловал. Молли прижалась к нему всем телом, отвечая на поцелуй, и одновременно начала расстёгивать пуговицы его жилета. Они столько раз уже были вместе, но каждый раз ей казалось, что этого не было целую вечность. Возможно, это действительно было так, и каждый раз после близости они умирали, чтобы родиться заново. Родиться заново уже вдвоём, снова оставив позади одиночество.

В то утро Молли проснулась первой. Было ещё очень рано. Майкрофт спал, прижавшись к её плечу, и она обнимала его свободной рукой. Они так и заснули несколько часов назад, словно двое молодых влюблённых после первой в их жизни ночи. Чем сильнее была любовь, тем сильнее был страх её потери, и почему-то именно сегодня они оба ощущали его особенно отчётливо.

Обычно Майкрофт спал очень чутко, но сегодня его сон был более глубоким. Осторожно Молли коснулась кончиками пальцев его волос. Они вились, но совсем незаметно. Она вспомнила, как обратила на это внимание во время их первой ночи. Ей нравилось гладить его по голове тыльной стороной ладони, но Майкрофта это смущало, поэтому она старалась делать это, когда он спал. Молли всегда считала мужа очень красивым, гораздо красивее и привлекательнее его младшего брата. Жалко, что они не встретились раньше. Быть может, многого удалось бы избежать.

«Но теперь мы вместе, и я никогда тебя не оставлю, — подумала она. — Потому что теперь я Холмс, и им придётся с этим считаться».

Осторожно Молли поцеловала мужа в лоб и закрыла глаза, ожидая, когда её вновь накроет с головой сон. Пока она бодрствовала, а он спал, она ощущала некое беспокойство. Ей хотелось делить с ним не только его жизнь, но и его сны.

Через несколько недель после той ночи Молли поняла, что снова ждёт ребёнка. На сей раз она была очень спокойной. Они словно негласно договорились о том, что хотят ещё одного малыша, и теперь она не боялась ни его реакции, ни предстоящей беременности, ни даже родов. И она точно знала, как ему скажет. Когда Майкрофт пришёл в тот день с работы (Уильяма она уже уложила спать), она посмотрела на него с лукавой улыбкой.

— У меня есть для тебя новость, муж мой.

— Вот как? — приподнял он бровь.

— Да. Только, прежде чем ты её услышишь, ты должен мне кое-что пообещать.

— Интересная пропозиция. И что же?

Молли отошла от него на шаг.

— Филипп Майкрофт Холмс, — всё так же улыбаясь, проговорила она.

Майкрофт наморщил лоб.

— Что?..

— Филипп Майкрофт Холмс, — повторила она. — Это имя. Ты должен пообещать, что согласишься на это имя.

Послышался грохот — Майкрофт уронил на пол зонтик, который не успел поставить на место.

— Молли, ты… — прошептал он.

— Нет-нет-нет! — она замотала головой, выставив вперёд руку и делая ещё шаг назад. — Сначала пообещай, а потом услышишь новость!

— Я…

— Обещай, иначе никак. Филипп Майкрофт Холмс — это ведь хорошее имя?

Растерянный, он стоял, не в силах пошевелиться; она по-прежнему не опускала руку.

— Да, конечно, это хорошее имя…

— Значит, мы выберем его? — в глазах Молли светилось счастье, которого она не пыталась скрыть.

— Да… Да, конечно…

— Мы выберем его для нашего мальчика? — она чуть согнула руку в локте. — Для малыша, которого я жду?

— Господи, конечно, да… — Майкрофт шагнул к ней, и Молли убрала руку, так что он смог обнять её, крепко прижимая к себе, а затем опустился перед ней на колени и сквозь футболку поцеловал её живот.

— Боже, дорогая, я так счастлив… — он дрожал, и она опустилась на пол рядом с ним. В его глазах стояли слёзы, и Молли ещё раз крепко его обняла.

— Я тоже очень счастлива, солнышко… — она уткнулась лицом в его плечо. — Очень-очень счастлива…

— Только почему ты решила, что будет мальчик?..

— Я не решила, любимый, я знаю. Я просто знаю.

Через несколько месяцев у двухлетнего Уильяма родился младший брат. Роды на сей раз прошли легко. Когда на следующий день Молли выписали из больницы, и они приехали домой, Уильям старался не отходить от матери ни на шаг. Пока она кормила Филиппа грудью, сидя на постели, он пристроился рядышком и внимательно следил за тем, чтобы всё было хорошо. Так их и застал Майкрофт, который занимался приготовлением обеда и поднялся в спальню, чтобы сообщить жене, что всё готово, и она сможет поесть сама, когда закончит кормить Филиппа. И почему-то в ту секунду, глядя на остановившегося на пороге спальни мужа, Молли вновь ощутила грусть, несовместимую с тем счастьем, что они только что пережили. Как будто бы трудности шли за ними по пятам, не давая отдохнуть и напоминая о себе и в самые радостные моменты.

Возможно, так дало о себе знать её шестое чувство. По крайней мере, Молли именно так это объяснила, когда через две недели после рождения Филиппа в дверь внезапно позвонили. Это было очень необычно. К ним никто никогда не приходил без предварительной договорённости, тем более днём, когда Майкрофт был на работе, и Молли оставалась с детьми одна. Уильям в тот момент спал, а Филиппа она держала на руках. Он тихо посапывал, но его сон, совсем как у его отца, был очень чутким. Думая о том, как бы не разбудить сына, Молли машинально открыла дверь и замерла.

На пороге стояла миссис Холмс.

Молли не видела её с того самого вечера, когда она внезапно появилась в их квартире, желая поговорить с Майкрофтом про расписание визитов в «Шеррингфорд». Собственно, то был единственный раз, когда она её видела, поэтому Молли не была готова к тем эмоциям, что вызовет у неё появление свекрови.

Первым, о чём она подумала, было то, как сильно Шерлок был похож на мать. Майкрофт был похож на отца, а вот Шерлок (и что-то ей подсказывало, что и их сестра) был сильно похож на мать. У них были одинаковые глаза и, как следствие, одинаковый взгляд, словно пронзающий тебя насквозь. И вместе с этим, было между ними одно существенное отличие. Если Шерлок, как бы резко он ни вёл себя с окружающими, всё равно обладал удивительным свойством притягивать к себе одной своей личностью, то миссис Холмс была напрочь этого лишена. Она принадлежала к таким людям, с которыми очень не хотелось оказаться рядом, поскольку их самоуверенность и желание всё держать под контролем не компенсировались ни шармом, ни обаянием.

— Чем могу вам помочь?

Молли услышала эти слова и только потом поняла, что сама их произнесла. Голос, холодный и высокий, словно принадлежал кому-то другому. Она никогда ещё не слышала себя со стороны, и ощущение показалось ей неприятным.

Такие же бледно-голубые, как у Шерлока, но холодные глаза сузились.

— Вы не хотите меня впустить? — бесстрастно произнесла миссис Холмс.

Молли инстинктивно крепче прижала к себе ребёнка.

— Нет, — не меняя интонаций, сказала она. — Не хочу.

Миссис Холмс не дрогнула, но где-то в глубине её глаз мелькнула ирония.

— Маленькая наглая самоуверенная дрянь, — она произнесла это всё тем же бесстрастным голосом, но Молли видела, что это оскорбление доставило ей удовольствие. Стараясь держать себя в руках, она незаметно перевела дух и невозмутимо проговорила:

— Если это всё, я желаю вам хорошего дня, — она сделала движение рукой, собираясь закрыть дверь.

— Ты думаешь, что ты справишься, но это не так, — не замечая её жеста, продолжала миссис Холмс. — В какой-то момент ты обязательно сломаешься. У тебя просто не хватит духу. И когда ты его бросишь, что ты будешь делать со своим потомством? — она бросила полупрезрительный взгляд на спящего Филиппа.

— Я никогда его не брошу, — упрямо, сквозь зубы проговорила Молли. — Я скорее умру, чем оставлю его.

— О, пожалуйста, сделай одолжение, — протянула миссис Холмс, закатывая глаза. — Сделай одолжение, девочка. Может быть, тогда он наконец-то вспомнит, кто является его настоящей семьёй.

Молли всё-таки не удержалась.

— Дайте подумать — неужели сестрица-психопатка и брат, которого предпочла в обход ему его собственная мать?

Всё произошло мгновенно — миссис Холмс дёрнулась, словно желая переступить порог дома, но Молли в защитном жесте протянула руку вперёд, и она остановилась, словно дом окружало невидимое поле, через которое она не могла пройти.

— Ещё хоть один шаг… — теперь в голосе Молли слышалась угроза. — Ещё один шаг, и, клянусь, я вызову полицию. Поверьте, у меня тоже есть связи, и я тоже могу ими воспользоваться. На вашем месте я бы не рисковала.

Не сводя с неё гневного взгляда, миссис Холмс медленно сделала полшага назад. Молли опустила руку, чуть приподняла Филиппа. Видимо, почувствовав её настроение, малыш закряхтел во сне, но скоро затих.

Не опуская глаз, миссис Холмс медленно открыла сумочку и достала оттуда небольшой бумажный конверт. Через порог она протянула его Молли.

— Возьми. Возьми, не бойся, это не опасно. Передашь его мужу.

Придерживая Филиппа одной рукой, Молли взяла конверт.

— И ещё кое-что, — проговорила миссис Холмс. Её голос, как и её взгляд, странно отяжелели, словно ей было трудно находиться здесь и говорить то, что она говорила. — Пусть он выиграл дело, это ничего не меняет. Я не признаю ни его брак, ни тебя, ни твоих щенят. Поэтому, на твоём месте я бы молилась, чтобы он прожил долго и счастливо. Потому что, если что-то случится, на нашу помощь можешь не рассчитывать.

Она уже собиралась уходить, но Молли не намеревалась так всё это оставить.

— Это ведь не из-за меня, — негромко сказала она.

Миссис Холмс остановилась. В её взгляде на сей раз мелькнуло что-то, похожее на отчаяние.

— О чём ты говоришь? — с вызовом вопросила она.

— Я тут не при чём, — сказала Молли. — Я и наши дети. Вам было бы всё равно, даже если бы Майкрофт женился на деревенской дурочке с задержками в развитии. Проблема в том, что он всё-таки женился. Он, ваш самый нелюбимый ребёнок. Вы не можете смириться с тем, что у него есть семья, а Шерлок один. Вы не можете жить, зная, что он счастлив и любим, а ваша дочь обречена остаток жизни провести в одиночной камере в полной изоляции. Это и мучает вас больше всего. Если бы вы знали, что всё так обернётся, вы бы скорее бросили его ещё в детстве, чем позволили ему вырасти и стать самым счастливым из ваших детей.

Лицо миссис Холмс исказила судорога. Молли понимала, что зашла слишком далеко, и ей было бы её жалко, если бы она не заставила так сильно страдать её мужа. Это ощущение, однако, продлилось недолго. Миссис Холмс совладала с собой, и в её глазах, Молли могла поклясться, на сей раз мелькнула насмешка.

— Радуйся, пока можешь, моя дорогая девочка, — тихо сказала она. — Когда-нибудь моя дочь выйдет из этой проклятой тюрьмы, и тогда мы узнаем, кто счастливей всех на свете.

С этими словами она развернулась и ушла.

Молли резко захлопнула дверь и только потом осознала, что это было опрометчиво — Филипп ведь спал очень чутко. Однако он не проснулся. Несколько секунд она так и стояла в прихожей, пытаясь справиться с охватившей её дрожью, но ничего не помогало. Молли трясло, она была на гране истерики, и она не знала, как с этим справиться.

До рождения детей она считала себя трусихой. Ей часто приходилось вскрывать трупы убитых людей, она смотрела в лицо смерти, но считала себя неспособной на убийство — духу не хватит. Но когда на свет появился Уильям, она осознала совершенно точно: ради него она сделает всё, что угодно. Ради него она сможет убить. Ради него, ради Филиппа. Ради Майкрофта.

Бросив поданный миссис Холмс конверт на журнальный столик, она села на диван, крепко-крепко прижимая к себе сына. Ей нужно было удостовериться, что с ним всё в порядке. Она держала его в руках, но ей вдруг стало очень страшно. А что, если кто-то захочет причинить ему боль? Что, если кто-то захочет отобрать его у неё? Отобрать Филиппа, отобрать Уильяма, отобрать Майкрофта? Тогда она будет бороться. Она сделает всё, что угодно, но сможет их защитить. Всё будет хорошо. Всё будет в порядке.

— Мама?..

Молли вздрогнула, пряча глаза. Её руки были заняты, и у неё не было возможности быстро привести себя в порядок.

Уильям стоял на последней ступеньке лестницы и смотрел прямо на неё. Она не видела его лица, но чувствовала, что он был серьёзно обеспокоен.

— Солнышко, ты уже проснулся? — она встала, поправила одеялко, в которое был завёрнут Филипп, избегая смотреть в глаза старшему сыну. — Как спал, всё хорошо?

Не обращая внимания на её слова, Уильям подошёл к ней и тронул её за рукав.

— Мама, ты что, плачешь?

Она постаралась, чтобы голос звучал как можно буднично.

— Ты что, я не плачу, всё хорошо. Ты хочешь попить? Пойдём, я налью тебе сока.

Так и не отпуская Филиппа, она прошла на кухню, достала стакан Уильяма, одной рукой открыла бутылку яблочного сока. Уильям послушно пошёл за ней, и она по-прежнему чувствовала, что он внимательно за ней наблюдает.

— Вот, малыш, садись, — она поставила стакан на стол. Уильям забрался на свой стул, взял стакан обеими руками, сделал несколько глотков. Возможно, пить ему вовсе не хотелось, но он слушался мать, инстинктивно понимая, что так он сможет понять, что с ней не так.

— Спасибо, мама, — тихо сказал мальчик. Молли улыбнулась ему, потрепала его по волосам.

— Хочешь посмотреть мультик? Сегодня ты ещё ничего не смотрел, — она убрала стакан в раковину. — Включить тебе телевизор?

Уильям ничего не отвечал. Молли обернулась и только теперь поймала его взгляд. И тут же замерла. На неё смотрел Майкрофт. У старшего сына были его глаза, и такой же внимательный взгляд. И как только она могла об этом забыть?

— Мамочка… — позвал Уильям. Он не двигался, и Молли знала, что она не может к нему не подойти. Не может оставить без внимания просьбу сына, который зовёт свою маму.

— Что такое, родной? — она села с ним рядом, взяла его ладошку в свободную руку. Уильям сразу же крепко сжал её ладонь, и потянулся к её лицу свободной ручкой.

— Мамочка, не плачь… — он коснулся её щеки, пытаясь вытереть слёзы, что до сих пор не высохли на её коже. — Не плачь, пожалуйста…

Молли наклонилась и поцеловала его в головку.

— Не буду, солнышко… — прошептала она. — Не буду, обещаю…

Уильям погладил её по щеке, не отпуская её руки. Только сейчас Молли поняла, что Филипп уже давно проснулся, но почему-то не стал плакать. Он просто смотрел куда-то перед собой, видимо, успокоенный присутствием матери и брата. И почему-то из-за этого Молли почувствовала, что сегодняшняя встреча, воспоминания о которой могли ещё долго причинять ей боль, на самом деле придала ей сил. Благодаря тому, что сказала свекровь, Молли поняла, кто она такая. Она Молли Холмс. Ей было суждено стать Молли Холмс, а значит, она справится со всем, что ждёт её впереди.

* * *

— Дорогая… Дорогая, просыпайся…

Молли вздрогнула, внезапно приходя в себя. Она совсем не заметила, как заснула. С непониманием посмотрев вперёд, она поняла, что Филипп куда-то исчез. Подняв голову, она увидела лицо мужа.

— Майкрофт?.. — она ещё не совсем проснулась, и поэтому её голос слегка хрипел. — Майкрофт, где Филипп?..

— Я забрал его около часа назад. Вы так хорошо спали вдвоём. Я даже сделал фотографию.

— Что?.. Ты с ума сошёл?..

— Отчего же? Мать и дитя — разве может быть на свете что-то прекраснее?

Молли зажмурилась на секунду, садясь прямо — спорить с мужем ей совсем не хотелось.

— Вы заснули, я не хотел вас будить. Мы с Уильямом приготовили обед, а потом немного почитали. Я накормил его, сейчас он спит. Филипп проснулся час назад, так что я забрал его. Он вроде бы доволен жизнью, как мне кажется… А вот тебе надо поесть. Поэтому я тебя разбудил.

— И правильно сделал, — Молли поднялась, слегка потянулась. На улице по-прежнему было тепло и безоблачно. Вечер обещал быть чудесным — не зря они приехали в загородный дом уже сегодня.

— Видимо, я устала сильнее, чем мне казалось, — сказала Молли, когда они направились к дому. — Нужно заняться собой.

Майкрофт помолчал немного, а затем промолвил:

— Ты же знаешь, что мы можем нанять кого-нибудь присматривать за детьми на постоянной основе. Если тебе нужно отвлечься, вернуться на работу или…

— Нет, я этого не хочу, — она покачала головой. — Пока они маленькие, они ещё полностью наши. Я не хочу пропустить это время, копаясь в трупах и вдыхая ароматы дезинфекции. Хочется подольше пребывать в уверенности, что я им нужна.

— Ты всегда будешь им нужна, дорогая, — молвил Майкрофт.

— Ты так думаешь? Иногда мне кажется, что Филипп не готов меня принять.

Они поднялись на веранду, и Молли села за стол (Майкрофт накрыл обед на свежем воздухе).

— Это лишь видимость, — Майкрофт сел рядом с ней и начал накладывать в её тарелку салат. — Ты всегда будешь ему нужна. К тебе он придёт, когда ему будет грустно и захочется поплакать. Твоей защиты он будет искать, когда его постигнет первая неудача. Тебе расскажет о своей первой влюблённости, у тебя спросит совета. Ты ведь его мама. Без мамы любая жизнь будет неполной, и он хорошо понимает это уже сейчас, поверь мне.

На это Молли ничего не ответила. Ей не хотелось думать о том, какие мотивы двигали Майкрофтом, когда он говорил эти слова. Ей хотелось просто насладиться обедом, что он приготовил, и провести в его обществе ещё один новый день.