Не спрашивай, не говори (джен)

К концу сентября Юстина уяснила несколько вещей. Во-первых, с физической подготовкой у нее все оказалось даже хуже, чем казалось ей самой. Во-вторых, за месяц ситуация не то чтобы улучшилась — и это, черт побери, злило! Проиграв Фицгерберт и Уиттиер в дружеском забеге, Юстина готова была от злости сквозь землю провалиться. Ладно Уиттиер, но продуть эрудитской малявке?!

— Эта эрудитская малявка — лучший спринтер ступени, между прочим, — вступился за подругу Флинт.

— Только среди не-бесстрашных девчонок, — поправила Фицгерберт. — В общем зачете я вроде бы девятая или десятая, надо у Мимуры спросить.

— Я просто хочу сказать, что ты крута.

— Спасибо, но ты же знаешь, я люблю точность формулировок...

— Да пошли вы оба, — отмахнулась Юстина, тяжело опираясь на Уиттиер и с трудом переводя дыхание. Она и без Мимуры знала свое место в рейтинге не то что параллели, а всей школы — второе с конца. Но самым обидным было то, что все это видел Джей.

Весь чертов месяц Юстина работала вместе со всеми и вслед за всеми же честно лезла туда, куда ни в жизнь бы не сунулась, если бы не эксперимент. Джей помогал ей забираться повыше, страховал в опасных местах, однажды даже спустил на своей спине, когда самой Юстине перекрытия показались слишком ветхими — и слишком уж явно давил улыбку, чтобы Юстина этого не заметила. Она, конечно, отмечала его деликатность — над силенками того же Грина Джей потешался вовсю, хоть и беззлобно, — но... она вообще не хотела, чтобы Джей смеялся над ней. Ни тайно, ни открыто.

В-третьих, эксперимент оказался хоть и увлекательным, но безумно тяжелым — никто не жаловался, но Юстина умела подмечать детали. Она видела, что Смитти с каждой неделей все сильнее мрачнел и сутулился; что в длинных светлых волосах Уиттиер нет-нет да случались колтуны, которые, похоже, у нее просто не оставалось сил расчесать как следует; что у Грина под глазами залегли глубокие тени, а табаком от него несло сильнее обычного...

И в-четвертых, продолжать не имело смысла.

— У меня одной ощущение, что мы... немного начинаем терять время? — озвучила Уиттиер общую мысль во время самоподготовки. — Ты только не обижайся. Я о том, что вроде бы прошел месяц, но если вдуматься — на каждую фракцию у нас пришлось всего по четыре дня.

— И Бесстрашие никому из вас как не светило, так и не светит, — хохотнул Джей. — Не, серьезно, чтобы действительно накачаться, надо заниматься каждый день...

"В печи я видала твое Бесстрашие", — подумала Юстина. Копнуть немного глубже, взглянуть одним глазком, чем занимаются другие фракции, когда их никто не видит, было интересно, но желания что-то поменять в своей собственной жизни у нее за этот месяц не возникло. Напротив, окрепла уверенность, что в Искренности она на своем месте.

— Значит, с ознакомительной программой покончим. Кто за? Единогласно, — Грин выдохнул и почесал в затылке. Как-то растерянно, будто сам не знал, что дальше...

Уиттиер ласково сжала его руку:

— Но мы же не можем просто взять и все прекратить, верно? Тогда получится, что все было зря... в смысле, нельзя, чтобы твой эксперимент выглядел так, будто мы поиграли и разбежались. Надо что-то делать вместе...

— Сечешь фишку! Только это должно быть что-то крутое, ну, чтобы типа это было приключением — а то народ же ждет, что мы что-нибудь эдакое выкинем...

— И пусть это "эдакое" будет не пять дней в неделю, — вставила Юстина. — Не знаю, как вы, а у меня и другие дела есть.

Как давно она в последний раз гуляла с подругами? Недели, пожалуй, две назад, а то и три; Николь уже обижаться начала... Но после школы сил хватало лишь на то, чтобы доползти до кровати, в выходные же хотелось просто выспаться. А в шахматный клуб Юстина и вовсе за месяц пришла только однажды, вместе со всей компанией; было забавно, но несерьезно. А ведь совсем скоро начинался первый тур шахматного чемпионата за первенство школы, и хоть Юстина не надеялась на первое место, ей хотелось поучаствовать — и нужно было время на подготовку...

— Я знаю, — подала голос малышка Фицгерберт. — Можем устроить "Общество мертвых поэтов"...

Она выдержала паузу и продолжила:

— Мы нашли упоминание такого Общества, когда просматривали старые справочники. Ученики некой мужской школы — представляете, тогда такие были! — собирались тайком и вслух по очереди читали стихи; судя по воспоминаниям участников, это было довольно интересно... Если от нас ждут чего-то эффектного, а мы не хотим слишком напрягаться, это не самый плохой вариант.

— Думаю, можно попробовать, — просиял Грин; он уже взял себя в руки и готов был воплощать чужую идею так же тщательно, как реализовывал свою. — Время на самоподготовку, как мы уже выяснили, с подключением коллективного разума заметно сокращается. Если попробовать собираться на тридцать-сорок минут, скажем, дважды в неделю, как вариант — в библиотеке... Можем сесть так, чтобы нас не видели, но хорошо слышали. Тогда никто не будет стоять у нас над душой, заодно получим иллюзию тайны, которая сама по себе привлекательна...

— Пока мы не придумаем что-нибудь еще, годится. Я согласна, — ну кто бы сомневался, Уиттиер вообще была согласна на все, лишь бы в компании Грина. Хотя вообще-то Юстине идея тоже понравилась... хотя бы тем, что чтение стихов не требовало невозможного. — Придд, у вас как с литературой?

— Хочешь спросить, насколько нам можно ее читать? Не просто можно, но даже поощряется: чтение развивает мышление, обогащает словарный запас, подбрасывает много красивых выражений — словом, как ни крути, полезно.

— Я просто от кого-то из ваших слышала, что вымышленные истории — та же ложь...

— Ты говорила с придурком, который не сечет фишку, — фыркнула Юстина и тут же вспыхнула под удивленным взглядом Джея. — У нас говорят так: если все знают, что это ложь — это уже не ложь. Так что вымысел, не скрывающий своей природы, имеет право на жизнь... и в целом я не против мертвых поэтов.

— А что делать тем, у кого дома нет книг со стихами?

— Обратиться за помощью к тем, у кого они есть, конечно. Серьезно, учись не только помогать, но и принимать помощь — полезный навык, — улыбнулся Флинт, поправив очки; Смитти нахмурился и открыл уже рот, чтобы возразить, но тут же закрыл — может, счел собственные возражения недостаточными, а может, просто не хотел спорить.

Кажется, теперь Юстина начинала понимать, почему Флинт и Фицгерберт предпочитали называться именно вассалами — ну, кроме очевидной страсти Фицгерберт к разного рода старью. Вассал — это не просто тот, кто поддакивает и во всем соглашается, но и тот, кто готов помочь своему сюзерену в трудную минуту, вот как сегодня, когда Грин не знал, куда дальше вести собственный проект...

— Что, слово за мной? — насупился Джей. — А я вот не хочу с вашими стишками выглядеть идиотом. Не, ребят, я против.

— Сугимуре вашему скажи, что он выглядит идиотом, — тут же парировал Грин.

Юстина в первую секунду хотела его поправить, а потом вспомнила второго беженца, необычно тихого для Бесстрашия, который вечно сидел один, уткнувшись в книгу, пока его товарищи по фракции искали приключений.

— Ну ты сравнил. Сугимура может делать вообще что угодно, он всем все доказал... Меня это не касается.

— Да не будешь ты выглядеть идиотом, — вздохнула Уиттиер. — Ты ведь самый сильный среди своих приятелей, так? Сам хвастался, что даже совершеннолетних можешь на лопатки положить! Если ты такой крутой и смелый, что ни делай, все только восхитятся: надо же, как он уверен в себе — не боится выглядеть смешно или глупо!

Джей растерянно взглянул на Юстину, будто не слышал, как она только что высказалась за. Или будто надеялся, что она изменит мнение в последний момент...

Бессмысленно — при четверых поддержавших второй голос против ничего бы не решил, а кроме того, других предложений не поступило. И Уиттиер была права на двести процентов — разбежаться сейчас значило бы свести на нет весь прошедший месяц, но затраченные силы и время им бы уже никто не вернул. Как и нерушимую репутацию и ничем не омраченные отношения с родителями и друзьями. Юстина покачала головой:

— Как я уже сказала, я не против. Впрочем, если у тебя есть идея получше — предлагай.

— Ладно, черт с вами. Единогласно, — буркнул Джей, смел свои тетради в сумку и выскочил из класса.

Фицгерберт по-кошачьи прищурилась ему вслед:

— Интересно, он понял, что про умение принимать помощь всем было сказано?

Юстине тоже было интересно. Понял ли? Решится ли воспользоваться? И что, в конце концов, такого страшного в стихах углядел парень, способный забраться на крышу заброшки, да еще слезть оттуда с человеком на спине и даже не икнуть?

Но спросить было уже не у кого. Как она за месяц не смогла стать сильнее, так и Джей не научился откровенно говорить о своих проблемах... Оставалось надеяться, что он научился хотя бы слушать и слышать то, что ему говорят.